– Княжич Ларин, Максим Евгеньевич, – представился я. – По какому праву преследовали меня? – Посадника и ребят кто побил? – зло скрипнув зубами, спросил тот. – А вы их не опросили, не узнали, что я действовал по Правде? – уточнил я. Десятник, как и часть воинов, явно удивился. Мало того что дворянин, так ещё имеет наглость говорить, что действовал по закону. – По Правде? – недоверчиво спросил тот. – Сейчас поясню ситуацию. Мой род очень древний, моя мать, а она княжна с Руси, кровь Рюриковичей, между прочим, была отдана замуж за индусского раджу и уехала с мужем в Индию, если кто знает, где это. Все воины синхронно кивнули, про Индию и товары из неё им было известно. – У меня есть брат, старший, всё наследует он. Я не хотел быть приживалой и, приобретя судно, покинул Индию, путешествуя. Много стран и много разных людей видел, однако прибыл на родину матери. В Индии я получил образование, стал очень хорошим лекарем, а также военачальником, и там и там у меня были успехи. Я даже поучаствовать в небольшой войне успел, в двенадцать лет. Моё войско наголову разгромило войско противника, но, несмотря на это, после смерти моей матери от болезни я стал никому не нужен, даже брату, тот невзлюбил меня после того, как народ решил, что я стану главой рода. Я этого не хотел, брат был на своём месте, вот я и решил покинуть родину. Прибыл на Русь сегодня пополудни, и пока гулял по торгу и делал закупки, у меня нагло и цинично украли мою лодку, которую я купил в Англии. Купил за свои деньги и очень долго выбирал перед этим. Я очень не терплю воров. Узнав у видаков, что это сделал неизвестный боярин, которого сопровождало два боевых холопа, направился по их следу… Степан, о воровстве скажи! Матрос с ушкуя, который с интересом слушал мою речь, охотно кивнул, добавив подробностей. Рассказал и дал описание чужаков, воины тоже нормально восприняли эту информацию, а я продолжил: – В Англии у меня лодку уже крали, вора я не нашёл, новую купил, но тут поклялся себе найти и покарать его. Убивать не думал, просто хотел стребовать гривну серебром. Катание на лодке княжича я оценил в такую сумму, особенно когда это делают без разрешения. Некоторые воины усмехались в усы и бороды, в этом они были на моей стороне, видимо, и сами татей не любили, хотя кража и была мелкой, даже не кража вовсе, так, лёгкое правонарушение. Но я был в своём праве стребовать плату, это признавали даже они. – Я не понимаю, честно говоря, почему надо было красть именно мою лодку. Вон сколько лодочников, окликнуть – и доставят до другого берега за мелкую плату, поэтому я был уверен, что лодку у меня украли по злому преднамеренному умыслу. Расспрашивая людей, я дошёл до дома, там слуге предъявил своё требование выдать вора. Тот кликнул хозяев, и мне дали разрешение пройти на двор, где я увидел дружинников и хозяина. Не сразу, но мне стало известно, что вор пришёл к посаднику. Если бы тот решил вопрос по Правде, проблемы бы не было, но тот приказал схватить меня, как мальчишку безродного, явно прикрывая своего гостя. Такого стерпеть я не смог и принял бой. Убивал только по нужде. Большая часть воинов во дворе ранены, бил я насмерть только тех, кто заносил оружие над моей головой. Это двое дружинников и двое слуг в доме посадника. Самого посадника, его гостя-вора и двух боевых холопов гостя я побил насмерть сознательно. Воров и тех, кто их покрывает, нужно бить. Ничего не взяв из дома посадника, я направился обратно к своему судну, и на своей лодке, украденной у меня, поплыл к баркасу, пока не увидел вас. Плату я стребовал хорошую, жизнь вора, большего мне не надо. Так в чём моя вина и почему вы меня преследуете? – Кровь пролита, – угрюмо бросил десятник. Кстати, пока мы общались, от берега