Бета с командой отдыхали, весь день курсируя по Японскому морю, а когда стемнело, подошли к проливу, где обнаружили несколько японских крейсеров и старый броненосец «Фусо». Рисковать я не стал, скользнул стороной и вышел в Жёлтое море. Мне нужно было отвлечь японцев от проливов, чтобы Альфа проскочил их незамеченным. Значит, нужно было пошуметь в другом месте. Сначала я отправил на дно два транспорта, гружёные, полторы и две тысячи тонн водоизмещением; они направлялись в Корею и шли вместе, без охраны. А потом удача: наткнулся на японский вспомогательный крейсер, да ещё радиофицированный. Я начал его обстрел издалека, и как доложил Зайцев, сработало: японец «орал» на всех волнах, сообщая о своём местоположении и о том, что он под обстрелом. Кстати, меня уверенно опознали, и капитан этого вспомогательного крейсера сообщил, кто именно его обстреливает. Артиллеристы мои отличились, два пожара на японце вызвали. Зайцев сообщил, что военные радиостанции, которые ранее были слышны у проливов, стали приближаться. Значит, сдёрнули мы их с тех мест, что чуть позже и подтвердилось. Альфа свободно прошёл проливы и благополучно добрался до Владивостока. А мы погнали прочь, прошли мимо входа в бухту Сасебо, обстреляв сторожевое судно. Два попадания были, я засёк, вроде повреждено палубное орудие, но на этом и всё. Но и за такой результат можно похвалить расчёты, ведь стрельба велась с большой дистанции. Хотя не исключено, что попадания случайны, по количеству больших чисел. За ночь мы пустили на дно семь рыболовных шхун, три десятка баркасов, восемь джонок, пять пароходов. Естественно, все команды были отправлены на берег. Из военных – четыре миноносца пробежались сетью, но мы, прижавшись к берегу, их пропустили, и нас не заметили. А потом, за два часа до рассвета, когда мы проходили вход в залив Кагосима, произошёл взрыв. От толчка меня бросило на переборку. Удар – и сознание погасло. Перед тем как это случилось, мне показалось, что недалеко от судна на волнах виднелась бочка, но она не качалась. А что если это была не бочка, а рубка подводной лодки? Очнулся я, когда уже светало. «Кама» оказалась выброшенной на берег. Я чувствовал себя терпимо. Голова только болела да рана разнылась, ну и шишка на голове. Я самостоятельно спустился на берег и выяснил, как у нас дела. После того как произошёл взрыв и я потерял сознание, присутствующий на мостике навигатор, временно исполняющий также обязанности старпома, взял командование на себя. Он приказал доставить меня к медику и направил судно к берегу. Едва успел на берег выброситься, вода уже до топок дошла, хорошо инерции хватило. Старпом сообщил мне, что «Кама» словила мину в борт, и это точно, был замечен след. Причём не плавающую, сорванную с якоря. Миноносца точно не было, я бы увидел его, значит, остаётся подводная лодка. Странно, мне точно известно, что у Японии их нет. В следующем году вроде одна будет, купленная в США, но это в следующем году. Мистика. Однако подумаем об этом позже, сейчас нужно всё брать в свои руки. С судна снималось всё ценное, особенно пулемёты. Треноги, пусть и самодельные, для них были. Забрали патроны и припасы. Мои вещи тоже забрали, сейф я опустошил. Минёры минировали артпогреб. Осмотр «Камы» дал неутешительные результаты – судно не спасти. Это не боевой корабль с множеством водонепроницаемых переборок. Попадание произошло на стыке главного и второго трюма, одно их затопление обрекало судно на гибель. Так что старпом всё правильно сделал. Вскоре больше сотни русских военных моряков, если точно – сто двадцать два плюс четверо раненых на носилках, гружённые как мулы, уходили прочь, выслав вперёд два дозора. А там и «Кама» рванула. Верите, нет – слёзы на глазах были. Я так не горевал, даже когда «Ронина» потерял, хотя и с ним сродниться успел. Отправив двадцать матросов с минным офицером к ближайшей