– Две струны фальшивят, плохо натянуты. Сделав перебор, взяв высокую ноту, так, чтобы она звуком царапала душу, гитара «плакала» мелодией – такая хороша в слякоть, когда дождь за окном и слышится стук капель по крыше и на душе тоска. Потом, сделав перебор, перешёл на весёлую мелодию. Под конец, изредка трогая струны, спел пару куплетов «Коня» Любе, не допел, поправил натяжение струн и начал «Эскадрон» Газманова, но тоже не доиграл и спел пару детских песен. Музыка звучала, нет, не так, она ЗВУЧАЛА. Не знаю, что за мастер делал этот инструмент, но я просто не мог остановиться. Под конец спел «Любо братцы жить». Думаю, её я допел бы до конца, всего себя отдав этой песне, если бы не чуждый к музыке мой конь, запряжённый в повозку. Всхрапнул и прервал очарование момента, отчего немедленно получил несколько ударов в бока от незнакомых слушателей, и один особенно крепкий от Храбра по голове. А кулак у того – ого-го! Так что конь затряс головой. Осмотревшись, я вздохнул и убрал гитару в футляр. Рядом стоял явно раздосадованный торговец, сообразивший, что в этой покупке в проигрыше был точно он. Зрителей было не просто много, они напирали друг на друга, опорные столбы навесов трещали от увеличившегося веса, я даже не заметил, как слушатели забрались на них, а в первых рядах, кроме моих воинов на телеге, хватало знатного народу, стоявшего плечом к плечу полукругом от меня. Я даже пару знакомых углядел, бояре там точно были, по одежде не спутаешь, да и бороды слишком ухожены. Кстати, всё мне здесь нравится, но такая дремучесть, как бороды, – нет. Я даже усы не хотел, так что когда подрасту и на лице начнёт проявляться растительность, в моих планах брить это всё. Ходить заросшим как пугало по местной моде я не собирался. В бытность мою королевичем, никакой растительности я не носил, хотя тогда это было в моде, особенно усы. Многие намекали, что надо бы, по-монаршески, мол. Но не моё, и всё тут. Один из слушателей-зрителей, молодец со спесивым видом, из тех, что я за знатных принял, бросил мне монетку, да не простую, а аж золотую. Причём с таким видом, будто полцарства подарил. Да ещё осмотрелся с задранным носом, мол, видели, как он меня отблагодарил за представление? Судя по гулу восхищения, видели все, как и блеск золота в небольшом кружочке. Точно арабская монета. Сам молодец типичный русин, но монета иностранная. На Руси, как я понял, в ходу множество монет, главное, чтобы серебро и золото было. Я поднимать не стал, лишь мельком бросил взгляд на лежавшую в пыли монетку, мне подаяние было не нужно, играл для себя, но всё испортил Млад. Хотя, может, и не испортил, а ловко воспользовался ситуацией. Соскочив с телеги, он коршуном бросился к монете и, подняв её, подскочил ко мне с сияющим лицом. Потрепав его по голове, коротко стриженной и поэтому колкой, я посмотрел на монету, потом на него и ласково сказал: – Оставь себе, сладостей купишь. Сестрёнку только не забудь. Млад так и остался стоять, в шоке глядя на подарок на своей ладони. Я передал футляр с гитарой Храбру. Тот принял его, как величайшую ценность на свете. Даже, кажется, дышать старался через раз. А я забрался в телегу и, приняв футляр, положил его на ноги и кивнул Ерёме: пора было домой. Мы так молча и укатили с места покупки музыкального инструмента, лишь на подъезде к дому, когда мои спутники отошли, Храбр осторожно поинтересовался: – Хозяин, а кто родил эту песню? Ту, где ногайцы выгнали на берег сорок тысяч коней? – Я написал, – спокойно ответил я. – А что? – Очень хорошая песня. Я не знал, что вы как скоморо… Э-э-э, что вы умеете музицировать. – У нас в Индии этому обучают с детства, знатных людей, естественно. У меня к музыке был талант, да и учился я охотно, так что играть и петь могу. Мы так развлекаем друг друга в своём кругу. Млад, у которого была оттопырена щека, за которой он монету прятал, навострил уши, заинтересовавшись нашим разговором. – Только в своём? – с явным разочарованием поинтересовался Храбр. Судя по сопению остальных, их это тоже расстроило. – Я могу для себя музицировать во дворе. Мне ведь нужно тренироваться, чтобы наработать навык. Вот только пока музицирую я плохо. – Плохо?! – аж хором воскликнули мои попутчики. – Плохо, плохо, – с насмешкой повторил я. – Два пальца едва шевелятся, да и чувствительность неважная. Вот когда рана заживёт, я вам покажу, что такое настоящая игра. Ближайшие