Вернувшись к корзине, откинул тряпку, что закрыла продукты, отрезал себе ломоть белого хлеба, тут их две и одна ржаная, и вприкуску с колбасой поел. Глаза разбегались от того изобилия, что там было, так что я себе от солёного сала кусочек отрезал, свежее, месяца нет, кило два было, огурцы прошлогодние, перья чеснока и лука, варёные яйца. В общем, пиршество, а не ужин. Да, вечер, скоро стемнеет, а мне нужно успеть до темноты переправиться на другой берег этой речушки. Там вскоре будет железная дорога на Киев, пересеку её где и дальше в сторону Белоруссии пойду. Конечно, по оккупированным немцами территориям мне бы легче было, там стесняться нечего, увидел немца или полицая, считай мне трофеи принесли, а тут свои какие-никакие, их трогать совесть не велит. Эта четвёрка на машине – это форс-мажор, да и не жалко их, если уж откровенным быть, эти не бедствуют, раз отдыхать на природу ездят. Поев, чай я не стал кипятить, убрал всё продовольствие и спиртное в корзину, только половину колбасы, всё, что осталось, шмат сала и одну краюху хлеба с чесноком и луком я убрал в сидор. Вещи уже просохли, так что разложил, снова сидор полным оказался, остальное в корзине. Я там и место для кастрюльки нашёл, крышкой прикрыта, часть еды на ней, и всё, готов к движению. Поискав, я нашёл приткнувшуюся к берегу корягу, на воде хорошо держится, мою одежду, корзину и сидор держала, главное, чтобы не перевернулась, центр тяжести нестабильный, иначе всё в реку рухнет, вот так всё разместив, я голышом вошёл воду и, толкая корягу и придерживая, но не держась за неё, иначе под воду уйдет, и так еле держится под таким грузом, дотолкал до другого берега. Там благополучно разгрузился и столкнул корягу, чтобы дальше плыла по воле течения, и стал одеваться на том берегу. Сапоги всё ещё сырые, намотал портянки, с трудом натянул их, не забыв сунуть финку за голенище, и так с корзиной в руке и сидором за спиной энергичным шагом направился прочь. Темнота скрыла всё, но я шёл уверенно, глаза уже адаптировались. Тут открытые поля были, лесок только, где машину спрятал, оттого и шёл уверенно, далеко всё видать. Держась подальше от самих дорог, я неожиданно вышел к железной дороге, но, осмотрев, понял, что эта узкоколейка куда-то ведёт. Может быть, тут торфоразработки где или лесопилка. Ну, последнее вряд ли, лесов мало, а вот угольные шахты могут быть. Пройдя её, я направился дальше. По моим прикидкам, я только к утру буду у железки, что из Москвы на Киев вела. Всё же я смог уйти от погони. Два дня на шашлыках жил, вкуснотища, но хлеб заканчиваться начал, да и шашлык тоже. Мне казалось, что с каждым днём он становится всё вкуснее. Вот что значит качественный маринад. Помню, одна история приключилась, это ещё до армии было, мне тогда лет шестнадцать исполнилось. К другану на дачу поехали, а дача на острове, он весь участками был покрыт, домики стояли. Так вот, шашлычки туда свиные взяли, две трёхлитровые банки. Отдохнули хорошо и уехали. Потом друган рассказывал. Три месяца на даче не были, приехали и нашли одну банку с шашлыками. Нам и одной тогда хватило. Так там маринад даже хрящи растворил. Решили рискнуть, сделали угли и пожарили. Друган говорил, что вкуснее того шашлыка никогда не ел, память на всю жизнь. Вот так-то. Я про тот случай помнил и всегда мариновал загодя, и все мои шашлыки хвалили. Правда, там нужно знать правильный маринад, но это совсем другое дело. А с другом тем я после армии не общался, он мою подругу увёл, пока я долг Родине отдавал. До сих пор простить обоих не могу. История о шашлыках интересная, но они закончились. Помыв кастрюльку, она эмалированной была, в красный горошек, убрал её в почти пустую корзину. Я ничего не выбрасывал, в пути всё пригодится. Железную дорогу я пересёк, пару рек и с два десятка ручьёв, что на пути попадались. Часть вброд, где по пояс было, часть по мостикам или перекинутым брёвнам, а дважды вплавь, сооружая плотики. Однако я добрался до Гомеля, где проходила линия обороны. Да, что-то быстро на своих двоих, но в одном месте мне повезло, водитель машину чинил, и, когда закончил, я забрался в кузов, там мешки с обмундированием были, и проехал с ним почти сто километров, закопавшись в мешках, а когда тот на перекрёстке колонну пропускал, я и слез, мало ли куда привезёт. Ночь была, никто ничего не видел. Тогда и определился, где оказался, дорожный знак на Гомель был. Вот и добрался. Слышны были отголоски канонады. Тут фронт стоит, хотя тишины тоже не было. За время пути, находясь в изоляции от всего остального мира, я ничего не знал, что происходит. Началось ли наступление? И, похоже, не узнаю, пока на оккупированные территории не переберусь, там-то можно спокойно брать языка и допрашивать. Тут я поостерегусь это делать. Преследователей с хвоста сбросил и больше подобную ошибку не совершу. Наши неприятно быстро среагировали и устроили поиски в тех местах, где меня засекли. Не думал, что они так смогут, однако сделали. Пусть уроком будет, а то расслабился. Я слишком хорошо и красиво ушёл, слегка хлопнув дверью, чтобы меня вот так притащили пойманного. Даже думать об этом не хочу. А сейчас стоит прикинуть, как через передовую перебраться. На пузе не вариант, подстрелят или на нашей стороне, или на той, если на минном поле не подорвусь. Нужно что-то такое, чтобы никто ничего не узнал. Близко подбираться к линии фронта я не стал, тем более прибыл почти что на рассвете. Поспал в укрытии, сделанном в овраге, тут кустарник хорошо разросся, и ночью сползал к передовой. Ни о какой второй линии обороны тут и речи не шло, была одна сплошная извилистая траншея и уставшие, уже заморённые бойцы и командиры. Немцы со своей стороны тоже не отсвечивали, видимо также не имели резервов и просто держали оборону, как и наши. Так что эта ночь прошла не зря. Сползал до середины ничейной земли, всё ножом истыкал, но мин не нашёл. К тому же я хлеб добыл при возвращении. Нашёл кухню, где повар творил, и стал ждать. У него там на столе буханки стояли, одну утащишь, он сразу заметит пустое место, ровная коробка была. А когда нарезать стал, я два солидных ломтя и утянул, когда он отвернулся. Похоже, это так и не заметили. А вернувшись в свой овраг, где вещи лежали, поужинал, с салом и лучком. Вкусно и питательно, особенно для тех, кто в постоянном движении. На следующий день проснувшись ближе к вечеру, я отобрал то, что с собой беру. К сожалению, корзину и кастрюльку тут в кустарнике придётся оставить, слишком громоздкие, а вот сидор и остальные свои вещи я беру. Так что, скатав трофейную плащ-накидку, убрал в сидор и завязал горловину. После потери одеяла я использовал только эту накидку и пиджак, чтобы укрываться. Один раз дождь был, и брезент тут пригодился. Правда, я его редко использовал, он синего цвета был, демаскирующий. Но сейчас брал, скатал в тюк и привязал к сидору сбоку, чтобы не потерять. Дождавшись, когда стемнеет, и ещё полтора часа прождав, когда часовые успокоятся, я перебрался через наши окопы, тут редко часовые стояли, вчера ещё понял, где их ставят, так что на ничейной территории я оказался благополучно и полз метров двести до окопов немцев, проверяя землю перед собой на наличие мин или растяжек. Вот тут нужно быть осторожнее. Сначала чуть на пулемётное гнездо не напоролся, и пришлось в воронке пережидать, пока догорит осветительная ракета и перестанет работать пулемёт. Они ничего не видели, но шорох, видать, услышали и вот на всякий случай отработали. А когда всё стихло, я прождал ещё полчаса и, обойдя ползком пулемётное гнездо стороной, добрался уже до немецких окопов. Хм, а пулемётное гнездо вперёд метров на тридцать выдвинуто было, и к нему вела траншея. У немцев тоже не сказать чтобы окопы полные были, они даже на тревогу не отреагировали, вот если поднимется заполошная стрельба и разрывы гранат, тогда да, бегут с оружием по своим местам, а сейчас спят. Перебравшись через их