деревушке с приказом добыть какой-нибудь транспорт (груза много, люди выдохнутся), я направил команду вглубь полуострова. Нужно уйти от этих мест как можно дальше. После взрыва обломки «Камы» загорелись, так что берег, где она осталась, был затянут дымом, и ветер сносил его чёрный столб в сторону. Надеюсь, они найдут транспорт, а то ведь Япония – страна бедная, и лошади есть только у богатых. С группой я отправил своего учителя японского, в качестве переводчика. Он один был в форме моряка торгового флота: я его не призывал и не записывал в команду. А то запишешь – и лишишься: переведут куда-нибудь в другое место. А так он мой личный работник, не слуга, а учитель, оплата ему шла из моего кармана. Как я уже говорил, нужно уйти как можно дальше, причём двигаться так, чтобы нас не видели. Как это провернуть? Это не северные части Японии, где не так уж много жителей, – тут довольно густонаселённая местность, и ещё, как назло, как раз день наступил. Шли мы подальше от дорог, переправляться через реки планировали подальше от мостов – в общем, старались двигаться так, чтобы нас не засекли. Люди устали: всю ночь гоняли японских рыбаков, а теперь ещё и день не задался, много идти приходилось. Даже я гружёным шёл: на боку – офицерская сумка, за спиной – походный рюкзак с личными вещами, на рюкзаке – скатка одеяла, через грудь перекинут патронташ, и на ремне – германский карабин, личное оружие. Про кортик и наган в кобуре и говорить не стоит. К счастью, наша группа сработала как надо – пригнала телегу и двух верховых. В деревне находились двое полицейских верхом, один из них офицер, это были их кони, а телега и мирный коняшка принадлежали старосте. Так что часть тяжёлого груза, в основном пулемёты, мы погрузили на телегу, двух верховых отправили в дозор по ходу движения, поискать место для отдыха. Ночью двинем дальше, попытаемся сделать рывок на максимально большое расстояние. В принципе, отбиться мы даже от кавалерии сможем, конечно при условии, что нас не застанут врасплох, вот так по ходу движения, а если мы успеем установить пулемёты на позициях. Потому я и рассылал в разные стороны людей, чтобы знать, что вокруг происходит. Наши кавалеристы нашли довольно густой лес, пусть и с мелкими деревьями, примерно километрах в тридцати от берега, где остались обломки «Камы». Там мы и укрылись. Пулемёты собрали, установили на треногах и зарядили, при них бдели дежурные, остальные – отдыхать. Раненых повторно осмотрели и перевязали. Кок, ловко разведя бездымный костерок, готовил похлёбку к моменту пробуждения. Я думал о том, как выбраться из этой ситуации. Тут две возможности: самим угнать у местных судно и покинуть Японию или дождаться Альфу. Его «Отова» как раз входил в порт Владивостока. Деньги у Альфы есть, купит какое-нибудь судно, наймёт с десяток матросов и подгонит к берегам Японии. Правда, нам через всю страну на другую сторону перебраться придётся, но не страшно, за несколько дней дойдём. Вот с населением могут быть проблемы. Как мне сообщил переводчик, я тут считаюсь пиратом. Уничтоженные рыболовные суда мне не простят: с них кормились целые области, а тут их на голодный паёк посадили. Да, думаю, будут искать с привлечением гражданского населения, а те нас сразу сдадут. На самом деле найти нас не трудно, мы заметный след оставляли. Поэтому и пулемёты готовы, и у всех членов команды винтовки при себе, а у офицеров – личное оружие, основном наганы, только граф форсил с браунингом. Запас патронов немалый, несколько ящиков, хватит на хороший бой. Я планировал двигаться ночью в сторону Токио. Там крупный порт, можно угнать большое судно. Всё же «Кама» была мала, да и скорость для крейсерской войны могла держать невысокую. Восемна дцать узлов для современных боевых действий – это, по сути, ничто. Нас спасало только то, что мы ночью действовали. Вот углевоз, взятый