– Ко мне прислали четыре. Бой шел недолго, никто из егерей не ушел, нет у меня привычки отпускать тех, с кем я веду бой, живыми. Только трофеев было мало, оружие да форма. Эти гады умными оказались, технику в стороне оставили. Перебив их, я собрался и поехал дальше. Недолго проехал, обнаружил окапывающийся полицейский батальон. Тоже полнокровный, техники не было, но были пушки и минометы. Уничтожил батальон полностью за час, даже немного трофеев взял, из артиллерии, остальное облил бензином и сжег. Наступила ночь, это позволило мне оторваться от преследования. Двигался всю ночь и некоторое время утром, после чего встал на дневку. Решил пообедать. Представляешь, немцы меня снова нашли и сами ко мне вышли, подполковник шел по полю к лесу, где я разбил лагерь, и махал белой тряпкой. Решили пообщаться. Это был один из офицеров, что занимался уничтожением подполья на Украине, партизанских отрядов и диверсионных групп. Очень умный тип, я с ним разговаривал. Так вот, знаешь, что он попросил? – Что? – не выдержал тот. Если другие офицеры слушали меня с явно скептическим выражением лица, – кстати, двое обходили с фланков, отрезая мне путь к выходу, – то старлей слушал как раз ну очень внимательно. Я же говорю, умный он. – Он попросил больше не убивать немцев. Очень вежливо. Мне нравится, когда люди умеют просить, тот офицер это делал с достоинством и верой в себя. То есть нормальный такой мужик, характером чем-то в меня. Так вот, он аргументировал просьбу тем, что один раз я немцев не тронул. Было такое, простых работяг и солдат я не трогал, оставлял в живых, остальных уничтожал. Это карателей, эсэсовцев и летунов. Летуны мне больше всего не нравились. Помню сорок первый, когда я вместе с погранцами чистил тылы наших армий от немецких диверсантов. Постоянно летали, расстреливая колонны беженцев, санитарные колонны или госпитали. Тот подполковник попросил немцев не трогать, но… на остальных ему было плевать. Просил он только за своих. Что я буду делать с полицаями, литовцами и другими народностями, которые им служат, ему было все равно, главное – немцев не трогать. Знаешь, я дал ему такое общение. В результате немцы сделали вид, что меня нет, и я спокойно завершил свои дела, не отвлекаясь на них. Так вот, встает вопрос, если я за несколько минут уничтожил два полнокровных батальона, причем готовых к бою, с тяжелым вооружением, то что мне может сделать кучка вооруженных офицеров, из которых двое тыловиков, а остальные имеют кое-какую начальную подготовку? – Парень, мы внимательно выслушали ту чушь, что ты нес, не впечатлило, – сказал майор. – Ты их усыплял? – спросил старлей. – Ты действительно очень умный, – с заметным уважением протянул я. – Да, именно так… Как я понимаю, вам нужно доказательство моих профессиональных качеств? Товарищ майор, у вас, как я вижу, в руках классическое табельное офицерское оружие РККА, ТТ. Предлагаю выпустить в меня весь магазин. Цельтесь в корпус, не хочется, чтобы кто-нибудь позади меня пострадал. – Позади тебя никого нет, там гардероб, – усмехнулся майор. – Предложение интересное, но я буду стрелять по конечностям. – Милости просим. Тот выстрелил и удивленно посмотрел на безмятежного меня. Я даже не дернулся, то есть никто этого не заметил, настолько я был быстр. После этого ТТ в руках майора загрохотал, пока затвор не встал в заднее положение. Никогда я еще не замечал к себе такого ошеломленного внимания. Показав открытые ладони, на которых лежали пойманные пули, кстати, горячие, я высыпал их на пол. С шумом, как от града, те простучали по паркету зала. – Как видите, убить меня очень сложно. Надеюсь, на этом попытки прекратятся, потому как если вы решите продолжить действовать в этой манере, то в этот раз работать так же аккуратно, как в вашем управлении, я не буду. Вполне возможно, все, кто попытается меня взять, умрут. Да нет, не возможно, точно умрут. Я очень не люблю, когда в меня целятся из оружия, а когда я чего-то не люблю, то нервничаю, когда нервничаю – злюсь, а когда злюсь, то люди вокруг меня начинают умирать. Надеюсь, я внятно и понятно пояснил суть моих претензий? Опустите все же оружие, не люблю, когда в меня целятся, а когда… – Все-все, мы поняли, не надо повторять, мы опускаем оружие, – отреагировал старлей. И, сделав большие глаза, явно на что-то намекая, посмотрел на майора. Кстати, последний уже перезарядил свой пистолет. Тот, подумав, нехотя кивнул и убрал оружие в кобуру, после чего офицеры стали собираться группкой, а майор спросил: – Хотелось бы знать, что вы еще замыслили совершить в городе? Да и вообще, что за причина заставила вас вернуться сюда? – Хм… – задумчиво протянул я. – Пока особых планов не было. Разве что встретиться со Сталиным. Я для того и пришел в ресторан, решил через одного из чиновников передать весточку, а