Сержантам я сказал: – Времени мало. Бьём и уходим. Лосев старший. Действуйте. И поторопитесь, время уже восемь вечера. Скоро стемнеет. Командиры орудий побежали к своим зениткам, на ходу обговаривая взаимные действия и когда открывать огонь, а я направился по склону к броду, где меня ожидала машина обеспечения. Махнув рукой, чтобы шофёр заводил, я сел в кабину и велел трогаться. Мы проехали брод с твёрдым галечным дном и, поднявшись на противоположный берег, покатили дальше, а позади уже били пулемёты, даря немцам весёлую жизнь. Кстати, это последний боезапас, больше патронов в машинах нет, а у нас в кузове всего три ящика осталось, даже нет полного боекомплекта, шесть цинков, а надо восемь, чтобы зарядить обе установки, одна из зениток получит неполный боекомплект. Добравшись до развилки, я велел Пряхину проехать чуть дальше и подготовить ящики с патронами, вскрыть их и цинки. Бойцы, когда прибудут, сразу должны начать зарядку. Сам же направился метров на двести назад и стал готовить растяжку, ориентируясь на мотоциклы. А вскоре услышал завывание моторов, и, подсвечивая фарами дорогу, так как в лесу уже стремительно темнело, показались наши грузовики. Когда они подъехали, я указал, где стоит машина обеспечения, и приказал вставать на перезарядку и заправку. Установив растяжку, усилив её ещё одной гранатой, я проследовал к машинам. Там царила деловая суета, работала машинка для снаряжения лент, чем-то похожая на старую мясорубку, активно набивая ленты, которые укладывали в короба и снаряжали ими пулемёты. Сержанты решили так: зарядили по три пулемёта, один оставили без патронов. Пусть так будет, молодцы. На дороге мы задерживаться не стали, мало ли, немцы за нами двигаются, поэтому направились дальше и вскоре покинули лес, снова выехав на трассу, пустую, и погнали уже по ней. Но уехали не так и далеко, у первой же деревеньки, где спешно окапывался стрелковый полк, нас остановили. На блокпосту работали сотрудники особого отдела, усиленные пограничниками. Именно к ним мы и подъехали. Замечу, мой грузовик обеспечения возглавлял колонну, и я видел пост благодаря своему магическому ПНВ. Ничего, разобрались, документы у меня в порядке, тем более опознали по фото из газет. Ну да, вышли статьи обо мне, их даже в «Комсомольской правде» перепечатали. Я себе две газеты отжал, на память, в кольцо убрал. Так что некоторая известность помогает. Особисты узнав, как всё произошло, а мы ведь очевидцы, вызвали подполковника, который здесь создавал оборону. Он изучил наши рапорты, расспросил нас, особенно впечатлился тем, как мы почти в упор на дороге по немцам поработали, и потом сообщил, что его полк зенитного прикрытия не имеет. Последний пулемёт, это был ДШК, был отправлен с санитарной колонной и так и не вернулся. Он не просил, просто пояснял, в чём проблема, на что я кивнул: – Если мы так нужны, товарищ подполковник, то помочь готовы. Вы только перед нашим командованием нас прикройте, а то они по голове не погладят. – Это, конечно, сделаем, – сразу повеселел тот. – Связь есть, со штабом армии тоже. – И ещё, у нас патронов нет, всё расстреляли, последние крохи снарядили. И не ужинали мы. Горячего бы чего получить. – Всё будет, лейтенант, всё будет. Мы перегнали машины за линию обороны, где встали плотной группой, завтра утром по позициям разгоню, а пока вместе постоим. Чуть позже боец принёс термос с горячей кашей с мясом, а потом и чай был организован. После ужина бойцы почистили пулемёты и стали снаряжать запасные ленты подвезёнными патронами. Нам целый грузовик их подогнали. Всё, что не ушло на зарядку, перегрузили в нашу машину обеспечения. Потом все отмылись в крохотном озере, некоторые бойцы и искупаться умудрились, и был дан отбой. Часовой охранял технику и расположение, а меня вызвали в деревню. Оказалось, там собран штаб обороны. Как я понял, это была отчаянная попытка остановить немцев хотя бы на время, пока в тылу спешно выстраивается новая линия обороны. Три батальона этого полка, усиленные отдельным сборным противотанковым дивизионом, вряд ли продержатся хотя бы до обеда, сметут их, а приказ командования значил держаться весь день. Зенитное прикрытие обещали, но не дали, так что наше появление для них как свет в оконце, хоть