дни играть не буду. Рану расстроил, заныла… Хм, а когда играл, ничего не чувствовал, весь отдался музыке. Немного уйдя в себя, я не сразу заметил, что мы приехали и въезжали во двор, но увидел, что оставшийся воин на охране по моему приказу начал привлекать мальчишек, которых я нанял сегодня. Они, отмытые в баньке, накормленные, в новой одежде, не всем по плечу, уже несли службу. Но пока только трое. – Оружие и сбрую – в арсенал во флигеле, – скомандовал я, спрыгивая с телеги и вешая футляр с гитарой на плечо. – Завтра всех отроков, кого поставили в строй, прогнать через систему тренировок, я покажу, как их проводить. Будете изучать физические данные молодёжи и выявлять лидеров. Потом вооружение и оснащение… О, Казимир, ты как раз мне и нужен. Значит так, завтра нужно найти мастериц, чтобы одежды на моих казачков пошили, эскизы я накидаю. Пусть к обеду подходят. Будут шить одежду для слуг и для воинов. Для всех. Пятерых швей хватит. Ещё к нам будут приходить кузнецы, кожевник и оружейники, может быть несколько торговцев. Отправляй их к Храбру, он занимается оснащением моей дружины. Теперь по стройке. Замечания или вопросы какие есть? Мы обговорили те вопросы, что появились, я почти весь остаток серебра из кошеля отсыпал Казимиру, требовалось много что оплатить, если не хватит, завтра дополню. Кстати, я также потребовал отчёты о тратах, буду сводить дебет с кредитом. Меня не обворуешь, несмотря на весь цинизм, взяточников у меня в королевстве не было, искоренил. Ну почти. Уже стемнело, все работы по двору и стройке прекращены, так что я прошёл в свою опочивальню. Скинул одежду и кольчугу и, ополоснувшись во дворе из ведра, нисколько не смущаясь своей наготы, направился спать. А то ведь действительно изрядно устал. Первая ночь в моём доме и, надеюсь, не последняя. Хм, а кабинку летнего душа всё же нужно сделать, обязательно. Завтра плотникам поручу, отвлеку от основной работы пару человек. Мастерицы по пошиву, изучив эскизы, что я набросал, причём с применением местных цветных «карандашей», чтобы они поняли, чего я хочу, согласились приняться за работу. Сейчас они направились по домам за инструментом. Жить будут временно у меня, кроме одной, которая жила недалеко, через три дома, у одного купца в качестве прислуги. Подрабатывала швеёй. Она была из деревни, остальные – местные. Подошло два мастера по пошиву обуви, им я также дал рисунки сапог, которые мне были нужны. Причём изготовят их не только для казачков и их наставников, но и для меня. Лучшего качества конечно же. Сейчас ко мне подошёл Казимир: – Хозяин, как вы и просили, я нашёл выставленную на продажу мастерскую по изготовлению досок. Всего одну. Хозяин-купец сгинул в начале зимы, видимо, татям со своим обозом в руки попал. Вдова имущество и некоторые производства продаёт. – А много продаёт? – заинтересовался я. – Давно? – Так сегодня и решила. Ещё управляющий на подворье, мой старый знакомый, когда узнал, что я ищу для приобретения некоторые производства, сразу весточку-то и прислал. Никто, кроме нас, пока не знает. – Отлично. Готовь телегу и моего верхового коня, вместе скатаемся. Предупреди Храбра, что нас не будет. – Тот и так слишком усердствует, всех, кто входит во двор, опрашивает и проверяет. – Правильно делает, чтобы как вчера не было. А то зеваки зашли посмотреть, что у нас происходит. Не охрана, а туфта. Ладно хоть ворота были закрыты, сбежать те не успели, получили плетей и выгнали их пинками, а если бы вороги были или помощники татей? Так что всё правильно, пусть службу несёт и казачат учит. Парни вон серьёзно службу поняли, тянутся к новым знаниям. – Речь вы вчера хорошую сказали, когда на службу их принимали, я даже сам заслушался. Только вот непонятно, почему вы одного мальчишку, Ярослав который, перевели из казачат в слуги, в конюшню помощником определили? – Утром проверку всем устроил, поговорил. Никогда из этого парнишки не получится хорошего воина, даже силы тратить не стоит. Характер не тот, да и надломлен он. А вот как слуга вполне не плох, так что используй, если потребуется. К лошадям тянется, видно, что любит их, будет в будущем хорошим конюхом, осталось лишь обучить, а сейчас будет на подхвате. Пообщаться утром с казачатами, как и планировал, я действительно успел, причём хорошо, не спеша. Выделил четырёх явных лидеров, Млад был один из них, и всю четвёрку перевёл под руку Храбра. Тот