раз тут у нас получилась такая встреча, то могу передать и через вас. Это не сильно надежно, но хоть что-то. Кстати, надо было тому вашему коллеге, что уже убежал за помощью, сообщить об этом. Чем быстрее организуется встреча, тем лучше. Если что, я за своим столиком. Распорядитель сразу поверил, что я распорю ему брюхо, а я реально собирался так сделать, зол был на то, что тот меня кинул с ужином, между прочим, оплаченным. Представляете, пока я шел к столику от входа в зал, где стоял все время, пока общался с офицерами НКВД, трое официантов застелили новую скатерть, быстро раскидали тарелки и подали новое блюдо, то самое, что я заказал – шницель из говядины. Куда делись главарь шайки и его подручный, я не заметил, вроде через кухню ушли, что-то такое было, отметил краем зрения. Осмотрев стол, я покосился на бледного распорядителя – тот еще немного, и затрясется от нервного напряжения – и кивнул. – Ладно, живи. Только это я не заказывал, – указал я на десерт. – Подарок от ресторана. Бесплатно. – Хм, спасибо, – удивился я, после чего сел за столик. На этом конфликт был исчерпан. Пока блюдо не остыло, я поправил салфетку на груди и стал ужинать. Время восьмой час. Да и хотелось. Когда я уже сыто отвалился от стола и лениво ковырялся в остатках десерта, изредка с шумом запивая его горячим чаем – настоящим грузинским, а не подделками и не эрзацем, – ко мне подошли двое. Тот майор и старлей-Сергей. – Разрешите? – достаточно вежливо поинтересовался майор. – Да, пожалуйста, – кивнул я. От сытости на меня напало добродушие, так что я смотрел на всех вокруг если не как на друзей, то точно как на хороших знакомых. Это когда я голоден, злой как собака, когда сытый – вполне ничего. Когда офицеры устроились на стульях, напротив меня, то майор поинтересовался: – Хотелось бы узнать причину вашего желания встретиться с товарищем Сталиным. Говорил тот негромко, хотя музыка оркестра, да и шум в ресторане вполне позволяли разговаривать и погромче. Народу в зале стало заметно меньше, умные его покинули – во избежание, так сказать. Кстати, все воровские шайки также незаметно испарились, но приходили новые посетители и занимали освободившиеся столики, так что свято место пусто не бывает. – Думаю, это мы обсудим только между собой. Не стоит вам этого знать, – достаточно мягко ответил я. – Однако могу сказать, что я рассчитываю на некоторые договоренности о партнерстве, можно сказать, о союзничестве. Причем, в отличие от тех союзников, что вам якобы помогают, моя помощь по большей части будет безвозмездна. – Хотелось бы получить доказательства ваших возможностей. – Доказательства? – на миг задумался я. – Знаете, есть одна отличная идея, думаю, вы ее поддержите. Предлагаю вот что. Вы мне показываете участок фронта, где планируется наступление, неважно, главное направление или второстепенное. Командование частей под моим руководством готовит бойцов и командиров, после этого я усыпляю всех немцев на том участке обороны. Думаю, хватит сорокакилометровой бреши, плюс сколько-то километров в глубину, если оборона высокоэшелонированная. Дальше бойцы молча идут и берут немцев, пленив их, собирают оружие и уходят в прорыв вглубь немецких территорий. Если есть мины, пусть пускают вперед саперов. Часов пять у них будет, пока немцы не начнут просыпаться. В этом деле я прошу только одного: не убивать немцев, все же я дал обещание не делать этого. А вам без разницы, сколько немцев плените, зато рабочих рук хватит для восстановления порушенных городов. Как вам план? – Очень интересный. – Майор действительно был заинтересован. – Мне нужно пообщаться с начальством, передать ему вашу идею. Майор поспешил уйти, я так понял, связь с начальством он держал по телефону, поэтому я посмотрел на старлея. – Не сильно влетело за то мое появление? – Не особо. Как выяснилось, я единственный, кто так долго общался с вами. Очень долго допрашивали, несколько недель, все в подробностях выложил. Потом продолжил службу. – Андрей так и сказал, что у тебя язык подвешен, выкрутишься. Хитрый, мол. – Как он? – Разбежались наши пути-дорожки. На флоте служит в одном государстве. Случайно под набор попал, выкрутиться не получилось. Сказал, что ему нравится. Женщину нашел, в общем, осваивается. – А что вам в родном государстве не сидится? – задумчиво протянул старлей. – Убить нас там хотели, пришлось бежать. У вас вот осели сперва, не особо понравилось, стали искать другое место жительства. – Подождите, так вы родились не в Советском Союзе? – С какой это радости?! – удивился я. – Нет конечно, мы тут фактически гости. Я нисколько не врал старлею, так как мы с Андреем родились уже после развала Союза, совсем в другом государстве. Так что на слове меня тут не поймаешь, правду сказал. – А откуда вы тогда? – Пусть это останется нашей