траншею, я стал удаляться. В одном месте пришлось обходить, туалет сделали гады, чуть не вляпался. Ладно, ветерок запах принёс. Потом приметил тропинку, что уходила в тыл, и рядом с ней побежал, поглядывая по сторонам. Сидор, что всё это время был в руках или на сгибе локтя, пока я по-пластунски танцевал, сейчас висел за спиной. И тут удача, немецкая полевая кухня. Да не одна. Это сколько я от передовой ушёл? Метров на шестьсот удалился точно. В овражке стояли две типичные немецкие полевые кухни на высоких деревянных колёсах, а рядом похрапывали кашевары и их работники, ещё один солдат рядом стоял на посту, прислонившись к берёзе, и спал. Чуть в стороне так же в тон всхрапывали лошади, что буксировали эти кухни, у них не было автохода. Максимальная скорость буксировки таких кухонь пятнадцать километров в час. Видно всё было достаточно неплохо, хотя луна всё так же была скрыта тучами, что сегодня мне помогало, однако силуэты различить можно. Я аккуратно подкрался к кухням, чуть дальше виднелся силуэт грузовика с крытым кузовом, но модель не понятна, задом стояла. Вроде не «Опель», кажется, что-то из французских трофеев. Я сначала у кухонь всё осмотрел, старясь не звякать, пусто, только тесто для хлеба поставлено, видимо бродить, к тому же котлы залиты водой, чтобы приготовить завтрак утром, поэтому я прокрался к грузовику, в кабине которого спал водитель, и, откинув борт, заглянул. На ощупь коробки какие-то. Вскрыл аккуратно одну. Консервы. Так же осторожно я снял скатку брезента с сидора и расстелил его на траве, куда сложил потихоньку консервы из двух разных коробок, а когда, взявшись за углы, поднимал, те немного погремели, но тихо, вроде не разбудил никого, у меня ещё по банке в карманах брюк и пиджака было, и на руках отнёс почти два десятка в сторону, после чего уже смелее закинул их за спину и уверенно направился прочь от передовой. Вскоре миновал миномётную батарею, они, видимо, тоже столовались у этих кухонь, а потом вышел на оперативный простор, оставив в стороне гаубичную батарею. Ну, вот и всё. Теперь на Брест двинуть можно, а там неподалёку и находится то, что мне нужно. Портал. Сейчас же нужно прикинуть, до рассвета часа три осталось, где бы транспорт добыть? Есть желающие поделиться? Нет? А если найду? Шутки шутками, а транспорт действительно бы пригодился, жаль, у поваров нельзя было что угнать, народу слишком много, а то я с этими консервами немного пожадничал. Тяжеловато вышло. Да и нести неудобно. Ещё те, что в карманах, мешались. Однако я не унывал, трофеи неплохие, правда не знал, что набрал, но надеюсь, при свете дня мне удастся всё осмотреть и пересчитать. Тем более до наступления рассвета осталось чуть больше часа. Конечно, я долго пересекал передовую, но это не такое и простое дело. Вообще повезло, что это удалось, оборона тут была слабенькая. Сейчас же нужно убраться подальше. Как я говорил, у немцев оборона тут была хиленькая, и если и имелись подвижные резервы, то далеко, поэтому, удалившись километров на шесть от передовой, я уже не замечал присутствия немцев. Однако они мне были нужны. Выйдя к дороге, рядом с которой ещё и полёвка пробегала, споткнулся о неё, рассыпав банки. Я перерезал её и стал ждать в сторонке, проверяя, все ли банки собрал. Вроде все. До Бреста было где-то около шестисот километров по прямой, даже чуть меньше, вот обойдём Гомель стороной, а он у немцев в тылу был, а не у наших, и там до места недалеко. Причём идти я сбирался не тайком, точнее проводя маскировку, но шумно и ярко. Освобождая пленных, уничтожая захватчиков, взрывая то, что им нужно, мосты, железнодорожные пути, технику и подобное. То есть перед уходом я ещё раз хотел ярко заявить о себе, да так, чтобы запомнили. Вот это уже будет то, что я и называю «громко хлопнул дверью перед уходом». Сейчас же сидя в кустах, я примерно прикидывал, как поеду. Карту этих мест я знал не так хорошо, только примерные направления, поэтому добыть немецкую карту очень желательно. Так я и сидел, размышляя, пока не прибыли двое сонных немцев. Ещё бы, только-только светать начало. Я надеялся на мотоцикл, на крайний случай велосипеды. Но эти пешком припёрлись. И форма у обоих на меня хоть и налезет, но мешком будет свисать. Моего размера нет. Один немец шёл, держа в руке провод, выискивая так повреждение, второй шёл с карабином в руках, прикрывал его, крутя головой. С ножом не подберёшься. Сейчас они найдут, где провод был перерезан, и поймут, что это не простой обрыв, а диверсия, потому я вскинул револьвер и дважды выстрелил. Несмотря на то что на ствол я накрутил полотенце, чтобы приглушить выстрелы, всё равно они получились громкими хлопками, однако не такими, как при обычном выстреле, всё же потише вышло, и я надеюсь, их не услышат. Выстрелы с шести метров попали куда нужно. Оба наповал. Можно было попробовать взять одного языком. Но эти тёртые волчары, по повадкам было видно, хоть и связисты, но фронтовики. Не удивлюсь, что они с начала войны на фронте, а могли и другие кампании пройти. Франция, Польша и остальное. Быстро подскочив к ним, я убедился, что контроль не требуется, куда целился, туда и попал. Собрал всю мелочёвку по карманам, марки интересовали, но их было не так и много. Фонарик порадовал, свой я утопил, наручные часы снял, спички и сигареты тоже забрал. Документы прибрал. Ранцев у обоих не было, но имелась довольно большая сумка связиста, брезентовая, возможно, даже наша. Немцы такие цвета не использовали, а тут хаки. Я оттащил тела в сторону, завалил ветками и, используя инструменты, восстановил связь, послушал трубкой перекличку телефонистов – всё в порядке, и сразу эту пару искать не будут. Сумку я себе оставил, выкинув часть инструментов, которые мне точно не пригодятся. Забрал один карабин с двумя подвесными системами для подсумков, сами подсумки, все патроны и две гранаты, что были у того, который охранял. Это все трофеи, что были. В сумку я убрал почти все консервы, часть в сидор запихнуть смог, и, придерживая висевший на плече карабин, стал уходить всё дальше и дальше. Кстати, я теперь определился по маркировкам, что взял. Как я уже говорил, набирал консервные банки из двух разных ящиков. Так вот, было шестнадцать банок с консервированными овощами, для супов пойдут, да и так есть можно, ну и консервированной говядины, их было девять. Лучше бы, конечно, наоборот, но что есть, то есть. Ещё у одного из солдат были найдены шоколад, целая плитка, и початая пачка галет. Всё это я забрал и сейчас энергично шагал рядом с дорогой, не выходя на неё. Тяжёлая монтёрская сумка слегка била по ноге, но я не обращал внимания, своё я не брошу, а уйти от места гибели двух связистов нужно как можно дальше. Карабин на плече, револьвер за поясом, он как раз и готов к бою. Я его уже перезарядил и выхватить смогу быстрее. Вскоре началось движение, проскочили пара посыльных на лёгких мотоциклах, пара грузовиков с боеприпасами проехали, а чуть позже стал нагонять очередной рёв мотора со спины, кто-то от передовой ехал. Присмотрелся, и вроде это тот грузовик, что у кухонь стоял, думаю, пустой, кто же продовольствие от передовой увозить будет? Но если он на склады едет за новой партией, это хорошо, накладные и пропуск должны быть. Оставив поклажу в сторонке, я ползком, держа карабин на сгибах локтей, добрался до удобной точки прицельной стрельбы и, проверив оружие, прицелился. Машина крытая, рядом с водителем сидел сопровождающий. Что в кузове, неизвестно. Грузовик французский, вроде того, что у кухонь, но он ли это, я без понятия. Может, в этой дивизии таких десятки. А то и сотни. Вот именно, что непонятно и неизвестно. Однако дорога пуста, она тут открытая, поля, видно всё со всех сторон, но я решил рискнуть. Грузовик уже на пятьдесят метров приблизился, расстояние пистолетное, так что, выстрелив, я сразу стал выбивать гильзу и подавать затвором в ствол следующий патрон, а