с недельку с ними лично позанимается, будет прививать командирские навыки, а дальше посмотрим. Остальных разбили на тройки и теперь учили. Одна из троек теперь обязательно несла службу на подворье, вторая на баркасе, остальные отдыхали. О судне я не забыл, как раз планировал сегодня снять весь груз, особенно оружейный, перевезти на подворье. Одна из комнат на втором этаже терема подойдёт для арсенала. Потом можно осмотреть само судно, как для него закончилось тяжёлое плавание. Не думаю, что будут серьёзные проблемы, к счастью, на мель мне ни разу не пришлось садиться. Так что если будут, то только мелкие ремонты. Баркас нужно привести в порядок, как заживёт рука и рассосётся синяк на весь бок, так и отплыву. Вернусь перед зимой, до того, как реки встанут. Путешествовать я ещё не передумал, и в моих планах – посещение Москвы. Там поживу некоторое время и двину обратно, буду в Новгороде осваиваться за зиму. Храбр, узнав, что мы решили прокатиться по Новгороду – всё же хотелось изучить производства перед покупкой, – тут же отрядил нам сопровождение. Ждана тот трогать не стал, у того был урок с шестёркой арбалетчиков из казачат, заказ на арбалеты мы сделали, но пока не подвезли, и учили ребятишек посменно. Не стрелять, пока тупо учили обращаться с оружием. Выбрал тот Мчеслава, всё равно отдыхал после смены по охране баркаса, вот и поедет с нами. Я отдал необходимые распоряжения по двору, особенно бригадиру, тот работал над фундаментом башни, его уже сделали и сейчас укрепляли, рубя рядом первые венцы сруба, потом на месте соберут. Один из рабочих возился на крыше терема, снимая часть покрытия, проделывая отверстие. Ещё не скоро подвесной мостик подвешивать будут, пока только подготавливали. Переодеться я не успел, хотя все остальные разбежались, всё же нужно принарядиться, чтобы хорошо выглядеть, да и телегу с моим верховым запрягали, однако меня печник отвлёк. Подъехала подвода с первыми кирпичами для летней кухонной печи, вот тот и попросил полюбопытствовать качеством исполнения материала. Действительно достаточно высокого качества. Сам печник уже подготовил яму для печи и сейчас делал песчаную подушку, целый воз речного песка ему привезли. Поливал её, чтобы тот сел. Крутя в руках кирпич, я услышал возглас, нагловатый такой: – Вот ты где! Правильно люди подсказали, тут ты живёшь. Обернувшись, я несколько секунд рассматривал слугу, что проходил ко мне во двор, с интересом крутя головой. Причём направлялся он не к наёмным рабочим, которых на подворье хватало, вон ещё и мебельщик подкатил демонстрировать образцы дерева для шкафа, а именно ко мне. То, что он слуга, было видно и по поведению, и по одежде, да и помнил я его. Он стоял за спиной того молодца, который бросил мне под ноги золотую монету и которую я подарил Младу. Кстати, это уже давно было известно всем на подворье. Как я слышал, он хотел купить себе на эти деньги много-много еды. У всех детей это было на первом месте, как их усиленно ни кормили. Голодны они были постоянно, так что пока не отъедятся, особо их не напрягали. Казачат это не касалось, их серьёзно к службе готовили, чтобы привыкали. С огромным удивлением обернувшись, я стал с интересом изучать обнаглевшего слугу, отмахнувшись от очередного вопроса печника, которого интересовала высота дымохода. Сам я одет был легко, рубаха нараспашку, рука на косынке, утром повязку сменил с помощью Ждана, нашего лучника, который умел неплохо оказывать медицинскую помощь, научился за время службы. На ногах лёгкая обувь, я в ней постоянно ходил по палубе баркаса. Не скользила. Да широкие чёрные штаны, не шаровары, завершали мой комплект одежды. Голова вот непокрытой была. В общем, внешний вид не совсем соответствовал виду хозяина дома, знатные, как я успел понять, и в доме в шубах ходили, боялись свой статус потерять даже в глазах слуг. Шучу, конечно, но у многих реально так было заведено. Наглость слуги меня изрядно удивила, судя по изумлённому хмыканью Храбра радом, его тоже. Тот ходил в полном вооружении, кольчуге и при сабле, купленной на торгу, так что он было, нахмурив брови, двинул к нему, дежурная тройка казачков тоже, видимо, уловили жест командира. Однако я повёл плечом, останавливая их. Храбр мой жест понял, хотя особо мы это не обговаривали, похоже, имел немалый опыт невербального общения, вот и остановился, наблюдая, что будет дальше. К этому моменту слуга