— Там был именно разведчик. Егор опознал. — Возможно, он один и не может всю акваторию охватить. Факт, что это транспортный «юнкере». Дождавшись, когда он пролетит над нами на километровой высоте, мы продолжили заниматься делами. Вроде не заметил, никак не отреагировал. Я изучал и систематизировал записи радиста и переводчика, много информации от немцев было перехвачено. Похоже, наши генералы разошлись не на шутку. Ими за такое короткое время были освобождены огромные территории и множество военнопленных, коих вооружали за счёт складов трофейщиков. Генералы вроде уже вели осёдлую жизнь, командуя несколькими дивизиями, сформированными из пленных. А мангруппами командовали командиры помладше, да и их стало гораздо больше. Распробовали, что это такое. Немцы особенно жаловались, что одна такая боевая группа имела наглость ворваться в Ростов-на-Дону и освободить там лагерь военнопленных. Правда, понесли большие потери и половину техники оставили на улицах города. Но свою задачу выполнили. Да уж, за четыре дня провернуть такое — это что-то! Похоже, планировался удар в тыл немецким войскам, чтобы прорвать оборону, и тогда наши хлынут на освобождённые территории. Но это там генералы связь держали. Я думаю, потому мы пока никого и не интересовали — в сталинградских степях дела закручивались, похоже, куда серьёзнее, и всё внимание командования было направлено на них. Да я и рад этому. Насчёт немцев я не обольщался. Выход у нас тут один — Керченский пролив, нас именно там, более чем уверен, уже ждут и готовятся. Лазарев с Фадеевым, основные теоретики и авторы прорыва, предложили интересный план: прорываться не вместе, плотной группой, а отдельно. Фадеев и Лазарев наводят шум, всё внимание будет на них, а я тихо, вдоль берега крадусь к выходу и иду к нашим. — План хорош, согласен, только вот нам удалось уловить нешифрованное сообщение кригсмарине, тыловики общались. Там их снабженческие дела нас не касаются, но был упомянут эсминец, что находится в проливе. Что за пролив, не называли, но тут даже гадать не стоит. Значит, минимум эсминец там есть, однако я уверен: на выходе нас будет ждать и подлодка, а вот от неё не спрячешься, звукач услышит работу наших двигателей и шум винтов. А там торпеда — и спасите наши души! Как-то не хочется. — Так мой катер способен бороться с подводными лодками, у меня глубинные бомбы есть, — оживился Лазарев. — И специалисты по этому делу? Тот сдулся, спецов не было, но тут уже мне пришла одна идея. — А пленные? Те три немца? Среди них вроде был минёр? — Один был, — кивнул лейтенант. — Нужно его склонить к сотрудничеству, или хотя бы пусть обучит использовать это оружие. Можно нашего переводчика задействовать. Он уже выспался, в радиорубке находится, немцев слушает. Ещё такой вопрос: как долго немцы смогут держать подлодку на выходе из пролива? Там ведь и запас топлива, продовольствия должен учитываться. — Автономность у них довольно приличная, до месяца, — пожал плечами. — Тут смотря какая лодка. — Да, это нам не подходит. Не дождёмся, пока у той запасы закончатся, и не факт, что их не подвезут. А нам нужно побыстрее покинуть эти территории. — Почему? — спросил лейтенант. — Первое сентября, у меня уроки начинаются. Девять дней осталось. Оба командира засмеялись от неожиданного ответа. Они, похоже, забыли, что я ещё школьник. После всего того, что они видели и слышали, особенно от очевидцев моих действий в тылу противника, смотрели на меня как на серьёзного бойца и неплохого командира, который пока не допускал косяков, а тут раз — школа. Лично я не видел ничего смешного, так как к учёбе относился со всей ответственностью. Да и в команде у меня парни были, насчёт которых я уже договорился с нашей директрисой. Правда, учиться они будут в другой школе, в том районе, где стоял мой дом, но сам факт, что они уже записаны, заставляет поторопиться. С дедом мы поговорили: как до наших доберёмся, сразу в Москву двинем. Не знаю пока как — самолётом, поездом вряд ли, часть путей перерезаны немцами, ну или на машине. По всем прикидкам, к первому сентября должны успеть. А тут эсминец и подводная лодка. Думать надо. — Немцы не выдержат, тем более вон какие территории потеряли. Если мы им в акватории Азовского моря устроим террор, часть сил с блокирования пролива они