ещё две лодки отвалили полные воинов, но они пока далеко были. – Виру стребовать хотите? – понятливо кивнул я. – Это по Правде, я согласен заплатить виру на княжьем суде за побитых дружинников, раненых и убитых. За мной есть вина в их ранениях и смерти, за посадника и воров платить не буду. За воров и тех, кто их покрывает, виры не платят. Князь в городе? – Княже прибыл недавно из Новгорода, – откликнулся воин. – Хорошо, – сказал я. – Пусть князь назначит время суда, но не рано утром, я сплю, позже, но до обеда подходите. В голосе моём были отчётливо слышны повелительные нотки. Вон как десятник на автомате тянулся, сомнений в моём происхождении у дружинников явно не возникло, такое умение командовать даётся долгой практикой и опытом, они этого не могли не знать. Да и то, что именно я назначал время суда, сказывалось, значит, мог себе это позволить. – Я передам князю, княжич, – слегка поклонился десятник. Тот легко назвал меня княжичем, без колебаний признавая этот мой титул. За это можно его и отблагодарить. Быстро обдумав решение, у меня это заняло чуть больше секунды, я повелительно махнул рукой: – Десятник, подойдите к борту моего судна. Когда тот подошёл, я поинтересовался состоянием раненых. Воины не знали, там другие перевязку делали, эти сразу за мной бросились. Поэтому я добавил, протягивая десятнику тугой кошель: – Тут деньги для раненых и семьям побитых, вдовам. Это поверх виры, за виру я отдельно заплачу. Жаль всё же, что воины выполнили приказ посадника и бросились на меня, я защищался. Насчёт лекаря я не соврал, хорошо врачую, если нужна будет помощь, ваши лекари не справятся, везите раненых сюда, осмотрю и прооперирую, я хирург. – Благодарю княжич. – В этот раз десятник поклонился куда ниже, после чего, сообразив, что всё, на этом можно нашу встречу закончить, отдал приказ, и лодки направились к берегу, от которого недавно отошли. В уже сгустившейся темноте я рассмотрел, что одна лодка развернулась и в стороне воины высадились на беper, ну а когда напротив моей стоянки разожгли костёр и там стали мелькать дружинники, стало ясно, что всё же без пригляда меня не оставили. На всё это я поглядывал мельком, пока разогревал ужин, одновременно играя сам с собой в шахматы, у меня был отличный нефритовый набор фигурок, да и доска вырезана настоящим мастером. Игра настолько увлекла меня, что, машинально проглотив ужин, играл до полуночи. Воины на берегу мне не мешали, два светильника лишь подвесил, чтобы те хорошо освещали доску, и к полуночи загнал себя же в интересную западню. Надо будет проанализировать эту игру. Мне такой гамбит ещё не встречался, случайно, играя, его придумал. Утром я проснулся сам, никакого абордажа, как я предполагал, не было, хотя под покровом ночи высадиться на борт судна – как нечего делать. Однако, видимо, приказа такого не отдавали, поэтому арсенал, где я спал, остался не потревоженным, а у меня обе кулеврины были направлены на дверь. В случае штурма сноп картечи с двух стволов снёс бы нападающих, потом и ружья использовал бы, очищая судно, возможно, и до шашек не дошло бы. Осторожно выбравшись наружу, я в корзину собрал с палубы ежи, привёл себя в порядок, поставил на жаровню чайник и занялся тренировкой. Защиту я на ночь с себя не снимал, вот и тренировался в ней, как это делал каждое утро. Воинов как было семеро на берегу, столько и оставалось, у кострища лежало несколько одеял, видимо, те прямо тут и спали, но сейчас им привезли еды, и они принимали пищу, поглядывая в мою сторону. Ненависти в их глазах уже не было, так, просто сторожили. Разве что одобрение было, вот что в их движениях и позах я смог понять – они явно с одобрением восприняли мою интенсивную утреннюю тренировку. Чуть позже, когда я