уже подошёл ко мне и немного развязно сказал: – Мой хозяин, боярин Лодыгин, решил усладить слух своих гостей твоим пением. Придёшь сегодня вечером к нему на подворье, дальше проводят. Получишь хорошие деньги, если музыка понравится. – Храбр, – закончив изучать слугу с ног до головы, сказал я, – оформи ему выходной билет. О смысле этой фразы тот понятия не имел, но что она означала конкретно к этому слуге, знал прекрасно. Вчера вечером, когда отловили на подворье трёх неизвестных, я приказал ему то же самое. На недоумение пояснил, что хочу, и воины по очереди выписали каждому выходной билет. Вот и сейчас Ждан помог казачатам скрутить грязно ругающегося слугу и нагнуть его в проёме ворот, а Храбр, разбежавшись, всё ему оформил. Причём с немалым удовольствием и результатом. Летел тот после изрядного пинка ниже спины, метра три, прокатившись кубарем. Силу удара рассчитать на глазок было сложно, но Храбр долго прыгал на одной ноге, а потом до вечера хромал. Похоже, в этот пинок он вложил не только силу, но и душу. Я потом проверил, переломов не было, просто сильный ушиб. Что было дальше со слугой, не знаю, когда я собрался, вооружился и оделся, выезжая с сопровождением из ворот, того уже не было. Понятно, что меня хотят спровоцировать, князя использовать как скомороха, а в эти времена действительно у знати музицировать не принято, вот я и ответил достаточно жёстко. Чтобы неизвестному мне боярину Лодыгину, видимо тому самому молодцу, донесли мой ответ в полной мере. То, что он может и не знать, кто я такой, даже не рассматривал. Все обо мне знают, не могли не донести. Поездка к вдове купца прошла результативно. То, что вдова, это уже стало известно точно, тело её мужа в овраге у дороги случайно нашли. По запаху. Узнали по нательному крестику. В караване, что шёл рядом с дорогой, был один из его дальних родичей, тот и опознал. Вдова за зиму и весну подъела все припасы и решила продать часть предприятий. Кстати, не самых убыточных, я бы даже сказал, доход от них неплохой, но купчиха вести дела не умела и была изрядной транжирой. Думаю, моих денег за предприятия ей надолго не хватит. Купил я и свечной заводик, и мастерскую, где лес на доски пилили. Даже третье предприятие взял – гончарную мастерскую. Как я понял, погибший от рук бандитов купец был хватким, производство имел только самое прибыльное, вот его достижениями я и воспользовался. Кстати, когда вдова объявила мастерам и рабочим на всех предприятиях, что я новый владелец, и при видаках получила плату за предприятия, вот тогда её управляющий и забегал. Судя по его отчаянию, он сам доводил производства до жалкого состояния, чтобы выкупить за минимальную плату, да не срослось. Пинка я ему не оформлял, но, рассчитав, отправил восвояси. Нужно будет своего завести. Кстати, за наводку на эти три производства Казимир получил от меня премию, в серебре, чему изрядно удивился, а после моих прояснений насчёт подобной щедрости, долго кланялся. Что такое премия, ему ранее было не известно, но нововведение понравилось. Как я понял, он с женой, а одна из женщин в моей прислуге была его супругой, хотели купить свой дом и копили средства для этого. С этой премией уже можно купить землю на территории Новгорода и начать подготавливать материал для стройки. Все три производства я изучил плотно. К гончарам особо не лез, производство налаженное, приносило неплохую прибыль. Вот на свечном заводике подсказал, как делать свечи фигурными, в виде витых столбиков или разных зверюшек, мастер очень заинтересовался, он был старшим на заводике и обещал вырезать деревянные формы под это дело и отливать свечи в них, что, возможно, принесёт прибыль. Небольшую пробную партию новых свечей мы чуть позже пустим на продажу, посмотрим, заинтересует ли это покупателей. Кстати, почти все свечи шли на опт, их брали торговцы. Заказы имелись на два месяца вперёд. Ранее часть готового товара поступала ещё и в лавку купца, у него было две точки на торгу, но теперь всё шло на продажу торговцам. Лавок у меня не было, и, честно говоря, не нужны были. Не видел надобности, и так заказы закрывали все бреши. Вот с мастером по производству досок мы говорили долго. Я сгонял Млада на торг, забыл прихватить бумаги, вот тот и бегал её купить, и на ней своим карандашом, огрызок остался от купленного в Индии, накидал вид нормальной лесопилки. Мастер поначалу не понял, что я