По прозвищу Адмирал
Часть 14 из 23 Информация о книге
— Тихо! — рявкнул я, успев опередить начавшуюся было панику: двое схватили карабины с пола кунга грузовика, проверяя, заряжены ли они. В глазах решимость драться до конца.
Велел положить их на место и снова разыграть представление «колонна под охраной». С некоторым трудом, но я заставил себя слушаться. Похоже, пленные сами удивлялись себе: малец какой-то — и командует ими. Поэтому и начали проявлять попытки неповиновения. Правда, и тут немцы помогли, вовремя появились, иначе до бунта недалеко. Был бы бунт, послал бы их подальше и уехал.
Во время общения с пленными шлем я не снимал, но лицо видно — я очки на лоб поднял, но ремень под подбородком, видимо, стягивал немного лицо, поэтому меня никто не узнал. А я не представлялся. Будет интересно провести такой психологический эксперимент. Одно дело — сопляк тринадцатилетний, другое — известный на весь Союз, да что уж говорить, и за границей тоже, певец, композитор и юморист. Много у меня способностей, все и не перечислишь. Моё имя стало работать на меня: представляюсь — и всё, слушают внимательно, готовы выполнять приказы. Я, конечно, немного преувеличиваю. Но сейчас хочу посмотреть взрослых парней и мужчин в, так сказать, их естественной среде. Будут слушать или нет, имеется у меня командная харизма и голос или нет.
А вот раздался тот предупреждающий крик, и все выстроились по моему приказу. Я сменил винтовку на автомат. В схватке, которую я спланировал, ведущая роль будет у автоматического оружия. К сожалению, у конвойных этой группы было четыре карабина, пистолет и автомат. Ну да ладно, я всё равно не собирался никого пока вооружать.
Приглядевшись, я рассмотрел мотоцикл и следующий за ним бронетранспортёр. И описал Юре наши действия. Его — мотоциклисты, а мои — бравые патрульные в бронетранспортёре. Надеюсь, следом никто не едет. Вот будет сюрприз… Технику напарнику велел не вредить, самим пригодится.
Вернувшись по колее, по которой мы приехали, метров на двадцать, я присел и сделал вид, что завязываю шнурок. А что, у меня морские боты, на шнуровке. Почти по ноге. Всего на один размер больше. И даже с некоторым облегчением вздохнул — мотоциклисты проехали мимо, что-то весело мне крикнув, но рёв бронетранспортёра заглушил слова. Было опасение, что они встанут около меня, и тогда мы потеряем преимущество, но они проехали.
Как только мелькнула корма бронетранспортёра, я неторопливо последовал обратно. В этот раз первым должен выступить Юра, это будет мне сигналом открыть огонь по солдатам в десантном отсеке. Чёрт, уже открылись задние двери десантного отсека и оттуда полезли солдаты. Чего Юра тянет? Один встал, собираясь с улыбкой мне что-то сказать, но лицо его вытянулось в недоумении, когда он рассмотрел меня. Это когда я сидел, сложно понять мою фигуру, а тут сразу видно — подросток. В армии вермахта служат подростки? Именно что нет.
Я уже был настолько на взводе, что готов был первым открыть огонь. Поэтому, когда спереди бронетранспортёра, у зубного грузовика, прогрохотала длинная очередь и пошли несколько коротких — о, в этот раз правильно стреляет! — я моментально срезал от живота двух пулемётчиков и этого любопытного короткой очередью, отправив их в мир вечной охоты. Выдернув из-за пояса гранату с длинной ручкой и вырвав шнурок, я стал отсчитывать. На шестой секунде закинул гранату в кузов. Там успели заорать, но тут грохнул разрыв. На бегу пристрелив водителя — из-за чего машина дёрнулась и заглохла, — я с помощью гусеницы взметнулся на правый борт бронетранспортёра и стал длинными очередями поливать копошившуюся серо-бурую от крови массу. Сидя на борту и перезаряжаясь, я громко крикнул:
— Потери есть?!
— Обошлось! — послышалось от Юры.
— Бойцы, ко мне! Немцев раздеть, оружие и боеприпасы собрать. Обувь, кому требуется, снять. Все, кто умеет водить машины и управлять мотоциклом, ко мне.
