– Я же сказал, нет. Она дочь Бао-Дай-Дэ. Последнего императора Вьетнама. – И что? – не понял я. – Она дочь правителя Вьетнама из династии Нгуен. – И что? – продолжал не понимать я. – Две руки, две ноги, голова. Ничем не отличается от обычных девушек. Красивая. Так в чём причина? – Скажу проще. Мы выкрали её из Сайгона, где дочь императора должна была выйти замуж за знатного представителя дворянства Южного Вьетнама. Они как раз знакомились. Это разработка двух спецслужб. Эвакуация сорвалась, оба плана, пришлось самим уходить. – Ого, это вы шестьсот километров в пути? Сильны. И всё равно не понимаю. – Офицер хочет сказать, что дочь императора не может выйти замуж за сына крестьянина. – Отец бы обиделся. Его, потомственного военного лётчика Советского Союза, назвать крестьянином? Хотя, может, и не обиделся, дед крестьянином был. – Твой отец русский? – прямо спросила девушка. – Да. Погиб он. Отец русский, мать вьетнамка. Я в Советском Союзе рос. Решил побывать на родине матери, а сейчас я сирота, и вот сбежал сюда, а у вас тут война. Больше двух лет живу тут. А по поводу содержания семьи, то я очень обеспечен. Субмарину у американцев угнал не за спасибо, а получил за это оплату. Хватит не только мне, но и внукам. По уровню образования, экстерном окончил школу, хотел поступать в университет, но уехал сюда. Знаю в совершенстве семь языков. – Всё равно нет, – был ответ лейтенанта. – Ты выйдешь за меня замуж? – прямо спросил я у девушки. – Да! – громко и уверенно ответила та, взглянув в мои глаза. Я в них тонул, точно говорю. – Я, Тэй Тхи Май, принимаю предложение о замужестве. А вообще предложение, что я сделал, было больше наперекор лейтенанту, ты против, так на тебе гранату. А та взяла и согласилась. Удивились не только все вокруг, но и я сам. При этом из колеи её согласие меня не выбило, тем более это не процедура бракосочетания, а пока только согласие на словах, что делало меня её официальным женихом. Стараясь соблюдать церемонию, я сказал: – Я, Ли Ван Цин, с радостью принимаю ваше согласие, – слегка поклонился я. – Обещаю беречь вас и защищать. Имя я специально изменил, прошлое мне не нравилось. Та молча поклонилась. Солдаты за всем этим с интересом наблюдали, но не вмешивались. А вот у лейтенанта шла активная работа мысли. Потом лицо того посветлело, видимо нашёл выход, он согласно кивнул, говоря, как свидетель: – Я принимаю ваш выбор. Однако нам пора собираться. Ван, ты выкрал у меня пленницу, даже вертолёта теперь не получить. Или дашь? – Вертолёт за такую красавицу? Конечно не жалко. Но он далеко, зато американский бронетранспортёр совсем рядом. Несколько километров пройти. Бак не пустой. До наших доедем. Вот бронетранспортёр забирай, его за мою Май не жалко. Там оружия на отделение солдат. Случайно мне на дороге попались. – Ты великий воин, Ван, – с явным уважением в тоне сказал лейтенант, после чего скомандовал: – Выходим. Собрался я быстро, рюкзак с деталями для вертолёта понёс один солдат, канистру с бензином другой, и так пошли, я показывал путь. Насчёт преследования я уточнил, они давно сбросили его с хвоста, двигаются по бездорожью, пока ни с кем, кроме меня, не встречались. А то, что столько отмахали и выглядят свеженькими, так две трети пути на грузовике проехали. Да и потом транспорт находили. А так, загрузившись, выдвинулись, я подставил девушке локоть, за который та взялась, а я действительно влюбился с первого взгляда, понимаю, что гормоны, но ничего поделать не могу, вот так мы, журча разговором, узнавая друг друга, отправились к стоянке бронемашины. Оказалось, она тоже метис, как и я. Отец вьетнамец, а мать француженка. Жила всю жизнь в Париже, вот перевезли сюда, чтобы выдать замуж. Согласия у неё никто не спрашивал, брак политический. Жених не понравился, сразу и до конца, а я симпатичный, умный и образованный, гораздо лучше, чем прошлый жених. Обидно узнать, что ты всего лишь альтернатива отказаться от ненавистного брака, но ничего стерпится – слюбится. Девушка образованной оказалась, приятно с ней поговорить. Узнал, что ей шестнадцать лет, можно