— Наглец. Ничего, когда тебя будут публично казнить, поквитаемся. Если бы не приказ, чтобы ни царапинки, поучил бы тебя уму-разуму. Всё, одевайся. Не знаю, то ли тот сигнал какой подал, то ли нас слушали, двери, через которые вышел польский врач, распахнулись, и вошли два солдата СС с автоматами на груди и замерли по стойке смирно. Ясно, никто помогать мне одеваться не будет. Вот к поддельному капитану скользнула из коридора миловидная медсестричка, тоже полячкой оказалась. Ох, как она вокруг него крутилась и ворковала, помогая надевать обгорелый, но вычищенный френч капитана НКВД! Странно, чего это его в свою форму не одевают? Тоже что-то с этим придумали? Какую-нибудь лапшу будут вешать своим обывателям, что, мол, вот, советский капитан сам сдался в плен и врага Рейха привёл. То, что я враг Рейха, мне ещё в штабе Черноморского флота сообщили после успешного наступления и освобождения огромных территорий. Гитлер лично по радио объявил. Ну и угон трофейных кораблей припомнили. И как немцы узнали, что я тут замешан? Это я о том наступлении, о котором советские газеты уже второй день сообщают. С эмоциями, не меньшими, чем при наступлении под Москвой. Ну да, такое же крупное. После того, как лже-капитан велел мне одеваться, я, откинув простыню и кряхтя, продолжая изображать слабость, мало ли, пригодится, осмотрел себя. Лежал я в одних трусах. Синяки по телу, раньше не было, видимо, после авиакатастрофы, но ничего больше не обнаружил. Разве что левый локоть ныл. Вещи лежали тут же, на стуле возле тумбочки. Ни пистолета, ни ножа, ничего. Даже ремня не было. Всё вытащили. Оставили мне только тельняшку, мою робу и морские ботинки на шнуровке. Ещё носки мои в обувь сунули. А вот фуражки моей морской не было, похоже, сгинула при захвате. Жаль. Я натянул носки, потом тельник и сверху комбез, застегнул его. Без ремня он на балахон походил, по привычке закатал рукава, они чуть длиннее необходимого были. Когда я завязал шнуровку у ботинок и встал, притопнув, капитан тоже был готов. Руки мне не связывали, видимо, не опасались, что я оружие добуду. В коридоре было ещё два солдата, и с предыдущими они проконвоировали нас к выходу. По пути я старался незаметно осматриваться, стреляя глазами туда-сюда. Капитан шёл рядом по правую руку, его кобура с ТТ закрыта. Пока откроешь, достанешь пистолет, а вдруг тот его туда с силой запихнул, замаешься выковыривать, раз десять скрутить успеют, а то и пристрелить. Последнее вряд ли, если вспомнить слова лже-капитана. В сапоге у него явно что-то есть, голенища узкие, плотно обжимают икры. Думаю, нож. Хороший такой свинорез. Четыре немца, форма, амуниция одинаковые, даже гранаты за поясом. По две у каждого. У всех автоматы. У троих МП, по-моему, «сороковые», а у четвёртого уже знакомая машинка. Редкость, между прочим. Дырчатый кожух ствола, приклад деревянный, как у ППШ, и магазин сбоку вставлен, как у «стэна». МП-28 он называется, если мне память не изменяет. У меня у самого такого трофея не было, но бойцы показывали, хвалились. Это ещё под Москвой было, когда я три дня снайперил. Охрана лохами не выглядит, бросок не проморгают. Опытные, не тыловики какие брюхатые, которые единственно, что могут, — на посту стоять да крестьян шмонать. Не-е, эти волкодавы серьёзные, я не удивлюсь, если подтвердится, что они участвовали в моём захвате и в прикрытии при вывозе бессознательного тела. Так что пока выхода я не видел, охраняли хорошо, отслеживая все мои движения на ходу. Особо я не печалился, сейчас нет возможности сбежать, но как будет — свалю. Я отчаянный, я смогу. Раз я под охраной, а конвойных аж пятеро, если лже-капитана считать, шёл я понурив голову и заложив руки за спину. Мне пока выгодно так себя вести. Мало ли, кто фото сделает, а тут видно: взят в плен, не добровольно сдался, связанным ведут. Попробуй докажи обратное. Вышли мы во внутренний дворик госпиталя, где стояли несколько автомобилей, включая два грузовика с красными крестами, и один бронетранспортёр, урча на холостом ходу. Меня посадили в него, в десантный отсек. Солдаты залезли ко мне, а лже-капитан устроился впереди на пассажирском месте. Порыкивая мотором и звеня гусеницами, мы похрустели брусчаткой к выезду. Крышки в отсеке не было, поэтому я видел, как проплывают мимо сначала ворота, потом верхушки зданий, деревья. Похоже, мы в городе, вот только в каком? Ехали по городу недолго, наверное, этот госпиталь был ближайшим от того места, где произошла трагедия, и всех пострадавших доставили сюда. Потом явно покинули город — эха от стен не было, и трясти начало. Возможно, на полевую дорогу выехали. И вскоре оказались на аэродроме. Ну вот не было возможности для побега, хоть режьте. Два солдата притиснули меня с боков, поглядывали, чтобы я ничего не натворил, я тоже поглядывал, держа руки, как школьник, на коленях, мне так приказали. Правда, когда меня сажали и я сделал вид, что запнулся о ступеньку, то у солдата, помогавшего мне залезть, незаметно открутил колпачок на одной гранате. Те за пояс были заткнуты. Но это всё, что я успел, ни выдернуть шнур, ни рвануть, куда подальше… Ладно хоть, не заметили, что я с гранатой поработал. Меня повели к самолёту, такому же транспортному «юнкерсу», что сгорел. Я увидел обломки в стороне. Аэродром военный, были видны зенитки, несколько самолётов, даже пара истребителей, ну