Я пешком сопроводил красноармейцев сначала к позиции Крупицына, который принял пополнение, порадовавшись ему, а потом и Лосева посетил. Перед самым наступлением темноты все приступят к чистке зениток, раньше никак, вдруг налёт. Вернувшись, я за полчаса сдал машину Пряхину, тот въедливый оказался, указал, что некоторых инструментов не хватает, но в целом машина и прицеп были в порядке. Теперь он и за груз отвечает, и, если я буду отсутствовать, именно он будет выдавать припасы расчётам. Я выдал ему блокнот и карандаш, и Пряхин записал с моих слов, что имеется в машине и прицепе. Вот теперь, если что, он сможет выдавать по запросу необходимое, отмечая состав и количество выданного. Я лёг под машиной и уснул, велев бойцу разбудить меня в одиннадцать ночи. Потом у него будет отбой, а я своими делами займусь. А вот то, что зенитки остались на позициях, видимо, моя ошибка. Недосмотрел. Можно было перегнать их сюда и ночевать всем вместе, охраняя друг друга, а на рассвете отправить обратно по позициям. Так и люди лишние не устали бы, ведь вместо одного часового – два, и, если что, укрыться от огня гаубиц можно. И тут я вдруг вспомнил, что для тяжёлых орудий эти километры не предел, дотянутся. Ничего, это тоже в опыт, в следующий раз постараюсь подобную ситуацию предусмотреть. Ночью, когда меня поднял Пряхин, тут же устроившись на нагретом месте, я ему намекнул, что сбегаю в город к зазнобе. К сожалению, людей охранять машину не было, так что идея собирать всех вместе меня ещё больше привлекла, обязательно так следующей ночью сделаю, да и всегда по возможности делать буду. Пряхин быстро захрапел, а я, умывшись из фляжки, забрав каску и винтовку, побежал к городу. Луна была полная, жаль, конечно, я бы предпочёл, чтобы тучи набежали и скрыли её, но, надеюсь, останусь незамеченным и сделаю свои дела. За день немцы смогли пододвинуть наших, сблизившись с городом ещё километра на два, но к вечеру они выдохлись, так что наши сейчас укрепляли оборону, подводили дополнительные силы, резервы, окапывались. На окраине уже стали падать редкие гаубичные снаряды, что меня изрядно беспокоило. Надо бы сменить позиции, перебраться за город, но приказ есть приказ, и менять его, похоже, никто не собирался, как я ни ожидал, но посыльного не было. Думал, посыльный кто-то из тех четверых парней пополнения, оказалось – нет, они по другой теме. Бежалось легко, до крайних домов города было метров триста, так что я быстро добрался до них. А дальше по улочке, сторожась, магическая подзорная труба была мне в помощь, стал углубляться в город, пока благополучно, обойдясь без внезапных встреч, не добрался до музея. К сожалению, охранник был внутри, я его в тепловом спектре видел. Пришлось работать с ним. Точнее, я создал шум, повизгивая снизу, будто псина скребётся, неплохая задумка, и милиционер на неё купился. Так что я его вырубил без сильных телесных повреждений, связал и, воткнув в рот кляп, запихнул в пустую кладовку, сам же заперся в музее изнутри. Ну вот теперь поработаем. Как же я этого ждал! У дверей стояли штабеля ящиков, подготовленных к вывозу экспонатов, теперь понятно, почему милиционер был здесь, транспорта не хватало, и это вывозилось во вторую очередь, а пока всё под охраной. Сигнализации тут нет, работал я спокойно и даже в удовольствие. В демонстрационных залах было практически пусто, однако там всё равно осталось достаточно разной мелочёвки, которую ценной не посчитали. Начал я с них, тут всё на виду, удобно работать. Причём нужно поспешить, отсутствовать в своём подразделении больше трёх часов я не планировал. Мало ли как ситуация сложится или вдруг посыльный ночью прибудет? Всякое бывает. Я подходил к стендам, покрытым стеклом, и направлял на экспонаты ману. Первые три – пусто, никакой реакции, а вот на четвёртом стенде некрупный мужской перстень с камешком вдруг засветился. Камешек и светился. Отлично, я этого не ожидал, но надеялся найти. Я вскрыл витрину и убрал перстень, но не в подсумок к магической фляге и подзорной трубе убирать, не знаю, как они будут взаимодействовать друг с другом, а в карман галифе. Нет, знания у меня есть, амулеты в принципе безопасны, и их магия друг с другом не перекликается, но рисковать я не