– Идут, – опуская бинокль, сообщил я. – По старому маршруту. Мы чуть подрабатывали машинами и терпеливо ждали. Каждые пять минут я вносил данные счисления движения японцев, они совпадали с теми, что я наблюдал последний месяц. Кстати, Уфимцев мне поставил на вид, что я следил за японцами, но ему не сообщил, да и в журнал не внёс. Да если бы я знал, что Макаров меня пошлёт далеко и надолго, я бы давно эту операцию провернул. Я ведь хотел, чтобы ему преференции были как командующему. То, что меня кинули с чинами и наградами, дав минимальное из возможного, я запомнил. Но вёл я себя тихо во всём. Кстати, Стессель какое-то время тоже себя нормально вёл, как настоящий генерал. Озлобившись на японцев, он серьёзно помогал сухопутным силам. Правда, его ярость быстро сошла на нет, и он снова начал вставлять палки в колёса военной машины: мешал строить оборонительные крепости вокруг Порт-Артура, поддерживал воровство среди тыловиков, явно получая откаты. Пора с ним поработать. Ещё мне не нравился Алексеев, я бы его тоже шлёпнул. Однако он действительно серьёзно помогал флоту и армии. Это благодаря ему «Пересвет» почти отремонтирован, если бы не Алексеев, за него бы и не брались. В общем, думаю ещё. Альфа, сдав вахту, спал у себя в каюте: он не состоял в аварийных командах, которые занимались повреждениями на борту «Новика». А вот Бета работал. Для японцев нападение стало полной неожиданностью. Их неожиданно осветили два прожектора, по одному на каждый корабль, и по ближайшему судну вдруг ударил пулемёт. Пушки на вражеских миноносцах были без щитов, свинцовый ливень буквально косил японских артиллеристов, не успевших сделать ни одного выстрела. К тому же пушки «Камы» дали прицельный залп. Стреляли три орудия. Одно фугасом, точно по мостику ближайшего эскадренного миноносца, который мы решили брать. Два других – по второму, которого били на уничтожение, держа максимальный темп стрельбы. Вскоре к ним присоединилось и третье орудие, так как первому миноносцу хватило одного выстрела, впрочем, довольно точного, я же из станкового пулемёта работал. Уфимцев, давая максимальный ход (мы на тринадцати шли), сблизился с нагонявшим нас с кормы миноносцем, да так, чтобы тот прошёл впритирку к нашему борту. Полетели кошки и вниз посыпались абордажники, кто по туго натянутым канатам, кто так. Как потом выяснилось, двое при этом ноги сломали и у одного было выбито плечо. Однако дело сделано. Миноносец стреножен, канаты дрожат, но держат, всего один порвался с сухим треском, под кормой миноносца буруны, винты работают, а на палубу из внутренних отсеков с криками полезли японцы, вооружённые кто чем. Наши встретили их винтовочным залпом, а с борта «Камы» ещё «Мадсен» ударил, его Уфимцев использовал. Так что на плечах японцев мы ворвались во внутренние отсеки, где завязалась азартная рукопашная схватка. Я в ней тоже участвовал, получив ножевое ранение по животу (длинная царапина) и касательное огнестрельное ранение на боку. Это уже от своих: под выстрел случайно залез, рывком уходя от замаха тесака. Другая группа в это время взяла машинное, где остановила двигатели, и миноносец дальше двигался по инерции. «Кама» тоже сбрасывала ход. Второй миноносец полыхал, погружаясь носом в воду, кабельтовых в пяти от нас. Уфимцев тут же отправил радиотелеграмму на борт флагмана, сообщая о бое с утоплением одного вражеского миноносца и захватом второго. Когда подошли два дозорных русских миноносца, направленные к нам Макаровым, мы уже закончили чистить корабль, передав пленных и раненых на борт «Камы», и заводили концы. Так что в два часа ночи «Кама» торжественно на буксире заводила миноносец на внешний рейд, освещая трофей прожектором. На его разрушенном мостике стоял я. Управление было повреждено, на борту миноносца, в котельном и машинном, работали пятнадцать моряков, устраняя повреждения. Мы могли дать ход, но не рисковали. А моряков со второго японского миноносца