и обслуживающий персонал в форме. Долго смотреть не дали, запихнули в самолёт. Солдат, у которого я скрутил колпачок с ручки гранаты, сел слева от меня, второй — справа, снова стиснув меня с боков. Двое других — напротив, лже-капитан — на лавку рядом с кабиной пилотов. После небольшого разбега самолёт, ревя тремя своими моторами, стал подниматься в вечернее небо, солнце уже садится. И я стал планировать свои дальнейшие действия, и чем больше думал, тем больше мне нравился мой план. В Берлин на публичную казнь я не хотел, а самолёт без дозаправки туда летит, если это Варшава, то хватит. Да с любого польского аэродрома хватит. Значит, бежать нужно сейчас. Сидеть, напрягаясь, не стоит, конвой может что заподозрить, поэтому, расслабившись, я сделал вид, что клюю носом, а потом — что сплю. Меня не трогали, летим — и ладно. И вот, дождавшись, когда охрана совсем расслабится (вот истуканы, ни словом не перемолвятся!), я сделал то, что пошагово спланировал. Резко развернувшись — от меня, спавшего, такого не ожидали, — таким же резким движением выдернул шнурок из гранаты и, в прыжке ударив локтем в промежность второму, чтобы не перехватил, покатился в сторону хвоста самолёта, закрывая уши ладонями, свернувшись калачиком и открыв рот. Мне второй контузии не надо. Естественно, я следил за немцами. А они, все пятеро, в панике, заглушая рёв моторов, заорали так, будто их резали. Вот теперь не каменные изваяния, как я их назвал. Гранату тот солдат выдернул из-за пояса, но впопыхах уронил на пол. Второй, что пытался помочь, случайно пнул её, и она улетела ко мне. — Охренели?! — заорал я, хватая гранату. В голове у меня щёлкали секунды с того мгновения, как я дёрнул за шнурок, поэтому, когда осталось две секунды, просто швырнул её под ноги немцам. Причём так, чтобы она, отскочив от стенки, упала за ними, между солдатами и кабиной лётчиков. Мне так меньше осколков достанется. Падая обратно на пол, я снова закрыл уши и открыл рот. Только успел это сделать, как грохнуло. Хорошо так. Мне всё-таки досталось. Стараясь не трясти головой, немного зрение плавало, быстро перебирая руками и ногами, я пополз к кабине. Мне необходимо оружие, и была надежда, что в замкнутом пространстве солдатам досталось больше, чем мне. И нужно торопиться, пока те, квёлые, отходят от взрыва. Выдернув автомат, МП-40, из-под тела шевелившегося солдата и вскинув его, встал. Дымок рассеивался благодаря пробоинам в бортах, хотя небольшая дымка и стояла, но рассмотреть, что творится, я смог. Лже-капитан так и сидел на месте, нашпигованный осколками, этот готов, не дышит. Один солдат лежал, тоже труп, двое раненых шевелились в лужах крови, и вот этот четвёртый, оглушённый, у которого я автомат отобрал. Тут открылась дверца, и, шатаясь, выглянул один из лётчиков, наверное, штурман. Первая короткая очередь досталась ему, и он, вывалившись, упал на пол. Дальше короткими очередями я добил остальных. Даже по вроде как убитым прошёлся, мне подранки не нужны. Стараясь не поскользнуться на крови, щедро её тут разлилось, рванул к кабине. Второй лётчик уже пытался что-то предпринять, а судя по крови на рукаве, его или осколком задело, или моей пулей, но я прервал его действия. — Веди спокойно, иначе пристрелю, — скомандовал я ему. — Руки на штурвал. Достав у него из кобуры вальтер, убрал его в свой карман вместе с запасным магазином. Честно говоря, не думал, что у меня выгорит да ещё живым останусь, и дальше не просчитывал, что делать, но сейчас пришла в голову мысль. Ворочая тело штурмана, я стал снимать с него парашют. Почему-то парашютов было всего два: у пилота и у штурмана. Третьего члена экипажа не было, хотя, как я знал, их должно быть три. Сняв парашют, а также ремень с кобурой пистолета, прошёлся по карманам его и солдат, собирая мелочь, а то у меня её совсем не осталось, и разложил по своим карманам. Особенно меня наличка интересовала. Из нагрудного кармана френча лже-капитана забрал мандат порученца Сталина и остальные документы. Пригодятся при возвращении. Ну и свинорез в сапоге у того действительно был, вытащил. На всякий случай разбил рацию. Потом осмотрел солдатские ранцы, амуницию, оружие. Отобрал два ранца получше. Подогнал под себя амуницию, ремень с магазинами для автомата. У остальных вытащил магазины и всё сложил в один из ранцев. Всё продовольствие и лётные пайки, что я нашёл в кабине, когда обыскивал её, мешая пилоту вести, убрал во второй ранец, туда же гранаты. Пять штук не пострадало, только ручки скрутил. Всё, оба ранца полные, карманы тоже. Я надел парашют, потом оба ранца — на спину и на грудь и автомат, перекинув ремень через голову, закрепил на боку. Ну что ж, я готов. Уже полностью стемнело. Корпус в некоторых местах был пробит, в отверстиях, оставленных осколками и частично пулями, шумел ветер. Взяв один из автоматов, которые я тут оставлял, вскинул его и расстрелял весь магазин. Выпустив пули в стенку как раз за креслом пилота. Я лишь увидел в открытую дверь, как бессильно повисла, покачиваясь, рука пилота. Так никто не говорил, что я его живым оставлю. Война есть война, не я её начал. Подбежав к двери, открыл её и, нащупав кольцо, рывком, в голову отдало болью, выпрыгнул наружу. Меня сразу закрутило, ладно опыт был парашютных прыжков, ещё в прошлой жизни. Стабилизировав полёт, дёрнул кольцо. Мы летели на