что-то. В обсуждение я не вмешивался, но потихоньку пообщался с особистом полка. Теперь стало ясно, почему ко мне достаточно благожелательное отношение. Да те, кто видел по выходе из города мои зенитки, прикрывавшие их от налётов с воздуха, это рассказывали, так что все были в курсе, как мы контролировали часть дороги. Про мост тоже знают, к ним вышли бойцы, которые его разрушили. А бензин сэкономили, смекалистые. Посидев в штабе и подтвердив, что теперь защита от атак с воздуха на нас, я вернулся к своим, устроился под машиной рядом с Пряхиным и, накрывшись шинелью, уснул. * * * Насчёт того, что полк продержится до обеда, я всё же сильно погорячился. Его уже к десяти утра немцы сшибли и, разогнав выживших, двинули дальше. Этот день вообще как-то не очень удачно начался, с ходу намекая, что он будет не простой. За ночь немцы восстановили мост и на рассвете появились в прямой видимости, после чего начался бой. А сбить полк им было необходимо, не обойти. С одной стороны – заливной луг, там даже мотоциклы вязнут, с другой – болотце, вот им и оставалось только прямо переть. Свой взвод я поднял как раз с рассветом. Быстро поев сухпай, зенитчики разъехались, встали позади полка метрах в трёхстах от деревни и в пятистах друг от друга. В общем, зенитное прикрытие пусть и не полное, но имеется. Машину обеспечения я отогнал за два километра от деревни и спрятал в лесопосадке. После первой атаки, которую полк отбил довольно легко – шесть танков осталось дымить в поле у деревни и около роты немцев полегло, – появилась передышка. Артиллерия немцев ещё не подошла, и они накапливались вне пределов видимости. И вызвали авиацию. Прилетело шесть «юнкерсов» и стали бомбить. Так как они это делали примерно с километровой высоты, то наши доставали до них и не дали прицельно отбомбится, более того, один бомбардировщик с густым дымом из левого мотора потянул обратно, но при развороте стал неуправляемо падать и рухнул в тылу у немцев, а в небе распустились два парашюта. Бойцы и командиры стрелкового полка радовались, гонцов к моим зенитчикам отправляли, которые сразу позиции стали менять. Потом последовала вторая наземная атака, которую также отбили. И снова налёт. В этот раз пятёрку «юнкерсов» сопровождала пара мессеров. И когда началась бомбёжка, истребители ушли в сторону и скрылись с глаз, а потом на бреющем, внезапно появившись, удачно атаковали машину Крупицына: бойцы хоть и прыснули в разные стороны, но один убитый и двое раненых, среди них сам Крупицын, отправленные мной санитарной машиной в Минск, сейчас туда всех везли после первичного осмотра и перевязки. В живых остались наводчик, один из заряжающих и водитель. А грузовик сгорел вместе с зениткой. После девяти часов утра, когда последовала уже пятая атака немцев, наших сшибли с позиций. Тем более к этому времени противотанковой артиллерии практически не осталось. Четвёрки ещё немного задержали на линии обороны, забрасывая гранатами и бутылками с зажигательной смесью, но это была агония. Мы с Лосевым укрыли его зенитку, которую буквально чудом смогли спасти, и, когда на улочках деревни замелькали немецкие танки, гнавшие наших бойцов, ударили по ним бронебойно-зажигательными патронами. Нам главное было отсечь немцев, чтобы остатки полка смогли уйти в лес, шансы были. И вдруг вспыхнули два танка и пара деревянных сараев. Это куда же наводчик Лосева попал? Подивиться мы не успели, как и сбежать. Едва покинули позицию, как под задние колёса грузовика попал снаряд и, подбросив машину, перевернул её. Меня, уже по обыкновению стоявшего на подножке, отшвырнуло в сторону. Удар и темнота. К счастью, потеря сознания от удара о землю, хотя я и пытался сгруппироваться в полёте, продлилась недолго. Очнувшись, я сел, ощупывая себя: синяки точно есть, сотрясение лёгкое, но цел. Осмотрелся: часть бойцов вытаскивали вещи из лежавшей на боку машины, а другие стреляли с позиции с колена куда-то в сторону деревни. Винтовка была за спиной, каска лежала рядом. Водрузив её на голову, я встал, и тут же пришлось присесть – над головой засвистели пули, со звоном попадая по металлическим деталям машины. Подскочивший Лосев сообщил, что машине хана, но это и так понятно, на боку лежит. Нужно уходить. В