маленькой тайной. – А я думал, вы предатели, родились тут, присягу приняли и сбежали. – Да ничуть. Кстати, насчет Андрея не скажу, а вот у меня присягу не принимали. – Быть не может. – Еще как может. Когда в спецшколе учился, то там была присяга. Естественно, у нас были те, кто ее уже принимал, а дважды присягу не принимают, не положено. Меня включили в ту группу, что уже принимала, я наряды на кухне отбывал, спасибо тому майору, ты знаешь, о ком я. Так что это дело пролетело для меня незаметно, а сообщать, что присягу не принимал, я не стал. К чему? Меня устраивало и то положение, в котором я находился, служить я собирался честно, мне этого хватало. А как дальше судьба сложилась, это уже другое, теперешних наших переговоров не касается. Тем более клятву я уже давал, когда поступал служить в армию родного государства. – Ты служил?! Сколько же тебе лет? – Двадцать пять. Незаметно, да? – усмехнулся я. – Служил, сержантом был, сапером. – Жук ты еще тот, как я погляжу. – Ага. В это время вернулся майор, достаточно быстро, на мой взгляд. – Ваше предложение принимается. Только с небольшими уточнениями. Усыпить немцев нужно будет на двух участках завтра ночью. Точнее будет известно позже. Самолет на аэродроме уже ожидает. Когда комфронта определится с местом удара, тогда вы и сработаете. – У меня свое летательное средство. Думаю, я сейчас же вылечу к штабу фронта. Кстати, что за фронт? – Второй украинский. – Этого хватит, сообщите в штаб фронта, что в час ночи я буду у них, пусть встретят. – В час ночи? – скептически протянул майор. – Да туда лететь часов восемь, а вы за полтора решили добраться? – Недоверие одна из причин, из-за которых возникает недопонимание. Хотелось бы обойтись без этого. Если я что-то говорю, это так и есть. Кстати, то, что вы целый батальон НКВД в этот квартал нагнали, как-то скажется на нашей договоренности? – Возможно. – Раз пригнали солдат, пусть приберутся, в подворотне трупы, их, похоже, еще не нашли. Нужно убрать и закопать. – Кто? – Шайка воров, что нацелились на мой столик. Очень я не люблю, когда мне мешают кушать. Когда я голодный, я злюсь, а когда я злюсь… – Мы поняли, – поднял руку майор. – Как и в случае с направленным на вас оружием, все вокруг умирают. – Точно, – с улыбкой кивнул я. – Видите. Мы уже учимся понимать друг друга с полуслова… Ладно, задерживаться не буду, мне нужен сопровождающий. Там у входа стоит «эмка», я угнал ее от проходной одного московского завода. Пусть отвезет меня за город и на обратном пути вернет машину хозяевам. Могу и сам уехать, но технику бросить придется. – Я выделю трех сопровождающих. – Да мне все равно. Тянуть мы не стали, мне действительно выделили трех сопровождающих, после чего мы поехали к окраине города. Кстати, стараясь делать это незаметно. Нас сопровождал весь батальон, он был на машинах. Обогнав нас, некоторые ехали впереди, другие мелькали на параллельных улицах. Я только немного сожалел о мини-камере, которую приклеил на стену у входа в ресторан, направив ее так, чтобы та контролировала и мою машину. Именно так я и приметил появление подкреплений. Ничего, потом вернусь и заберу. Камеру простым глазом еще рассмотреть нужно. Похоже, что энкавэдэшники что-то задумали, раз вели такую подготовку. Мне кажется, все те переговоры были туфтой, им было главное вывести меня из ресторана, а то, что без стрельбы это не удастся, понимали все, кто видел мои возможности. Теперь меня вывели и, похоже, везли не туда, куда я просил. На окраину, но явно на одну из своих баз. Естественно, мне это не понравилось, поэтому, усыпив сопровождающих – меня не обыскивали, – я спокойно ушел, прихватив свои вещи, и поднялся на чердак одного из домов, где меня уже ждал глайдер. Я его дистанционно подогнал – расстояния хватило, чтобы выйти на стабильную связь. Забравшись в салон, я полетел к Польше, где и находился нужный мне штаб. Если договоренности достигнуты, то почему бы их не исполнить? Моя же идея мне понравилась, и я решил ее осуществить. Генерал спал, спал крепко, мне пришлось его потрясти, пока тот не очнулся и очумело не посмотрел на меня. – Товарищ генерал, – возмущенным тоном поинтересовался я, – почему меня не встречали, как и планировалось?! Почему часовые чуть ли не стрелять хотели? Вас обо мне должны были предупредить. Время час ночи. Как и договорились, я на месте. А обо мне, похоже, никто ни слуху ни духу. – Вы кто? – удивленно протянул тот, заметно приходя в себя после глубокого сна и вытирая лицо ладонями, чтобы отогнать сонную одурь. – Поня-я-ятно, – протянул я, разгибаясь и выходя на середину комнаты. – Значит, все договоренности были ложными… Ну, в принципе, я так и думал, просто удостовериться решил. – Мне кто-то может объяснить, что тут происходит? – громовым командным голосом спросил командующий фронтом.