хотел. Приободрившись, я стал работать дальше. И есть, ещё нашёл браслет, с виду медный, с шестью инкрустированными зелёными камнями, мужской, сразу видно. Ну и последняя находка в демонстрационных залах – это пуговица, как ни странно, именно она засветилась. Бронзовая, с рисунками, красивая, и, мне кажется, женская. Теперь пора приниматься за ящики. Ломик я нашёл тут же, видимо, это инструменты тех, кто ящики заколачивал. Вскрывая их друг за дружкой, я подавал ману и смотрел результат. В шестом ящике в опилках засветился бронзовый наруч. Хм, неожиданно. Я убрал его в свободный карман галифе и продолжил. Работа спорилась, но слишком быстро время утекало с этими ящиками, приходилось поторапливаться. Я нашёл ещё два предмета, когда ящики наконец закончились. Это были серебряный медальон с драгоценным камнем в центре и очередное женское колечко, в этот раз серебряное, а не бронзовое, что у меня сейчас на пальце находилось. Из кладовки уже шум доносился, милиционер, очнувшись, пытался выбраться, так что, покинув музей, я достал из кольца велосипед и приналёг на педали. Да уж, дорога обратно сразу заняла куда меньше времени, чем я добирался до музея. Учтём это. У берёзы всё было в порядке, водитель похрапывал под машиной, чужаков рядом не имелось. Убрав в кольцо велосипед, я достал свою скатку, сложил часть добычи в сидор и вскоре уснул рядом с Пряхиным, баюкая в объятиях свою винтовку. Утром нас разбудили далёкие взрывы и стрельба, начался пятый день войны. Пока я умывался, брился, да и вообще приводил себя в порядок, Пряхин приготовил нам завтрак на двоих, вполне вкусно вышло. После него я прошёлся по позициям зениток. Обе уже подавали сегодня голос, пару «охотников» вспугнули, что к станции направлялись. Да так удачно, что те обратно дёрнули, а за ведомым потянулся едва видный дымок. Это точно работа нашего взвода, последняя зенитка батареи, защищавшая станцию, ещё вчера была повреждена и отправлена на ремонт, выходило, что мы одни и город, и станцию охраняли. Как могли. Да уж, как могли. Лосеву я велел перегнать машину километра на два дальше, поставил его с другой стороны путей, пусть зона охвата нашего взвода будет выше. Ну а когда я пешком вернулся к месту стоянки грузовика, который я сделал не только машиной обеспечения, но и своей командирской, то обнаружил там посыльного, приехавшего на велосипеде. Расписавшись в получении приказа, снова из штаба армии, вскрыл его и углубился в чтение. Приказ остался прежним: оборонять город с воздуха, прикрывать тылы двух дивизий, державших здесь оборону, но главное – охранять дорогу, по которой осуществляется переброска резервов и боеприпасов к фронту. Участок мне нарезали. В последнее время немцы повадились устраивать охоту на наши колонны снабжения, атакуя их с воздуха, а для всех них просто нет зенитных средств. Вот и крутятся, как могут. Пришлось мне снова дойти до позиций и поставить командирам расчётов новые приказы: занять позиции вдоль трассы у города, чтобы и его прикрывать, и трассу. Прошлую задачу с меня никто не снимал. Расположились зенитки в трёх километрах друг от друга, ну а мы с Пряхиным снова между ними, найдя неплохое укрытие для машины и нашей стоянки. Бои на передовой стояли страшные, чёрные дымы от горевшей техники всё закрывали, а к обеду стрельба заметно усилилась и приблизилась. Вскочив на подножку грузовика, я в магическую трубку всмотрелся в горизонт и пробормотал: – Амба, прорвали фронт. Пряхин, пускай красную ракету. Срочно! Командиры расчётов знали этот сигнал: срочный сбор и эвакуация к точке сбора. Ракетницу с тремя красными ракетами мне подарил, узнав, что у меня нет сигнальных средств, командир зенитной батареи, той, что станцию занимала, их отправляли в тыл на пополнение техникой и людьми. Я видел, что Лосев, который был ближе всего к передовой, после ракеты сразу выгнал машину из укрытия, видимо, ожидал её, и погнал по дороге к нам. Крупицын позади тоже выезжал. Что ж, и нам пора. Эх, немцы, я только-только разгадал, что это за перстень, его предназначение, и тут наши не удержали оборону! Обидно вдвойне. Немцы ринулись в прорыв и, расходясь в стороны, чтобы расширить его, бросали в бой резервы, которые сейчас и рванули к городу. А у них на пути