машина, неуправляемая, скатывалась с дороги. Убитый водитель, пуля вошла ему в глаз, завалился на руль. Сопровождающий же пытался им управлять, дёргал за рычаги, но потом, когда машина, дёргаясь, остановилась, открыл дверь и выскочил со своей стороны, то есть и с моей тоже. Оттого и упал мешком на траву после моего второго выстрел. Снова перезарядившись и держа оружие наготове, я быстрым шагом направился к машине. Ствол карабина был направлен на кузов, есть кто там или нет, я не знаю, но видно, что машина порожняя шла. К счастью, осмотр кузова показал, что тот пуст. Ну, почти, всё же я ошибся, грузовик принадлежал миномётчикам, и в кузове были пустые ящики из-под мин, которые немцы обязаны были сдавать, вот и везли, чтобы получить ещё боеприпасов. У водителя был карабин со штатным количеством боеприпасов да две гранаты, те же «колотушки». У унтера, тот не имел интендантских знаков различия, ничего кроме парабеллума с двумя запасными магазинами я не обнаружил. Закинув тела обоих в кузов, предварительно сняв форму с водителя и переодевшись, тоже не мой размер, но хоть что-то, я убрал свои вещи в кабину на место пассажира и, подняв окно, а тут удобно было, как на полуторках оно поднималось и не видно было пулевого отверстия, погнал дальше. Стрелял я из немецкого карабина, для опытного уха различить можно легко, так что если кто и услышит, то не сильно насторожится, свои стреляют. Ну, а устроившись в грузовике и запустив движок, я погнал в сторону Гомеля. Оказалось, склад боеприпасов находился на его окраине, где склады имелись. Пропуск был только туда, а мне в Гомель не нужно, поэтому погнал в другую сторону, уйдя с трассы на просёлок. Карты тут тоже заполучить не удалось, ехал куда глаза глядят, можно сказать, да куда стрелка компаса указывает. На главные дороги не выезжал, всё лесными да пару раз полевыми, и часам к одиннадцати подъехал к разрушенному мостику. Немцы его не использовали, а наши уничтожили. Причём довольно оригинальным способом, загнали танк Т-28, опоры под его весом рухнули, и тот застрял в ручье. Танк взорвали и ушли. С той стороны брошенная техника осталась. Могу предположить – тут колонна наших войск шла, а когда мост под танком не выдержал, бросили всё с той стороны, перебрались на эту и пешком дальше ушли. Причём машины колонны стояли на вид целые, похоже, ничего с них не снимали, и, возможно, год те простояли тут, о чём немцам до сих пор неизвестно. А ведь до трассы Гомель – Брест было километров двадцать, но, видимо, тут у них интереса нет, вблизи деревенские не жили, возможно, знали о разрушении моста и тоже не появлялись. Свежих следов я не заметил. Сидеть в грузовичке и гадать я не стал. Возвращаться тоже не собирался. С той стороны техники хватало, можно выбрать себе какую, даже, кажется, за корпусами грузовиков видно ствол пушки и часть башни танка. Т-26, как я вижу. В баке трофейного грузовика две трети топлива. Не так и далеко я уехал, а водитель, заправив машину, ещё и канистру полную взял. Она за кабиной в специальном держателе была, я проверил. Странно, конечно, и неожиданно вот так в глуши найти брошенную колонну, но чего только не случалось за время войны, и не такое могло быть. Бензин есть, поискать машину с той стороны, и можно ехать дальше. Правда, есть один нюанс, найти исправную машину будет сложно. Про антифриз тут и не слышали, заливали в радиаторы воду, а зимой та замёрзла, лёд распёр трубки и швы, и всё потекло. По сути за зиму техника пришла в негодность. Ремонт их спасёт, я бы взялся, имея нужные инструменты и материал, но где их взять? Ремонтных летучек я не вижу, обычные грузовики, крытые и нет, вроде даже пушки были. Там с десяток грузовиков, кроны деревьев их скрывают, с воздуха не видно. Однако всё же починить какую машину, используя запчасти с других грузовиков той же модели, вполне возможно, проводя визуальную дефектовку, дальше заправить и ехать. И вообще стоит посмотреть, что там брошено. Грузовик уже пару минут стоял заглушённый, когда я отошёл от него и, прихватив карабин, спустился с обрыва и по обгорелым бортам танка, от разрыва боекомплекта его корпус разошёлся по швам, перебрался на другой берег. Поднявшись, вышел на дорогу и медленно двигался по обочине, рассматривая технику. Было шесть полуторок плюс ААА со счетверённым пулемётом в кузове, семь ЗИСов, один в комплектации заправщика, и ещё один из них – санитарный автобус. Два Т-26 и БТ-2 в пушечном варианте. Пулемёты у танков сняты. У машин разного армейского имущества разбросано немало, часть были покрыты прошлогодними листьями. Ценное найти можно было, в некоторых машинах ящики, с патронами и снарядами по маркировкам, но продуктов не было, всё зверьё растащило. Надо ящики поворочать, может, консервы найдутся? Потом поищем, а сейчас осмотрим технику и выберем машину. Остановился я на полуторке с зениткой в кузове. Самое то, и залп из него страшный. Я проверил, пулемёты в порядке. Правда, брезентовые ленты, что были снаряжены, а та в полном боевом находилась, после зимы доверия у меня не вызывали. Я тут же нашёл другие сухие ленты, снаряженные, и перезарядил зенитку. Полчаса ушло на это, но пулемёты готовы к стрельбе. Я поставил установку на стопор, чтобы при движении её не мотало, и осмотрел саму машину. Первичный осмотр дал понять, что не так всё и плохо. Радиатор цел, это самое главное, а трубки поджать проблем не было. До самого вечера я тут возился, поев консервов, вещи все перенёс, а потом с ведром, тут же нашёл, бегал к речке и заправлял машину. Потекло на землю, есть утечка. Ладно, устранил обнаруженную утечку и больше не обнаружил. Дальше залил бензин в бак, полканистры вылил, тут протечек изначально не было, хотя бак был подозрительно пуст, видимо, наши, бросая машины, всё тут слили. Ну и, покрутив кривым стартером, со второй попытки завёл машину, давая возможность ей немного потарахтеть. Развернув грузовичок, я выгнал его на дорогу и, объехав брошенную колонну, поставил на дороге за ней. Туда все вещи перенёс и в бак слил бензин с трофейного грузовичка, всё до капли. Танки я тоже осмотрел. Ремонт и их спасёт, а один Т-26 хоть сейчас использовать можно. Прицел и затвор на месте, двигатель почти в порядке, выгоняй к дороге и веди огонь. Боекомплект полный. Хм, а интересная идея. Слегка пошуметь из карабина, чтобы немцы выслали на место происшествия солдат, и встретить их зениткой. Горячий привет будет. Надо подумать. Раз решил громко заявить о себе, то стоит подобное провернуть. Ещё, что меня озадачило, уж больно удачно эта колонна встретилась, найти бойцов, вон из плена освободить, и отличная рейдовая группа получится. Три танка, с пяток грузовиков, автобус и бензоцистерна, снаряды и патроны есть, а бензин и у немцев добыть можно. Да, это то, что можно использовать на полную. И хочется, и колется. Хм, а почему бы нет? Задержусь. Из личного оружия два немецких карабина вместе с подсумками и патронами, четыре гранаты, парабеллум и мой наган. Не густо. Правда, зенитка есть, но её к личному оружию особо не причислишь. Оружия в колонне не было, я все кабины осмотрел, все танки, всё забрали. А может, какие окруженцы сюда выбирались и подчистили остальное? Может и такое быть, не знаю. Однако прикинув все расклады, я стал действовать, уж решил так решил. Скинул свою гражданскую одежду, убрал под сиденье грузовичка и надел комбинезон танкиста, найденный в одном из Т-26, он мне по размеру был. Шлемофон также нашёл, видимо запасной, старый, слегка потасканный, но зато мой размер. Перепоясался ремнём унтера с кобурой пистолета, оба карабина тут же были, пару ящиков патронов к пулемёту закинул в кузов, нашёл шесть ящиков с минами в одном из грузовиков, в сорок первом большая редкость, противопехотные, тоже один ящик взял. Гранат не было, жаль, но ничего. Только после этого я покатил дальше по той же дороге. С километр проехал, и вот неожиданность, первый же встреченный мостик через