В этот раз, когда я снял шлем, чтобы вытереть мокрое от пота лицо, меня наконец узнали, но ажиотаж я погасил в зародыше, хотя и подтвердил, что я — это я. Так что дальше парни работали в охотку и с огоньком, подтвердив моё мнение, что абы кому они подчиняться не будут. Кузов бронетранспортёра очистили и даже протёрли пучками травы. Пленные частично переоделись и переобулись. И вооружены теперь все. Насчёт вождения ко мне подошли четверо. Три могли водить машины, из них двое были танкистами, механиками-водителями, и один умел управлять мотоциклом. Это тот военврач. Его на мотоцикл я и посадил. Мой снова подняли в кузов зубного грузовика. Все разместились — большая часть теснились в бронетранспортёре, кто-то сел на мотоцикл, кто-то со мной в кабину грузовика, и таким макаром, не выезжая на трассу и объезжая редкие здесь населённые пункты, по просёлочным дорогам мы доехали до леса. Того самого, за которым Дон и наша стоянка.
Нас тут уже ждали. Проводник вскочил на подножку моей кабины и через открытое окно подсказывал, куда ехать, остальные двигались за мной. Оказалось, моряки срыли лопатами склон, а то он был крут, и теперь получился вполне приличий съезд на глинистый берег. По аппарели мы стали въезжать на борт баржи.
Заглушив двигатель грузовика и перекрикивая рёв мотора бронетранспортёра, который водитель, следуя указаниям одного из матросов, медленно заводил на место стоянки, я велел Лазареву разоружить всех новичков и с Фадеевым подробно опросить их. Я проводил только поверхностный опрос, по данным и военным специальностям. А тут столько новичков… Потом будем распределять их по боевым постам и по кораблям. Список, написанный мной со слов новичков, лейтенанту я уже передал. Ну и Зимину велел позвать. Пусть зубной грузовик принимает, теперь это тоже её имущество, будет отвечать. Стоит сейчас инвентаризацию провести, чтобы знать, что внутри есть. На барже был один из зенитчиков, знающий немецкий, так что переведёт. Я его иногда на рацию сажал немцев слушать.
Посмотрев на весь посадочный бедлам, а ведь всё старались делать тихо, не привлекая внимания, особенно движок «Ганомага» нам помогал, заглушал все звуки своим рёвом, я направился на буксир в радиорубку. Вот-вот стемнеет, а мне ещё нужно одно дело сделать. Насчёт рёва двигателя бронетранспортёра, я не переживал: если охрана и услышит, то за своих примет.
— Командир, — притормозил меня Лазарев на сходнях, переброшенных с баржи на буксир. — Оба моста действуют. Как пойдём?
— Будем авиацию вызывать. Сейчас как раз можно. В сообщении, переданном Караулову, есть информация, что по моему позывному авиация будет отрабатывать в первую очередь. Шифры у меня есть, сейчас напишу и отправлю.
— А в прошлую ночь чего так не сделали?!
— Да не успели бы. Ночи короткие. Пока вызовешь, пока прилетят… Проходили бы мы мимо понтонного моста практически на рассвете — вся операция насмарку. А сейчас должны успеть. И времени будет прилично, полночи, чтобы затеряться в Азовском море. Да и стояли не зря — два десятка пополнения, из них три моряка. Двое военных, правда, с одного эсминца, и один гражданский. Я его себе заберу, был матросом на морском буксире, у меня будет палубным.
— Хорошо. Разрешите идти?
— Да, дел много. Готовьтесь через пару часов покинуть место стоянки.
Придерживая планшет, лейтенант отправился обратно на баржу заниматься пополнением, а я — в радиорубку. На самом деле черновик шифровки у меня был готов, ещё вчера ночью написал, когда мы здесь пришвартовались и закончили маскироваться. Прежде чем лечь спать, за рабочим столом у себя в каюте и написал. А что сразу не отправил — уверен, немцы эфир слушают, не хотел, чтобы они по нему нас обнаружили. А так у них времени мало будет.