нами, дававший двадцать узлов, – это отличное судно, такое бы точно могло пригодиться. А вооружить не проблема. Пулемёты уже есть, а орудия куплю у того китайского контрабандиста. Контакты он оставил, знаю, как его найти. Как я уже убедился, этот пронырливый тип может достать всё. А нанятые германские инженеры всё установят. Деньги у меня при себе были (из сейфа с «Камы»), хватит всё оплатить. Вот только топать далеко. Я подумывал вернуться к побережью, к какому-нибудь японскому порту, пусть небольшому, и угнать там судно. Даже каботажник пойдёт, всяко быстрее до Токио доберёмся. А на подходе к нему возьмём какое-нибудь судно на абордаж, а то что-то в залив лезть не хочется. Да и вряд ли мы до него дойдём – перехватят по пути. Мы моряки, вот наш путь. Выспаться особо не удалось, всего четыре часа поспали, когда хрустнул выстрел. Все тут же подорвались, занимая позиции. Я ещё перед тем как объявить отбой, нарезал всем сектора, где они должны находиться. Неразбериха всё равно была, спросонья позабыли кому куда, однако быстро исправлялись и под мат и пинки унтеров занимали позиции. Вскоре прибежал посыльный от наблюдателя, сообщив, что тот снял выстрелом парнишку-японца, следившего за нами из кустарника. Вообще, я отдал приказ, если нас обнаружат, взять свидетелей, а при невозможности – уничтожить, что они и сделали. Парень бегал быстро, но от пули убежать не смог. Посланные мной трое матросов с боцманом принесли тело. Оказалось, парень не убит, а только ранен в ногу, так что его перевязали и допросили. Он оказался местным, деревенским, следил именно за нами, обнаружив следы. Из ближайшего города уже приезжали глашатаи, сообщали о русских моряках с проклятого «Камы», за сведения о которых была обещана награда. Парень, услышав такое, сразу вспомнил следы множества ботинок больших размеров и решил глянуть. Вот так мы и повстречались. Уходить из леска я не торопился. Днём мы далеко не уйдём, обнаружат, а тут уж больно позиции отличные, можно долго оборону держать. Так что большую часть матросов и офицеров я отправил отдыхать дальше, а сам недолго посидел с картой. Наш навигатор-старпом спас всё, включая навигационные инструменты. Карта подробная, и уже есть идеи. Нужно к Кагосиме идти, порт там небольшой, но найти что-то интересное можно. Правда, придётся через залив выходить, да ещё эта непонятная подводная лодка, сторожившая этот выход и так удачно меня атаковавшая (я уже не сомневался, что это именно подлодка была). Нет, рискованно. Ладно, тут округа в основном лесами заросла, что позволит нам подольше оставаться ненайденными. А пойдём мы на север, пересекая мыс. Там есть рыбачьи деревушки, их посещают торговцы на небольших судах-каботажниках. Дождёмся одного из таких, а ночью втихую возьмём на абордаж и покинем земли Японии. Дальше уже начнётся морская охота и, надеюсь, попадётся что подходящее, что заменит нам «Каму». Хм, один из моих схронов не так и далеко: двое суток – и будем на месте. Однако в ту сторону мне не нужно, так что пусть дальше остаётся нетронутым. Вот так решив вопрос по ближайшим нашим действиям, я вскоре завернулся в одеяло и уснул. Нам, офицерам, было предоставлено вполне удобное место, где мы все вместе были. Разбудили меня по побудке. Я велел поднимать всех в шесть вечера: как раз успеем поесть, собраться и с темнотой выдвинуться дальше. Завтракали похлёбкой, у меня была своя глубокая миска, а также кружка и ложка. Не все такие дальновидные, поэтому, когда покидали «Каму», пришлось озаботиться, чтобы все матросы имели личную посуду, и теперь им было из чего есть. А похлёбка ничего, вполне неплохая. Двух котлов, которые у нас были, вполне хватало, чтобы всех накормить. Именно в этот момент прибежал матрос из дальнего дозора. По нашим следам шли кавалеристы, около эскадрона. – Это хорошо, – кивнул я. – Лошади нам пригодятся. Офицеры, ко мне. Когда