сел завтракать, трое тоже решили размяться, вот это зря, на полный желудок не стоит этого делать, это вам любой врач скажет, или как их тут называли – врачеватели и лекари. Кстати, на соседнем ушкуе людей прибавилось, похоже, команда вернулась, правда, кто из них хозяин судна, непонятно, возможно, что его там вообще нет, ни один по виду не подходил. После завтрака, открыв сундук с серебром, я мысленно прикинул, какая может быть вира, и, скривившись, достал самый крепкий мешок и стал складывать туда серебряные слитки. Взял больше, чем по прикидкам придётся платить, чтобы запас был. Когда заполнил мешок, проверил его на вес, крякнул, но всё же вынес наружу и сложил на палубе. Потом сделал уборку на борту, и около часа сидел у носовой палубы, снова играя в шахматы. Когда я заметил несколько всадников на нашем берегу, насторожился. Это был гонец, всё правильно, причём одна лошадь была с пустым седлом. Думаю, для меня. Так и оказалось. Гонцом выступал тот же старший десятник, с которым мы вчера вели речь. Видимо, его отрядили сопроводить меня, раз мы нашли общий язык. С десятником же я договорился об охране моего судна, три воина остались на берегу, они и присмотрят. Не забыл я крикнуть Степана, чтобы прибыл на судилище в качестве видака, тот обещал быть, хозяин отпускал. Убедившись, что колышек лодки вбит в землю, я указал на неё и на судно всем трём воинам, сначала потрогал рукоятку шашки, а потом подкинул на руке золотую монету. Намёк был ясен: за охрану – монета, а если что случится – ответят. С этим у меня быстро, те это уже знали. Закрепив мешок с серебром на луке коня, я одним прыжком, несмотря на общий вес со снаряжением и оружием, взлетел в седло, вызвав одобрительное кряканье старого воина из сопровождения, и, управляя одними ногами, тут тоже тренировка нужна, двинул за гонцом к месту судилища, как я понял, именно туда стекался народ. Да уж, столпотворение; кажется, тут собрались все жители, одеты празднично, как будто что-то отмечать собрались, живописность цветов поражала. Иноземцев тоже хватало, которые не без интереса следили за всем. Похоже, некоторые просто не понимали, что происходит, и пришли за компанию, посмотреть, что будет. Когда мы подскакали к площади, где людей уже сдерживали дружинники, я покинул седло и следом за сопровождением прошёл с мешком в руке в круг. Осторожно опустив его на землю, осмотрелся, ожидая князя. Вынесенное высокое кресло, даже скорее стул с высокой спинкой, обитый кожей, видимо, считался чем-то вроде трона. Князь вышел довольно скоро, вокруг трона собралась знать, и начался суд. Сначала один из бояр описал, что случилось на подворье почившего посадника, а то, что он умер в муках от ранения в живот, было подтверждено лекарем, тут уже я выяснил, что вор-боярин был ему родственником, родной брат жены. Потом дали слово видакам и вдове посадника. Только после них под шум толпы, которая была не на моей стороне, слово дали мне. Вот тут уж я развернулся во всю, что такое реклама и информационная война, мне было хорошо известно, так что я использовал все современные наработки. Я старался говорить, чтобы местные меня понимали, так что в моей речи преступления боярина и его родственничка взлетели на огромную высоту. У них разве что рогов не было и оружия дьявольского, но вроде хвост чертей и серу я от одного унюхал. Толпа теперь было полностью на моей стороне, я смог её зажечь, правда, излишне высоко, уже раздавались крики, что надо идти сжечь подворье мёртвого посадника вместе с его семьёй и слугами, чтобы нечисть не разбежалась по городу. Чуть на вдову не накинулись, толпа колыхнулась было к ней, пребывающей в ужасе. Едва успокоил их, князь это видел и благодарно кивнул мне, его изрядно напрягла реакция