только гаубичная батарея из двух орудий да мы. Причём гаубичники прямой наводкой стрелять не могут, у них орудия в овраге. Пока наша машина выбиралась на трассу, нас догнал Лосев. Потом, соединившись с Крупицыным, мы влились в улочки города, уходя на другую его сторону. Изредка останавливаясь, я сообщал встречным командирам о прорыве немцев. Гаубичная батарея, как я рассмотрел, пока мы уходили, продержалась недолго: когда немцы выехали на ту часть дороги, куда были наведены её стволы, где она уже доставала, то дала пару залпов, сметя что-то у немцев, а пару танков точно в металлолом превратила, но потом их накрыла цепь разрывов – и всё, батареи не стало. Врага уже ничего не останавливало. Какие-то части в городе есть, ну задержатся немцы на час, максимум два, и двинут дальше. Нужно успеть подготовиться. Центральная улица, по которой проходила дорога на Минск, была забита, поэтому мы ушли на боковые улочки, объезжая заторы, ехали больше наугад, а проехав город и вернувшись на трассу, погнали дальше. Я поглядывал вокруг и, когда город остался позади километрах в пяти, велел Пряхину: – Всё, притормаживай и вставай на обочину. Грузовик замер, машины с зенитками остановились следом. Я переждал, пока осядет пыль, спрыгнул на дорогу, подозвал сержантов и стал отдавать приказы: – Значит так, немцы сейчас будут штурмовать колонны наших отходящих от города войск, и наша задача – прикрыть их от атак с воздуха. Встанете у дороги, дистанция километр друг от друга, и работайте. Сигнал к эвакуации тот же – красная ракета. Если сигнала не будет, а немцы появятся, отходите без сигнала. Всё ясно? Разбегаемся, работайте, а я подготовлю путь к отходу. – Есть, – козырнули командиры орудий и разбежались по машинам. Грузовик Лосева пересёк дорогу и стал уходить в поле. С той стороны, где мы встали, находилась лесополоса, и позиция там была неудачная. Решение сержанта я одобрил. Грузовик Крупицына покатил дальше и через километр тоже свернул в поле. Я же, вернувшись в машину, велел водителю: – Давай гони к мостику, что дальше по дороге. Кажется, он километра через три будет. – А наши, товарищ лейтенант? – Мы на разведку. Туда и обратно. Этот мостик мы проезжали вчера, когда от штаба к городу ехали. Раньше там был каменный мост, но в Гражданскую он был взорван. Да и какой там теперь мостик, кинули на сохранившиеся быки толстые доски пятиметровой длины – и готов настил. Однако именно это и важно: мост деревянный, а берега рядом высокие. Когда мы вчера проезжали, охрана у моста была, три бойца и шалашик на берегу. И сейчас, подъехав и остановившись на обочине у моста, пока Пряхин разворачивал грузовик, я направился к часовому, громко поинтересовавшись: – Кто командир? От шалаша почти сразу прибежал младший сержант, он и был тут старшим, пришлось его вводить в курс дела. – Немцы прорвались, думаю, к вечеру будут у вас. Есть чем мост уничтожить? Настороженно рассматривая меня, сержант нехотя ответил: – Есть, канистру с бензином выдали и спички. – Да? – удивился я и, задумавшись, пробормотал: – Хм, а это может быть даже и хорошо. Да нет, это просто отлично. – Не понял, товарищ лейтенант. – Да я не тебе. Значит так, идём со мной, я тебе ещё одну канистру выдам, чтобы надёжнее было. А сейчас запомни: подожжёшь мост, когда со стороны противника взлетит красная ракета. – Товарищ лейтенант, я без приказа не могу, – строптивым голосом ответил сержант. – А вы мне не командир. – Все бы бойцы такими принципиальными были, – вздохнул я. – Меня устроит, если ты подожжёшь его, когда увидишь немцев. А ракету я всё равно выпущу, чтобы ты настороже был, это тебя устроит? – Так – да. Мы подошли к нашему грузовику, и я велел Пряхину: – Товарищ красноармеец, выдайте товарищу канистру с бензином. – А как я её списывать буду? – Спишем как потерянную в бою, – отмахнулся я. Тот достал канистру и передал сержанту, а я посоветовал ему: – На мосту должна быть стена огня, чтобы немцы остановились, лей на настил, не жалей, поджигай и беги. А то под дружественный огонь попадёшь. Сержант на несколько секунд задумался и прозрел. Удивлённо посмотрел на меня: – Засада? – Да. Желательно, чтобы их побольше перед мостом скопилось, чтобы разом накрыть. – Понял. Махнув ему