полуторакилометровой высоте, так что расстояние до земли небольшое. От удара раскрывшегося парашюта меня тряхнуло так, что я чуть снова не потерял сознание, сообразив, что немного перегрузился трофеями, тяжёлым был. Ранец с боеприпасами на спине врезался в спину так, что не продохнуть, не охнуть. Морщась, я постарался повернуть голову и рассмотреть, как там самолет, гул удалялся, и было заметно, что самолёт снижался. Его ещё видно было. В той стороне, куда он летел, мелькали огоньки, наверное, там населённый пункт. Надеюсь, на него самолёт не упадёт. Поглядывая вниз, чтобы успеть сгруппироваться, я ждал вспышки от взрыва самолёта, но не дождался. Гул моторов прервался, и донёсся звук удара — самолёт в землю врезался, но огня не было. Чего это он не загорелся? Это очень плохо. Если бы он сгорел, работы криминалистам было бы больше, а у меня времени с запасом. А теперь осмотрят утром обломки, поймут, что меня нет, и устроят облаву по всей Польше. И улетел тот километров на двенадцать, далеко, не сбегаешь, не подожжёшь. Чёрт, и чего я пожар в салоне не устроил перед прыжком? Умная мысля приходит опосля… Ладно, главное, спасся, а там посмотрим. Валить надо как можно быстрее… О, вот и земелька. Сгруппировавшись, я принял удар на полусогнутые ноги и перекатился. Дул ветерок, поэтому почти сразу купол наполнился и потащил меня дальше. Вскочив, я побежал за ним. Подтягивая одну сторону за стропы, пока окончательно не погасил его. Снял парашютную сумку, кое-как запихнул в неё парашют, проверил, всё ли на месте, перевесил поудобнее автомат, кобуру с ТТ, снятую с мёртвого лже-капитана, расположил над правой ягодицей. И направился прочь, пытаясь хоть что-то рассмотреть во тьме. С поля, на которое я сел, урожай снят, вдали вроде деревья, а левее светятся огни какого-то населённого пункта. Километра полтора до него. Вот к нему я и направился. Пока тревога не пошла по местным территориям, можно и обнаглеть, мне транспорт нужен, а то я иду еле-еле из-за той тяжести, что нагрузил на себя. Надеюсь, пшеки уже спят, чтобы можно было увести у кого велосипед. Сейчас такой тихий транспорт идеально мне подходит. Добравшись до окраины села, где начинались сады, спрятал там ранцы с парашютной сумкой и, придерживая автомат, быстрым шагом направился к одной из улиц. Чем быстрее найду то, что мне надо, тем лучше. Гуляющих вечером, а точнее, уже ночью, на улицах хватало. Поначалу я не обратил внимания, что парочка, ворковавшая на скамейке, говорила на немецком языке, ну оккупанты, бывает. Потом ещё голоса услышал. Из трактира речь немецкая доносилась. Я даже остановился от неожиданно пришедшей мне мысли. А я вообще в Польше? Фиг его знает. У меня, конечно, планшет штурмана при себе и наручный компас его, но где я, неизвестно. Это что, пока я трофеи собирал, мы в Германию залетели и это немецкий городок? Да, это мне ещё больше топать до своих… Около трактира стояло несколько велосипедов, а фонарь не доставал до некоторых, и можно увести незаметно, даже выбор был. Подкравшись к ним, хорошо, комбез чёрный, стал осматривать велосипеды. Один мне понравился, женский, лёгкий, с сеткой багажника перед рулём, не знал, что в это время они уже есть. Смазан хорошо, цепь проверил. Ну а то, что женский, не страшно, легко спрыгивать с него будет, если срочно потребуется где укрыться, залечь, например. Потом я обшарил все остальные велосипеды: открывал кармашки для инструмента и лучшее убирал к себе. Даже насос хороший подобрал, на «моём» велосипеде его не было. И укатил его в одну из улиц, спрятав в кустах, затем ещё четыре укатил и оставил в разных местах. Паника с пропажей поднимется, найдут некоторые велики и подумают, дети балуются. Ну а то, что один пропал, спишут на тех же детишек. Докатив до сада, я привязал ранцы и парашютную сумку на велосипед и тронулся в сторону Берлина. Да-да, поехал я в совершенно другую сторону от мест, где меня будут искать. На востоке будут искать, а я кручу педали на запад. Сделаю большой круг — и обратно, но сильно в стороне. Нужно только определиться, где я вообще, и подальше убраться от обломков самолёта. * * * Уехал недалеко, хотя планировал сделать рывок на всю ночь. Луна в небе хоть изредка и пропадала за наплывающими облаками, но время от времени всё же освещала своим серебристым светом укатанную полевую дорогу, по которой я рулил. Проехал от силы километров десять, часа два потратил. Минут на двадцать останавливался у мостика, перекинутого через речушку шириной вряд ли больше пары метров. Отстирал свой комбез, а то он был весь в крови после сбора трофеев, отмыл обувь, искупался и в одних трусах с мокрыми волосами покатил дальше. Тельняшку и комбез развесил сохнуть на велосипеде. Только уехал я не далеко, километра на три от ручья, когда почувствовал, что всё, сил больше нет. Тут всё сказалось — и общая усталость, и контузия, и удар по голове. А прыжок с парашютом чего стоил! Кстати, а когда я в последний раз ел? Точно за пару часов до захвата, это больше суток прошло. То-то меня мутить начало и слабость по телу расплывается. Высмотрев рощу, выбрал место поудобнее, где трава гуще и кустарник, а то деревья насквозь просматривались. Пристроил велосипед, достал из ранца с провизией лётный сухпай и стал его уплетать. Запивал водой из фляги, их у меня две было. После еды меня так разморило, что сил