По прозвищу Адмирал
Часть 17 из 23 Информация о книге
Обойдя машину, пока эти двое вылезали, отстегнул ремень и снял его вместе с кобурой. Закинув ремень на плечо и конвоируя обоих технарей, а может, и водителей, позволил им покопаться в кармане того немца, которому я пулю в открытый рот отправил, и достать ключи от боксов. Они и открывали боксы.
Тут, заметив движение, я повернул голову и увидел женщину в обычной сельской одежде, что, прижав руки ко рту, рассматривала нас. Обоих немцев, у входа в бокс и у ворот, она видела, наверняка всё поняла. Я даже сделать ничего не успел, как она шустро скрылась за углом здания, из-за которого, видимо, и вышла. Ну ладно, надеюсь, не выдаст.
Бойцы завели два ЗИСа и выгнали их, и в это время, раскрыв ворота, во двор стали проходить пленные под конвоем трёх переодетых солдат. Я даже вздохнул с облегчением, мало ли, пока они шли, могли нарваться на патруль.
— Быстро грузимся! — стал командовать я, и строй рассыпался, все побежали к машинам. — Водители — в кабины!
— Товарищи, возьмите нас с собой! — упав на колени, вскрикнул тот, что на унтера указал. А вот второй молчал, только исподлобья зыркал. С вида оба русские, наш тип, славянский.
— А этот что? — опередив меня, спросил главстаршина, кивнув на второго.
— Он остаётся. Егор сам немцам сдался.
Револьвер снова дёрнулся у меня в руке от отдачи, пуля вошла второму хиви в сердце. А оставшемуся я указал на кузов ближайшего грузовика и повернулся к Евстигнееву, протягивая ремень с польским «висом».
— Держи, старшина, подарок. Редкий трофей.
Устроившись в кабине первой машины, только сев так, чтобы меня снаружи не было видно, лишь изредка высовывался, чтобы осмотреться, велел выезжать со двора на улицу. Двое матросов уже отнесли тело часового в бокс, скинув в смотровую яму к остальным, и, на бегу догнав второй грузовик, забрались в кузов. И мы поехали.
— Да не гони ты, успеваем, — притормозил я водителя. — Сейчас на перекрёстке направо.
Достав схему, я удостоверился и дальше вёл по ней, пока мы не подъехали к развалинам. От них до сих пор пожарищем тянуло.
— Меня ждать, двигатели не глушить. Топливо можно не экономить, ехать нам недалеко.
Спрыгнув с подножки на землю, я быстро осмотрелся. Вдали шла в нашу сторону парочка местных. Подбежал к заднему борту первой машины и велел настороженно выглянувшему Евстигнееву:
— Пару бойцов покрепче со мной, и у борта трое пусть ждут. Нужно в кузов мотоцикл-одиночку поднять.
— Понял.
Ко мне выпрыгнуло два матроса и побежали за мной. Из кузова второй машины выглянул один боец, пытаясь понять, почему встали. Заметив нас, удивился, но спрятался, когда я на бегу показал ему кулак, понял уже, что остановка плановая.
— Юрка, я это! — окликнул я напарника. — Быстро грузимся и уезжаем.
Выглянул тот, к моему удивлению, не из сарая, а из кустов крыжовника сбоку. Хорошая маскировка, даже я не заметил его, хотя и не учил этому.
— Уф, я думал немцы приехали. Ты пропал, долго нет, не знал уже, что думать, — подходя и отдирая от одежды репейник, сказал тот.
— Ну я так и понял, — кивнул я и повернулся к матросам, что с интересом рассматривали моего бойца. — Значит так: в сарае слева под кучей мусора мой мотоцикл спрятан. Откопать — и в кузов первой машины. Выполнять… Тебе, Юра: мои вещи где?
— Вот, всё тут, и ранец тоже.
— Хорошо, оставляй и беги к первой машине. Садишься в кабину рядом с водителем. Дорогу ему будешь показывать. Помнишь, где мы пост видели, обходили его ещё с этим чёртовым оврагом, где спины чуть не надорвали?
— Помню, конечно.
— Дорогу до поста ты и покажешь. Не доезжая, у поворота останавливаешь колонну. Дальше уже мы будем работать. Пост нужно уничтожить.
— Сделаю.
Юра убежал, а я, ухватив в охапку свои вещи, помчался к кузову второго «Захара», к первому уже подкатывали мотоцикл, борт опустили, и пять моряков готовились поднять моего двухколёсного друга. Я же, забравшись в кузов второго, не стесняясь, у заднего борта, где хлопал на ходу тент, стал переодеваться: натянул комбинезон, завязал шнуровку ботинок, поправил амуницию, застегнув ремень, и закинул за спину СВТ. Убрал револьвер в трофейный ранец, проверил пистолет в кобуре и довольно кивнул — я был готов. Даже мотоциклетный шлем с очками надел и застегнул под подбородком.
Город мы покинули благополучно и, свернув на грунтовую трассу, покатили к посту. А когда машины встали, я, велев не покидать кузов, выпрыгнул. Евстигнеев уже стоял у борта своей машины и вопросительно смотрел на меня. С оружием он теперь смотрелся представительнее, как военнослужащий.