подняли с воды дозорные, там спаслись семнадцать человек, застудились только сильно – вода была ледяная. Когда мы вошли на рейд, буксирный конец был передан местному буксиру, и уже он повёл нас к докам, а «Кама» вернулась на своё якорное место стоянки. Взамен в дозор Макаровым была отправлена канонерская лодка «Отважный». Я забрал с борта «Камы» все свои вещи, включая «Мадсен» (это моё личное оружие), и обустроился в каюте капитана японского миноносца. Да, я выяснил, что он назывался «Оборо», а второй миноносец – «Сазанами». Уфимцев выделил мне пятнадцать моряков, но их надо будет вернуть. После швартовки к пирсу я выставил у трапа вооружённого моряка, назначил вахтенного и отправился писать рапорт. Я первым ступил на борт вражеского судна и теперь являюсь капитаном этого боевого корабля, это любой военный моряк подтвердит. Так что своего я добился. Макаров прибыл на пирс, когда только начало светать. Я даже отдохнуть успел, а вот он, судя по его уставшему виду, нет. А ведь меньше суток прошло с момента его прибытия. Передав рапорт штабному офицеру, я встретил командующего со свитой у трапа и, кинув кисть к виску, доложил об абордаже и захвате вражеского корабля. Макаров выслушал меня и, добродушно хмыкнув, сказал: – Добился всё же своего? Подтверждаю захват этого корабля. Что ж, приказ о присвоении вам чина мичмана русского военного флота будет подписан сегодня. Наградой тоже не обижу. Насчёт «Камы» не передумал? – Никак нет, ваше превосходительство. Прошу на место командира этого трофея перевести лейтенанта Уфимцева. Я обещал ему похлопотать. Он опытный, на миноносцах ходил, пару раз замещал командиров. – Обещал? – снова хмыкнул Макаров. – Быть по сему. После этого я показал трофей любопытным офицерам, передал все навигационные карты и вообще все бумаги, которые нашёл на борту, представителям разведки штаба. Адмирал отбыл, а я, засучив рукава, занялся делом. В связи с проводимыми работами мне смогли выделить только одного инженера. А работы шли. Благодаря грузу «Оки» модернизовался сухой док, шёл ремонт боевых кораблей, среди которых были и «Новик», и три эсминца, пострадавшие в недавних стычках, но сумевшие вернуться. Да и о «Пересвете» забывать не стоит. Инженер, прибывший ко мне, был как раз специалистом по миноносцам. Осмотрел и сообщил, что ремонта дня на три, так что проблем ожидать не стоит, сделают. Он тут же занялся составлением плана и сметы работ. Макаров приказал ввести трофей в строй как можно быстрее. Чуть позднее прибыли ещё и представители прессы. Макарова они, видимо, упустили и появились уже после того, как он уехал. Следующие трое суток пролетели быстро. Поскольку «Новик» находился в ремонте, Альфа большую часть времени проводил в борделе. А вот Бета работал как взмыленный конь. За три дня миноносец был полностью восстановлен и введён в состав Тихоокеанского флота под названием «Самурай». Говорят, сам император (который, кстати, поздравил нас телеграммой) выбрал имя для этого боевого корабля. Вчера прошло награждение и присвоение мне чина мичмана. С присвоением мичмана мне должны были дать ненаследуемое дворянство, и с ним не обманули, но дали наследуемое – тоже приказ из столицы, где я и получу патент дворянина, скорее всего, уже после войны. Вместе с присвоением чина меня наградили орденом Святой Анны, так что кортик, который мне торжественно вручил Макаров, уже был оформлен как нужно: крест, темляк и надпись «За храбрость» на эфесе. Пошив формы я заказал заранее, так что, получив кортик и документы офицера, надел её и сразу написал рапорт на имя командующего с просьбой снять меня с командования миноносцем и перевести на командование «Камой». Уфимцев также рапорт подал, и наши с ним просьбы были удовлетворены. Поэтому когда сегодня на борту «Самурая» торжественно поднимали Андреевский флаг, в его командование вступал сияющий от счастья лейтенант Уфимцев. Его мечта сбылась. Ну а я после торжественного