они собрались, я рассказал, что хочу сделать: подпустить поближе и ударить из пулемётов и винтовок. Попросил передать матросам, что побольше лошадей желательно взять неповреждёнными: меньше на себе нести придётся, и скорость движения будет увеличена. Что такое движение по суше гружёными, они теперь знают: от «Камы» тридцать километров отмахали взмыленные, вон ноют теперь, что мышцы болят. Поесть мы успели, а до чая дело не дошло. Котла всего два, кок их в ручье сейчас от похлебки отмоет и воду для чая вскипятит. А мы тем временем ударили прицельным залпом. Пулемёты пока молчали: эти «мясорубки» никого не жалеют, ни людей, ни лошадей, а последние нам как раз очень нужны, а то всего трёх коней в деревне добыли. Работа для пулемётов будет, если всадники, сверкающие поднятыми клинками сабель, до нас доскачут, ну и не дать уйти выжившим – это тоже их задача. Раздался залп сотни стрелков. Тут были не все, три группы по четыре матроса я отправил прикрывать тылы, чтобы к нам под шумок не подобрались, пока эти отвлекают. Больше двадцати кавалеристов вылетели из сёдел, три коня, к сожалению, забились на земле – ранены. Не особо хорошие стрелки мои матросы, но они и не солдаты, у них другая специальность. Главное, попадают. Я тоже стрелял, по офицерам (их всего двое и было), стараясь лишить японцев командования, и командовал своим, когда давать залп. Мы успели дать три залпа, когда заработали пулемёты и доделали начатое нами. Никто из кавалеристов не ушёл, а их сто двадцать было – на глаз, точно не считал. Вперёд вышел десяток матросов с одним из офицеров, которые начали проверять тела, убирая оружие в сторону. Раненым людям оказывали помощь, раненых лошадей добивали, уцелевших ловили и отводили на луг, где паслись три первых наших коня. Всего мы добыли семьдесят одного коня. Кок срочно отваривал в обоих котлах свежую конину в дорогу. Я пообщался с раненым унтером, выясняя всё по поисковым отрядам, которые искали нас. С радостью узнал, что это был самый крупный отряд, который и должен был нас взять. Да уж, крупный, у меня даже раненых не было. У их кавалеристов винтовки за спиной находились, они саблями сверкали, атакуя нас. Идиот их командир. Был. Мы попили чай, который успел сварить кок, прежде чем начал отваривать мясо, погрузили вещи на лошадей, даже всё оружие японских кавалеристов забрали, с ремнями и подсумками, у меня на него планы были. Японцев оставили на месте боя, парнишку, следившего за нами, к ним перенесли. А потом, уже в темноте, покинули это место. Верхом никто не ехал, даже офицеры: все лошади были заняты поклажей. Но зато люди шли налегке, ведя под уздцы лошадей. Я применил способ римских легионеров: километр бежать, километр идти, отдыхая. Вполне рабочая тактика, как показал опыт этой ночи. Я шёл впереди, чтобы засечь засады в темноте, так как мы часто двигались по дорогам – так было быстрее. Нам встретились два поста на перекрёстках, и мы благополучно обошли их стороной. За всю ночь мы только два раза по полчаса отдыхали, подъели всю варёную конину. Как бы то ни было, но за ночь мы отмахали километров шестьдесят от места днёвки и схватки с кавалеристами. Их человек восемнадцать уцелело; если их найдут и доставят к медикам, может, и выживут. Несколько тяжёлых было, они могут и не выжить. Но мне на них как-то… я бы их уничтожил. Они теперь о пулемётах знают, обязательно сообщат об этом поисковым партиям, и командиры примут меры, будут использовать такие же пулемёты. Хотя их ещё поди найди. Несмотря на то, что они нам трофеями достались, пулемёты в японской армии всё ещё большая редкость. Я даже к своим судовым треноги заказал; в планах было использовать их на берегу, в десантных высадках, а пригодились вон как. Но главное, пригодились. Мы встали лагерем в четырёх километрах от довольно крупного населённого пункта – не деревня, но и не город, где-то