едва хватило, чтобы подтянуть к себе и обнять автомат — и всё, накрыла тьма. Очнулся я от боли во всём теле. Особенно той части, коей лежал на земле. Осторожно двигаясь, я сел, сонно протирая рукой глаза, и осмотрелся. Да уж, уснул, можно сказать, на открытой местности и практически голым. Видимо, ночью я не замёрз, потому что постоянно возился во сне — вон сплошные следы и мелкие ссадины от сухих веточек, впивавшихся в кожу. Уже ярко светило ласковое солнышко, прогревая землю, полдесятого. Лагерь — как после нашествия Мамая: велосипед со всеми вещами завален на кусты, рядом распотрошённый ранец, это я вчера, голодный, поесть искал, и я сижу, обнимая… ха, автомат ещё при мне! Я съел плитку шоколада, хватит для завтрака, попил воды и стал собираться. Чем дольше сижу на месте, тем меньше шансов уйти из зоны поиска. Я прислушался к себе и вынужден был признать, что сон помог, чувствовал я себя даже лучше, чем показалось сначала, близко к отличному. Взял комбез. Он немного пропылился, пока я ехал ночью от ручья, пыль въелась во влажную ткань и высохла с ней, так что снова стирать нужно, а пока хорошенько встряхнул его. Надел тельник, потом комбинезон, выстиранные носки и обувь. Завязав немного заскорузлые после мойки шнурки, встал и притопнул. Хорошо. Сверху застегнул пояс с автоматными подсумками, кобурой, ножом в ножнах и фляжкой. Поправил некоторые чехлы с магазинами, чтобы удобнее висели по бокам и не мешали ехать. Потом, перекинув лямку через голову, повесил на бок планшет с картой штурмана. Ранец с продовольствием за спину, тот, что с боеприпасом — в корзинку на руле, парашют — на багажник за спиной, над задним колесом, прижав держалкой. Подхватил прислонённый к стволу дерева автомат, повесил его на боку, чтобы от живота можно было стрелять, и на опушке рощи осмотрелся. Вдали по дороге в мою сторону ехала большая арба, гружённая сеном. Я вышел на дорогу и спокойно поехал дальше. Тут главная хитрость — внимательно смотреть и в случае, если на дороге кто появится, или укрыться, или куда свернуть. А так поди пойми, кто там едет. Километра два проехал, когда впереди углядел пересекавшую мой путь асфальтированную дорогу, по которой часто мелькали машины, было много мотоциклов, проехало и несколько велосипедистов. Больше скажу, на перекрёстке стоял дорожный указатель. Подкатив к нему и прочитав направления, я только растрепал в растерянности шевелюру. Всё же я был в Германии, на одной стрелке было написано: «Берлин — 8». Понятно, что цифра означает километры. Хм, это что, транспортник где-то на окраине столицы Третьего рейха грохнулся? Достав планшет, через прозрачную плёнку я стал рассматривать карту. Ага, нашёл эту дорогу, там дальше должен быть железнодорожный переезд. Да, теперь точно представляю, где нахожусь. Желание посетить вражескую столицу у меня было, ещё бы — побывать рядом и не посетить? Только вот как? Я и так увешан всем, так что сразу стрельба начнётся, значит, нужно всё спрятать, оставив на всякий случай пистолет, и скататься. Размышляя, я пригляделся к большаку. Чем дальше, тем больше стало появляться военных: проехала пара грузовиков, набитых солдатами, мотоциклисты в форме, на посыльных похожи. Хотя и серьёзные солдаты на тяжёлых мотоциклах с пулемётами были. Видимо, их рассылают в разные стороны для постов. Зону поиска расширяют. Даже несколько самолётов появилось в небе, нарезая круги. Что меня поразило — и гражданских на своей технике хватало, в кабриолетах, разных авто и даже на мотоциклах. То есть у них технику не забирали на нужды вермахта. Хотя о чём это я, это же не Союз, где личные авто можно пересчитать по пальцам двух рук. О, это во мне бывший капиталист проснулся. Арба, что следовала за мной, как раз подкатила к перекрёстку, дождавшись просвета, пересекла его и покатила дальше по полевой дороге. Я за ней тоже быстро, толкая велосипед, перебежал на другую сторону асфальтки, посмотрел в сторону далёкой полоски леса и, запрыгнув на сиденье велосипеда, приналёг на педали. С ним мне повезло, ход лёгкий. Проехал метров двести, то есть на такое расстояние, что с дороги уже невозможно разобрать, что я вооружён и подросток, которого все так ищут, когда услышал позади гул мотора. Мельком обернувшись, с облегчением вздохнул: красный кабриолет. Вскоре он проехал мимо меня. Гражданские, что в нём сидели, в мою сторону даже не посмотрели. Когда я доехал до деревьев, которые принял за посадку, то понял, что это специально высаженные дубы, которые своими корнями крепили берег Одера. Да, за ними текла неширокая река. Хм, а почему я, речник, о ней не подумал? Подведя велосипед к берегу, стал идти вдоль реки в сторону Берлина, почти два километра прошёл, пока не увидел подходящее убежище из густого кустарника. Достал свинорез лже-капитана и прорубил проход внутрь, и срезанными же кустами закрыл его. Там расширил полянку, ветками закрыл сверху от воздушного наблюдения, и получился небольшой такой домик-шалаш. Велосипед тут хорошо спрятан. Дальше нужно думать. Достав карту, я стал её изучать. Хм, так это не Одер. Оказалось, эта река вообще далеко, и в Берлине её нет, как я раньше думал. А река называется Шпрее. Хм, та впадает в реку Хафель, а та — в Эльбу, которая впадает в Северное море. Во путь какой, длинный, конечно, но немцы меня в той стороне точно искать не будут. План