снимут, что даёт нам шанс прорваться, — сказал я. — Что за террор? — деловито поинтересовался Лазарев. — Я, как и в прошлый раз, предлагаю идти к нашему берегу. Вся западная часть наша. — Я тебя разочарую. С утра Азов — внутренняя акватория немцев. Замкнули они колечко. Когда немцы атаковали от Ростова, то перебросили часть сил к Ейску. Мы Новороссийск потеряли. Сегодня последних защитников из него вышибли. — Вон оно как, — горестно покачал тот головой. — Товарищ командир, считаю, от меня утаили важную информацию. — Да не утаивал я её, систематизировал, планировал сообщить во время совещания, да вот видишь, как получилось. Да и начали сразу обсуждать возможность прорыва и увлеклись этим. Ладно, вернёмся к террору. Предлагаю, используя оба катера, благо море спокойное и погода отличная, наносить ночные удары по захваченным городам. Но бить стараться не по жилым кварталам, а по припортовым сооружениям, вызывая пожары. Пушки у мичмана, напомню, ну а вам, лейтенант, постановка мин. Наносить артиллерийские удары своими малокалиберными автоматическими зенитными пушками вы, конечно, можете, отрицать не буду, но для этого нужно подойти слишком близко, иначе огонь будет неточным, пустая трата боезапаса, а в этом случае вам смогут ответить и повредить вас. Нет, мины, и только мины. Насколько мы успели убедиться, ночами тут довольно оживлённо, сколько раз каботажников и буксиры с баржами видели. Все под немецкими флагами. Да тут других и не может быть. К проливу не подходите… — Я замер на несколько секунд, анализируя только что пришедшую идею, оба морских командира молчали, чтобы не сбить меня с мысли, сообразив, что я придумал что-то интересное. Наконец, встряхнувшись, я сказал: — Я морское училище не заканчивал и тактику применения флота не знаю. Однако у меня есть то, чего нет у вас. — Что же это? — с интересом спросил Фадеев. — У меня нет засоренности мышления. Я мыслю нестандартно. Вы — обученные моряки и мыслите теми правилами, которые вам вдалбливали, обучая. Немцы тоже такие, значит, нужно придумать что-то такое, что выбьет их из колеи. Не как должно быть по правилам морских сражений, а с хитростью, экспромтом и импровизацией. Вот, например, вести буксир с баржей поближе к берегу, чтобы пройти незамеченными. Ладно, подводную лодку пока в сторону. Я не думаю, что на берегу на возвышенностях нет постов наблюдения за проливом, которые сразу нас засекут. Нужно их выявить. Как это сделать? Да пройти на катере вдоль берега и радистам фиксировать радиостанции, выходящие в эфир. Опытный радист определит не только сколько радиостанций работает, но и на каких высотах. Это многое нам даст. Зная, где они находятся, их можно просто уничтожить, днём, десантом, и ночью пройти. Как один из вариантов… По эсминцу. Тут такая идея. Есть мины, даже якорные. Где фарватер, известно, немецкие минные поля на них отмечены. Сделаем своё, на проходе. Тайно, используя большую шлюпку. Под вечер, один из катеров выходит у всех на виду и выманивает эсминец. Как это можно сделать, потом в подробностях обсудим. Тот идёт следом. Подрывается на минах или нет — как повезёт, может и благополучно мимо пройти, тогда действует запасной вариант. Как раз начнёт темнеть, и следует торпедная атака нашим «шнелльботом». — И посты уничтожить, и эсминец за раз мы не сможем, — задумчиво сказал Лазарев. — Людей и возможностей нет. А если каждую ночь в проливе по операции проводить, немцы быстро восстановят и усилят свои подразделения, перегруппировав их. Они уже тогда точно будут знать, что нам нужен пролив. — Да, это верно. На большие силы немцы рассчитывать не могут, сейчас не только все резервы, но и всё, что могут, отправляют под Ростов-на-Дону, хотят ликвидировать партизанский край. Ещё им мешает то, что они на обоих берегах Дона, а силы распылять не хотят, решают по одному уничтожить. Это наши радисты услышали, а я проанализировал и пришёл к таким выводам. — Тогда что будем делать? — в который раз спросил Лазарев. — Вот сейчас и обсудим план, что мне пришёл в голову. Я прикинул разные вариации… Знаете, чего от нас не ждут? — Чего? — Наглости. — Ха, — хмыкнул мичман. — По-моему, за последние дни мы только одной наглостью и действовали, они уже должны привыкнуть. — Да, верно, но я не о том. Пролив функционирует, несмотря на то