посередине. Даже причал был, который мог принимать небольшие суда. То, что нам и нужно. Выставили наблюдателей, выдали им бинокль, оборудовали позиции. Кок приготовил очередную похлёбку, мы поели и легли отдыхать. Большая часть команды уже приучена спать днём, внутренние часы поменялись. Моряки со стонами валились на траву. Они и после тридцатикилометрового марша стонали: мол, мышцы болят. Когда на шестьдесят километров двинули, постепенно разошлись, но думаю, когда проснутся, мышцы ещё больше болеть будут. Всё же моряки не ходоки по суше, им воду подавай, морскую. Изучение населённого пункта в бинокль уже провели, но ничего крупнее рыбачьих баркасов там не обнаружили. Будем ждать. Шли мы в основном по дорогам, и надеюсь, наши следы будут потеряны. Тем более я высылал два дозора: один проверял путь впереди, второй шёл сзади, присматривая за хвостом колонны и заодно собирая лошадиные катыши (эти сволочи как будто специально их откладывали, как в сказке про хлебные крошки) и выкидывая их на обочину. Так что дорога за нами подчищена. Я не знал, сколько придётся ждать, но ждать будем. Возьмём первое же судно подходящего нам тоннажа, которое войдёт в бухту и встанет у причала, даже на якорь. Позаимствуем у местных лодки и заберём судно себе. Что ж, ждём. Я успел поспать два часа, когда прибежал посыльный. Меня срочно затребовали к наблюдателям, увидевшим кое-что интересное. Мне пришлось два километра пробежать бегом, но я даже не запыхался: не зря я тренируюсь. Лошадь не брал (запрягать долго), и так неплохо добрался, незаметно для местных, хотя дорога из деревни была не пуста. Наблюдательный пост был организован в километре от деревни и хорошо замаскирован. Наблюдатели знали, что такое демаскировка, и вели себя тихо. Поправив задравшийся эполет (да, погоны вроде уже ввели, но до нас эта новинка ещё не дошла, всё ещё с эполетами ходим), я взял протянутый мне мощный бинокль, мой личный, выданный наблюдателям, и стал изучать судно, шедшее недалеко от берега в направлении Токио. Вроде ничего такого, вооружённое, в четыре тысячи тонн, явно вспомогательный крейсер. Вот только за ним на буксире тянулась подлодка. Всё-таки не ошибся я, она была. А судно знакомое, встречались однажды ночью, когда я караван атаковал. Точно оно. Мы тогда даже обменялись несколькими выстрелами. Хм, любопытно, куда это лодку тянут? Уж не перекрыть ли Токийский залив? Японцы наверняка воодушевлены, небось решили, что это отличное оружие, раз смогло неуловимого «Каму» уничтожить. Но это только везение, не более. Ну не ожидал я такого. – Да, это подводная лодка. Скорее всего, именно она и уничтожила «Каму», – подтвердил я прапорщику, который был старшим поста. – Внесите в журнал наблюдения и продолжайте отслеживать всё движение. Вернув бинокль наблюдателям, я направился обратно, размышляя. Долго скрывать большой отряд мы вряд ли сможем. У нас ведь ещё и кони, которых нужно пасти и водить на водопой. Место для лагеря мы выбрали неплохое, но до воды два километра. Речушка тут впадала в бухту, где и располагалась эта крупная деревня. Сколько мы тут сможем сидеть? Сутки, вряд ли больше. Вскоре нас обнаружат. Вокруг возделанные поля, рис тут не выращивают, местность не та, больше овощи. Народу шастает по округе немало, и кто-то рано или поздно наткнётся на нас. А связь тут есть (я приметил столбы телеграфа), быстро сообщат. Наблюдатели и за этим тоже следили: если вдруг паника или что подобное, значит, о нас узнали. Да и у лагеря наблюдатели на деревьях сидели, чтобы отслеживать пути местных и уводить лошадей в сторону. Нет, точно долго не просидим, пусть мы и в роще устроились. Тут рядом крупный лес, откуда местные дрова таскают, а к роще пока никто не подходил. Если до вечера никого не будет, ночью уходим дальше. С такими ночными марш-бросками мы будем неуловимы для японцев. Но двигаться лучше