хочу, но потом сообразил и оживился. Река далеко, производство находилось на территории города, значит, не поможет. Вот на окраине на холме отличные ветры. Там как раз мельник поставил мельницу, и работа шла. Меня это заинтересовало, и мы с мастером скатались на холм. Выяснилось, что земля принадлежит городу. Мельник лишь взял её в аренду. Я смотался к посаднику, и тот без особых затей и проволочек дал разрешение на выкуп всей территории холма. После оплаты я получил соответствующий документ на землю, кстати, также все предприятия оформил, подтвердив своё владение ими. Нравится мне местная простота. По второму приезду мельник лишь пожал плечами, и мы ударили по рукам. Сама мельница нам не мешала, места хватало, но за аренду земли тот теперь будет платить мне, вот и вся разница. Потом мы с мастером долго обговаривали, какой должна быть лесопилка. Ветряков будем ставить два. После чего тот с эскизами, набросанными моей рукой, и получив полный кошель серебра, направился на торг, пока он не закрылся, нанять две бригады плотников, чтобы споро и быстро поставить ветряки и построить длинный сарай лесопилки. Утеплённый, я планировал и зимой заниматься досками. Также требовалось закупить материала на всё, этим мастер сам займётся. Я лишь посмотрю на результат. Кстати, всё остальное тоже на мастере. Это приобретение у одного из кузнецов, что изготавливал длинные пилы для распила брёвен на доски, круглых дисков пил для новой будущей лесопилки. Работа для него новая. Тот ничего подобного пока не делал. Ещё требовалось купить лошадей-тяжеловесов, чтобы поднимали брёвна на холм, ну и повозки также, готовый товар по заказчикам развозить или на склад. Последнее вряд ли, заказов у мастерской на год вперёд было, расхватают, как горячие пирожки, к гадалке не ходи. Вернулся я на подворье лишь к вечеру, где сразу на входе меня встретил Казимир. Он только при покупках присутствовал, после чего укатил на подворье. Работы много, дальше его со мной не было. И с ходу меня огорошил, что у нас был боярин Лодыгин, причём не один, стучал в закрытые ворота и грозил всеми карами за оскорбление, нанесённое его слуге, а соответственно, и ему. В ответ Казимир сообщил, что хозяина нет, вечером будет, вот тогда и предъявляйте все претензии. – Вот наглец, – покачал я головой. – Ладно, подъедет, встретим. Меня тут же закрутили дела, и о наглом боярине я забыл. Быстро переоделся и стал вникать во всё, что происходит во дворе. Плотники уже заканчивали со срубом. Нижняя часть готова, осталось дождаться, когда фундамент осядет и можно собирать на нём нижний сруб, остальное будут рубить уже дальше, поднимая башню. Будет средняя часть сруба, и верхняя, где и сделают смотровую, вернее, площадку для отдыха и приёма пищи. Причём крытую и со ставнями, которые можно будет закрыть на случай непогоды или обстрела. Подвесной мост – это отдельная тема. Ну и лестницу внутри сделают. На самый главный вопрос бригадира я ответил, что купил мастерскую, где делают доски, и пока не будет готова нормальная лесопилка, он сможет получать доски без очереди в мастерской. С мастером на эту тему уже всё обговорено. Бригадир ушёл окрылённый. Думаю, если бы не вечер, он прямо сейчас рванул бы за досками. Небольшой запас на складе был, насколько я знал от мастера, так что есть что брать. Потом работу печника проконтролировал. Самого его не было, уже к себе ушёл, просто посмотрел, что тот успел сделать. Пока только подготовил всё к работе, и на этом всё, ожидал, когда песчаная подушка под печь сядет. Мастер по изготовлению мебели тоже уже уехал. Я подобрал материалы, из которых будет сделан шкаф, так что до окончательного изготовления заказа больше его не увижу, всё, что нужно, тот узнал. Уже начало темнеть, когда мы с бригадиром плотников осматривали большое помещение во флигеле, предполагалось после получения части досок использовать их для нар в помещении, а то спать на полу, тут он был земляной, или на лавках не совсем то. Чуть позже, когда бригада достроит башню и освободится, я и арсеналом займусь, переделаю его под свои нужды, стойки там для вооружения и остальное. А то всё или в кучу свалено, или в сундуках хранилось. Вот так на выходе из флигеля, на ходу с бригадиром обсуждая фронт работ, мы и стали свидетелями, как в ворота на моё подворье ворвалось пять всадников, один уже знакомый мне молодец-боярин, видимо тот самый Лодыгин, вторым