сказать перестарок, тут женятся и выходят замуж в пятнадцать и шестнадцать лет. А вот она удивилась, мне четырнадцать, а я выглядел на пятнадцать. Крепкий на вид. Знакомство состоялось. – Мы уже километров пять отмахали, где бронетранспортёр? – спросил лейтенант. – Ещё пару километров, и будем на месте. – Привал десять минут, – объявил он, и мы стали рассаживаться. Невесте я постелил одеяло и налил в кружку воды из фляги, так что она с удобствами отдыхала, а я рядом с ней лёг, вытянув ноги. Да, расчёску дал, чтобы привела себя в порядок, зеркальце она воткнула в створ ветки. Двигалась она с таким изяществом, что, думаю, всем тесно в штанах было, не только мне, а я лишь любовался. Пока было время, раздумывал. Почему лейтенант согласился, понять можно было. Удар по бывшей правящей династии, их дочь вышла замуж за простого паренька. Ну, почти простого, из Союза, что сразу прибавляло мне вес, но, думаю, как раз эту информацию попридержат и обнародуют гораздо позже. А так, думаю, предстоит серьёзное общение с контрразведкой. Отдохнув, мы собрались и отправились дальше и вскоре действительно вышли к бронетранспортёру. Тот на месте был. Когда солдаты убрали маскировку, лейтенант только удовлетворённо кивнул. Между прочим, детали от сбитого вертолёта, боковое стекло и канистру с бензином я спрятал в километре отсюда. Вернусь, заберу. А пока, открыв боевую машину, активировал открытие пандуса и передал ключ лейтенанту. Теперь он этим добром владел, я лично подарок от него уже получил. Поэтому, усадив Май на десантную лавку, приобнял её, вьетнамцы касаний не любят, особенно от чужих людей, но я считаюсь уже не чужим, она ко мне привыкала. Лейтенант командовать стал, один солдат прыгнул на место водителя, разбираясь с управлением, второй на место стрелка, проверяя пулемёт. Парочка солдат изучила оружие, боеприпасы пополнили, пандус закрыли, и мы покатили прочь. Лейтенант только покосился на заглушку на месте пробоины. Почти сразу я велел остановить бронемашину, выгнал солдата из-за штурвала и сам сел на его место. В этот раз машина шла мягко, переваливаясь на корнях и кочках, не дёргалась рывками. Скатившись в реку, я проехал по ней два километра и ушёл в сельву. Через двадцать километров остановил бронемашину и заглушил двигатель. Обернувшись к лейтенанту, громко сказал: – Там дальше пост северян, взвод в обороне стоит. Нужно опознаться и сообщить о нас, а то сожгут или на мину наедем. Тут трасса удобная ближе всего была. – А южане? – Сзади, тут ничейная территория. – Понял, – кивнул тот. Дав двум солдатам приказ опознаться, выпустил их, ещё два на охрану встали у машины. А мы же занялись обедом. Время три часа дня, есть хотелось, так что из ранца, где сухпайки были и другие припасы, стал доставать, и вскоре стол был готов. Поели, но костёр не разводили. И так неплохо получилось. Умеют американцы своих снабжать. Отдав свою шоколадку невесте, та сластёной оказалась, хотя зубки белые и ровные, и убрав то, что осталось, стал ждать вместе со всеми. Как диверсанты будут опознаваться будучи в форме южан, я не знаю, но, видимо, какие-то опознавательные знаки были. Лейтенант тревожился, ожидая, но не так и сильно, как должен был, а вскоре раздался условный свист, и к нам вышли вернувшиеся переговорщики и отделение солдат в форме северян. Кто внутрь, кто наверх брони, и мы покатили дальше. Сидевший рядом со мной сержант, косясь взглядом на мою невесту, она его тоже сразила, пояснял, как ехать, где тропы без мин. Дальше солдат высадили, нам дали сопровождающего, плюс ещё один на мотоцикле перед нами ехал, это единственный транспорт на посту, и так добрались до реки. Тут военная часть стояла. Броню забрали, я собрал вещи, и с невестой, сопровождая её, прошёл на борт речного судёнышка, и мы куда-то поплыли. А вечером, когда высадились, нас забрал вертолёт и с дозаправкой в пути доставил в Ханой. Я отказался селить свою невесту непонятно где и оплатил два номера друг рядом с другом в лучшей гостинице города. Куда лейтенант делся, я не видел. Но двое солдат в форме северо-вьетнамской армии с