— За мной, — велел я, пробегая мимо. — За поворотом пост. Сейчас я его уничтожу. Вы подъезжаете и собираете трофеи. Обувь не забудьте, а то у вас стыд один, расползающаяся, сто раз чинёная.
— Может, ребят крикнуть, всё-таки девять винтовок лучше чем одна?
— Уж поверь, я здесь и один справлюсь.
Присев, я выглянул и осмотрел пост. Всё также пятеро, хотя вроде уже сменились, не помню, чтобы в прошлый раз тот дылда был. Точно сменились. Да ещё все пять на виду, как на заказ открывай огонь. Вскинув винтовку, я быстро произвёл пять выстрелов. Евстигнеев, который и не думал уходить и тоже наблюдал за постом, видел, как после каждого выстрела падают немцы, и очнуться его заставил мой рык:
— Быстро за машинами и к посту!
Я же, взяв винтовку наперевес, тоже побежал к нему, и добрались до него практически одновременно. Грузовики начали тормозить, из кузовов посыпались бойцы, а я запрыгнул на мешки пулемётного гнезда. Добив раненого, велел всем всё собирать. Три винтовки, два автомата, два пистолета и МГ-08 на станке, всё сняли и убрали в кузовы, включая боеприпасы и ранцы. Сапоги тоже сняли, с обувью в группе действительно были проблемы. Когда мы уже поехали дальше, с моего разрешения осмотрели ранцы и всё найденное продовольствие разделили. Добравшись до места, тут всего несколько километров, отдал приказ разгружаться, дальше пешком.
— Иди сюда, — махнул я рукой водителям, и когда они подошли, показал на карте: — Смотрите, через километр глубокий овраг будет. Ваша задача отогнать машины к нему и сбросить их вниз. Нечего немцам нашей техникой пользоваться. Мы будем вон на том холме, подождём. Поторопитесь, тут быстро темнеет, заблудитесь ещё.
Разгруженные грузовики, подвывая изношенными моторами, скрылись за поворотом, а мы, организовав охранение и нагрузившись трофеями, направились в сторону холма. Двое толкали мой мотоцикл. Все, кто имел оружие, были в головном и тыловом дозорах. Двигаться старались быстро, хотя заметно, что парни после плена ослаблены, силы теряют, но темп не сбавляли.
На холм мы всё же подниматься не стали, пожалел я людей, обошли его и вышли к косе. А на холме оставил Юру встретить водил. Потом мы пошли по берегу. Я велел людям идти тихо, тут на другой стороне косы несколько рабочих деревушек. И ближе к девяти вечера мы оказались на месте, где оставили шлюпку.
— Стой, кто идёт! — расслышал я звук взводимого затвора.
— Свои.
— Восемь.
— Тринадцать, — назвал я отзыв.
— Это вы, товарищ командир? А кто с вами? Я много теней видел.
— Пленных освободил, три десятка рыл, даже тридцать четыре. Большая часть ваш брат, моряки. Флотские.
— О, хорошее дело.
— Шлюпку готовь.
— Есть.
— Главстаршина?
— Здесь.
— Шлюпка одна, берёт десять человек. Распредели группами. Ты идёшь замыкающим. Остаёшься за старшего.
— Есть.
Со мной село ещё четверо, так что с Андреем получалось шестеро и мотоцикл. Но волна была мелкая, лодка не сильно погрузилась, пленные все лёгкие, тем более трофеи мы не взяли, пулемёт установили на косе, направив рыльце в сторону, откуда пришли, и оставшиеся заняли оборону, ожидая возвращения шлюпки.
Когда впереди показалась тёмная масса острова с приткнувшимися к нему кораблями, нас тоже заметили и окликнули. Я ответил. А поднявшись на борт катера мичмана, стал отдавать приказы: принять пленных, разместить, пусть медики их осмотрят, если завшивели — вместе с одеждой за борт, обрить, отстирать. Да те и сами всё знают. Потом к Фадееву на опрос: кто откуда, какими специальностями владеет. А то Лазарев вскоре уйдёт, и надо по возможности пополнить его экипаж. Нужны десантники. Обоим командирам я велел пройти в мою каюту.
Прибывшие со мной трое моряков, увидев, поднимаясь на палубу, боевой катер, башни от Т-28, со слезами гладили броню башен, обнимали парней из экипажа Фадеева. Ха, когда я их освобождал, что-то не заметил такой бурной радости. Их отправили на баржу к медикам, а Андрей скрылся в ночи, возвращаясь за следующей группой. Мой мотоцикл на руках через баржу направили на буксир — знали, как я им дорожу.
Лейтенант с мичманом, встречавшие меня у трапа и слышавшие мои распоряжения, спустились со мной в каюту, и Лазарев тут же поинтересовался:
— Куда я должен отправиться? Что-то удалось узнать?