ручей, такой же, как позади, был сожжён. Теперь ясно, почему немцы этой дорогой не пользовались, увидели, что на второстепенной дороге мост уничтожен, и не стали ею пользоваться, наверняка на картах указали как непроходимую. Заглушив двигатель рядом с обрывом, я выбрался наружу и, осмотрев берега, задумался. Конечно, обгорелые пеньки свай – это проблема, но если приложить руки, то мост восстановить возможно. Берега топкие, но, может, в другом месте есть брод? Оставив машину, я пробежался по берегу в одну сторону, потом во вторую. Нет, мост стоял в самом удачном месте. Его точно нужно восстанавливать, да покрепче, чтобы танки могли пройти. Раз мне судьба подкинула такую колонну с техникой, я разве откажусь? Ведь шикарные перспективы использования вырисовываются, и не хотелось бы всё бросить, махнуть рукой и дальше бежать. Я хотел на базе этой техники и вооружения сформировать мобильный партизанский отряд. Пусть в колонне и не было пушек, танки вполне их заменят. И ещё, я пулемёты нашёл. Именно так, спускаясь по ручью, обнаружил башню танка, что торчала из воды. Это был ещё один Т-26. Его явно туда специально загнали, чтобы утопить. Я не поленился, разделся и понырял, и вытащил два пулемёта ДТ. Даже нашёл внутри к ним сошки, да и диски вытащил, всего три десятка нашёл. Патронов не было, то есть часть дисков пусты, но я всё у грузовичка вытер, даже смазал маслом. Банка с оружейным маслом была мной найдена у колонны. Всё протёр насухо, разрядил, а чуть позже снарядил свежими патронами из цинка, так что у меня теперь два пулемёта было. По одному на танк, а пока в пехоте поработают, вполне нормально. Оставив грузовик на месте, я забрал один карабин, один пулемёт с пятью дисками, свой сидор, в котором в основном банки консервов были, это если пленных освобожу, чтобы было чем кормить, взял две противопехотные мины, явно переделанные из обычных миномётных ротных мин, и, перебравшись через ручей, энергичным шагом направился дальше. К дороге на Брест выйти не успел, окончательно стемнело, и так вечер был, пришлось заночевать. Утром я уже был у дороги и, поглядывая на неё, отходил подальше. Связываться с немцами у поворота на тот сожжённый мост и где была укрыта колонна, до неё километров двадцать было, я не хотел, поэтому предпочитал идти дальше. Подходящее место для засады я поискал чуть позже, ближе к обеду. Тут спуск был, и внизу машины притормаживали, кочки и ямы. Дорога разбитая была, отличное место для засады. Замаскировав лёжку, я стал выискивать такую машину, чтобы мне могла подойти. Выстрел должен был быть сделан аккуратно, чтобы форму не попортить, она мне нужна будет. К сожалению, если машины и были, то или в группе, или на дороге кто был и мешал мне работать. Как будто рок какой. Подозрительно такое оживление на ней. Через два часа ожидания полицаи на двух телегах прогнали группу военнопленных. Полицаев девять было, пленных с три десятка. Брели куда-то в сторону Гомеля. По инструментам в телегах можно подумать, что те работать будут где-то на каменоломнях, там кирки были, ну или дорогу ремонтировать. Только что-то поздно их гонят, вечер скоро. Возможно, один участок закончили, и их перегоняют на другой. Но если те дорогу ремонтировали, то место, где я лежал и где вся дорога в ухабах, это самое то для них. Однако нет, прошли этот овраг и ушли дальше. И стрелять нельзя, дорога была излишне оживлённой. Я даже подумывал сторонкой проследить за ними, те заморённые бойцы вполне мне подходили, хотя ни петлиц, ни знаков различий у них не было, всё спорото. Превратили в серую массу пленных. Этих бойцов, конечно, откармливать надо, чтобы силы восстановили, на это время и припасы нужны, однако если бы оно у меня было, освободить бы попытался. Но тут возможности нет. Слишком дорога плотно забита. Разъездились гады. Вот ближе к вечеру, я как раз успел поужинать, моё внимание привлёк рёв дизельного движка и характерное лязганье гусениц. Я даже шлемофон стянул с головы и прислушался. Да быть не может. Вскоре наверху показалась характерная морда «сушки», это была советская самоходка со стодвадцатидвухмиллиметровой гаубицей, которая, лязгая гусеницами и ревя движком, двигалась в немецкий тыл. По антенне и пустой турели зенитного пулемёта было ясно, что машина командирская. Судя по двум немецким солдатам, что устроились на её броне, а также по грузовику, что следовал неторопливо за ними, немцы перегоняли трофей. Как интересно. Причём ещё больше интересует то, что не перегоняют по железной дороге. Она тут недалеко, километрах в двух, иногда слышны свистки паровозов и шумы проходящих составов. У меня тут могло быть только одно объяснение, самоходку перегоняют куда-то недалеко. Может, тут есть полигон, испытать хотят? Машина эта не новая, скоро полгода будет, как идёт выпуск, уже были захваченные экземпляры, где на ходу, а где нет, поэтому ажиотажа с захватом новой техники, чтобы отправить её в Германию на изучение, быть не может. Скорее всего, это местное командование хочет посмотреть, что та собой представляет. Провести её испытания армейского уровня. Может, что ещё было, но что-то другое в голову не приходит. Если даже рембат где-то тут недалеко расположен и машину гонят туда, то что-то далековато от фронта, километрах в шестидесяти тот находится. Естественно, тут я не мог не заинтересоваться. Поэтому проследил, как машина легко спустилась и, преодолев подъём, двигается дальше. Многие водители встречных машин приветливо сигналили, я стал сторонкой следовать за самоходкой. Приходилось почти бежать, но я поспевал. Кстати, выяснил, почему железная дорога так пуста и редкие шумы составов мало слышны. А там мост уничтожен через речку был железнодорожный. Тут или диверсанты поработали, или авиация. Близко я не подходил, а бинокля, чтобы рассмотреть, у меня не было. Теперь понятно то странное оживление на дороге. Пока идёт ремонт, всё перебрасывается автотранспортом. Оттого и самоходку также своим ходом гнали. Вот только как бы её перехватить, уж больно она меня интересовала. Хм, а в кузове сзади тент был откинут, и там с краю у заднего борта сидели два солдата, держа карабины между ног, те стояли прикладом в пол. Характерно так сидят, и внимание не наружу, а в кузов. Готов часы свои наручные поставить, в грузовике везут экипаж самоходки. У автомобильного моста, километрах в двух от железнодорожного, того самого, где одна из двух ферм в воду сброшена и бык повержен, имелась пробка. И не маленькая. Регулировщик пропускал технику с той стороны, мост узким был, причём солидную колонну, отчего собралась немалая пробка с нашей стороны. А это шанс, тут два пути. Первый, подскочить и ликвидировать двух солдат в кузове, если возможно, то незаметно, используя мой самодельный глушитель из полотенца. Наган вообще оружие не такое и громкое, а при дополнительной защите есть шанс сделать ещё тише. Движок самоходки заглушили, оба немца, что на броне ехали, спрыгнули и ноги разминают, мехвод выбрался, тоже немец, но те, что в кузове сидели, так и продолжали сидеть. Второй путь: есть шанс, пока они стоят, в стороне перебраться через реку и снова сесть им на хвост, а потом отбить. Правда, у моста охрана и шесть зениток, слишком немцев много для первого способа, я бы сказал самоубийственного, а вот второй, он, конечно, более действенный и, возможно, даже рабочий. Тут только одна проблема: перебравшись через реку, я оставлю эту водную преграду между мной и той колонной, которую я планировал в полной мере использовать. Однако самоходчики почти что танкисты, они бы мне помогли восстановить технику, всё же специально подготовленные к этому люди. И ещё, если действительно в машине перевозят экипаж, то перегоном в Германию на изучение тут и не пахнет. Скорее всего, полигон. А потом будут вести обстрел самоходки из пушек разных калибров, чтобы местные артиллеристы нашли способы борьбы с ней. А что, посадили внутрь экипаж и приказали – нужно доехать до той точки, а дальше обстрел. У немцев это практикуется. В моём мире потом даже фильмы были сняты похожие. Там наши вроде как сбежать смогли. Правда, потом всё равно погибли. Не помню, как фильм называется, но точно снят был, и дело было с «тридцатьчетвёркой». Тут я услышал гудение, и немцы у моста засуетились, многие бросились врассыпную. Причём двое конвоиров тоже. Присмотревшись, я обнаружил, что к нам приближается девятка «пешек», наших пикирующих бомбардировщиков, и шли те как по прямой нитке к мосту, что находился примерно в километре от меня. Ближе я опасался подходить, мало ли засекут. А тут такой шанс, конечно, лезть под свои бомбы – это опасно, но другого способа у меня не будет. Ведь даже конвойные из грузовика попрыгали и сбежали. Поэтому, когда первая «пешка», клюнув носом и ревя, понеслась к мосту, я, подхватив вещи, рванул к машине. При этом на ходу сменил шлемофон, что убрал в карман комбеза, на характерное немецкое кепи. Сейчас именно тот момент, когда все немцы лежат, уткнувшись лицом в траву, ну кроме зенитчиков, что бешено лупят по нашим бомбардировщикам, так что шанс добежать и остаться незамеченным в такой неразберихе при бомбёжке немалый. Даже если засекут и опознают, что я русский, то максимум обстреляют из личного оружия, да и не все его прихватили. А при бомбёжке такие одиночные выстрелы основной массой вряд ли замечены будут. Не, точно шансы немалые. Потому я и рванул к тому грузовику, где пленные должны быть. Это моё предположение, а не уверенность. Ха, меня так и не засекли, и я подбежал к заднему борту грузовика. Мельком заглянув, я убедился, что в кузове сидело пятеро бойцов в синих комбинезонах танкистов, трое в шлемофонах, двое без, крепко связанные, и двое сейчас активно, зубами, старались развязать соседей. Мое появление те заметили, вздрогнули и вытаращили глаза, обнаружив меня. Забросив вещи в кузов, я залез следом и стал громко объясняться, чтобы меня не заглушала бомбёжка, от которой грузовик ходил ходуном. Бомбили тот берег, били по скоплению техники, этот берег и сам мост. Зенитки уже молчали, та первая «пешка» поработала по ним. Так вот, я прокричал: – Кто командир?! – и, заметив, что один самоходчик дёрнулся, подобравшись ближе, крикнул тому в ухо: – Поступаете в моё распоряжение – майора К.! Всё ясно? Тот кивнул, и я стал ножом резать верёвки, быстро осматривая кузов. И первая неприятность. Весь боекомплект самоходки, а также зенитный пулемёт, находились тут, аккуратно складированы у кабины. Только личного оружия экипажа я не наблюдал. Я же продолжал говорить: – Значит, так, бойцы. Сейчас берёте по выстрелу к пушке, думаю, втроём три выстрела унесёте. Бегом к своей машине, забираетесь внутрь и двигаетесь вдоль берега в сторону железнодорожного моста. У вас три выстрела. Два по ремонтному поезду нанесёте. Третий по уцелевшей ферме моста. Нужно нанести железнодорожному мосту как можно большие повреждения. Всё ясно? Потом возвращаетесь вдоль железки в сторону Гомеля, я вас там встречу. Теперь личное оружие. Выдаю пока две единицы. Работаем быстро, пока наши не улетели. Что хорошо, этот берег уже отработали, нас в конце колонны почти и не задели, но остальная техника горела, маскируя дорогу дымами и позволяя нам действовать. Передав командиру парабеллум, а одному из бойцов карабин и ремень с подсумками, там и штык-нож висел, остальным по трофейной гранате, я также выдал каждому по банке с овощами. Мол, выполните задание, поедите, силу нужно восстанавливать, а то видно, что голодные. Ещё на ремне фляжка висела, пить, видать, тоже хотели, но пока не до неё. Время утекало. Дальше бойцы, отобрав по выстрелу, действительно три выбрали, следом за мной спрыгнули с кузова и побежали к самоходке. Люки были открыты. Они быстро исчезли внутри, а я, устроившись в кабине грузовичка и запустив движок, развернул его и погнал по дороге обратно. А вот самоходка уверенно поползла в сторону моста. Что ещё приятным бонусом было, так это то, что в кузове полная бочка солярки имелась. Я успел похлопать по бокам, определил уже, непочатая. То, что самоходка разворачивается, выпуская с кормы клубы плохо пригоревшей солярки, а потом, покачиваясь на рытвинах поля, катит напрямую в сторону железнодорожного моста, я видел отчётливо. Молодцы парни, действуют как я сказал. Познакомиться мы не успели, всё из-за того же лимита времени, но если операция пройдёт нормально, то познакомимся, а сейчас мне нужно подготовить операцию прикрытия. Немцы будут искать самоходку, ну ещё бы, поэтому нужно сделать так, чтобы искать перестали, поверив в её гибель. Например, экипаж самостоятельно затопил её и пешком сейчас где-то пробирается к линии фронта, опасаясь каждой тени. Уходят следы гусениц в воду речки, и всё, значит, та на дне. А по следам они иначе её быстро найдут. Так что нужно найти место, где можно машину утопить. А в ночной темноте добраться на этом грузовике уже к месту, где та колонна стоит. Точнее, до сожжённого моста с зениткой рядом. Кстати, саму зенитку, перед тем как уйти, я спрятал, а то мало ли кто к мосту выйдет и сразу увидит её с той стороны. Замаскировал в кустарнике. А самоходку лучше действительно спрятать пока, а то она своими гусеницами, а точнее, следами, которые сложно замаскировать, может навести немцев. Проще спрятать её где-то там, где будет имитация гибели, ветками забросать, чтобы не найти было, забрать экипаж и пока колонной заняться, а когда всё будет готово, можно и за ней заехать. Тяжёлое орудие нам всегда пригодится. Жаль только, зарядов к орудию было маловато, я так думаю, полбоекомплекта. Когда немцы захватили самоходку, та успела пострелять. Мои размышления переключились с самоходчиков на летунов. Мы успели всё сделать, пока те два захода сделали, вон колонна у моста ещё видна была, хорошо там «пешки» поработали, но вынырнувшие из-за облака пара «мессеров» атаковали замыкающий бомбардировщик, тот и так дымил одним мотором, а тут ещё эти охотники. А это точно они, по повадкам было видно. Самолёт почти сразу пошёл вниз, объятый пламенем. Его покинуло двое, и почти сразу распустились парашюты, а вскоре и третий появился. Я даже вздохнул с облегчением, продолжая переключать коробку передач и гнать на грузовике, поглядывая как на дорогу, так и в небо. Наши не так и далеко успели удалиться от моста, думаю, успею. Главное, чтобы немцы, что поближе были, не вмешались. А пара после удачной атаки стала подниматься выше и преследовать сомкнувшийся строй, парашютисты их не заинтересовали, выпрыгнули рядом с дорогой, наземные войска примут. Я же решил этого не дать сделать, потому и гнал как сумасшедший и, к счастью, успел. Те двое, что первыми выпрыгнули, совершили посадку в полукилометре друг от друга, а я свернул с дороги и по полю погнал к первому летуну. Тот видел мчащийся к нему немецкий грузовик и торопливо выпутывался из ременной системы, чтобы сбросить её, и лапал кобуру. Мне понравилось то, что сдаваться в плен он не собирался. Пришлось снова нахлобучить на голову шлемофон, на ходу открыть дверь и, выбравшись, помахать рукой. Расстояние уже было невелико, и я рассмотрел удивлённое лицо молоденького паренька, что изумлённо таращился на меня. Но уже не смотрел зверем. Подкатив, я крикнул ему: – Быстро в кузов, там пулемёт! Боец кивнул, судя по треугольникам в петлицах, это был сержант, скорее всего борт-стрелок, собрал купол парашюта в обе руки, добежал до задка грузовика и, забросив парашют, стал на ходу залезать сам, так как я уже тронулся с места и погнал дальше. Была причина поторопиться, с дороги ко второму летуну двигалось ещё две машины, тоже грузовики. Какие-то интенданты хотели геройство показать. Только я был первый. А тот видел непонятное у грузовика, но и тут я вылез на подножку и помахал рукой. Так что тот тоже рыбкой нырнул в кузов к напарнику, не забыв парашют. А я, развернувшись, покатил навстречу тем