у берега, выискивая себе подходящее судно. На Альфу можно не надеяться, тот на службе, его никто не отпустит. Он подал рапорт о возращении в Порт-Артур, где шли основные боевые действия, но ему отказали. Назначили старпомом на борту бывшего «Отовы», который стоял у причальной стенки военного пирса и ожидал непонятно чего. Ясно же, что до конца войны крейсер не введут в строй: для этого тут не было самого необходимого, всё придётся заказывать, и прибудет это хорошо если через полгода. Альфа подал новый рапорт о переводе, буду заваливать штаб такими рапортами. Когда выделили время на посещение города, отправил телеграмму в штаб флота в Порт-Артур. Сообщил о гибели «Камы» от атаки подводной лодки и координаты места гибели. Это всё. Небольшая телеграмма была, о судьбе команды не сообщал. Днёвка длилась благополучно, однако в бухте так никто и не появился. Офицеры были уже в курсе моих планов, после обсуждения решили, что идея вполне интересная, может сработать. Мы, позавтракав, начали собираться, грузили поклажу на лошадей, когда прибежал молодой матрос – посыльный от наблюдателей, которых мы планировали забрать последними. Он сообщил, что в бухту вошёл военный борт. Оставив навигатора за старшего, я бегом рванул к посту наблюдения, и вскоре изучал судно, вставшее на якорь в бухте. Вошло оно, когда уже стемнело, и потому наблюдатели не были уверены, что это за тип, ориентировались по ходовым огням. Мне же не составило труда изучить его, да ещё в бинокль. – Вот ведь, – ругнулся я. – Самый неподходящий вариант. Этот корабль по боевой мощи был вполне неплох, однако скорость… Едва десять узлов на максимуме. Бывшая китайская канлодка, их сейчас японцы используют как сторожевые корабли береговой обороны. Я, кстати, с ними в последнее время часто встречаюсь, новые крейсера реже видел, чем это старьё. – Собираемся, будем брать, – решил я. Ну а что, выбора-то не было. Тем более часть команды канлодки отправилась на берег. Опа, да они вооружены. Ну, точно, сбив во взвод тридцать матросов при офицере, их повели по дороге куда-то прочь от берега. С ними были двое проводников. Похоже, канлодка участвует в наших поисках, ну и прикрывает деревню от злых русских. А канлодка ничего так выглядит. Водоизмещением около пятисот тонн, два орудия в 120 миллиметров на носу и корме, ещё два поменьше, кажется в 80 миллиметров, по бортам. По поводу пулемётов ничего сказать не могу – далековато. Вместе с наблюдателями я вернулся к лагерю, где поставил офицеров в известность о наших ближайших планах. Лошади уже были готовы, загружены, и, забрав группу охраны лагеря, мы направились к деревне. По пути от нас отделились боцман с двумя матросами, они должны были перерезать провода телеграфной связи. Мы устроились рядом с деревней, укрывшись в кустарнике, это была знаменитая японская сакура. А чтобы не нашуметь, пришлось, оглушив, взять и связать парочку деревенских, что сюда миловаться пришли. С захватом канлодки пришлось помудрить, прикидывая разные варианты. Там челюстью не щёлкали, к безопасности судна подошли серьёзно, на шлюпке незаметно не подойдёшь – бдят. Поэтому я решил идти один. Пресекая возражения офицеров, объяснил свою задумку. У меня есть чёрный костюм, который я использую для тренировок, лицо скрою тёмной банданой, она тоже есть. С собой возьму ремень с ножом и вплавь отправлюсь к борту. Ножом я работать умею. Поднимусь незаметно на борт, сниму наблюдателей и вахту и подам сигнал остальным, которые и подойдут на лодках, взятых у деревенских. Такой план. Возразить было нечего, так что я стал переодеваться. Когда я вступил в воду, она показалась мне ледяной, однако, двигаясь энергичнее, чтобы не замёрзнуть, я поплыл к канлодке, иногда ныряя и двигаясь под водой. Добрался нормально, вроде не плескал, шумом внимание не привлекал, у борта в основном под водой плыл, бесшумно выныривая.