мероприятия направился на паровом катере к стоянке «Камы», принимать командование. Меня сопровождал представитель штаба флота, без него принять судно я не мог. Да, вечером в ресторане мы с Уфимцевым в складчину организовываем банкет за наши капитанства. За офицерство я устраивал такой банкет вчера вечером. К слову, даже Стессель с супругой был. Команду я знал, как и она меня, но процедура есть процедура, а потому меня представили ей по всей форме, после чего представитель флота отбыл. Вообще, мне давали двое суток на то, чтобы принять дела, обустроиться на борту, как будто я «Каму» впервые вижу. Однако это время тоже пригодилось. Я устраивался в каюте капитана, где уже прибрались, когда мне сообщили, что прибыл офицер, которого переводили на борт «Камы». Это был Альфа. Он подал рапорт на имя Эссена, и тот его удовлетворил. Я даже удивился, что Эссен так легко его отпустил. Альфа был направлен в резерв флота, а я попросил направить его ко мне, и это прошение, вполне официальное, также было удовлетворено. Альфа принимал на борту должность штурмана. Больше штурманов на борту не было, офицеры в основном были судоводителями из запаса да механиками. Все по адмиралтейству числились, на борту полноценным офицером был только я. Хорошо отгремел банкет в ресторане, на котором присутствовала и часть офицеров с «Камы», подошла к концу подготовка судна к выходу. Кстати, Уфимцев мне судно, как положено, не сдавал, но всё было в порядке. Ну, несколько вмятин у левого борта (это японский миноносец постарался), но они выше ватерлинии, да и протечек нет, на ходовые качества не влияют, так что решили оставить, только царапины закрасили. Пока Бета занимался «Камой», Альфа, получив увольнительную на сутки, тоже не дремал. Охрана дома Стесселя серьёзно ослабла, видимо, он уже решил, что его оставили в покое. Так что одной тёмной ночкой Альфе удалось проникнуть в дом без проблем, даже не потревожив охрану. Вырубил спящую парочку, связал, кляпы в рот, а после, приведя генерала в сознание, устроил полевой допрос. Поначалу Стессель пытался угрожать, но после шести последовательно сломанных пальцев запел как соловей. Он действительно был агентом влияния, но… через свою жену. Это она находилась в контакте с японцами, и именно она принимала деньги. От японцев Стессель узнал, что они не участвовали в ликвидации Фока и Старка, это был кто-то левый, а японцам все трое так нужны, что они сами готовы их охранять. Потому-то он и перестал бояться, и охрана сильно ослабла. Из тайника мной было извлечено сто девяносто шесть тысяч рублей, часть из них золотым номиналом, и довольно дорогие женские украшения. Две трети тут – за сотрудничество с японцами, остальное – откаты от воров в погонах. Или в эполетах, так точнее. Забрал всё, а парочку умертвил ножом. Ну, и дом полыхнул, когда я уже был далеко. Можно было, воспользовавшись паникой, устранить и Алексеева, но тот, поссорившись с Макаровым, днём ранее отбыл во Владивосток на своём личном поезде. Трофеи – в тайник, и Альфа вернулся на борт «Камы». Утром следующего дня шлюпка с «Камы» доставила меня к борту «Петропавловска». Шлюпка была вёсельная, паровых катеров на борту вспомогательного крейсера не было. Оставив обоих гребцов в лодке, я поднялся на борт, отдал честь флагу, и дежурный офицер сопроводил меня к адмиралу. Командующий уже с утра был занят, и мне пришлось подождать. Когда же меня допустили до тела адмирала, он, выслушав мой устный рапорт о готовности судна и команды выполнить любой приказ, задумался. Команда у меня была цельная, ещё Уфимцевым подготовленная. Тот на своём миноносце команду начал комплектовать с нуля, вернув мне тех пятнадцать матросов и кондукторов. – В дозоре я вас использовать не буду, для этого есть канонерские лодки, – решил Макаров. – Вы, помнится мне, ходатайствовали о ночной охоте на японских коммуникациях? Что ж, я не возражаю. Что вам для этого нужно? – Казаков, с полсотни. Мне нужны