был его слуга, криво сидевший в седле, и трое воинов, похоже, боевые холопы. Ворота были открыты, так как прибыла очередная партия подготовленных и ошкуренных брёвен для сруба башни, вот те и воспользовались этим. Такое вторжение было не только наглостью, но и тяжелейшим оскорблением для хозяина дома. Нельзя на чужое подворье въезжать верхом, более того, с руками на рукоятках мечей, да ещё и изрыгать оскорбления. Входить на чужой двор можно только пешком, ведя коня на поводу. Причём ворвавшийся боярин, особенно не стесняясь поносить хозяина подворья, несколько раз назвал меня купчиком. Я, честно говоря, не совсем понимал ситуацию, но действовал незамедлительно. Чуть в стороне от всех работ на подворье, на усыпанной песком площадке, моя работа, восемь возов туда привезли, чтобы сделать чистое место для тренировок, шла очередная учёба. После ужина Ждан командовал группой казачков. В данный момент шла тренировка на перезарядку арбалетов. Это основное оружие казачков, поэтому я попросил Храбра заняться сначала ими. Пусть овладеют, а дальше параллельно и саблями можно заняться. Отметив краем сознания, что когда боярин со своими людьми ворвался на подворье, Ждан как раз скомандовал «заряжай», я отправил им свой приказ. Эти приказы Ждан пока не давал, смотрел, кто ловчее и быстрее заряжался. Так я отдал свой приказ: – Наложить болты… Целься в ворогов на конях. Разобрать цели… Огонь! Ждан, надо отдать должное, дублировал все мои приказы, и после того, как я скомандовал открыть огонь, почти синхронно ударило семь арбалетов. Именно семь, а не шесть, как было куплено на торгу. Один арбалет был из моих запасов. У меня их было больше, но этот самый маленький для казачат подходил. Да и переделан был мной, чтобы упирать приклад в плечо, а не стрелять, зажимая под мышкой. Между прочим, этот арбалет получил Млад, и он как раз стоял в ряду арбалетчиков. Шок, вот что было со всеми свидетелями произошедшего. Надо сказать, боярин был справным воином и, сообразив, что сейчас произойдёт, успел перекинуть щит со спины в руку. Так что два болта вошли ему в щит и один застрял в шее коня. Тот, повинуясь приказам хозяина, сделал несколько скачков и вылетел из подворья, рухнув уже за воротами. Сам боярин вскочил на круп коня одного из своих воинов и только поминай как звали. А на подворье осталось два коня и убитый боевой холоп, ему болт попал в грудь, пробив вполне справную кожаную защиту с нашитыми железными вставками. Вот только они не помогли, болт, пройдя между ними, вошел в человеческое тело. Быстро осмотревшись, я понял, почему, несмотря на довольно неточную стрельбу, хотя арбалетчиков от всадников разделяло десять метров, некоторые выстрелы были точными. Всё было куда проще. Ждан и Храбр уже имели арбалеты на руках, и когда я стал командовать, также привели их к действию и спустили курки. Поэтому в стрельбе приняло участие не семь, а девять арбалетов, два из которых были мощнее. Было бы три арбалета, но третий воин, которого недавно сменили на посту у баркаса, спал в своей светёлке во флигеле и не успел к представлению. Мчеслав, который сменил его, сейчас на пристани сторожит и учит трёх казачков, что ему помогали. – Храбр, усиль тренировки казачков, и можно уже переходить к практическим стрельбам. А то с десяти метров три промаха. Ладно нашего бригадира плотников не задело, болт рядом с его головой в створку ворот вошёл. Казимир, быстро отправь вестового к посаднику, доложишь, что на подворье тати напали, одного побили, четверо сбежали, мол, нужно учинить поиск. Есть раненые среди них. Ближайший патруль приведи… Храбр! Объявляю тебе и подчинённым тебе воинам благодарность за отличное несение службы. Позаботься о видаках, нужно, чтобы они точно рассказали, что тут было. – Да всё мы видели, хозяин, – махнул рукой бригадир, потирая спину. – Как тати ворвались во двор. Правильно ты приказал их побить. Мне вон кнутом по всей спине перепало. Как по бродяге безродному прошлись, ироды. Снова почёсывая спину, бригадир от ворот почти сразу стал орать на своих работников. Работы на сегодня уже были закончены, но ещё нужно собрать и сложить инструменты и наконец закончить с выгрузкой брёвен с повозок. Я же направился к убитому боевому холопу. Едва распорядился поставить пост у него и убитой лошади на улице и стали собираться зеваки, как, громко приказывая расступиться, к нам вышел отряд