толпы на мою речь. Когда я замолчал, вдруг слово взял один из священнослужителей, которые стояли в свите князя. Он сделал пару шагов и, рассматривая меня, спросил: – Веруешь ли ты, сын мой? С интересом изучив его, я ласково спросил: – Ты назвал мою мать шлюхой? От моего вопроса тот аж онемел и заметно растерялся, но быстро пришёл в себя: – Я такого не говорил. – Ты посмел назвать меня своим сыном, значит, решил, что моя мать-княжна будет спать с любым встречным? Ты не прав. – Прошу прощения, княжич, ты меня неправильно понял, – моментально сориентировался тот, глядя, как я сжимаю рукояти шашек. – Извинения принимаю, – кивнул я. – Может, повторите свой вопрос, только без последней дурацкой фразы. – Веруешь ли ты, сы… – замер на миг священнослужитель с выпученными глазами, видимо, ему настолько эта фраза набила оскомину, что он говорил её на автомате, но поправился: – Княжич. – Я не христианин, если ты об этом, как и мои родственники и мой народ, я имею другое вероисповедание. Но не фанатик, скорее сочувствующий. Буддизм, как в принципе и христианство, мне не очень интересно. – Значит, есть шанс уговорить вас вступить в лоно церкви? – Ну попробуйте, – усмехнулся я. – Княжич, разрешишь ли окропить тебя святой водой? – не отставал священник и довольно улыбнулся, когда я кивнул. Почти тут же по жесту попа появилось два прислужника, которые выплеснули на меня целую бадью воды. Несколько секунд я в шоке стоял как мокрая мышь, расширившимися глазами глядя на двух молодцов в рясах, возвращавшихся обратно. Переведя взгляд на священнослужителя, я зло спросил: – Охренели, что ли? Кто мне кольчугу от ржи чистить будет? Смотри, заржавеет, лично самого заставлю песком её драить. Князь смеялся, молча, с невозмутимым лицом, но видно, что содрагался от внутреннего смеха. Видимо, моё шоковое состояние после водных процедур его изрядно повеселило. Я думал, зачерпнут пригоршню и плеснут на меня, но не целую же бадью! Вообще оборзели! И теперь князь стал изрекать решение суда, то есть его решение. Всё же виру за посадника и боярина князь назначил, получить её должна была вдова посадника и сестра боярина-татя, потерявшая одновременно обоих. Потом были назначены виры за остальных. Высоко планку князь не задирал, волнение толпы ещё не прошло, были слышны крики недовольных, они считали, что много с меня требуют, я, мол, действовал правильно, похоже, моя зажигательная речь ещё держалась в умах многих. Однако я признал, что цена справедлива, и подошёл к князю с мешком, тут же был казначей, так что при всём честном народе уплатил всё затребованное, изрядно удивив видаков, не думали, что у меня будет такая сумма. После того как плата была принята, князь громко известил всех зрителей, что претензий с этого момента у него ко мне нет. Это хорошо, в республике я хотел бы задержаться, поэтому и свёл всё на мировую. Князь, когда я завязал узел мешка и закинул его на плечо, негромко пригласил меня на ужин, заодно, как бы невзначай, поинтересовался, действительно ли я умею играть в шахматы. Я подтвердил, и тогда тот увереннее пригласил меня на вечернюю партию. Я обещал быть. Только я направился обратно, как меня догнал знакомый десятник, попридержав за локоть: – Князь дал разрешение поставить ваше судно, княжич, к его пристани, там ваше имущество будет под охраной, не тронут. Не потребуется воров бить и виру за них платить. – Хм, благодарю, – даже удивился я. – Кстати, расскажи мне, как тут проходят вечера, как одеваются, ну и остальное. Особенно, где живёт князь, а то я к вам только вчера прибыл, ничего не знаю, а рассказы матери не очень помогают. Да и какое отношение тут к противоположному полу, к девушкам, если точнее? А то я в разных странах был. Где можно легко