грузовикам. Я уже видел, всего несколько солдат там было, а мне бензин был нужен. Остановившись и заглушив двигатель – рёв моторов обоих грузовиков приближался, – я встал так, чтобы не было видно, как я покидаю машину и иду к кузову. Встав у борта, я сказал: – Значит, так, бойцы. К нам два грузовика подъезжают. В каждой кабине по двое, что в кузовах не вижу, крытые, но машины порожняком идут, видать интенданты, думаю, кузова пустые. Немцев в расход, собираем оружие, документы и сливаем бензин, он нужен. Потом едем выручать ещё одного из ваших. Думаю, его уже немцы приняли, отобьём. А сейчас меняемся оружием, всё же ДТ мне более знаком. Держите карабин, прикроете. Этот карабин водителя я нашёл в зажимах у сиденья, немец про него забыл, когда убегал, а я, покидая машину, достал. Передав его второму летуну, принял пулемёт, бойцы тоже покинули кузов, и, выйдя из-за грузовика, я дал навскидку две короткие очереди, что пересекли лобовые стёкла обоих грузовиков. Они не друг за другом ехали, тут дорог не было, одна трава вокруг, целина, удобно двигались, рядом друг с другом. Дальше, держа медленно останавливающиеся грузовики на прицеле, я велел летунам осмотреть машины, добить раненых, если они есть. Особое внимание к кузовам, если что, прикрою. Однако, как я и думал, те пустые были. Поэтому собирали оружие, документы и всю мелочёвку по карманам, часы с немцев я тоже приказал снять, как и обувь и некоторые уцелевшие комплекты формы, ремни. Дальше слили бензин в бак моего грузовика и в три канистры. Это всё, что было найдено в грузовиках. Прострелив грузовикам двигатели, я устроился в кабине, а летуны в кузове, пулемёт остался им. Мы за это время успели познакомиться. Сержант Завьялов – стрелок-радист, потом штурман, младший лейтенант Гаимов, а их командир последним покидал горевшую машину. Он старлеем был, командиром звена. А узнав, что я майор К., они были удивлены и поражены, приняв как должное моё сообщение, что я формирую новую группу для действий в тылу противника. Летом прошлого года о моих приключениях немало было написано, и они их читали, зачитывали до дыр, можно сказать. Сами так сказали. И кстати, пока мы работали, я слышал далёкие гулкие выстрелы гаубицы, самоходка у железнодорожного моста работала и, судя по поднявшимся там дымам, работу свою сделала. Ремонтный поезд повредила и подожгла, ну и по мосту, надеюсь, выстрелила. Три выстрела было, я считал. Сама самоходка должна была работать вне пределов дальности охраны и зениток у моста, хотя и прямой наводкой. Отстрелялась из укрытия, развернулась и двинула вдоль путей. Теперь нужно её перехватить. Как мы и договорились. Выезжая обратно на дорогу, я положил шлемофон рядом на сиденье, его наличие выдавало мою принадлежность к советским танкистам, а находясь в одном комбезе и немецком кепи, я особо внимания не привлекал. Водители имели ремонтные комбезы, вполне мог один такой ездить в нём. У немецких интендантов, а там был офицер, забрал, кроме оружия, которым перепоясался – кобура с пистолетом теперь снова на боку, – планшетку и бинокль. Поднявшись на небольшую возвышенность, не обращая внимания на столб дыма, там догорали обломки самолёта, больше наблюдал, как к одному из грузовиков ведут командира экипажа «пешки». Остановился я на обочине, чтобы не мешать движению. Да и не было его теперь, мост-то уничтожили, выполнили задание. А летуны тент сзади опустили, чтобы их не видно было, стереглись. У нас теперь было ещё три карабина, пистолет и автомат офицера. Это пока всё. Запомнив, в какую машину посадили летуна – ха, его даже не связали, туда также забрался один солдат, – я включил скорость, мотор работал на холостых, и стал спускаться. Как я и думал, тот грузовик, что нам нужен, поехал не к мосту, а в другую сторону, а вскоре вообще свернул к железной дороге, где был переезд. Удачно. Удачно было ещё то, что за тем грузовиком повернул ещё один, и они вдвоём покатили туда. Я тоже повернул и, проехав метров триста, остановился, после чего быстро покинул кабину и сообщил пассажирам: – Значит, так, парни, слушаем меня, как мы будем действовать. Я обгоняю грузовики, и когда, сигналя, попробую их остановить, вклинившись между грузовиками, а вы увидите перед собой кабину второго грузовика, и по моему сигналу, это будут выстрелы из пистолета, уничтожаете личным оружием тех двух, что в кабине будут сидеть. Используйте пистолеты, там расстояние небольшое будет, метров пять. Надеюсь, при движении и тряске не промахнётесь. Весь магазин выпустите. Старайтесь тяжёлое вооружение не использовать, машины гружёные с той стороны моста, возможно, боеприпасы. Ещё учтите, что в кузове того грузовика, который вы обстреляете, сидят также два солдата. С помощью пулемёта держите грузовик на прицеле, как он остановится, из пулемёта срежете тех двух. Там по ситуации. И постарайтесь машину не повредить. Она нам может пригодиться. Водить кто может? – Оба умеем, – приглянулись те. – Отлично, значит, водители у меня уже есть. Догнав немцев, я пристроился за концевой машиной, там какие-то ящики были, тент не завязан был, изредка его ветром поднимало и било по борту, и можно рассмотреть, что внутри. Кстати, и в первом грузовике тоже ящики были. Места свободного там не так и много, но посадить старлея и устроить напротив одного солдата было вполне реально. До переезда я не успел подловить их, пришлось проехать и дальше. Отъехав километра на два, приступил к операции. А те, похоже, к станции и селу ехали, что дальше по железной дороге находились, я по карте посмотрел, тут прямой путь был, поэтому догнал их и нагло вклинился между грузовиками. После чего, открыв дверь и встав на подножку, я сделал два выстрела в грудь того солдата, что старлея охранял. Летун аж глаза вытаращил, но не оплошал, за оружием потянулся. Кстати, ящики я опознал, это продовольствие привозили. Ну да, вон в глубине видны мешки с разными припасами. После моих выстрелов зачастили выстрелы из кузова, и тот грузовик, что сзади ехал, стал уходить на обочину, явно неуправляемый, а я стал обгонять грузовик, что вполне удавалось, тот тяжелее, мой-то полегче будет. На попытку сбросить меня с дороги я только усмехнулся, тут поля, обрывов нет, съехал на обочину, и всё, продолжал обгонять. Прицелившись, я выстрелил в водителя, прямо через кабину наугад, чтобы припасы в кузове не пострадали и он останавливаться начал. Я тоже притормозил и установил машину рядом, выскочил, после чего упал на землю и прострелил ногу тому немцу, что пассажиром в кабине ехал, тот как раз кабину покидал, вооружившись, а когда он упал, добавил в голову. Старлей вооружился тем карабином, что у охранника забрал, и подскочил ко мне, его экипаж уже сообщил, кто я. Радостно облапав меня и поблагодарив, он стал помогать. Пока штурман осваивался в кабине грузовика, я забрал один из карабинов и выстрелил. Да те двое солдат, что на второй машине ехали, укрываясь за её корпусом, начали обстрел, портя припасы, что сильно бесило, так что я прицельно выстрелил. Укрывались за корпусом те хорошо, но я по ногам бил, у одного видно было. Попал отлично, тот свалился, и вторым выстрелом погасил его. И тут же скомандовал старлею и сержанту: – Летуны, вооружитесь карабинами и обходите оставшегося немца по флангам. Кому он откроется, стреляйте. Машина мне целая нужна. Потом старлей в кабину, не забудьте трофеи собрать. Сапоги обязательно, пленных наших будем освобождать, а там половина босиком или в самодельных чунях, так что обувь нужна, как и оружие. Сержант потом с пулемётом ко мне в кузов. Всем всё ясно? Действуйте. А я пока постою тут, не дам немцу прицельно стрелять и припасы портить. Разбежались. Выстрелить тому я действительно не дал и даже ранил в локоть, а потом в корпус, когда тот от неожиданности выглянул, согнувшись от болевого шока. Старлей сразу к машине побежал, стал собирать трофеи и в машину грузить. А мы с сержантом закончили