дружинников. Причём во главе со знакомым десятником, видимо, сейчас их сотня дежурила как на крепостных стенах, так и в городе, патрулируя улицы. Отчего так те быстро появились, хотя мой слуга только убежал, стало ясно, когда я рассмотрел боярина Лодыгина. Он и привёл. Вот идиот. По всем местным законам я был прав и всё сделал по Правде. Кстати, да, если бы хозяином подворья был купчик, то обошлось бы штрафом, причём именно от купца, всё же нападение на знать. Тут вече будут собирать, как наказать наглеца, поднявшего руку на боярина, однако в моём случае попал как раз последний. Когда старший десятник Митрофан, при свете множества факелов осмотрев убитую лошадь, прошёл на подворье и особо не чинясь пожал мне руку, потом старому знакомцу Храбру, тот знал, что я в общении прост, лицо боярина начало вытягиваться, а когда десятник попросил озвучить мою версию, назвав меня княжичем, тот вообще побледнел. Рассказав, как мы со своей стороны видели это вторжение-нападение, посоветовали Митрофану сразу взять боярина под стражу, отправив в холодную в крепости. Нападение на человека, который сословно был куда выше Лодыгина, – это очень серьёзно. Очень и очень. Надо отдать должное, соображал тот быстро, почти сразу подскочил к нам и, низко мне поклонившись, попросил извинений за своего слугу, что не выяснил, кто хозяин подворья, и вёл себя так нагло, введя в заблуждение и своего хозяина. Казимир, который, казалось, знал всех в городе, смог прояснить мне, кто такой этот Лодыгин. Причём знал тот его хорошо, со старым хозяином они имели совместные границы на своих землях. Часто ругались и в принципе не дружили, но управляющий его реально знал. Сам боярин отчего-то в городе появлялся редко, хотя имел богатый трёхэтажный дом, проживал в своей усадьбе, на его землях кроме села было шесть деревенек, с этого и кормился. Ещё пытался стать производственником, прикупить что-нибудь, но прогорел на начальном этапе. Кстати, вот это интересно. Некоторое имущество в городе у него было, а по всем правилам за подобное нападение я мог стребовать виру. Причём не только мог, но от меня все этого и ждали, это правильно по их мнению. Да Лодыгин и сам внимательно смотрел на меня, явно ожидая, что я озвучу. Нет, всё же Казимир ценное приобретение, что знал, сам сказал, а дополнительные сведения по боярину вызнал от зевак, что толпились снаружи. Уж те насоветовали, что лучше всего взять, если я последую их предложениям, то тот всё отдать мне должен, даже исподнее. – Боярина я простить могу, – медленно проговорил я, отчего тот с некоторым облегчением переступил с ноги на ногу. – Понимаю, что его ввёл в заблуждение идиот слуга, поэтому требовать крови не буду, но виру стребую. Отдашь свою личную пристань, что у торговых складов, и один склад, что тебе принадлежит. Тот, что недавно отремонтировали и… Думаю хватит и этого. Боярин покривился, цену я взял достойную, но в принципе без перегибов. Мог ведь и пару деревенек отжать. Дело-то серьёзное, и тот у меня в принципе на крючке, а тут тот только кивнул. Видаков теперь у меня хватало, да и Митрофан подтвердит. Со мной вопрос решили, после подтверждения оплаты претензий к боярину у меня не было, но согласно местным правилам Митрофан громко спросил, имеет ли ещё кто претензии к боярину. Десятник не ожидал, что бригадир плотников с охоткой откликнется, тот, видимо, только этого и ждал. В принципе, для меня его решение тоже было неожиданностью. Суть претензий в том, что его, свободного мастерового, огрели кнутом, как обычного холопа или даже бродягу. Походя, да ещё на подворье князя. Вот тот и попросил десятника разобраться. Лодыгин решил вопрос быстро. Просто уплатил бригадиру и вознице, что привёз брёвна, по нескольку монет, а им обоим досталось кнутами, когда холопы прокладывали дорогу ко мне на подворье. И этим замял проблему. Кстати, бригадиру серебро выдал, тот свободным был, а вознице медь, всё же холоп, хоть и чужой. После чего боярин вежливо простился и быстро ушёл. Почти сразу снаружи раздался вопль боли, который по мере удаления повторялся, но слышался всё тише и тише. Млад, который бегал посмотреть, кто там орал, вскоре вернулся и доложил, что боярин воспитывал слугу, из-за которого и попал в такую ситуацию, лишившись доходных мест. Попал тот серьёзно. Пристань у складов – золотое дно, там швартуются ладьи и ушкуи торговцев, плата фиксирована, но главное, что