уговорить и задрать подол красавице, а где и смотреть нельзя, сразу вызов на бой следует. – Помогу, – улыбаясь, кивнул тот и тут же поинтересовался: – А что, много разных пробовать приходилось? – Перечислять долго, но были и китайки, и кореянки, азиатки, даже чернокожие. Вот в Англии мне не понравилось, я люблю чистоту тела, а там сантиметр – не грязь, два – само отвалится. В общем, брезговал я грязнулями. В Европе вообще мыться не любят, проще духами надушиться, чтобы вонь тела не чувствовали, а вшей давят, там все вшивые. – Фу-у, – брезгливо скривился десятник, явно ярко представив себе это дело. Вот так общаясь, мы забрались в сёдла и направились к баркасу. Там всё было в порядке. Коней десятник передал одному из воинов и с двумя другими поднялся ко мне на борт. Помогать мне не стали, я сказал, что сам справлюсь, мне вообще в радость такая работа. Так что по указке десятника мы дошли до крепости на острове, а князь проживал именно там, и встали на свободном месте у пристани. Рядом покачивался большой речной ушкуй в цветах князя, явно его судно. Была ещё одна пристань, но уже для торговцев или для тех, кто доставлял припасы в крепость, народу в ней ведь тоже хватало. А сейчас там шли какие-то строительные работы. От предложения поселиться в доме князя я отказался, предпочитал свежий воздух. Дружинники ушли, а я на берегу, где росла пока ещё короткая, но ярко-зелёная трава, стал разбивать лагерь, то есть ставил большой шатёр – ночевать я предпочитал с удобствами. Натаскал внутрь ковров и подушек, доведя его до идеального состояния, причём незаметно пронёс пару кавалерийских ружей, чтобы были под рукой, и потом стал заниматься тренировкой. К обеду, когда сложил из камней очаг и принёс раскладной стул, у местного слуги купил хорошие, колотые из поленьев дрова. Часть использовал для приготовления ужина, а остальные поставил на попа длинной змейкой в тридцать метров… Когда обед в желудке осел, я снова занялся тренировкой, снаряжение с себя не снимал, так что, поправив её, встал у первого полена и, сделав прыжок, вскочил на него, балансируя, после чего побежал по поленьям. По восьми пробежал и, всё же не удержавшись, упал, гася скорость в перекатывании. Снова расставил все упавшие поленья и повторил попытку. В этот раз лишь по пяти пробежал. Вот так я и тренировался, с каждым разом собирая всё больше и больше зрителей. К вечеру, мокрый от пота, я уже более-менее нормально бегал по поленьям, фехтуя обеими саблями. Этот способ тренировок показал один амурский казак, когда я ещё был королём, все мышцы при этом используются, а уж устойчивость и возможность вести бой в любых условиях тренируется до совершенства. Воины и слуги оккупировали все свободные места и с огромным любопытством наблюдали за мной, среди воинов на стенах я даже пару раз заметил князя. Видимо, и его заразило общее любопытство и интерес. Ничего подобного ранее здесь явно не видели. Когда я выжал из себя всё, что мог, то, скинув часть снаряжения, занялся его чисткой, исподнее отдал местным слугам, те всё постирают за небольшую деньгу, причём отдал не только то, что только что снял с себя, а все запасы грязной одежды – стирать так стирать. Окунувшись в ледяных водах Невы, смывая пот и грязь, поднялся на борт баркаса и оделся в самую лучшую и дорогую одежду. В ту, что получил от вельможи перед своим уходом из Индии. Она в плечах стала немного тесновата, но пока терпимо. Поправил тюрбан и, найдя неплохой кинжал среди трофеев, взял с собой – в гости без подарка не комильфо, воину, а князь явно знал, за какую часть держать меч, нужно дарить оружие. У него была жена и дочка, им тоже отобрал подарки, всё из трофеев. Жене – зеркало из венецианского стекла, восьмилетней дочке – красиво