сырой, но пока пусть будет основным. А что там по Одеру? Одер впадает в Балтийское море, это я знаю. Идти пешком или на велосипеде ехать через захваченные немцами земли — это как игра в рулетку. А я речник, моряк, опыт плавания на море, разовый, суточный, да и то по Чёрному морю, имеется. Почему нет? Тут до моря километров двести, доберусь. Стащу лодку и отправлюсь по Одеру к Балтике. До первого шлюза, правда, там лодку притоплю, дальше на велосипеде. Или если ещё что увести удастся. Хорошо, по воде мне больше нравится путешествовать. Доберусь до Щецинского залива и там поищу что-то морское. Если что найду подходящее, дальше останется угнать и красться ночами вдоль берега, отстаиваясь в пустых заливах днём. Доберусь до Ленинграда, ночью прошмыгну. Нужно что-то с малой осадкой, чтобы минные поля благополучно пройти. Потом Нева, Ладога, Онежское озеро, Волга и, наконец, Москва. Ха, хорошая идея, вот только выгорит ли она? Не знаю, но пока я на Шпрее, и есть прямой путь к Северному морю. Тут один плюс, меня в той стороне точно искать не будут. Надо подумать, Эльба или Одер. Время ещё есть. До вечера. Так, план имеется, и он уже одобрен коллективом, а коллектив — это я. Убежище получилось неплохое, сняв с себя всю амуницию, я убрал в карман вальтер пилота и взял всю наличность, вдруг что прикупить удастся. Стянув верх комбеза, обвязал рукава вокруг пояса. Слегка испачкал глиной лицо, изучил в зеркальце, которое взял с бритвой отличной стали из ранца в самолёте, как получилось. И скривился. Нет, это не то. Сходив к берегу и срезав камыша, отчистил сердцевину и получились небольшие мягкие цилиндрики. Вставив в нос, увеличив его размер, ещё раз посмотрел в зеркало. Черты лица чуть слега искривились, но этого мало. Из той же сердцевины нарезал полосок и вставил между дёснами и щеками сверху и снизу. Вот теперь норма, лицо изменилось. Нарезав ещё такие вставки, для запаса, в последний раз взглянул в зеркальце. Довольно кивнул и, сняв всё с велосипеда и выведя его, пошёл дальше вдоль берега. Шёл около часа, пока не наткнулся на тропинку. По ней и поехал, но всё так же вдоль реки, та то появлялась, то терялась по левую руку. Да, как и Балтика, Берлин был впереди. Когда добуду лодку и отправлюсь к впадению рек Шпрее и Хафель, шалаш будет по пути, вот и заберу имущество. Пока я решил придерживаться плана по Северному морю. Сначала мне попалась какая-то деревушка на берегу реки, домов около десяти, но зажиточная, даже трактор видел с тележкой и пикап. На меня никто не обратил внимания, едет мальчонка и едет, да и деревня была полупустой, началась страда, урожай снимали, все в поле. Тут я вспомнил, что у немцев свои тельняшки, и русский тельник на них не похож, опытный взгляд заметит разницу. Меня даже передёрнуло, когда я осознал, что чуть на мелочи не попался. Снял тельняшку и, аккуратно свернув, убрал её в карман комбеза, еле всунул, шишка получилась. Так и ехал с обнажённым торсом. Подростки мне попадались, так что особо я среди них не выделялся, такой же загорелый, со следами от майки на коже. В общем, обычный подросток. В одном месте даже пост проехал на дороге. Догнал группу подростков и присоединился к ним. Поэтому солдаты на посту меня и прощёлкали, а когда я въехал на окраину Берлина, где частный сектор был, то и расстался с этими подростками. Нормальные весёлые парни и девчата. Рассказали, как сюда везли ужасного демона Полякова, что питается младенцами, да-да, в газетах так и было написано, но он съел всю охрану и пилотов, сам выпрыгнул с парашютом, а самолёт разбился. Это всё в сегодняшних газетах было с большими фото этого Полякова. К счастью, тут моя маскировка меня спасла, никто даже не подумал, что рассказывают мне обо мне. Я только смеялся, когда те разные истории про меня сочиняли, причём больше, похоже, на ходу, и радовался, что догадался навести маскировку на лицо. Первый экзамен выдержал, но сколько их меня ещё ждёт в Берлине за этот долгий и долгий день. Ладно, нечего ныть, делом нужно заняться. Так, а где тут местная барахолка или рынок? На въезде я полностью надел комбез, но закатал штанины и рукава повыше. Обувь снял, ехал босиком. Ботинки в корзинке были. Передвигаться по городу с обнажённым торсом было неприлично, компания подростков тоже оделась. Когда закончились окраины и я поехал по центральным улицам, переезжая через трамвайные рельсы, то крутил головой с немалым интересом. Спрашивая дорогу у встречных прохожих, я доехал до рынка, стараясь соблюдать правила движения, машин тут хватало. Просто наблюдал, как себя ведут другие велосипедисты и повторял то же, что делали они. Да и не трудно тут было разобраться, по краю проезжей части езжай и на перекрёстках будь внимателен — вот и всё. Когда на противоположной окраине показался рынок, я спрыгнул с велосипеда и, толкая его за руль, направился дальше, поглядывая на дорогу, куда поставить босые ноги. Подошва у меня, конечно, крепкая, я босиком часто хожу, но мало ли — на стекло наступлю или ещё что. Мне ноги целыми нужны, сейчас всё от них зависит. По рынку я так и гулял с велосипедом, не хотел его оставлять, свистнут в момент. Наверное, точно не скажу. Рынок оказался больше продовольственным, крестьяне привозили натуральные продукты на продажу. Я замечал среди покупателей женщин в форме прислуги, для хозяев покупали свежие