и, развернувшись, покатили обратно, штурман за мной пристроился, а за ним и старлей на своём грузовике. Нам удалось захватить машины целыми, пусть кабины слегка пулями побиты, но это только вблизи рассмотреть можно. А припасы – это хорошо. Там у колонны и полевая кухня стояла, советская. Немцы до них охочи и активно эксплуатируют, свои-то на деревянных колёсах имеют, медленно передвигаются, так что наши стараются направлять в подвижные соединения, где важна скорость. Переезд мы проехали благополучно, тут никого не было, он необслуживаемый был, я это ещё в прошлый раз, когда мы его пересекали, отметил. Сразу за ним остановил машину, остальные прижались сзади и тоже встали, я заглушил двигатель, хотя стараюсь этого не делать, мало ли какие проблемы со стартером возникнут, но тут уклон был, подстраховался, и выбрался наружу, поправляя шлемофон на голове, что сменил на кепи. Парни уже выглядывали, хотели понять, что происходит, а я, двинув к заднему борту, сообщил им: – Наших подождём, я не один работал. Пока вы мост бомбили, моя самоходка железнодорожный обстреливала и ремонтный поезд. Вон, уже рёв движка слышно, сейчас появятся. – Ясно, – за всех сказал старлей и, подойдя к нам, принял из рук штурмана свой ремень с кобурой и документы. У него их забрали, а штурман нашёл у пассажира в кабине своей машины, когда тело обыскивал. Действительно, вскоре и самоходка появилась, сразу встав как вкопанная и поводя стволом, как будто я не знал, что боеприпаса у них нет. Я вышел и помахал шлемофоном над головой, так что та, взревев, продолжила движение, ей до нас ещё полтора километра, тут открытая местность была, разве что рельсы на высокой насыпи находились и с той стороны переезда наши грузовики уже не видно было. Хотя, может, верх и можно рассмотреть. Когда самоходка подкатила, летуны впечатлились, те думали, у меня тут что-то поменьше калибром, это, конечно, не сто пятьдесят два миллиметра, но тоже не слабо. Так вот, когда самоходка подкатила, я велел экипажу не глушить двигатель и собраться у неё, построившись, тут и познакомились. Машина действительно была командирская. Тут был командир батареи лейтенант Гвоздев, он и представил свой экипаж, да и объяснил, как они в плен попали. По дурости. Не своей, а полковника, которому подчинили их самоходно-артиллерийский полк. Тот приказал самоходкам атаковать на его участке. Приказ есть, пришлось выполнять, хотя комполка и пытался возражать, что это не их задачи. Но его сняли с командования и поставили другого командира, половина полка сгорела на пути, часть прорвались с пехотой на немецкие позиции, а потом немцы их выбили, подтянув резервы. Оставшиеся самоходки, их три штуки от всего полка уцелело, отошли обратно. Гвоздев это хорошо видел. А «сушка» Гвоздева застряла, провалилась в траншею и чуть на бок не легла. Ну и немцы предложили сдаться, деваться некуда было, самим не выбраться, так и оказались в плену, в котором два дня пробыли. Кстати, таких умников, как тот полковник, обычно наказывали, а за такие потери и вопиющую глупость, скорее всего, его ждёт трибунал. Их сразу после Нового года стали зажимать и давить, это я несколько рапортов о таких беспределах написал, и вот наконец проявили к этому интерес, ну и к политработникам, у которых была ранее полная власть. Отменили двоевластие, теперь только командиры могут распоряжаться в подразделении. Закончив знакомство, я вооружил трофеями оставшихся бойцов, автомат отдал, их теперь два было, в колонне с припасами у офицера тоже автомат имелся, и ещё два карабина, ремни с подсумками, ну и два ранца на всех. Туда консервы сунули и пару фляжек. После чего я отдал приказ перевалить через железнодорожную насыпь и вернуться к той реке, где они мост обстреляли, Гвоздев доложился, промахов не было, два фугаса в ремонтный поезд и один в ферму моста. Ту, что уцелела после бомбёжки, хотя особых повреждений и не было, фугас есть фугас, покривило железо, но не более, однако чинить тоже потребуется. Только вот нечем, один фугас был пущен в платформу с краном, отчего тот рухнул, а второй – в вагон с разным инструментом, включая баллоны для сварки. Там изрядно полыхнуло и полыхало до сих пор. Объяснил им, что отгоняем самоходку к реке и оставляем явные следы, как та уходит в воду, потом по мелководью отгоняем её подальше и там маскируем. И уже на грузовиках двигаемся к моей колонне, ремонтируем мост и приводим технику в порядок. Не дали мне в Москве возможности провести рейды на экспериментальной технике, а я всё равно в рейд ухожу воевать, хотя и с техникой, собранной там-сям. Пока Гвоздев докладывал, его экипаж в самоходку семь зарядов успел погрузить. На большее времени не было. Мы погрузились на машины, самоходка пошла отдельно, я на карте показал Гвоздеву, куда нужно двигаться, и пока он догонял нас, мы добрались до реки километрах в пяти от моста и нашли отличную песчаную косу. Когда самоходка подошла, мы загнали её в воду, тут песчаное дно, и дальше она, поднявшись по течению на два километра, дальше нельзя, там деревня на берегу стоит, заехала в кустарник. К сожалению, деревьев тут не было. Тут же замаскировали саму машину ветками этого кустарника, и следы выхода из воды. Оставшийся боекомплект перегрузили в машину, часть солярки слили, так-то баки почти полные были, после чего заперли, ключ у меня был, и покатили к колонне. По поводу ключа, я его нашёл там же, где и танковые пулемёты. Понырял внутри затопленного танка и нашёл на положенном месте, в кармашке на спинке сиденья командира, поэтому ключ у меня имелся. А по пути мы встретили ту же колонну военнопленных, в этот раз полицаи их гнали обратно. На дороге паника была, туда-сюда посыльные носились, фельджандармы, о самоходке уже известно, искали, но я на них не обращал внимания, немецкая пилотка на голове, вооружён, документы имею. Да и не останавливали те никого, искали-то советскую бронетехнику, вон уже и поисковый самолёт в воздухе появился, тоже ищет. По следам, думаю, найдёт. Так что я и два водителя на виду, а остальные все спрятаны в кузове, и их не видно. Так вот, обнаружив пленных, те навстречу шли, переезд мы уже проехали и на трассу вышли, я остановил машину и, подойдя к водителям, следующим за мной, описал, куда им нужно ехать и что делать. Сейчас они меня демаскировали. Так что те сразу стронулись и поехали дальше. Летуны, что сидели за рулём, накинули сверху наименее пострадавшие немецкие френчи и пилотки, и их было не отличить от солдат вермахта. Я же проехал дальше, от наших вдали только пыль столбом, где и остановил машину. Я вышел из кабины и, остановив колонну, обратился к полицаям на вполне неплохом русском языке с лёгким акцентом: – Камрады, нужно чинить мостик. Машина не проходить. Сейчас. – Но, господин офицер, у нас задание направить этих свиней на ремонт автомобильного моста, – пытался оправдаться старший, ну и увильнуть от лишней работы, но получил от меня хлёсткую пощёчину и выговор. – Я унтер-офицер, свинья, научись разбирать звания победоносной армии великой Германии. С вашим начальством я всё решу. Вперёд. Вон тот поворот и дальше дорога до леса, где сейчас едут два наших грузовика. Там мост, его нужно починить. – Да, господин унтер-офицер. Всё висело на волоске, стоит приглядеться, и он поймёт, что что-то не так, да и несло от него перегаром, как и от остальных. Я брезгливо кривился и помахивал рукой у лица, вроде как отгонял неприятный запах. После чего повторил приказ и, вернувшись в машину, стронул её с места и покатил дольше. Я доехал до поворота, свернул, посмотрел на трассу и с радостью убедился, что полицаи ведут пленных за мной. А я вскоре добрались до леса. Загнав машину подальше по дороге, где два других грузовика стояло, и вооружившись, мы вернулись к опушке. Как только полицаи пригонят сюда военнопленных, нужно сразу их взять на прицел и вынудить сдаться, и потом по законам военного времени. Но тихо, через