рукой, отправляя обратно, я вернулся в кабину, и мы покатили, так же по обочине, дорога была полна. И санитарных машин много. А причина в такой моей суете в том, что, когда мы прорывались из тыла немцев, то проезжали брод неподалёку, и там было «окно» в лесу с отличным обзором на этот мост и дорогу перед ним. Обе зенитки в «окне» точно встанут, дистанция пятьсот метров, они из восьми пулемётов тут ад устроят. Это ещё не всё, есть ещё одна задумка. Возвращаясь обратно, пришлось съезжать в поле, попав под обстрел с воздуха. К счастью, нас не задело, но две машины на дороге горели. Штурмовики уходили обратно, видимо, остаток боезапаса на нас истратили, но наши зенитки дальше, прикрыть не могут. Вернувшись, мы сначала посетили наши машины, пополнили им боезапас, потому что прикрывать дорогу приходилось на износ стволов. Да и позиции постоянно менять, иногда прямо в бою, особенно когда противник атакует зенитку. К счастью, за время прикрытия дороги они получили лишь мелкие повреждения у машин от осколков. А прикрывали неплохо, не так и много повреждённой техники и убитых, могло быть и больше. Потом Пряхин загнал машину на опушку леса и стал её маскировать, а я велел ему, как он увидит на дороге немцев, хотя без бинокля это трудно, пустить красную ракету. Сержантов я предупредил, чтобы при отходе они съехали на эту полевую дорогу и гнали к лесу, где стоит Пряхин. Углубившись по дороге в лес, я достал лёгкую одиночку и, запустив движок, погнал к броду. Там я проверил и «окно», и брод. До сих пор никого и ничего здесь нет, даже мин, я не поленился и проверил, а ведь на картах немцев этот брод указан. Вернувшись, не забыв заранее остановиться и убрать мотоцикл в кольцо, я поинтересовался, как дела. Пряхин доложил, что пока всё в порядке, только сильная стрельба и в городе видны дымы. Забрав у него ракетницу, я дошёл до трассы и исследовал овраг неподалёку от неё. Хм, это то, что нужно, это возможность беспрепятственно отойти к лесу, дно оврага не топкое. Отлично. Устроившись на краю оврага, так, чтобы выезд из Барановичей было хорошо видно, и изредка поглядывая в ту сторону с помощью магической трубки, я продолжил работать с перстнем. С момента налёта на музей я только с ним и работал, надеясь, что это тоже амулет с безразмерным карманом. Оказалось, нет, моим надеждам не суждено было сбыться. А исследования я проводил опять методом тыка. Уже зная, что амулетами можно управлять мысленно, подзарядив немного перстень, по размеру подходящий мне только на большой палец, я попытался на него мысленно воздействовать. Однако ничего не последовало. Тогда я зарядил перстень до предела и ощутил покалывание в палец, как это было и в прошлый раз. После этого я попробовал надеть его на средний палец, и тот – раз, ужался до нужного размера. И я только тогда понял, что покалывание в палец – это сигнал привязки к новому хозяину. Другого объяснения у меня не было. Ведь даже имея достаточный уровень зарядки, амулет не подчинялся мне, а когда зарядился полностью и кольнул, то всё, подчинился. Думаю, от такого времени, что прошло с момента их утери, старые привязки сбрасываются. Да и идея сработала, перстень теперь отвечал на мысленные вопросы, присылая свои картинки и какие-то символы, которые, вероятно, в прошлом магам были хорошо знакомы и всё объясняли, а мне они не говорили ничего. Правда, в блокнот я их зарисовал, может, составлю магическую азбуку и узнаю, что это за символы. Стараясь понять предназначение перстня, я попытался достать из него вещи, оставленные старыми хозяевами, или сунуть новые, но все усилия мои провалились. Он явно не был безразмерным хранилищем. Тогда я попробовал вызвать хоть какую-то реакцию, и сработало: земля у моих ног будто взорвалась мелким вулканчиком. Я осмотрел воронку, которую могла бы оставить пуля, но в ней торчала ледышка. Ухватившись за неё, с трудом, но я смог её выдернуть. Это была полуметровая ледяная стрела, вошедшая в землю почти на всю длину. Перстень оказался боевым амулетом. Осмотрев стрелу, подумав, я выпустил вторую, в ствол дерева, и она пробила его насквозь. На этом мои эксперименты были прекращены из-за прорыва нашей обороны. Пришлось драпать от немцев. Сейчас же я продолжил эксперименты, интересно