абордажники и группы досмотра. Выйти смогу хоть сегодня, как стемнеет, подготовкой абордажников буду заниматься в пути. Там много нюансов, которые они должны знать. – Что ж, я согласен. Действовать будете у побережья Кореи. Посещать территориальные воды Японии запрещаю, разве что в крайнем случае. На флагмане я задержался на час: пока готовили документы, пока получал приказы на будущий рейд. Уже у трапа меня перехватил офицер, лейтенант, приказав следовать за ним. На паровом катере мы добрались до берега (моя шлюпка шла следом), и там, на берегу, лейтенант представил меня группе казаков, состоявшей из добровольцев. Оказалось, среди них кинули клич, и набралось шесть десятков – даже чуть больше, чем я просил. Старшим был вахмистр Кубатов. Познакомились с ним, и он представил своих людей. Вооружены они были довольно разнообразно, как оказалось, своим личным оружием. Объяснив, что их ждёт, я приказал следовать за мной. Казаки были пешком, коней оставили у знакомых. Альфа уже готовил на судне места для новичков; придётся матросам потесниться в кубрике, также подготовили для казаков часть пассажирских кают. Поэтому когда мы подходили к берегу, поближе к стоянке судна, нам навстречу от борта «Камы» отошли три большие шлюпки. Мы погрузились, и в один приём всех доставили на борт. Размещением казаков занялся мой старпом, подпоручик по адмиралтейству Степан Шульгин, в недавнем прошлом старпом на «Магдалене». Альфа спал, у него ночью вахта. Точнее, там свой вахтенный командир, но Альфа будет отслеживать всё на борту, и главное, пока идём ночью, наблюдать за японцами, чтобы нам не нарваться на них. Вахтенный командир будет ему подчиняться. Подготовка заняла весь световой день. Мы даже устроили абордажникам две тренировки: они на шлюпках подходили к борту «Камы», закидывали верёвки с крюками и взбирались на борт. Учились скидывать трапы, хотя бы верёвочные, изучали схемы судов, чтобы понимать, какие важные узлы на борту необходимо брать в первую очередь. Я также провёл обучение облуживанию и применению ручных пулемётов «Мадсен». Честно сказать, у меня на борту всего один был, остальные по схронам размещены, но и этот единственный заинтересовал казаков. Слышать они про него слышали, но лично не видели. Заодно выбрал парня на роль пулемётчика, одного из здоровяков, говорят, стреляет как бог. Когда покинем Порт-Артур, проведём учебные стрельбы. В рейд мы уходили на пять дней, крайний срок для возвращения мне дали в семь суток. Нужно проявить себя, чтобы снова выпустили. Пару пароходов японских взять, тем более я казакам призовые обещал. А они теперь официальная абордажная команда, по документам проходят и числятся в списках команды судна, так что вполне могут рассчитывать на призовые, как и сама команда «Камы», из которой я набрал добровольцев в перегонные команды. Как раз на две набрать и смог. А насчёт пулемётов, которые я Макарову, по сути, подарил, то казаки ничего не знали о новом оружии, хотя я и видел, что флотские интенданты грузили ящики на повозки и куда-то увозили. Странно. И да, шум от гибели генерала Стесселя с супругой прошёл знатный, город наводнили жандармы, заодно прищучив часть агентурной сети японцев. Но нас это не коснулось. Засветло мы покинули место стоянки и, пройдя фарватер, встали недалеко от дозорного судна. С флагмана нам пожелали удачи, не ожидал. Японцы, показавшиеся на горизонте, сблизились с парой миноносцев, но «Кама» им хорошо знакома, часто тут в дозоре стоит, поэтому они не обеспокоились и убежали обратно. А как стемнело, я снялся с якоря и пошёл вглубь Жёлтого моря, обходя стороной силы японцев. По факту, крался у берега. Карты минных полей у меня были, так что знал, где можно пройти. В полночь я передал командование судном Альфе (старпом спал, у него вахта днём) и тоже отправился отдыхать. Бете требовался отдых, он серьёзно вымотался, всё же капитан. И теперь командовал Альфа, в бинокль изучал горизонт