продукты и зелень. Однако и вещи были в продаже, но чуть дальше. Купил три пирожка и, пока шёл и осматривал рынок, съел их. Вкусные, понравились. Потом молока стакан взял, свежий надой, сегодняшний. Тут же, у прилавка молочницы и выпил. При этом незаметно двигал на место одну сдвинувшуюся закладку между нижней десной и щекой. Чуть не проглотил её с молоком. Приметив наконец небольшие ряды с вещами, стал осматривать, что было выложено на прилавках. Всё в основном ношеное, продавали, что не по размеру стало. Первым делом я долго торговался за большой сорокалитровый мешок для вещей с лямками для переноски. Мешок самодельный, из плотной материи, хорошо сшитый. И лямки не тонкие, в плечи не будут врезаться, с пониманием сделаны. Потом я купил две рубашки по размеру. Одна синяя, другая коричневая. Синюю убрал в мешок, другую надел, попросив у продавца пройти в примерочную, это был просто закуток за прилавком. Затем отыскал крепкие широкие штаны с ремнём. У подростков такие видел. Надел. Комбез вместе с ботинками ушёл на дно мешка к рубашке. Так потихоньку и одевался. Купил неплохие лёгкие ботинки с высоким голенищем на шнуровке, не кеды, но что-то вроде. Пять пар носков подобрал, трое трусов и три майки. Нашёл лёгкую куртку и кепку. Приобрёл, нормально. У другого продавца купил два пледа. Не новых, но чистых, выстиранных. Свернул в рулон и тоже в мешок убрал. В рядах нашёл и посуду. Взял трёхлитровый котелок, большую литровую кружку, она мне вместо чайника будет, и небольшую сковороду. Тарелку глубокую нашёл, пару ложек и пару вилок. Я предпочитал столовые приборы с запасом брать. Вечно всё теряется. Три носовых платка купил, вещи нужные, и что-то вроде скатерти. Пришлось ещё один мешок приобрести, так как первый был полон. Закрепив его на заднем багажнике велосипеда, продолжил ходить между рядами. Купил мыло для стирки, что-то вроде хозяйственного, и другое, душистое, мыться. Мочалку подобрал по нраву. Когда в продовольственные ряды вернулся, то, приметив мужичка, торговавшего консервами, взял десять банок советской тушёнки, ещё пяток с сосисками, они мне нравились, да рыбные консервы. Неплохое разнообразие. У женщины купил два кило крупы, пакет галет, небольшие мешочки с солью и сахаром, немного специй. Потом пакет гороха, макарон. Всё, и второй мешок полон, теперь можно поискать средство передвижения по реке. Мешок с продовольствием за спину, и, на ходу жуя пирожок, купил парочку на входе с картошкой, покатил к речному порту столицы Третьего рейха. Через некоторое время поменял мешки местами. С продовольствием хоть и меньше, но тяжелее. А теперь стало свободнее плечам. Пока ехал, поглядывал на редкие патрули. Интересовали меня их карабины. Автомат для боя хорош, но он на короткие дистанции, а карабин — это уже серьёзнее и при путешествии нужен. Только вот как его добыть, тихо, незаметно и не привлекая внимания? И тут, когда меня потрясло на трамвайных путях, одна распорка вдруг вылетела из носа, на выдохе получилось, как выстрелила. Нужно другую вставить, а то нос стал несимметричным. Найдя место поспокойнее, вроде никого, я достал зеркальце и вставил запасную. Из-за торопливости чуть до крови ноздрю не повредил. Я уже привык ртом дышать, нос-то с этой маскировкой практически блокирован. Ну и за щекой вставки поправил. Одну пришлось новую ставить, оказалось, съел с пирожками, а я и не заметил. В порт я всё же не поехал, больно там народу много, грузы приходили, военных хватало. Чего лишнего мелькать? Просто по набережной Берлина, где текла Шпрее, стал искать места стоянки частных лодок, пока не добрался практически до окраин. У пристани были яхты, катера, парусные лодки, я же искал простую вёсельную. Лучше четырёхвёсельную, чтобы и велосипед взять и всё остальное вошло. Таких хватало, любили жители Берлина совершать водные прогулки. Да река и не пуста была: пользуясь тёплыми днями, берлинцы отдыхали, путешествовали, устраивали пикники. Нашёл я неплохую лодку, пусть парусную, но мачта съёмная, и это меня заинтересовало. А ночью можно и под парусом идти. Хотя чего ночью-то? И днём пойду, кто на меня внимание обратит? Вот именно, тут таких путешественников даже не сотни, ближе к тысяче. Только у того берега, где я стоял, облокотившись о руль велосипеда, видел около сотни лодок, яхт и катеров. Рыбаков тоже хватало. О, кстати, а снасти я и не купил. Тут сбоку раздался многоголосый шум и даже вроде визг. Здоровый бюргер, интересно, почему не в армии, тащил за ухо мальчишку моих лет. По возгласам прохожих я понял — это меня поймали. То есть Полякова. Явно этого мальчишку за меня приняли. Сработали фотографии в газетах. Тот просил отпустить, визжа, но мужик не слушал, продолжал вести его за ухо. Заметив полицейского, он обрадовался и заспешил к нему. Как я понял, за наградой шёл. Десять тысяч рейхсмарок — приличная сумма. Я, разогнавшись с небольшого склона, присоединился к группе зевак. Разобрались быстро, хотя парню, было видно, досталось, глаз подбили, щека красная и ухо большим стало. И такое же красное. Размазывая по лицу сопли и ревя, он, хромая, направился домой, а недовольный бюргер только матерился. Премия мимо прошла. — Третьего Полякова находят с утра, — пробормотал полицейский, когда патруль военных подошёл разобраться. — Этому повезло, толпа не забила. — Да-а… — сбив пилотку на затылок