петлю, шуметь я запретил, только в крайнем случае, да и сделаю это сам, полотенце и наган были при мне. Это потише будет. Всё вышло почти так, как я и спланировал. Когда мы вышли навстречу полицаям, а они разделились, по одному с боков от колонны шли, трое спереди, и телеги сзади, это чтобы пленные дёру не дали, так что мы, выйдя с разных сторон, держали их на прицеле. Мёртвых зон не было. А пулемёт в руках одного из самоходчиков ясно демонстрировал, что лучше согласиться и сдаться. Да и не стали играть героев, ну кроме старшего, видимо, грехов на нём немало было, тот раскидал штурмана и двух парней самоходчиков, что его скрутить пытались, пришлось мне подойти, приставить к уху ствол и выстрелить. Убрав таким образом самого буйного, готового подбить остальных к сопротивлению и побегу, я окончательно деморализовал остальных. Разоружили и обыскали тщательно. Ликвидировать их я пока не спешил, нужны рабочие руки, и эти откормленные ряхи помогут при починке моста, брёвна потаскают. Лошади теперь есть, тоже помощь изрядная. Так что их связали, верёвок на телегах хватало. Там же и пехотный ручной пулемёт нашли. ДП был. Правда, диск только один запасной имелся, да и патронов в запасе почти не было. Однако, к счастью, это не проблема, в колонне были машины с боеприпасами. Идея с рейдовой группой была просто отличная, на мой взгляд, но тут такой облом я получил, что он мне изрядно подпортил настроение. И дело касалось не техники, железо в порядке. Двое суток шёл ремонт моста, и параллельно восстанавливалась техника из колонны, среди пленных оказалось семеро водителей и один механик. Пусть авиационный, но дело тот знал туго. Танки уже восстановили, причём все три, я тоже помогал, вооружили и сформировали экипажи, хотя профессиональных танкистов было всего двое. Они командовали. Я БТ себе взял, сформировав экипаж из добровольцев. Все уже в курсе, кто я такой, потому и работали с огромной самоотдачей, не только потому, что их из плена освободили. Девять машин уже в порядок привели, кухня активно работала, и пленные отъедались, особо припасов мы не жалели. Мосту уже настил начали делать, когда прибежал часовой. У нас гости. Я пообщался и узнал, это была глубинная разведка из Разведупра. У них своё задание, шли дальше, да привлёк в лесу шум работ, и вот разведали, и у них была радиостанция. Я больше скажу, командир этой группы был в курсе того, что начались мои поиски, он уже сообщил, прямо днём, где меня обнаружили, и попытался провести захват. Мои бойцы не дали и охладили наглую разведку. Построив бойцов, я сообщил: – Товарищи, к сожалению, правило сотрудников НКВД таково: был бы человек, а статья для него найдётся. Я работал в Москве, был танковым конструктором, та «сушка», на которой воюют наши самоходчики, это моя разработка, оба «исы» или другие самоходки – всё это моё. Однако меня решили убрать, и я вынужден был бежать. К врагам не хочу, к союзникам тем более, поэтому решил перебежать на оккупированные территории и воевать до конца их освобождения как умею, а умею я хорошо. Но, видите, тут произошла непредвиденность, меня вычислили и, скорее всего, прикажут ликвидировать. Поэтому я хочу уйти. Командование этой рейдовой манёвренной группой примет на себя лейтенант Гвоздев. Задачи я ему распишу, и после недолгого рейда вы прорвётесь к нашим, где и когда, это тоже сообщу, а я вынужден уходить. Ночью сюда сбросят ликвидаторов. Боюсь, с мостом до их появления мы закончить не успеем, из-за проблем со сваями и отсутствием досок и брёвен для настила, поэтому, скорее всего, вы с ними встретитесь. Прошу говорить всё честно. Они ищут меня, вы им не интересны. На этом всё, разойдись! Командиры, ко мне, буду ставить задачу. Бойцы, переговариваясь, стали расходиться, злобно поглядывая на связанную разведку, только трое ушло, включая радиста, а командиры подошли ко мне. Старлея с «пешки» я назначил командиром хозвзвода. Должен же кто-то командовать тылами, а лучшей кандидатуры я не нашёл, так что оба грузовика с припасами и кухня, машины с боеприпасами и пустая цистерна – это его, кашевара среди пленных он сам нашёл. Его штурман стал командиром зенитки, сержант – наводчиком. Их всего двое на эту бандуру, причём младший лейтенант ещё и водитель. Мало народу, но хоть так. Сформировано было одно отделение бойцов, экипажи для танков, и подбирались водители для машин. Самоходчики пока не удел, их машина спрятана далеко. Вот я Гвоздева и поставил на должность командира. Молодой, амбиционный, этот вполне может справиться. Но долгий рейд я им не планирую, завязнут и дадут себя уничтожить. Поэтому несколько болезненных налётов, навели шорох, и побыстрее к нашим. Обстрелы самоходкой складов с боеприпасами на окраине Гомеля, карту лейтенанту я дал, перехват и уничтожение колонн, как в движении, так и из засады, мостов небольших, освобождение военнопленных, ну и захват топлива. А то у нас было километров на пятьдесят, после того как весь захваченный бензин поделили. Причём припасы перекинули в наши грузовики, немецкие бросали, водителей на них нет. Получаса мне хватило, чтобы поставить задачи, прямо по карте, где были указаны цели, и пометил место, где можно перейти нашим. Я там сам переползал и местность знаю. Там даже грузовики пройдут, нужно только мостики подготовить, чтобы те через траншеи переезжали. А если с нашими с той стороны связаться, так ещё совместный удар с двух сторон можно организовать. Ну там лейтенант сам разберётся. расставив акценты на работу, я собрался, вещи свои, гражданскую одежду, припасов, оставив при себе комбез танкиста и шлемофон как память, из оружия только наган, а то остальным бойцам не хватало, десяток бойцов безоружными были, все водители на машинах. И, простившись, я покинул колонну и стал быстро уходить. Разведчиков Гвоздев часа через три развяжет, я далеко уже буду. Тот, конечно, может поиметь проблем, я предупредил, но он махнул рукой, за сдачу самоходки его и так трибунал ждёт, а если хорошо рейд проведёт, всё забудут, так что от него всё зависит, и он это отлично понимал. Уйти мне удалось. Если сюда несколько групп ликвидаторов и сбросили, а бойцам я не врал, нельзя вернуть – уничтожить, то они меня потеряли. Я совершил глупость, ещё когда у наших был и испытывал к ним доверие, то сообщил, как тут оказался и где находится портал, даже по карте нарисовал. Ну примерно. С точностью до километра я не укажу, но какое болото, объяснить смог. Конечно, блокировать болото вряд ли получится, но вот то, что там меня будут ждать, уверен на все сто. Поэтому стоит потянуть время, пусть расслабятся, бдительность утратят, если, конечно, пересменка не будет, может, к себе внимание немцев привлекут и те там зачистки устроят. Меня всё устраивало, но требовалось время. С рейдовой группой у меня не получилось, а тут ах какие шикарные планы были, но раз такой облом, в одиночку поработаю. Лично я не против. А уходил я от разведки, которая вполне могла меня нагнать, сначала к дороге, где поймал машину. То есть подстрелил водителя из нагана и просто укатил, накинув его френч. Конечно, жандармы останавливали технику, два поста по дороге обнаружил, но мне их удалось проскочить. По путёвкам водитель и его сопровождающий ехали в сам Гомель, за стройматериалами. Мост-то автомобильный ремонтировать нужно, так что скобы и всё такое, что производилось в кузнях и мастерских Гомеля, было необходимо. Брёвна и доски для настила на месте делать будут, но крепежи нужны. А вот за Гомелем было то, что меня интересовало и куда я направлялся. Небольшой транспортный аэродром. На карте, которую я Гвоздеву передал, были и фронтовые, они у меня тоже в планах имелись, лейтенант при прорыве к нашим должен один посетить, издали постреляют технику из всего вооружения, что есть, и, не приближаясь, двинут дальше. Однако это фронтовые аэродромы, а тут именно транспортный, который обслуживал штаб армии, что держала тут оборону.