что находится недалеко от боевых действий и наши самолёты туда залетают. Недавно самоходную баржу с углём на дно пустили, я сам слышал доклад летунов. Илы работали. Но я не об этом. Судоходство в проливе осуществляется в основном ночью. Как немцы определят, что мы свои? — Световые сигналы? — Прожекторы они не используют, только сигнальные фонари. Каждую ночь свой сигнал. Однако главное, что они ЗНАЮТ, что в такое-то время пройдёт определённое судно. Их заранее предупреждают. Вот я и предлагаю узнать, какая баржа идёт примерно в это время через пролив, взять её на абордаж, выяснить время прохода, сигналы — и всё, мы идём вместо них ночью, а опознавшись, проходим пролив. Дальше уже разберёмся. — А если звукач на подлодке знает шум работы машин этого судна? — предположил Лазарев, хотя и сам увлёкся этой идеей, было видно, что она ему нравится. — Ну, во всех планах есть огрехи. Я свой предложил, давайте будем думать, как это так хитро провернуть, чтобы всё получилось? — Прямо диверсионная операция, — хмыкнул мичман. — Только морская. Только где мы тут будем в ней? — Твой катер на буксир берём с заглушенными дизелями. Чтобы не выдал себя. Так в темноте и проведём, укрыв за баржой. Вот с лейтенантом другой план. Он остаётся на входе в пролив, и когда мы его пройдём, там по времени определимся, мы сигнал по рации дадим, то стартует и торпедирует эсминец, если повезет, конечно, и на полном ходу за нами. А дальше уходим в Поти и передаём всё, что уцелело, нашим. — С эсминцем обязательно? — Я хочу, чтобы на счету нашей группы был потопленный боевой корабль. Эсминец, конечно, не «Тирпиц», но подойдёт. А так с эсминцем мы счёт увеличиваем. Ты и сам не хочешь разве проверить себя в боевой обстановке? — Почему нет, хочу, просто странно… — Ну и ещё ты у нас как прикрытие, если на эсминце что заподозрят. Атакуешь, а мы уйдём. — Ладно. План, несмотря на его авантюрность, мне, как ни странно, нравится. — Согласен, мне тоже, — кивнул мичман. — Значит, берём его за основу, — решил я. — Но как мы узнаем, какое судно, подходящее по описанию с баржой и буксиром, будет проходить через пролив в нужное нам время? Я ведь так понимаю, мы уже этой ночью будем его проходить? — Насчёт нужной информации, не волнуйтесь, это моё дело. Прорыв — да, сегодня ночью. Если не получится, следующей ночью и так далее. Поэтому, товарищи командиры, готовьте катера к ночной операции, особенно минно-торпедное вооружение. Что хотите с «немцем» делайте, но чтобы всё по нему знали. Ночью у вас будет экзамен по этому вооружению, и я надеюсь, вы его сдадите. Сейчас расходимся, как появится информация по судну маскировки, снова соберёмся. Это всё. Конечно, я не вёл такие совещания, как это обычно происходит в штабах, просто общался с командирами, свои идеи выдавал, их предложения выслушивал, вот и сейчас так было. А проблемы с нужным судном имелись, выяснить о нём с помощью радиостанций вряд ли удастся, это тыловики у них иногда внаглую, не шифруясь, общаются, а моряки стараются шифровать сообщения даже по не военным грузам. Поэтому тут может помочь только непосредственная разведка. Вызвав вахтенного, я отдал ему приказ спустить большую шлюпку на воду. В неё — мой мотоцикл-одиночку, и пусть Юру позовут, он идёт со мной. Пусть берёт вооружение, что у него было. С нами — один матрос, в лодке подождёт. Я собрался, за старшего оставил Лазарева. Придерживая винтовку и каску, я спустился в шлюпку к уже ожидавшим меня в ней Юре с Антоном и велел грести к косе. Она в миле от нас находилась. По ней можно доехать до берега, а там и Бердянск недалеко, у него приличный порт, в котором я и планировал выяснить план маршрутов судов, идущих через пролив. Надеюсь, в эту ночь там будет проходить что-то подходящее, иначе придётся ждать следующей ночи, и так, пока не попадется что стоящее. По моему мнению, и командиры были со мной согласны, мы могли пройти пролив, только если замаскируемся под немцев. Я также согласен с Фадеевым, что силуэты буксира и десантной самоходной баржи морякам с эсминца могли быть хорошо знакомы, поэтому сейчас дед с нашей командой и помощниками из зенитчиков маскировали свои суда, меняли им силуэты, собирая каркасы из двух снятых с грузовиков брезентов с дугами и делая ложные надстройки. В темноте прокатит. Ну и ещё