протянул один из солдат. — Сознательные у нас граждане, патриотичные. Мысленно согласившись с немцем, я укатил к центру Берлина. Там на одной из улиц я приметил магазин рыболова-охотника. Надо заглянуть, может, что интересное попадётся. Мне нужны складная удочка и снасти. Главное, найти этот магазин, тут могут быть проблемы. Я дорогу особо не запоминал. К счастью, искать не пришлось, мне просто повстречался другой. Поставив велосипед у больших обзорных окон, чтобы видеть его изнутри магазина, и подумав, направился к продавцу берлинских газет, стоявшему на углу улицы. Купил три экземпляра с моим фото и суммой премии. С собой возьму, на память, на стену повешу. Свернул пачку аккуратно в рулон, прицепил к одному из мешков и теперь прошёл внутрь магазина. Из всего запаса денежных средств я потратил чуть больше половины, поэтому, несмотря на то, что вроде особо ничего не надо, подготовился к путешествию, всё равно с интересом стал осматривать содержимое магазина. Хм, тут и оружие продают, как я посмотрю. О, и маузер в деревянной кобуре есть. Дед уж больно горевал, что мой подарок с «Адмиралом» на дно Дона пошёл. — Вы, молодой человек, посмотреть или что-то купить? — услышал я вопрос сбоку и, оторвавшись от созерцания стойки с оружием, повернул голову, посмотрел на усатого коренастого мужчину, что вышел из неприметной дверцы, ведущей, видимо, в подсобные помещения или на склад. — Купить. Мы с нашим классом собираемся в поход на неделю. Я уже всё закупил, но, проезжая мимо вашего замечательного магазина, вспомнил, что в прошлую рыбалку сломал своё удилище. Вот решил зайти и докупить необходимое. — Правильное решение, — одобрительно кивнул тот. — Идём к стойке с удочками, выберем подходящую. Я взял четырёхметровую составную удочку из бамбука. Потом мы прошли к витрине, и тот стал показывать лески и крючки под стеклом, наклонившись, я стал с интересом рассматривать их. Внезапно я чихнул. Сам не ожидал этого, всё произошло молниеносно. И обе пробки из камыша вылетели из ноздрей и прилипли к стеклу. Продавец всё понял мгновенно, дёрнулся, потянувшись к полке, и воскликнул: — А я всё понять не мог, где тебя видел! Отшатнувшись от мелькнувшего серебристой молнией охотничьего ножа, который чуть не задел мою шею, я выхватил из-за пояса пистолет и направил его на продавца. Мы оба замерли, обдумывая ситуацию. В отличие от продавца в дальнейшем я не сомневался. Сдёрнув с вешалки походную брезентовую куртку и накинув её на пистолет, я дважды выстрелил. Словив две пули в грудь, продавец, уже готовившийся перемахнуть через витрину, чтобы достать меня, упал за прилавком. Выстрелы были хоть и приглушённые, но громкие. С опаской осмотревшись, но, похоже, всё же никто не слышал, тревоги не было, я проверил продавца. Готов. Убрал оружие обратно за пояс, прикрыв полой куртки, и, спокойно выйдя на улицу, закатил велосипед внутрь. Повесив табличку «Закрыто», запер дверь и проверил помещения магазина. Пусто. И только потом прошёл к стойке с оружием. Эх, красота! Будем выбирать. Главное, как всё это вывозить? Что-то мне не хочется что-либо оставлять. Хм, а патроны где хранятся? Несмотря на то, что произошло, головы я не терял и старался перед окнами не мелькать, чтобы меня было снаружи не видно. Оружие и патроны — потом, да и всё, что нужно, тоже, а сначала поискал путь отхода. Пробежался в то помещение, откуда вышел продавец, и по коридору дошёл до большой железной двухстворчатой двери, ведущей во внутренний двор. Откинув запор, я приоткрыл одну створку и выглянул наружу. Особо ничего не увидел, мне закрыл обзор задний борт крытого небольшого грузовичка, чуть больше пикапа. Чем-то он на полуторку смахивал. Хм, а не магазина ли машина? Продавца-то я не обыскивал. Заперев задний вход, я побежал обратно в магазин и обшарил хозяина. Среди разной мелочи нашлись и ключи с эмблемой «Рено». Я вывел велосипед к грузовичку, поднял его и закрепил в кузове. Потом отнёс удочки и, снова вернувшись, осмотрел довольно неплохо оформленный магазин. Потёр руки, пробормотав: — Ну что, приступим? Знакомых у меня уйма, всем нужно что-то подарить, добытое мной в Берлине. Значит, надо брать много вещей, можно мелочёвки, главное — много, всё на подарки разойдётся. Сначала я собрал в туристический рюкзак, а их тут хватало, все лески и крючки, товар дорогой и редкий у нас. Поплавков и грузил тоже набрал, но без фанатизма, самому отлить можно. Катушек с десяток взял. После этого занялся оружием. Хм, тут даже винтовка и карабин Мосина выставлены на витрину. Меня они не интересовали, дома их и так до фига. На местах боёв подобрать при нужде можно. Нет, я искал хорошее оружие, охотничье. Взял пару мелкокалиберных винтовок, под тот же патрон вроде моей утопленной с «Адмиралом», то есть с боеприпасом дома проблем не возникнет. Одна мне, другую Димке отдам. Сложил четыре маузера в деревянной кобуре с парабеллумными патронами, которых всего-то полторы тысячи в бумажных пачках оказалось. Потом нашёл несколько охотничьих карабинов с прицелами, нарезных. Отдельно прицелов набрал, самых лучших, восемнадцать штук. Биноклей десяток, даже две подзорные трубы и телескоп. Средства чистки для оружия. Всё убирал или в оружейные чехлы, или в туристические рюкзаки и относил в кузов грузовика. Палатку взял четырёхместную, одеял ещё, надувных подушек три штуки, походный