шло всё в кошель хозяину, теперь это мой кошель. А с учётом того, что один из складов у пристани теперь тоже мой, прибыль увеличится. Нужно нанять и отправить слугу, чтобы снимал плату. Да и управляющего найти на все предприятия. Тоже дело на завтра, сегодня уже не успеем. Казимиру распоряжение я отдал на эту тему, пусть поищет надёжных людей. Митрофан вежливо отказался посидеть за столом, поговорить, но когда будет отдыхать, зайти обещал, с пивком посидеть, пообщаться. Лишь поблагодарил перед уходом, что я легко пошёл на перемирие и взял с боярина не так и много. Мог ведь и на принцип пойти. Тот и сам виноват, так глупо вляпался, думать надо. Лишь одно старший десятник сказал перед уходом, когда его воины уже покинули подворье. Вдову купца-татя, который ранее владел этим подворьем, уже нашли и доставили в сыскной приказ, где и прошёл допрос. Это действительно она натравила свою прислугу на меня, десятник это точно знал, один из дьяков, что записывал показания, был его дружком. Причём нападение спланировано было не просто так, ключ ей был нужен, та была уверена, что я его также ношу при себе, не подозревая о настоящей ценности этого предмета. Видимо, хотели при шумихе от нападения стащить ключ с моего тела. При этих словах Митрофан пристально взглянул на меня, явно отслеживая реакцию. Похоже, о тайнике местные теперь знали со слов вдовы. Я надеялся, что о нём кроме купца-татя никто не знал, но оказалось, что это не так. Я усмехнулся, показав таким образом, что о тайнике знаю, иначе будут наведываться доброхоты за долю малую подсказать о нём. Люди посадника что нашли, то и забрали, теперь я вступил во владение, и всё, что на подворье, – моё, это по Правде, по местному закону. Старший десятник лишь кивнул, он меня понял, после чего, коротко попрощавшись, пообещал на днях заглянуть и ушёл. Кстати, со мной чаи гонять ему по статусу не положено, поэтому придёт он навестить Храбра и других воинов, которых сам же мне и сосватал, а я так, просто к ним как бы присоединюсь, что не роняет моей чести. Старший десятник, конечно, по служебному статусу повыше других, но всё же из простых, служивый. Ничего, встретим и поговорим нормально, хороший и, главное, нужный человек. А вот от всего, что имеется в схороне, нужно избавляться. Золото, украшения и серебро в большинстве своём спрячу. Как – у меня уже есть опыт. Оставлю лишь немного на жизнь. Скоро доходы с предприятий пойдут, будет на что содержать подворье и слуг, а остальное – закопать. Вот оружие и броньку – на продажу. Лучше иностранцам, они за самую большую цену возьмут. Конечно, товару такого специфичного тать награбил много, но, думаю, одним рейсом можно на моём баркасе довести до Орешка на Неве и там на торгу всё продать. Выйдет гораздо дороже, и следов не останется. Некоторые вещи в схроне явно сделаны на заказ, могут отследить и выйти на меня. Чёрт его знает, кто раньше всё это носил. А то кинут предъяву, как тот полутысячник на днях, а оно мне надо? Вот и я думаю, что нет. А схрон сделаю под свой личный арсенал, ну и хранение небольшого количества ценностей. Присланные слуги боярина забрали тело боевого холопа, так глупо погибшего, и туши всех трёх лошадей, мои уже пятна крови песочком посыпали, чтобы впитались, а завтра всё вычистят. Раздав несколько приказов, я отозвал в сторону Храбра и велел ему готовить десяток казачков и двух наставников к путешествию. Куда, не сказал, но пойдём через десять дней на баркасе. Насчёт кормчего ничего не говорил, но попросил найти трёх матросов из надёжных, с одной рукой я пока моряк никакой. Стоя на баркасе, который отходил от причала, простояв у него почти две недели, я рассматривал город. Большой, один из самых крупнейших на Руси, чем новгородцы заметно гордятся. Он величественен, вид хорош и, не побоюсь этого слова, прекрасен. Однако уходил я со спокойной душой. Всё, что необходимо, сделано, всё подготовлено, и можно начинать исполнять свои дальнейшие планы. Баркас заметно просел в воде, груз был изрядный, всё же железо да ценности разнообразные из тайника купца-татя, но ничего, и увезу, и спрячу. Судно осмотрено и приведено в порядок. Работы на нём нашлись, но все мелкие. Уверен на все сто, что в Волхов мы пойдём не одни, слух о том, что люди посадника не всё нашли на подворье татя, уже распространился по городу. А завистников и охотников за чужим добром во все времена хватало.