разукрашенную дудочку. Своей гитаре я замену так и не нашёл, а эту дудку с каракки снял. Игрушка не для меня, духовые инструменты я не знал, а как подарок – пусть будет, тем более по сведениям, полученным от Горына, девочка любила музицировать. Встретили меня хорошо, князь с одобрением осмотрел одежду, я ею подтверждал, что действительно прибыл из Индии, и пригласил в дом. Я вручил подарки, женщины были в восторге. Да и князь, осмотрев лезвие кинжала, явно из Дамаска, вполне благожелательно продолжил встречу. После обычного ужина – было, кстати, много народу, воины и помощники князя – князь попросил меня пройти в отдельный кабинет. Там мы, общаясь, разыграли партию. Князь оказался неплохим игроком, но не сильным, три партии – и все три проигрыш. За игрой я подробно описал своё путешествие, особенно сражения на море с пиратами и испанцами, о датчанах и литовцах тоже упомянул. Князь только крякал, внимательно слушая меня. В кабинете мы были одни, так что никто не мешал нам. Князь тоже дал информацию о республике, посадниках, тысяцких и остальных. Описал, как лучше вести себя чужаку и впервые назвал меня варягом. Причём пояснил, что так называют чужеземных воинов, иногда знатного происхождения. Меня это звание вполне устроило, и возражать я не стал. Князь поинтересовался, на какое время я тут собираюсь задержаться, и ещё до того, как я дал ответ, предложил выкупить земли с несколькими деревнями и остаться здесь, на что я с улыбкой, но вежливо ответил отказом. Оседать где-либо в планах моих не было. Тот не хотел терять столь сильного партнёра, оказалось, до этого подобных игроков ему встречалось очень мало, поэтому он желал продолжить, сыграть ещё несколько партий. Я не возражал, да и задержаться тут планировал дня на три-четыре, пока не двину к Новгороду, подготовиться ведь ещё надо, прикинуть, где стоянки получше, как идти. Информация поэтому нужна, не наугад же шариться по незнакомым землям. Просидев до полуночи, мы распрощались, я направился к себе в шатёр, тут идти пара минут. Нам обоим было интересно встретить неплохого собеседника, имеющего столь разнообразные знания. Князь сразу заметил, что у меня реальное образование, поэтому общался с немалым удовольствием. Он рассказывал о местных территориях и обычаях. И пока наше общение нам не наскучило, я решил его продолжить. С несколькими днями я всё же погорячился – неделю жил у пристани, занимаясь своими делами и отдыхая от окончившегося морского путешествия. Мои побегушки по дровам все еще вызывали интерес местных, но он уже шёл на спад. Днём я занимался собой и подготовкой к речному плаванию, вечерами зависал у князя, он только раз пропустил, встречал какого-то посла, тот проездом был из Новгорода в свою страну. Днём, когда было свободное время, я на своей лодочке ходил к торгу. Сейчас сюда шло множество разных торговых ладей и ушкуев. Я расспрашивал о пути по разным рекам, где можно пройти, где нет, особо интересовался волоками, карты рисовал. С дружинниками князя, бывало, устраивал учебные бои, было несколько воинов, уверенно владеющих саблями, вот с ними интересно было потренироваться. Гридни, так звали молодых воинов, тоже с охоткой проводили совместные тренировки. Я опасался, что князь или воины начнут задавать вопросы насчёт огнестрельного оружия, в частности револьверов, но, к счастью, особого интереса те не выказали, вероятно, не заинтересовались. Тут были известны пищали и разные самодельные дробовики, наверное, подумали, что у меня имеется что-то вроде них. Как бы то ни было, к плаванию я был готов, мой язык был отшлифован постоянным общением с местным людом. Как отметил однажды князь, акцент полностью пропал, всё, что нужно, я уже узнал от местного правителя, значит, можно