нами постоянно были. Невесте я сообщил, что при себе НЗ имею, пять тысяч долларов и почти миллион донгов, будет её во что приодеть. Купим. * * * Проснувшись, я потянулся и приобнял жену, нежно стиснув её восхитительную грудь. Женаты мы уже две недели, но пока наслаждаемся друг другом, проживая в той же гостинице, только номер другой сняли, для супружеской пары. А прибыли мы в Ханой восемнадцать дней назад, дела тут мигом закрутились, мы едва успели купить свадебный наряд, как нас тут же на третий день и поженили. Народу немало было, всё в прессе освещалось. Отдельным пунктом, что я успел сделать, так это с контрразведкой пообщался и большей частью честно всё описал, только вертолёта не касался, хотя и требовали его сдать, и денег. Остальное описал. Потом с журналистами, и после нашего с ними общения и появились такие вот статьи. Утром было моё награждение в здании Правительства, невеста была, народу немало, представителей партии, журналистов. Меня наградили за вклад в оборону страны званием Героя Народных Вооружённых Сил, прикрепив к пиджаку Золотую Звезду. Высшую награду за боевые действия в стране. А в обед уже прошла свадебная церемония. Кстати, наместник тоже был, я успел отправить приглашение, и на награждении, и на свадьбе тот мелькал. Обидится, если не приглашу, а он человек нужный. Он же при встрече подтвердил мою личность, всё же были некоторые сомнения у северян, но теперь они пропали. В этой реинкарнации наша субмарина потопила два авианосца и повредила третий. Только в этот раз его недобуксировали, утонул в пути, так что, считай, три цели поражены. Мелочь, что попала под торпеды, я не считал, там ещё несколько противолодочных кораблей затонуло. А вот ракетный крейсер в этот раз избежал попадания. Было чему флоту гордиться, и те гордились, другие страны в шоке – авианосцы можно утопить? Ну и мы с наместником, как сопричастные, гордились свершениями подводников. Дальше нас особо не беспокоили, у нас медовый месяц. Надо сказать, он действительно медовый, потому как наши отношения всего за две недели перешли в такую стадию, что мы оба поняли, что нашли друг друга. То есть мы половинки одного целого. Да и я взял весь свой опыт и показал Май, что такое настоящий мужчина, и до сих пор показываю, каждую ночь, каждый день. А та мужчин не знала и от яркости впечатлений была немного не в себе. Однако ничего, постепенно привыкала. Вот и сегодня утром начали в постели и завершили в ванной. Оставив жену там отдыхать, я вышел в комнату и, надев бельё, начал натягивать штаны, мы спланировали посетить ресторанчик внизу на завтрак, когда раздался стук в дверь. С удивлением нахмурившись, я быстро застегнул брюки и, накинув рубаху, та свободно свисала не застёгнутая, подошёл к двери, спросив: – Кто там? – Прислуга. Завтрак в номер. – Минуточку, я не одет. Хотя бы халат накину. Мягко ступая, чтобы пол не трясся от бега, с этим в номере проблемы, мы уже так раскачивали, на что жильцы снизу возмущались, и, подбежав к одежде Май, подхватил пистолет с тумбочки, быстро вошёл в ванную комнату и сказал: – Одевайся, похоже, у нас неприятности. Жена у меня умница, молча кивнула и, встав, не общая внимания, что я смотрю, пена стекала по её совершенным формам, стала быстро одеваться, даже не вытираясь полотенцем. Помнила, промедление смерти подобно. Я же, проверив оружие и приведя его к бою, сунул оба запасных магазина в карманы брюк. Вещи мои походные в шкафу были, забрал и вещмешок со скаткой одеяла, и котомку, после чего, подойдя к окну, открыл его. Знал, что не выпрыгнуть, третий этаж, но рядом была водосточная труба. Наш номер угловой. Документы мои, паспорт, а мне его выдали, наградные, сама награда тоже при мне – в общем, собрался, вещи жены не забыл. У неё неплохой саквояж был. Тут снова стук в дверь раздался, и из ванной вышла одетая Май, обувь только осталась, как и у меня. – Минуточку. Не могу халат найти, – сразу отозвался я. Быстро подбежав к двери, я забрал нашу обувь, возвращаясь, как в районе замка двери под негромкие хлопки появились отверстия, что брызгали щепкой. То, что