— Ещё бы! Мне удалось с глазу на глаз пообщаться с самим начальником порта Бердянска. Сегодня из порта выходит буксир с баржой, полной цемента. Немцы же часть Крыма с Севастополем удержать так и не смогли, так что половина полуострова наша. Видимо, решили капитальные укрепления возводить. Буксир схож силуэтом с нашим, только чуть меньше, а под баржу нужно нашу переделать. Я набросал силуэт той, что в Бердянске стоит. Буксир выходит в девять часов… А, уже вышел значит, минут пятнадцать как. Ладно, смотрите на карте, в этой точке он будет примерно в полночь. Нужно взять его на абордаж. Допросите капитана и офицеров, переводчик с вами пойдёт, только в схватке не должен участвовать, как и сапёры. Дальше подрываете тыловые шашки и отправляете буксир с баржой на дно. Нагоняете нас, передаёте сигнал. Ну а дальше мы уже обсуждали. Будем работать по старому плану. Ещё я освободил в порту тридцать четыре пленных. Нет, тридцать три, одного забрал, что водителем у немцев работал.
— Этот, как его?., вы говорили, — наморщился, припоминая, Фадеев.
— Хиви?
— Точно, хиви.
— Да, он и есть. Пытался выжить, но не будем судить его строго. Тем более, когда я их брал, тот мне взглядом показал, где прячется ещё один немец. Помог. Прощёлкал я того, на них отвлёкся. Правда, всё же оружие ему не давайте, присматривайте. К нашим придём, пусть особисты им занимаются. Но я замолвлю словечко, помощь его ценю. Среди пленных два десятка моряков, старший у них — главстаршина Евстигнеев, он с последней шлюпкой придёт. После опроса отбирайте себе. Всех красноармейцев к Лёхе на баржу. Кто не в зенитчики, те в десант. Всё ясно?
— Когда мне отходить? — поинтересовался Лазарев.
Посмотрев на наручные часы, покосился на настенные и ответил:
— В одиннадцать. Отойдёте подальше от берега, чтобы вспышки выстрелов не видно было, и берите. Тот наверняка по прямой пойдёт, глубины позволяют, вот на маршруте и дождётесь.
— Думаю, лучше догнать его, прикрываясь баржой, и, обогнав, взять на абордаж, — предложил Фадеев.
— Отличная идея, я за. Проработайте её в деталях.
И мы разошлись, оба командира направились к Зиминой, узнать ВУС моряков, то есть их воинские специальности, а я, найдя деда, стал с ним руководить переделкой ложных надстроек баржи. Шлюпка уже дважды возвращалась, полная людей, и ушла в последний раз к косе забрать Евстигнеева с Юрой и все трофеи с пулемётом. Кстати, Евстигнеева до конца пути направляю на катер Фадеева, замом его будет, а то у того вообще младших командиров не было. Правда, главстаршина — подводник, боцман, но ничего, это только до Поти, освоится.
В экипаж Лазарева вошло десять моряков и два красноармейца. Последние были зенитчиками и, что важно, знали немецкие зенитки, приходилось их использовать, трофейные.
Четверых новичков я забрал на свой буксир. Дело в том, что два моряка раньше проходили службу на военном буксире «Ижорец», а мне опытные матросы нужны, вот я их и включил в свою команду. Третий — флотский радист, осваивался в радиорубке, а тот, который тут раньше работал, ушёл к Фадееву, да он и был их матросом, временно у меня на борту находился. Четвёртый — красноармеец, зенитчик, был наводчиком зенитного крупнокалиберного пулемёта. Вот и у нас профессиональный зенитчик на наши ДШК появился. Его я назначил также палубным матросом, ну и наводчиком на кормовой пулемёт.
Забрав десант из двух десятков бойцов от Лёхи, сапёров и переводчика, Лазарев ушёл.
Когда шлюпка вернулась, её подняли на борт, дед стал принимать трофеи, описывая их, и мы на полном ходу двинули в сторону пролива. По пути нас и должен нагнать Лазарев.
Сдав вахту деду, я спустился в кают-компанию. Там за столиками сидели трое из последних освобождённых, две медички и четыре женщины из разведгруппы. Женщин перевели на буксир, так как им тут комфортнее было, чем на тесном боевом корабле. Бойцы, вымытые, подстриженные, ели наваристый борщ. Один нюхал половинку яблока. И какое блаженство на его лице было, не передать!
Обедая, я слышал шепотки: новички расспрашивали обо мне и о том, как мы тут оказались. То, что я Поляков, для многих было откровением, но не для Евстигнеева, который узнал меня ещё в проёме двери барака, когда я полуобернулся и вечернее солнце осветило моё лицо. Он видел мои первые фото и узнал. Правда, никому не говорил, но велел выполнять мои приказы и сам демонстративно это делал. Я что-то такое и подозревал, опыт общения с освобождёнными, когда я не называл себя, у меня уже был, а тут подчёркнутое послушание. И главстаршина, прежде чем отправиться на катер Фадеева, рассказал мне об этом.
Поев, я покинул кают-компанию и пошёл к себе, где принял душ и быстро уснул на койке.
Разбудили меня позже, чем я велел. Вахтенный лишь виновато пожал плечами, мол, старпом, мой дед, не велел будить. Быстро одевшись, я взлетел в рубку.