его расчёте все живы, даже без ран и травм обошлось, только оглушило да царапины и синяки, как у меня. Подхватив вещи, мы рванули в сторону лесопосадки, где нас ожидала машина обеспечения. На бегу я изредка останавливался, приседал на одно колено, и, делая пару точных выстрелов в противника, бежал дальше. Из деревни двигались немцы, танки, бронетранспортёры и мотоциклы. Именно седоков последних я и отстреливал, и могу с гордостью сообщить, что трёх мотоциклистов выбил из-за руля. Наконец и машина, Пряхин ждал. Бойцы стали забираться в кузов, где уже находились красноармейцы из расчёта Крупицына и, как оказалось, ещё двое из полка, что у деревни оборону держал, и Пряхин, рванув с места, погнал по полевой дороге, прикрываясь лесопосадкой, а потом мы выскочили на трассу, где смогли прибавить скорости, отрываясь от противника. Я снял каску и ощупал голову. Нет, в этот раз шишки я не получил. А через пару километров я скомандовал: – Стой! Давай к той полуторке. Водитель уже и сам увидел, что привлекло моё внимание, и, сбросив скорость, свернул на обочину, а потом в поле. Вокруг было множество повреждённых, расстрелянных или горевших машин, и у той полуторки, из которой через открытую дверь свешивался убитый водитель, в открытом кузове торчал ствол зенитного ДШК. Это удача. Хоть что-то. Мы подъехали к машине, и я, покинув кабину, крикнул: – Лосев, ко мне! Сержант, вывалившись из кузова, подбежал, и я указал на расстрелянную зенитку: – Проверь пулемёт. Пусть твой водитель посмотрит машину, на ходу ли она. Ну и наблюдателя выстави, чтобы нас врасплох не застали. – Понял, сейчас сделаем, товарищ младший лейтенант. Пока бойцы работали, сержант лично осмотрел зенитку и сообщил, что пулемёт в порядке, да ещё короткую очередь дал в воздух. А вот машина – в хлам. Мало того что двигатель повреждён, так ещё переднее колесо вырвано со стороны пассажира. То-то полуторку так перекосило. Поэтому я отдал приказ демонтировать пулемёт вместе с тумбой, забрать все комплектующие к нему – патронов было мало, всего два ящика и две запасные ленты – и всё загрузить к нам в прицеп. Я забрал документы убитого водителя и ещё одного бойца, которого нашли рядом, видимо, из расчёта. За полчаса всё было сделано, и мы снова устроились в машине, выехали на дорогу и покатили уже гораздо медленнее – теперь нам была нужна машина для установки в кузов пулемёта. Надеюсь, найдём что целое брошенное, например из-за отсутствия топлива. Километра через два мы обнаружили очередную расстрелянную с воздуха колонну. Осматривая технику, я сказал: – Вижу три целые с виду машины, нужно осмотреть. Останавливаемся. Пряхин заглушил двигатель у ЗИС-5. Выставив наблюдателя и охранение, я послал водителей осмотреть технику. Вывод, как я и предполагал: ЗИС целый, бросили из-за недостатка топлива, так что водитель Лосева стал заправлять машину. Ещё нашли полуторку, которую сразу не заметили за корпусами двух машин. Она тоже была целой. Причина та же – нет топлива. Остальные были повреждены или сломаны. Обе машины мы забрали, и наша группа, увеличившаяся на две единицы автотехники, покатила дальше. И снова вскоре интересный сюрприз. На перекрёстке мы обнаружили две наши зенитки в боевом положении на позициях. Это были буксируемые модели тридцатисемимиллиметровых пушек ПВО-ПТО. Мы подъехали к ним, и Лосев, осмотрев, сообщил: обе пушки в порядке, только нет прицелов. И снарядов тоже, одни стреляные гильзы блестели боками. Неподалёку виднелся остов сгоревшего грузовика. – Забираем, а прицелы найдём, из тыла доставят, если потребуется, заявку дадим. Главное – орудия есть. Сворачиваем их в транспортное положение. Пока я стоял за наблюдателя, все наличные бойцы, включая водителей, приналегли и поставили одну зенитку на колёсный ход, потом прицепили её к найденному ЗИСу. Я тревожно прислушивался и поглядывал на дорогу: пока она пуста, но со стороны немцев доносился гул двигателей. Поэтому я поторапливал бойцов, да те и сами видели, что спешить нужно, и быстро ставили на ход вторую зенитку. Эту к полуторке цеплять не стоит, слабовата всё же. Поэтому прицеп перекинули на неё, а ЗИС, что был у нас за машину обеспечения, теперь будет буксировать орудие. Мы покинули позиции брошенного зенитного