отправляться, вот я и решил, на восьмой день двину. Так и сделал: с вечера убрал на борт баркаса шатёр, ночевал в каюте, попрощался с князем, а утром, позавтракав, отошёл от пристани, помахал провожающим и, подняв парус, направился вверх по Неве. Ветер был почти всегда встречный, но я шёл тяжело, поэтому к Ладоге вышел ближе к вечеру, да и там заметное волнение было. Сколько раз слышал от торговцев, как опасна и внезапна непогода на Ладоге! Выходить на озеро не стал, приметил неплохое место для стоянки, встал на якорь, к берегу прижиматься не хотелось. За всё время пути, начавшегося так тяжело, я не забывал поглядывать по сторонам. В одном месте заметил дымы, видимо, деревушка была. Трижды встретились ушкуи, один раз прошла пузатая торговая ладья. Попутные суда тоже были, два. Оба шли на вёслах, матросы, что за ними сидели, работали размеренно, крепкие мускулы так и бугрились под рубахами. Кормчие только посмотрели, как я пыжусь под парусом, но спокойно ушли на Ладогу. Ночь прошла спокойно, утром также не сходя на берег, я на жаровне вскипятил чай, подсластив его мёдом, и позавтракал вчерашней лепёшкой, сам пёк, с сыром и варёным мясом. Хорошо и сытно. На обед снова будет лепёшка с сыром, а вот к ужину нужно пристать к берегу, планирую похлёбку сварить. Всё хорошо с пищей на Руси, чего я только не пробовал на торгу и в трактирах, но репа мне не пошла, да и чувствовалось, что чего-то не хватает, и это что-то – картошка. Вот прям перед глазами стоит сковорода, где она, горячая, исходит паром, жаренная на масле да с луком и грибочками… Чуть слюной не захлебнулся, вспоминая. Нет, ждать Петра не стоит, мне и самому несложно в Америку смотаться. Ладога волновалась, волны под три метра, с барашками пены на верхушках. Вот это уже плохой знак, так что, вернувшись на свою стоянку, я стал ждать, когда погода наладится, слишком опасно было выходить на открытую воду. Я не один был такой, чуть позже вернулась ладья и приткнулась к берегу не так далеко от меня. Команда, выставив часового, занималась делами, но в основном готовилась к ночёвке. Там было старое кострище, явно не в первый раз вставали здесь. Территория для отдыха приготовлена, только принесли сухостоя, и вот уже в лагере играют живые языки огня, коптящие днище котелка. Я тоже занимался своими делами, проверил оружие, пушку, везде сменил заряды на свежие. Мало ли что. И за шахматами посидел. На следующее утро, отметив, что Ладога успокоилась, позавтракал остатками вчерашней похлёбки и, снявшись с якоря, направился в открытые воды озера. Выводить из небольшого затона баркас с помощью лодки, на буксире, не потребовалось: ветер, сменив направление, сам вытолкал его в Неву, как только я поднял якорь, а там поставил парус и с небольшим креном двинул к озеру. Нормально, пока всё нравится. По Ладоге я шёл своим путём, было видно, что опытные кормщики от реки Волхов шли по озеру напрямик, и те, кто выходили из Невы, и те, кто подходили. Я местные воды не знал, поэтому пошёл на виду у берега. Ветер не сказать, что был попутный, но и не встречный, скорее боковой, что прижимал к берегу. Шёл длинными галсами и за день преодолел большую часть расстояния. Думаю, если бы не ветер, сегодня вечером увидел бы устье Волхова. Баркас, по сравнению с местными ладьями, да и ушкуями, под парусом у меня был очень ходок. Правда, на вёслах не сравнить. Да и не получится, у баркаса не было вёсел, даже уключин для них. Длинный шест, чтобы от берега уходить, на борту закреплён был, я им изредка пользовался, а вот вёсел не было, для этого у меня лодочка имелась, её хватало, чтобы тянуть судно на буксире. Хотя одного гребца маловато, но мало-помалу тянуть было реально, что я часто и делал, особенно у мест ночёвок.