там не наша прислуга, я знал, у нас свой слуга был, закреплённый за нами, мы только с ним работали, и он в курсе, что завтрак сегодня приносить не нужно, как обычно это было, мы сегодня завтракаем внизу, а днём у нас прогулка по реке под парусом. Если его взяли, то явно ничего не сказал, раз неизвестные так напористо и прямолинейно действуют. Могли и на реке подстеречь и перехватить. В ответ на выстрелы противника, а использовано бесшумное оружие, я стал стрелять сквозь дверь из своего кольта, две пули в дверь, остальные по бокам от неё и на уровне пола. Так все восемь патронов и выпустил. Тут строения лёгкие, зим не бывает, только дождливые сезоны, поэтому мощные пули пистолета пробивали стены. Судя по стонам и падению, кого-то задел. – Держись за меня, – велел я жене, перезаряжая оружие. Сбросив вещи вниз, жена повисла у меня на спине, я дотянулся до водосточной трубы и, быстро перебирая руками и ногами, спустился вниз. Там выдернул кольца из двух гранат и закинул их в открытые окна нашего номера, после чего мы схватили вещи и бросились прочь, под разрывы гранат затерявшись в толпе. Я спешил на рынок, купим крестьянской одежды, так нас никто не опознает, и уходим из Ханоя. Жаль, до моего вертолёта почти тысяча километров, а то сразу бы улетели к китайцам. Я за жену беспокоился и хотел перевезти её в безопасное место. Надо сказать, появление этой группы, а там за дверью точно больше одного человека было, вызвало у меня противоречивые чувства. В том, что всё это происходит без одобрения правительства Севера, я сомневался. Май под охраной была, наблюдение постоянное, и мимо него этой группе было не проскочить. Да, я был уверен, что северяне решили сделать Май жертвой нападения южан. Не знаю, что они спланировали, убить или покалечить, но я жену в обиду не дам. Поэтому работал с полной отдачей, не ранить или отбиться, а остановить и уничтожить противника. Как я и думал, уходя прочь от гостиницы, за нами поспешили несколько мужчин в гражданской одежде и форме солдат и офицеров северян. Двух я снял точными выстрелами, народ и так разбегался, а тут совсем в разные стороны рванул. К нам спешил военный патруль, но его перехватили двое преследователей, и там завязалась перестрелка. Ого, это по-настоящему или инсценировка и это всё актёры? Пока не до этого, поэтому, выкинув из седла мотоциклиста, тот мимо проезжал, велел Май садиться, вещи мы закинули в коляску и погнали дальше на транспорте. Вырвались, по нам стреляли, но я успел уйти за поворот. Дальше до рынка, где бросили транспорт, надеюсь, его вернут хозяину. Там приобрели в одной лавочке, торгующей одеждой, всё необходимое, мы представились братом и сестрой. Купили что нужно, сразу переоделись, в соседних рядах я пару мешков купил, куда убрал наш багаж. После этого я приобрёл велосипед, на нём и закрепил наши вещи, всё нести одному тяжело, а Май для этого не приспособлена. Она вообще нужна для семьи, детей рожать, воспитывать. Нежный цветок. После этого мы перебрались на окраину и на обочине на выезде из Ханоя, как раз в сторону южан, стали голосовать. Почти сразу остановилась машина, советский ЗИС-150, грузовик с крытым кузовом. В машине сидели советские военспецы, судя по отсутствию загара, только что прибыли во Вьетнам. Один на плохом вьетнамском спросил, в руках была книжица-разговорник, как проехать к одному городку, что был нам по пути, почти две трети можно проехать. Точнее, спрашивал не как проехать, а уточнял, правильно ли они едут. – Чего язык ломаете? Говорите по-русски, – сказал я. – О? – удивился офицер, что выглядывал из кабины. – По говору наш будешь? – Ага. Отец русский. Лётчиком был. Погиб. Мать у меня вьетнамка. Нам по пути, если с сестрой подбросите, покажу дорогу. Тут почти семьсот километров ехать нужно. – Мы знаем. У вас тут, как и у нас, не дороги, а направления. Садись, подбросим. Из кузова спрыгнули двое офицеров в форме северян, лётчики, и помогли поднять велосипед, даже не разгружали, я тоже помогал, мы сели и поехали. Сидели на левой лавке ближе к заднему борту, машина тентованная, но