и вёл судно. Шли у берегов Кореи в сторону Чемульпо. А оставив японцев позади, перешли на крейсерский ход – это четырнадцать узлов, искр из труб нет, за этим специально следили. Порт Дальний по левому борту мелькнул, оставшись за спиной, но до Чемульпо мы не дошли. Альфе пришлось срочно поднимать Бету: требовалось решение капитана. Это для меня в близнецах разницы нет, но на борту всё решает капитан, и точка. Отправленный вахтенный матрос поднял Бету, и тот, быстро одевшись и наспех умывшись (приходилось делать всё в темноте), вскоре оказался на мостике. В принципе, объяснять ничего не нужно, я же управляю обоими близнецами, так что Бета мне нужен лишь как командир. А причина срочного подъёма заключалась в обнаружении вражеского эскадренного миноносца, водоизмещением тонн в четыреста. Шёл он не торопясь, где-то на восьми узлах, и мы его быстро нагоняли. Это был четырёхтрубный миноносец английской постройки, но не типа «Икадзути», а кажется, «Акацуки». Таких миноносцев у японцев было всего два. У этого, похоже, проблемы с силовыми установками, видимо, чиниться шёл. Только странно, что один: в таких случаях японцы обычно посылают кого-нибудь в сопровождение, чтобы если что, на буксир взял или команду снял. Но это в самом крайнем случае. Терять боевые корабли не в бою японцы жуть как не любили. Боевую тревогу я уже объявил, и вскоре вокруг меня скопились офицеры и вахмистр. – Японский миноносец, похоже «Акацуки». Видимо, неисправны машины, идёт на восьми узлах, – сообщил я, изучая в бинокль японца, которого мы быстро нагоняли с кормы. – Будем брать на абордаж. Готовность абордажной команде. Старшим абордажником идёт прапорщик Баталов. Выполнять. Вообще, если честно, командовать абордажем должен был старпом, зарабатывая себе чин мичмана, но Альфа мой брат, поэтому многие понимающе кивнули. Старпому же я пообещал, что следующий боевой японский корабль будет его. Если, конечно, это будет миноносец. Если что больше, сам на абордаж пойду: мне следующий чин нужен, мичман ведь в самом низу карьерной лестницы. Стараясь соблюдать светомаскировку, мы подходили к «японцу». Маскировка была на высоте, нагоняющую их тёмную массу японцы не видели. Абордажники скопились у борта, часть готовили крюки. Альфа уже перелез через леера и готовился прыгать: он должен первым оказаться на борту, это важно. Японцы явно перепугались, когда вдруг включился прожектор и их корабль содрогнулся от касания бортом с нашим. Я не ошибся, это действительно был «Акацуки». По палубе, ярко освещённой прожектором, ударили два пулемёта: один на крыше мостика и второй ручной. На палубы корабля с рёвом стали спрыгивать русские казаки, быстро разбегаясь по сторонам, но Альфа был первым. Мы вполне удачно пришвартовались, заведя концы, и остановили японца. И начался разбор полётов с трофеем. Да, проблемы с машинами. Как сообщили пленные, миноносец мог сам дойти, держа ход в двадцать узлов, потому сопровождения с ним не посылали. А тут очередная поломка, из-за которой чуть не встали, и держать ход теперь могли едва восемь узлов. Я отправил всех судовых механиков попробовать починить машины. Главное, чтобы корабль дополз до Порт-Артура, а там инженеры разберутся. Альфа его доведёт и сдавать командование не будет – это его трофей. Из шестидесяти семи пленных выжила едва половина, были три офицера, из них два ранены. Пленных я оставил на борту, выделил в помощь Альфе десять человек в перегонную команду и десять казаков для охраны пленных. Сейчас обыскивали помещения, собирая оружие и составляя списки ценного. Задержка заняла почти два часа, но дело хорошее. Должны успеть до рассвета дойти до Артура. Сообщение по радио я не передавал, у нас режим радиомолчания, чтобы японцы не засекли. А рапорт по захвату миноносца я передал Альфе. Добравшись до Артура, он его дальше по инстанциям отправит. Неплохо всё прошло. Что касается «Камы», был помят левый борт, теперь ещё и правый мятый.