Войдя в радиорубку, я в течение десяти минут занимался шифрованием. Не такое и простое дело, тем более с неопытной рукой. Караулов мне всего три урока провёл. Маловато. Отстучал шифровку, я это сделал заметно медленнее подготовленных радистов, но она была короткой: мой позывной и просьба разбомбить такие-то мосты в такое-то время, с разницей в час. Сначала налёт на железнодорожный мост, и пока все очухаются, мы по-тихому пройдём. Надеюсь на это. Ещё надеюсь, что пожаров не будет, которые нас могли бы осветить.
О зенитках я помню. Аня подарок приняла с радостью, уже перебрала СВТ и даже пристреляла винтовку в лесу, отойдя подальше и найдя глубокий овраг. Шлюпка для неё и двух бойцов, что будут в прикрытии, скоро должна отойти. Они спустятся по реке и высадятся вблизи моста, Аня поддержит бомбардировщика. Её задача — уничтожать расчёты зениток. Не думаю, что её помощь сильно скажется, но как соломинка… Может, ещё пулемётный расчёт отправить? Они прикроют нас, пока мы будем проходить мост, и потом на шлюпке нас догонят. У следующего моста операция пройдёт так же. Под прикрытием налёта советской авиации, как раз когда они сделают последнюю штурмовку, мы пройдём уничтоженный мост и уйдём в Азовское море, а там ищи нас свищи. Только в этот раз без десанта на берегу работать будем. Кстати, подсвечивать мосты осветительными ракетами будем мы, я это сообщил в шифровке. Ракеты у нас были среди трофеев. Мост пройдём, когда те погаснут. После них охране будет сложно что-либо рассмотреть. Если только услышат рокот судовых моторов.
Как только шифровка ушла, я посадил на рацию радиста — теперь у нас был настоящий радист, со сбитого бомбардировщика — ловить ответное сообщение, а сам окунулся в суету подготовки к отходу. Поговорил с Аней, и всё же включил в её группу пулемётчиков с МГ. Шлюпка маленькая, но все уместились, и та, отойдя от катера Фадеева, скрылась в темноте, направившись вниз по реке. Осветительные ракеты были у них, подсветят мост. Потом пообщался с Лазаревым, тот закончил с опросом новичков и представил мне их список с предложениями по распределению их по кораблям. Себя он не обидел, обоих военных моряков брал и трёх бойцов — пулемётчика и зенитчиков. Кстати, один из моряков числился в расчёте торпедного аппарата на эсминце, его Лазарев хотел получить обязательно, торпедное оружие было только у него. Ещё бы минёров найти… На катере мины есть, и на барже четыре десятка. Ух, как можно ими воспользоваться! Ничего, мы к нашим ещё не вернулись, что-нибудь да придумаем. А Керченский пролив я заминирую, как и несколько портов. Фарватер. Ночью, по-тихому. Нет, с проливом это я загнул, мин не хватит. Значит, портами будем заниматься.
В общем, мы с лейтенантом начали заниматься распределением людей. На мой баркас шли трое. Это радист, гражданский моряк и военврач. Зимина с последним уже поговорила, квалификацию подтвердила, и до момента возвращения к нашим он будет хирургом в её подчинении, несмотря на разницу в званиях. Да тот и не обиделся. Только рад среди своих оказаться. Сейчас врач мылся и стирался, а девушки-медички были на барже — всё никак не могли закончить инвентаризацию зубного грузовика. Я туда и Юру отправил с наказом, как они закончат, повесить на дверь замок и ключ Зиминой отдать. Раз она отвечает, пусть у неё будет. Не то чтобы я зенитчикам и экипажу не доверял, но раз медицина — значит, спирт. Пусть замок висит.
Так вот, людей мне трое уходило, к Лазареву — пятеро, но больше всех Фадееву — восемь: все три танкиста, два артиллериста в пушечные башни, на корме и на носу, пулемётчик на зенитный крупнокалиберный пулемёт, механик-водитель из артиллерийского гаубичного полка, на тягаче ездил, дизели отлично знает, с его слов, на гражданке приходилось с судовыми работать, его в машинное отделение, и простой стрелок, красноармеец — палубным матросом, людей-то не хватает. Оставшиеся трое были простыми пехотинцами, их на баржу в качестве десанта.
— Чего себе не возьмёшь, например, того же палубного у мичмана? — поинтересовался я.