задний тент поднят, было видно хорошо восемь офицеров, что сидели на боковых лавках. – Чего смотришь? – спросил один из офицеров в звании майора. – Помню вас. – Виделись? – Ещё в Союзе, – кивнул я. – Вы Фёдор Палкин. Заместитель командира истребительного полка, мы когда в Крыму отдыхали, отец вас показывал. Говорил, вместе воевали. В сорок четвёртом полки рядом друг с другом стояли. Отец на «илах» летал. Штурмовиком был. – А кто он? – оживился Фёдор, остальные офицеры тоже внимательно прислушивались, любуясь моей женой. – Извините, я говорить не буду. Отец пострадал за то, чего не совершал. Его под следствие определили, но до суда он не дожил. Сердце. Я в стране, что подобное допустила, жить не хотел, поэтому и уехал на родину матери. – Понятно, – кивнул тот и, помолчав, поинтересовался: – А это твоя сестра? – Дальняя. И русского не знает. – А вообще как тут? – Летают, сбивают. Я дважды на русских лётчиков натыкался, что брели к нашим. Один раз майор Павлов был, штурмовик, а кто второй, не знаю, блондин, весёлый такой. Мы быстро расстались, не успели нормально познакомиться, Кириллом вроде звали. Недалеко пост северян был, вот я его туда и проводил. – Ясно. А что посоветуешь? Мы тут недавно, не знаем, откуда опасности ждать. Что можно есть, что не стоит. С водой как? – Для начала, к местным товарищам относитесь не как к друзьям, а как к союзникам. Их отношение к Советскому Союзу и вам как специалистам полностью потребительское. Они не дают ничего, но требуют от Союза помощи. Не просят, уже давно требуют. Вот и вам будут «давай-давай». Не обращайте на это внимания. Медикаменты от тропических болезней у местных можете не просить, не дадут, проще самим на рынке купить. Это обязательно, иначе начнутся проблемы с малярией и разными лихорадками. Воду местную не пить не вскипятив, только кипячёную и из надёжных источников. Если воду вы не знаете где брали, разбавляйте её. Желательно вином. Тут его можно купить. Пища разная есть, сильно перчённую или где специй много, не ешьте, быстро гастрит, а то и язву заработаете. В тропики старайтесь не лезть, но если уж попали… Кстати, мы как раз по лесу едем, как видите. Остановите машину, тут и по надобности посетим кустики, заодно я вам проведу небольшой урок, как нужно себя вести в сельве. Я тут уже два года, проводником работаю. Разбираюсь. – Где? – Сельва, или джунгли. Тропические леса. Это название из Южной Америки пришло. Постучали в заднюю стенку кабины, и машина начала останавливаться. Тут места безопасные, противника можно не ждать, поэтому и двигались не в сопровождении колонны, а одни. Полковник, что в кабине сидел, узнав, в чём дело, тоже отошёл. Я сводил Май на другую сторону, там мы сделали все свои дорожные дела, её я вернул в кузов, а сам повёл офицеров в лес. Только водитель с автоматом остался на охране. Глубоко не заходил, рубил дорогу мачете и показывал то или иное из растений. Названий смысла говорить нет, всё равно не запомнят, а вот для чего они, пусть запоминают. Показал водянистую лиану, из которой можно безопасно пить. Все попробовали воду из неё, выжимая. Чуть сладковата, кто-то сказал, на берёзовый сок похожа. Что-то я этого не заметил. В общем, неплохо провели время, полчаса нас не было. Май это время скучала в кузове. Мы сели и покатили дальше. Ехали с дозаправками, канистры в кузове были, на обед встали, мы с Май готовые блюда купили на рынке, полный котелок китайских пельменей, положили на общий стол и все вместе на живописном берегу реки вот так пообедали. А потом катили до самого вечера, пока не встали. Тут собиралась целая колонна техники с обеих сторон берега. – В чём дело? – высунувшись наружу, спросил Фёдор. – Мост ночью разбомбили, – донёсся ответ полковника. – Говорят, два дня ремонтировать будут. Перепрыгнув через борт, я осмотрелся. Места знакомые, Ван с учителем тут бывал. Поэтому, припомнив некоторое подробности их контрабандной жизни, что они доставляли, я сказал: – Раз моста нет, объедем. Тут брод недалеко. – А мы проедем? – спросил водитель. – Думаю, да. Там дно из гальки. Полметра глубины.