что-нибудь сделают, например, щиты. Дед обещал закончить до темноты. Авральная работа. И немец-минёр уже показывал матросу, раньше состоявшему в торпедном расчёте на эсминце, особенности местных торпед и мин. Значит, парням удалось уговорить фрица на сотрудничество. Мы с Юрой и Антоном сняли обувь, закатали штанины до колен и, когда шлюпка заскребла о песок и ракушник косы, втроём перенесли на берег мотоцикл. Небольшой, а тяжёлый, зараза. Антон сразу стал маскировать шлюпку, используя кустарник и подсохшие водоросли, лежавшие на берегу, мы с Юрой привели себя в порядок и покатили в сторону берега. Далече ехать-то, коса несколько километров тянется, и только у самого берега, где накатывались волны, можно было развить приличную скорость. Когда коса закончилась, поднялись на довольно высокий берег. С разгона только до половины доехали, едва кувырком обратно не пошли, но успели утвердиться на земле и дальше уже затолкали мотоцикл. Наверху в бинокль осмотрел округу: постов наблюдения не засёк, но увидел дорогу и окраины города. Так что снова в седло. Спустились в низину и, благополучно выехав на хорошо укатанную гравийную дорогу, видимо местную трассу, покатили по ней. Пару раз нам попадались встречные грузовики. Причём наши, ЗИСы. Я сам не приметил, не до того было, но, со слов Юры, в кабинах сидели по двое: за рулём в нашей форме и немец рядом. Видимо, немчура привлекала для перевозок хиви, наших пленных, пошедших на сотрудничество с ними. Ладно, учтём. Ехали мы сторожко: дорога петляла, и за крутыми поворотами может быть неприятная встреча с постом или патрулём. Поэтому перед ними мы останавливались, и Юра бегал смотреть, что там дальше. То есть подстраховывались, и, как оказалось, не зря: почти уже на въезде в город обнаружили-таки пост. Стационарный, с мешками, набитыми грунтом, торчавшим рыльцем пулемёта, с пятью немцами. Эти тормознут, к гадалке не ходи. Я обдумывал вариант пристроиться вплотную к какому-нибудь грузовику и, когда тот приблизится к посту, притормаживая, обогнать его и двинуть дальше. Остановить нас не успеют, а стрелять вряд ли будут, вдруг мы их товарищи, хотя и сообщат о нас в город. Но, к счастью, у нас был лёгкий одиночка, поэтому мы поступили по-другому: скатив на обочину, стали уходить в сторону, объезжая пост. Правда, быстро выяснили, что путь дальше пересекал обрывистый узкий овраг, — теперь понятно, почему пост там. Не обойдёшь, не объедешь, но и мы не лыком шиты. Спустили мотоцикл и верёвкой из моих запасов в немецком ранце за спиной подняли его с другой стороны. Пришлось придумывать хитрую схему с веткой ближайшего дерева. Жаль, блоков и талей не было, было бы легче, но и так справились. Чуть не надорвались, но мотоцикл был на нужной стороне. А когда мы приходили в себя после такого квеста, отошедший отлить напарник обнаружил перекинутое через овраг бревно, обтёсанное как мостик. Я только зло сплюнул, ну кто нам мешал пройти на десять метров дальше и заглянуть за кустарник? Ладно, значит, есть где провести мотоцикл, когда будем возвращаться. Отдохнув, мы покатили наш транспорт дальше. Оставив пост позади, вышли на тропку, снова оседлали двухколёсного коня и, выехав на окраины города, стали лавировать по улицам в сторону порта. Я больше на дорогу смотрел, а Юра — по сторонам. Нам нужно недалеко от порта устроиться, приличное место найти, чтобы укрыться. И он такое высмотрел, пустырь с тронутыми огнём развалинами. Судя по слегка оплывшей воронке, дом сгорел после бомбёжки. Сарай сильно покосило, со стороны кажется — плюнь и развалится, но это единственное место в округе, которое нам приглянулось. Мы ушли за яблоневый сад, делая вид, что яблоками хотим полакомиться, я заглушил движок, и мы закатили мотоцикл в сарай, благо двери не было. — Тихо, вроде никого нет, — сказал напарник, через щели наблюдая за обстановкой, пока я маскировал мотоцикл в хламе сарая. — Надеюсь, всё сделали незаметно. Ладно, я переодеваюсь под обычного мальчишку и прогуляюсь к порту. Надеюсь, информацию какую добуду. Я снял матросский комбез, надел захваченные штаны Егора, они мне подходили, гражданские, закатал штанины до колен, босиком иду, тельник навыпуск оставил, им тут никого не удивишь, прикрыл им наган с глушителем. Перочинный нож — в карман. — Как я? Юра окинул меня