— Он на яхтах под парусом ходил на озере Ильмень. По мелочи знает. А эта троица воды боится, степные жители, куда их?
— Да, согласен. Ладно, распределяй. Поторопись, пусть на местах осваиваются. Точнее, в кубрик определяй, чтобы просто не мешали. А с завтрашнего дня начнёшь гонять, они должны своё дело знать так, чтобы от зубов отскакивало.
— Сделаем, это мы умеем, — убирая бумаги в планшет, кивнул тот.
— Ладно, расходимся. У нас ещё мороки с подготовкой к отходу много.
Лазарев ушёл, а я пошёл дальше командовать. Пора выводить корабли из лагуны.
Я находился в рубке, когда прибежал Олежек. Радист звал в радиорубку. Он записал сообщение, пришедшее на мой позывной. Прямо сейчас покинуть рубку я не мог: маневрируя на буксире, обходя участки с мелью, я выводил баржу из затона. Тут ещё самый лучший слухач среди моей команды, Егор, сообщил, что слышит, едва-едва, приближающийся рёв авиационных моторов. Весело, значит, наши уже на подлёте? Быстро сработали. И двух часов не прошло с момента отправки сообщения. С учётом того, что штабы работают достаточно медленно, тут, видимо, приложили все силы, чтобы исполнить мою просьбу с возможной скоростью.
Первую волну я чуть позже ждал, и мы не успевали вывести баржу. С другой стороны, ожидать не придётся, пока бомбят мост. Глубина там порядочная согласно данным глубин с карты, даже если обрушатся фермы, а их и не было, немцы сами их срезали и часть полотна сняли, мы всё равно пройдём. У баржи малая осадка, хотя и морское боевое судно, у буксира осадка два метра пятнадцать сантиметров, он большой, ха, тридцать семь метров длины и девять ширины. Я же говорю — морское судно. Пройдём, главное, отвлечь от нас. Связь у немцев наши перережут, если там одна только проводная. Да просто отстрелят провода у столбов, и всё. Это Анина забота.
— Так, Олег, пусть радист принесёт шифровку сюда, я ею позже займусь. Егор! За работу! Если это наши подлетают, а это, похоже, так и есть, нужно успеть вывести баржу.
— Так почти вытащили, — пробурчал тот.
Да, с баржой были некоторые проблемы, и эти проблемы у нас появились из-за трофеев. Бронетранспортёра и другой авто— и мототехники. Мы же к берегу пустую баржу подгоняли, а когда загрузили её, то оказалось, она днищем на грунт легла. Мы это не заметили, наклона не было. Ладно хоть неглубоко, сдёрнули с места рывками. Сначала за нос, потом за корму, не засосало в глину, как я опасался, и вот потихоньку за корму выводим её на фарватер. Сейчас перекинуть буксирные концы на швартовочные тумбы на носу — и всё, мы готовы. Оба боевых катера давно уже стоят чуть дальше, ждут. Тут в темноте попробуй довольно длинное да ещё легкобронированное и тяжёлое судно сдвинь с места. Хорошо, у нас мощный буксир, для него это не проблема, а если бы что другое было? Вот и я думаю, что повезло нам с ним.
Мы как раз выводили баржу, когда авиационные моторы уже стали реветь над нашей головой. Теперь и я их слышал. Для немцев — вдруг, а для нас ожидаемо над мостом взлетели две осветительные ракеты. Надеюсь, мы ночью наших летунов не ослепим, и те отбомбятся точно. Тут начали бить немецкие зенитки, а их там оказалось неожиданно много. Пара прожекторов заработала, правда, недолго. Спасибо десанту. Некоторые зенитки захлёбывались, замолкая, другие нет. В этой какофонии я перестал слышать, как работает наш пулемёт и уж тем более Аня, которые первыми выстрелили в этой схватке, но как упали и загрохотали первые серии бомб, слышали все. По слуху я определил, что бомбёров было семь. Правда, звук моторов накладывался друг на друга, поэтому я могу и ошибиться. А так вроде фронтовые «пешки» работали, дальности вполне хватало.