столовый набор, котелки и всего такого, но в меру. Тенты набрал. Всё складировал в грузовичок. Наверное, я бы весь магазин вывез, но кузов оказался уже полон, и всё просто не войдёт. Хм, в лодку, пожалуй, тоже, её надо будет побольше брать. И как потом я с этим хабаром буду возиться? Ладно, что-нибудь придумаю. Я, как Шарик, пёс деда, вцеплюсь и, пока не съем, — не отпущу. Была бы походная одежда моего размера, взял бы не раздумывая, но такой не нашёл. Разве что плащ прорезиненный обнаружил и сапоги, почти мой размер, чуть больше, но свернул в тюк и взял. Уже вечерело, как стемнеет, можно выезжать, а пока я продолжал осматривать товар в магазине. Мне понравились три походных подарочных набора алкоголика. Хорошо выделанные деревянные чемоданчики, внутри фляга, серебряные стаканчики и столовый набор. Все три и упаковал. Рюкзаков набрал штук двадцать, хорошие, тоже пригодятся. Напоследок я соорудил самодельный запал из фитиля, найденного среди банок и коробок с охотничьим порохом, замерил — гореть будет десять минут, и перед тем, как покинуть магазин, поджёг шнур. Следы так заметал. И в сумерках, запустив движок, стронул тяжело гружённую машину, поехал к набережной. Комендантского часа в столице не было, ехал свободно. Гуляющих много. Правда, в темноте чуть не заплутал, но ничего, выехал к пристаням с простыми лодками. Многие на берег были вытащены, но некоторые покачивались на воде. Подобрав большую шлюпку с парусом, стал переносить вещи в неё. Последним завёл разгруженный велосипед. Вёсел не было, хозяева забрали, но я нашёл в соседней лодке другие, чуть короче. Накрыв вещи тентом, чтобы не привлекать к ним внимание, отогнал машину подальше и утопил. Найдут, конечно, но я уже буду далеко, если вообще мне её припишут. Вон, где магазин находился, уже полчаса зарево полыхало и слышны сирены пожарных машин. Вернулся в лодку, на вёслах отошёл от берега, потом поднял парус и заскользил вниз по реке в сторону соединения Шпрее с рекой Хафель. Ну что ж, моё путешествие началось, двигаюсь на север. Хм, а пожар никак потушить не могут, зарево больше и выше стало. Ладно, это дела местных. Где там ориентир рядом с шалашом с другими моими вещами и оружием? Всё-таки пропустил его из-за темноты, снова тучи наползли на луну, да ещё, похоже, дождливые, посвежело. И когда сообразил, что проплыл, пристал к берегу, чуть вытащив нос лодки на берег, иначе течением унесёт. Возвращаться на этой посудине обратно я не хотел. Проще сбегать и всё принести, чем, задыхаясь, работать вёслами. Для маневрирования они ещё ничего, а вот грести, да ещё против течения, не совсем подходят, как я уже говорил, коротки для этого. Найти шалаш удалось достаточно быстро, дерево тут приметное было. Держа наготове пистолет, я подкрался к шалашу и, убрав срубленные ветви от входа и прислушавшись, проник внутрь. Хорошо, никого не было. Только мелкого грызуна спугнул, что пытался добраться до продовольствия в одном из ранцев. Чуть-чуть изодрал бок, но дыру проделать не успел, я вовремя вернулся. Быстро надел немецкую разгрузку, магазины на пояс, автомат на бок, два ранца и парашютная сумка. Нагрузившись, я тяжёлой походкой направился обратно к лодке. Та в норме была, корму только развернуло по течению, но нос с берега не соскочил. Разложив вещи, я забрался в лодку и, оттолкнувшись веслом, отошёл от берега, развернулся, снова поставил парус, по вещам перебрался на корму, к рулю. Амуницию я положил под ноги, автомат поставил рядом, чтобы быстро дотянуться можно было. С виду я обычный подросток, и не стоит привлекать внимание перетянутой ремнями грудью, чехлами для магазинов, гранатами и автоматом. Стал накрапывать мелкий дождь, но вскоре он усилился. Спустив парус, так как ветра не было, я, раздевшись, сел за вёсла и начал грести. Мне нужно как можно быстрее удалиться от столицы Третьего рейха. Один раз сел на мель, но лодка повреждения не получила. Попутно я размышлял. Пройду Хафель, попаду на Эльбу, а та впадает в Северное море. Сколько шлюзов по пути до Северного моря? А до Одера отсюда по прямой километров двести, ну, чуть больше. Чего мне далось это Северное море? Попутешествовать решил? Нет, лучше Одер и Балтика. И чем больше думал, тем более осознавал, что Эльба — это авантюра, а вот Одер — вполне рабочий план. Перед рассветом, когда я, по моим прикидкам, удалился от столицы Германии километров на шестьдесят и уже точно двигался по Хафелю, стал искать место для стоянки. Дождь не прекращался, перешёл в затяжной. И вот в предрассветных сумерках заметил протоку, ушёл в неё и чуть дальше спрятал лодку в камышах, приткнув её к берегу. Ну вот и всё, обнаружить её можно, если только случайно наткнуться. Я даже мачту смог снять, а то демаскировала. Проверил тент, не натекла ли под него дождевая вода, по мелочи было, поправил, и, выбравшись на берег, стал осматриваться. Это место я выбрал из-за вот этого дерева, под которым пристроился, тут сухо было, крона густая. А осмотреться не получилось из-за того же дождя — видимость едва на сорок метров. Ночевать на берегу я не стал, хотя под деревом палатку можно было поставить, забрался в лодку, устроившись на одеялах под тентом и подложив под голову одну из надутых подушек, и почти сразу уснул. Даже барабанившие по тенту капли дождя нисколько не мешали. Как отрубило, сказалась бессонная ночь.