же, на что этот боевой амулет ещё способен. Сначала я пострелял в склон оврага, весь его отверстиями испещрил, в которых медленно таял лёд. Больше полусотни стрел выпустил, и перстень разрядился. Снова зарядив его, покалывания в палец теперь не было, что подтверждало моё предположение о привязке, я научился стрелять стрелами разного размера, а потом занялся их наведением. До этого стрела летела туда, куда я направлял перстень и куда смотрел, теперь же я смотрел на валун, а перстень направил в сторону. Выстрел – и в валун влетела стрела, оставив крупную выбоину. Этот лёд покрепче металла будет. Потом я вообще спрятал руки за спину, будто они у меня связаны, и три раза мысленно выстрелил в валун. Тот раскололся. Хм, отличный боевой амулет. Даже если в плен попаду, он останется при мне. Я уже проверял, пока мы с Пряхиным к мосту ехали: несколько раз демонстративно протягивал руку с перстнем, но шофёр ничего не спросил, а он, если бы увидел, спросил бы обязательно, значит, перстня не видел. Удобно, чёрт возьми. Я только не знаю, на ощупь их смогут обнаружить или нет? Проверив габариты ледяных стрел, понял, что они могут быть от совсем тоненьких вроде спиц до натуральных копий, размер я мог мысленно варьировать любой. Перстень я оставил на пальце, вещь просто необходимая в некоторых ситуациях, и достал из подсумка женское серебряное колечко. Нужно и его исследовать. Все амулеты, кроме наруча, были при мне, тот находился в сидоре в машине. Однако, бросив через магическую трубку очередной взгляд на город, я, убрав колечко обратно, стал торопливо собираться и пустил в небо красную ракету. Из города показалась колонна немцев. Передовая разведка. А за ними танки, много. И грузовики. Бойцы мои тоже видели их появление, машины торопливо покидали позиции на поле, а они там изрядно намяли и колеи оставили, часто меняя позиции, и сейчас, выбравшись на дорогу, погнали в мою сторону. Подхватив винтовку и на бегу надевая каску, я добежал до трассы и махнул рукой, привлекая внимание своих, всё же отступающих подразделений разной степени сохранности и побитости на дороге ещё много. Меня заметили и опознали, а когда я стал знаками показывать, чтобы зенитки сворачивали, то передовая машина Крупицына, притормозив, что позволило мне вскочить на подножку со стороны водителя, съехала с основной дороги и погнала по полевой. Машина Лосева не отставала. Через открытое окно я стал объяснять водителю и сержанту их дальнейшие действия. Съехав с полевой дороги в овраг, мы по дну проехали чуть дальше. Вот отличное место для засады! До дороги всего метров двести. И пока я объяснял сержантам их задачи, бойцы активно маскировали установки. Ну грузовики-то не видно, овраг глубокий, а вот пулемёты торчали над верхним краем склона, так что маскировка нужна. Потом бойцы перезарядили их, снаряжая полные ленты. А задача простая: пропустить танки, не они наша цель, и вдарить в восемь стволов по грузовикам и пехоте. Одна установка от центра расстреливает всё, что правее, другая от центра, что левее. Сначала бить по пехоте, чтобы выбить из строя как можно больше живой силы, пока они не залягут и по укрытиям не разбегутся, а потом и по грузовикам можно. Как только всё выпустят, сразу по газам и по дну оврага в сторону леса. Дальше нужно проехать открытый стометровый участок – это самое слабое место в моём плане, об этом я сержантов предупредил – и нырнуть в туннель лесной дороги. До «окна», где видно мост и где будет ожидать Пряхин – сигнал ракеты был и для него: покинуть место стоянки и направиться к броду, – ехать довольно далеко. Я поеду также на подножке. Когда я поставил задачи, то велел сержантам доложить, как у них прошло время по защите дороги. Оказалось, очень результативно: двенадцать раз они мешали немцам вести штурмовку наших отступающих войск. Прятались зенитчики то в поле, то в посадке, особенно когда за ними начали охоту и они маневрировали, прикрывая друг друга. Лосев молодец, опытный специалист. Он даже рассказал, что минут за двадцать до моего сигнала по нему стреляли из танковых пушек с окраины Барановичей, видать, поразить хотели, да только дальность для этого излишне велика, ну и укрыл он установку в низине. Колонна немецких войск