взвода и покатили по дороге. А на горизонте уже были видны точки, и что-то мне подсказывало, что это передовой дозор немцев. Оторвавшись от них, мы всё же изредка останавливались у явно брошенных машин. И смогли найти ещё один ЗИС-5, целая машинка, и полуторку. Я сел в «Захара», а полуторку взял на буксир. Жёсткой сцепки не было, только трос, пришлось бойца посадить в кабину буксируемой машины, который хотя бы примерно знал, как управлять грузовиком, крутить руль и жать на тормоз. Выбор был удачный, он пока ещё ни разу меня не таранил. Вскоре нам пришлось уйти с дороги – полыхал очередной мост. Заметив наезженную колею, покатили по ней, и через семь километров обнаружили брод, у которого собралась даже очередь. Мы осмотрелись, заняли очередь и свернули к рощице, где встали и начали маскировать машины. Отозвав Лосева, я поинтересовался: – Сколько времени займёт установка ДШК в кузов полуторки? – Которой? – Естественно, той, у которой открытый кузов и которая без тента, а не той, что я буксировал, у неё кузов крытый. – При наличии инструментов за час сделаем. – Дерзайте. Если что нужно, у водителей в очереди поспрашивайте, может, помогут. – Есть, – козырнул тот. Двум бойцам я приказал приготовить обед, а то время второй час. Очередь к броду двигалась медленно. Почему немцы не налетали, я не знаю, но пока было тихо. Лосеву удалось решить все проблемы, и через час, как он и обещал, пулемёт был установлен. В его расчёт я включил бойцов Крупицына, тем более те как раз и подходили – водитель, наводчик и заряжающий. Наводчик пока будет и.о. командира. Лосев – на ту зенитную установку, которую буксировала его машина. Его расчёт уже с ней знакомился и чисткой занимался – там толстый слой нагара, хорошо орудия постреляли. Для второй зенитки людей пока нет. Ещё я перекидал людей и машины. Пряхину прицепил полуторку, которую сам ранее буксировал, а мой ЗИС, на котором я приехал, теперь будет буксировать пряхинскую зенитку. Обед чуть немцы не испортили, налетели-таки. Зато мы ДШК проверили. Не сбили никого, но отогнали. Вскоре подошла наша очередь к броду, и мы, перебравшись на другой берег, покатили дальше в тыл. Но до Минска не добрались, остановил пост – тут рядом фильтр находился. Однако документы у нас в порядке, техника и вооружение на месте. Двух пришлых бойцов забрали, остальные в моём подразделении числятся. От поста я по телефону связался со штабом армии, там меня опознали, дежурный знакомый оказался, он и сообщил, куда двигаться, где сейчас штаб находится. За Минском стоят. И уже через два часа, пройдя проверку на въезде, мы заехали на охраняемую территорию штаба 4-й армии, который разместился снова в леске. Убедившись, что бойцы укрыли технику, и выставив часового, я, назначив Лосева старшим, пока меня нет, переоделся в форму комсостава и направился на доклад к генералу. Это ведь он нас в Барановичи отправлял. Генерал был, к счастью, на месте, принял рапорты за все дни и принял подтверждение от командира полка о сбитом моим взводом «юнкерсе» и о том, что мы давали хорошее зенитное прикрытие. В итоге генерал объявил благодарность и отправил отдыхать. Короче, о том, что взвод потерял все зенитки и в пути собирал брошенную технику и вооружение, он теперь знал, я доложил. Прицелы обещал достать, людей и боеприпасы пришлёт. Выйдя от генерала, я заглянул к интендантам и оформил всю технику и орудия на свой взвод, чтобы не отобрали. Теперь они на мне числились, остальные списали как потерянные в бою. Потом пошёл к своему командиру, который так и командовал батареей и обрадовался моему появлению. Он вызвал других командиров, и они совместно выслушали мой рассказ, что было за эти три неполных дня моего отсутствия. При этом комментируя и указывая на мои ошибки, но кое-где я и скупой похвалы удостоился. Узнав, что у меня теперь автоматические пушки во взводе и ДШК для усиления, старлей хохотнул, назвав меня собирателем. В его голосе слышалось одобрение. С подбором людей в расчёты пообещал помочь. Узнав, как у меня проходит учёба и не потерял ли я книги, стал спрашивать по теме. Будто у меня время было. На что-то я ответил, на что-то – нет… А вечером я минут двадцать плавал в местной речке, отдав форму и исподнее стираться. Не