критичным взглядом и кивнул: — Нормально, только волосы растрепи и немного измажь лицо, больно чистенький, да и узнать могут… Вот, сейчас хорошо, полоса эта грязная на подбородке как раз подходит. — Лады, я пошёл. Стереги тут всё. Всех впускать, никого не выпускать. — Ага. Спокойно выйдя из сарая, поправляя штаны, будто справлял там нужду, осмотрелся и направился к порту. Детей хватало, видимо, не успели эвакуироваться и под немцами здесь оказались. На меня поглядывали, некоторые явно задиристо — чужак, но пока ничего не предпринимали. Патруль немецкий прошёл, двое солдат по виду нестроевых, тыловики. Когда я вышел к порту, быстро нашёл удобное место для наблюдения, биноклем тут не просверкаешь, сразу в шпионы определят, да и не брал я его, вот и пришлось на своё зрение надеяться, благо оно меня никогда не подводило. В порту у причалов стояло несколько судов, два хорошо так загруженные. Сухогрузы, баржи разные, несколько буксиров, два сторожевика и вроде гидросамолёт. Но тут я не уверен, только хвост с немецкой свастикой из-за кормы сухогруза виднелся. Я решил сменить место наблюдения и прошёл на другую сторону порта. Ну да, точно, немецкий одномоторный моноплан. Видимо, разведчик. Его я в воздухе не видел, возможно, недавно пригнали, сейчас у него велись какие-то работы, скорее всего, обслуживание и заправка. Пилота не рассмотрел. Изучая порт, я также поглядывал и на служащих, мне нужен тот, кто в курсе всего. Это радист или начальник. Эти могут знать маршруты не только своих судов, но и из других портов. В администрации порта должна быть карта со свеженанесёнными маршрутами по Азовскому морю на ближайшие сутки. Вот её бы прихватить, но тут мечтать не стоит, охраняют её как зеницу ока. Так что проще с языком поработать, так надёжнее и с ясными результатами. А версию с картой я даже спрогнозировать не могу. Чую, вляпаться могу, вот и откинул эту мысль. Среди работников, что проводили погрузки в порту, моё внимание привлекла довольно большая группа людей, насчитал тридцать три головы. Это были военнопленные, но, что важно, двадцать два из них были в форме советских военных моряков. Охраняло их шестеро немцев. Интере-е-есно. Матросы мне нужны. Мои парни, конечно, справлялись, но вахты фактически не было, а если и формировали их, то небольшие, много работы на них. Побольше опытных рук нужно, а тут — вот они, бери — не хочу. Надо подумать. Если отбивать, то вывозить, и достаточно быстро, значит, требовались колёса, все пленные в один грузовик не влезут, много их, значит, нужно два. М-да, дилемма. Ладно, что-нибудь придумаю. Как я ни гулял вокруг порта, на его территорию проникнуть не смог, патрули, вышки с часовыми, может, и есть лазейки, местные должны знать, но я их сторонился, а, похоже, зря. Мне нужен знающий город, из своих. Подросток, школьник моих лет, его уговорить проще. Мы легки на подъём. А причина особо не светиться проста: лицо у меня известное, я его, конечно, чуть измарал, но внимательный взгляд меня опознает. Увидев группу дошколят — эти всё ведают и всё расскажут, — подошёл к ним. — Привет, ребята, — присел я на корточки и в кривой улыбке скрыл боль от врезавшегося в бок револьвера. — Есть тут у вас хорошие парни? Подставлять неизвестного не хотелось, поэтому я старался спрашивать нейтрально, да и когда узнаю всё о том, кто мне нужен, переведу разговор на другую тему, чтобы малышня забыла, с чего началась беседа. Такая бесхитростная схема отлично работала на детях, я её на своих малых сёстрах и братишке давно обкатал. Вот и сейчас она сработала: детвора всё, что могла, рассказала, даже объяснила, как найти группу местных школьников. Нашёл я их на берегу, купались, и чуть в стороне от всех пообщался со Степаном, старшим у них. — Значит, хочешь наших пленных освободить? — пытливо посматривая на меня, покусывал тот травинку. — Мы думали, не получится. Немцев много в городе. — Меня это меньше всего беспокоит, — рассеянно ответил я и, достав наручные часы из кармана, носить их на руке глупо, трофейные, посмотрел, сколько время. До наступления темноты осталось три часа, нужно поспешить. — Меня больше интересует, где стоит автотранспорт немцев, где содержат пленных, схема улиц с нарисованными маршрутами для быстрого выезда из города. Дальше сами разберёмся. Поможешь?