приближалась, но время ещё было, и я выдал сержантам листки и приказал написать рапорты по сегодняшнему дню, ну и сколько потратили боеприпаса и топлива. Пусть они никого и не сбили, но за то, что мешали вести прицельный обстрел и штурмовку с воздуха, честь им и хвала. Думаю, отступающие войска, которые оказались на этом участке дороги под их прикрытием, со мной согласятся. Так что командиры орудий на капотах своих машин принялись за писанину, их рапорты я к своему приложу, а я отслеживал движение немцев. Танки шли мимо, и мои бойцы, стараясь не засветить позицию, во все глаза их рассматривали. Но плохо видно, пыль мешала. Приняв рапорты от сержантов, я сообщил: – Пора, готовьте установки, грузовики и пехота на подходе. Посмотрев в сторону моста, дыма я так и не обнаружил. Видать, не смогли поджечь мост. Жаль. По времени немецкие танки уже у него должны быть. Когда пехота колоннами и грузовики уже стали уходить дальше, я скомандовал: – Огонь! Машины уже тарахтели движками, пулемёты грохотали над ухом длинными очередями, а я, прижавшись щекой к прикладу, посылал пулю за пулей в сторону колонны, моей целью были офицеры, а их там было немало. Например, прострелив двигатель легковой машины-кабриолета и пользуясь тем, что она остановилась, я расстрелял всех пассажиров. Сменив магазин на второй, я и его расстрелял, после чего, скатившись в овраг, подбежал к машине и стал перезаряжать винтовку, вставляя третий магазин. Тут Лосев закричал, что он пуст, да и Крупицын подтвердил то же, они всё расстреляли до железки, а это ленты на тысячу патрон к каждому пулемёту. Я вскочил на подножку, и водитель сразу же стронул машину с места. На дороге действительно царил ад, ох и наделали мы там дел… А мои грузовики, ревя моторами, гнали по дну оврага. В одном месте слегка на склон пришлось забраться, место топкое, но мы проскочили его, и вскоре дно оврага стало мельче. Я дал сигнал, и мы на скорости поднялись на полевую дорогу и погнали к лесу. Сто метров смогли преодолеть быстро. И только когда влетели в лес, на опушке рванули два снаряда. Не успели немцы, мы ушли. Петляя по дороге, мы углублялись в чащу, но на полпути я велел остановиться и приказал сержантам проверить бойцов и машины, ну и перезарядить пулемёты, а сам стал ставить позади нас на дороге растяжки. Гранаты были теми самыми, доработанными, рванут сразу, как кольцо выдернут. Это немцев не остановит, но задержит. Да и шум даст нам понять, что они близко. Бойцы были перевозбуждены после сильного волнения от недолгого расстрела колонн на дороге, машины в порядке, пулемёты тоже, и шла их перезарядка. Я подозвал командиров расчётов: – Парни, дальше с этой дороги открывается отличный вид на трассу у моста. Дистанция – пятьсот метров. Задача та же: нанести плотным огнём максимальные потери противнику в технике и живой силе. Как встанете на позицию, сразу открывайте огонь, вместе, моего приказа не ждать. Я в это время с Пряхиным проеду вперёд, изучу дорогу. Как расстреляете боекомплект, сразу нагоняйте нас. Буду ожидать вас у ближайшего перекрёстка. Всё ясно? – Да, товарищ младший лейтенант, – почти хором ответили те. Бойцы, узнав, что это ещё не всё и предстоит ещё одна засада, заторопились. Я снова встал на подножку машины Крупицына и остановил её, не доезжая до «окна». Машина Пряхина стояла дальше, за ним, перед бродом. Водитель – рядом с ней, и было видно, как он обрадовался, опознав нас. Спрыгнув на землю, я скомандовал: – За мной. Крупицын поспешил следом, чуть позже нас нагнал Лосев, и мы осмотрели дорогу у моста, сержанты использовали свои бинокли, а я – магическую трубку, зажав её в кулаке. Насчёт неё у меня ничего не спрашивали, думали, блажит командир, и это хорошо, не хочу лишних вопросов. Поэтому при свидетелях, вот как сейчас, я использовал трубку крайне редко. А всё же немцы встали у моста. Его не сожгли, а подпилили, да так, что настил рухнул в реку, как только на него въехал танк, который, уйдя в воду до башни, теперь пускал пузыри. Немцев на берегу и на дороге была тьма-тьмущая, было видно, что начали работать сапёры. Вскоре немцы решат использовать брод и появятся здесь, пока мост ремонтируют, поэтому стоит поспешить, пока там такое скопление живой силы противника.