командирскую, а ту, что красноармейская, это в ней я последние дни бегал и потел. Следующие три дня были довольно суматошные. Мой взвод пока исключили из боевой работы; со мной вплотную занимался командир батареи, учил, давал теорию и практику; прибыли прицелы, ну и пополнение подошло. Лосев слёзно просил перевести его на ДШК, так как он зенитчик по пулемётам, а пушки не знает, всё методом тыка. К счастью, мне прислали почти полные расчёты, и Лосев теперь командовал расчётом ДШК. Правда, штаты я там раздул – шесть человек и водитель, но это на случай, если ещё что зенитное и пулемётное найдём. А для пушек мне смогли найти расчёты, причём один полный, они орудие потеряли. Даже не в бою, утопили при переправе во время налёта, да ещё при множестве свидетелей, командира чудом под трибунал не отправили. Второй расчёт был собран из разных частей. И да, раз орудия буксируемые, использовать их для охраны колонн не представлялось возможным, так что, скорее всего, мы останемся при штабе армии, охранять его. В батарее старлея было шесть орудий, ему возместили потерянное, с моими теперь восемь, и если считать пулемёты, то десять зенитных точек. Для штаба армии, скажу честно, неплохо. Вон, штабы фронта охраняют полноценные зенитные дивизионы полного штата. Времени было крайне мало, и за эти три дня я так и не приступил к изучению амулетов, едва хватало на работу со стихиями и медитациями. Поэтому, когда на четвёртый день, 26 мая, меня снова вызвали в штаб к начальнику артиллерии армии, я надеялся, что будет какой приказ, потому как тут, при штабе, конечно, сытно и почти безопасно, но очень суетно и нет времени для отдыха. Отправили бы нас куда: там я один, командиров над головой нет. А тут все старше меня по званию, я для любого командира как в дырке затычка, любители покомандовать. У меня рука устала всем здесь козырять. Теперь я полностью понял изречение: подальше от начальства и поближе к кухне. Валить отсюда надо, на это я и надеялся. Но, с другой стороны, взвод можно считать боеготовым. Два ЗИСа, буксирующие пушки, полуторка с зенитным пулемётом, которая передовым дозором будет при движении, и на них же охрана колонны. Ну и две машины обеспечения: ЗИС-5 с прицепом, это машина Пряхина, и ещё одна, крытая полуторка. Я пока всё так же с Пряхиным собираюсь ездить. Топливо у нас есть, ящики с пулемётными патронами мы сдали, но получили снаряды к пушкам и патроны к ДШК, в машинах это всё и хранится, в прицепе топливо и мелочовка. Палатка стоит у стоянки, я её штабной сделал, и спал в ней же. Вполне ничего. Меня снова вызвали к генералу, который расположился в палатке оперативного отдела. Он оторвался от карты и глянул на меня: – А, Крайнов. Как подразделение? – Могу его назвать условно боеготовым. Бойцам притереться нужно, но в бой рвутся уже сейчас. – Это хорошо. У меня для вашего подразделения, лейтенант, новое задание. – Всегда готов, товарищ генерал-майор. – Подойди. Когда я подошёл, генерал указал на карте на железнодорожный мост, который находился на ветке, что шла на Москву: – Этот мост нам очень важен, а разведка сообщила, что немцы хотят его захватить. Удара два будет, с воздуха и с земли одновременно. Парашютисты будут действовать. Понимаешь свою задачу? – Усилить оборону моста. – Правильно понимаешь. Группу осназа мы смогли найти, пусть взвод, они помогут, но воздушное прикрытие, из того, что можно срочно найти и на колёсах, у нас под рукой только ты. Тем более, как стало известно, у тебя имеется опыт встреч с диверсантами, да ещё удачный. Получишь приказ, сразу выезжай. – Есть. Разрешите кроки срисовать? – Действуй. Получив приказ, а также наряды на питание, боеприпасы и на материальное обеспечение, я не торопился уходить. Дело в том, что я вчера вспомнил одну историю, случившуюся в первые дни войны в моём мире. Я о ней в книге прочитал. Может, попробовать выяснить? Минск-то тоже почти окружён, вот-вот оборона рухнет. Решившись, я обратился к генералу, который уже был занят другим: – Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться. – Ну что там у вас ещё, лейтенант? – усталым голосом спросил он. – У меня такой вопрос: а что, нашей армии танки уже не нужны? – Вы о чём? У нас их острая нехватка после последних боёв.