Когда легла первая серия, мы тихим ходом стали приближаться к мосту. Тут самолёты пошли на второй заход. Или это была вторая волна, непонятно, и доделали дело. Впереди были видны яркие ослепляющие вспышки бомбовых разрывов. Феерично смотрелось, но и радостно на душе. Как я успел рассмотреть, часть бомб легли на берегу в районе батарей. Это хорошо, это я и просил. Может, это и странно звучит, но основная цель, которую я поставил, — уничтожение не моста, это для немцев пусть будет повод, а охраны. Чтобы её полуоглушённые остатки нас не видели. Пусть немцы думают, что советские лётчики промахнулись.
А вот и мост, на берегу и на мосту никаких шевелений. Зенитки смолкли, похоже, подавлены. Первым шёл Лазарев, я за ним, Фадеев замыкал, отстав на полкилометра. Его задача — подобрать наших десантников, не забыв шлюпку. Терять матчасть, даже такую, я не собирался. Когда мы с дедом проводили инвентаризацию всего захваченного имущества, её отметили. Так что эта шлюпка числилась в наших плавсредствах как отдельная единица. Как и лодка. Они не были приписаны ни к одному кораблю, но все находились на буксире. Тут у нас удобная шлюпбалка имелась, чтобы их спускать на воду.
У Лазарева работа серьёзнее, не только проводить разведку по ходу дела, но и замерять глубины. В некоторых местах Дон глубже, чем Азовское море, считающееся самым мелким морем в мире, но и у него встречаются отмели. Мы пока по Дону ходили, пару раз садились. Потом, когда мы моего «Адмирала» потеряли, захватив трофеи, как-то удавалось избегать подобных неприятностей, ну кроме случая с баржой пару часов назад. Вот как на море будет, даже не знаю. Говорю же, мелко там. Хорошо ещё на борту буксира, как и на торпедном катере, были достаточно подробные карты с замерами глубин Азовского моря с указанными метками маршрутов безопасных путей. Их мы будем избегать, мало ли, ещё на немцев наткнёмся. Однако даже на таких глубинах, где не всегда пройдёшь, можно воевать, и я твёрдо собирался это делать. По словам радиста, который приносил мне шифровку, а он мониторил эфир, у немцев серьёзная паника. Жаль, он немецкого не знал, но по интонациям было понятно. Знаток немецкого, кроме меня, в нашей группе был ещё один, но он на барже идёт. Зенитчик. Надо было его к нам на борт забрать, в данной ситуации даже такой набор разведданных для нас очень ценен. Решено, пока будем группироваться перед понтонным мостом, переведу его к нам, пусть вместе с радистом работает.
Мост мы прошли нормально, рядом с ним на берегу что-то горело, кажется, техника, но было тихо. У берега лежала полузатопленная баржа, и ей досталось. Как я понял, на барже было оснащение и инструменты для ремонта моста. Прошли мы спокойно, а чуть позже нас и Фадеев догнал, подойдя к борту и доложив, что группу снял, потерь нет, все вернулись. Шлюпку он пока себе на борт поднял. Приняв информацию, я сосредоточился на управлении. Мимо Ростова-на-Дону мы прокрались, стараясь остаться незамеченными. Тем более повезло, луна была скрыта облаками, и было достаточно темно. Перед мостом, как и планировал, я перевёл переводчика на буксир, и тот теперь с радистом слушал эфир, если что было интересное, то делал записи. Мы ожидали налёта второй волны, дед находился в рубке, а я, спустившись в каюту и включив ночник на рабочем столе, занялся расшифровкой.
Закончив, внимательно изучил её. Хорошо, вторую волну обещали, правда, из четырёх самолётов, больше просто не было, основная сила на железнодорожный мост шла. То, что мы к нашим через Керченский пролив будем прорываться, на Большой земле, похоже, поняли. Более того, ещё и пару попутных заданий дали. Забрать группу численностью в восемь бойцов из-под Бердянска, сигналы для опознавания имелись, и в случае, если удастся выйти в Чёрное море и ускользнуть от глаз немцев, двигаться в Поти, там передать все трофеи подразделениям флота. Ну и разведку высадить. Вот в принципе и всё. Помощь не обещали, видимо, предполагалось, что сами с усами, справимся. Я считал так же, так что был согласен.
Когда послышался гул авиационных моторов, меня вызвали на мостик, где я должен сменить деда. Правда, я сначала подошёл к борту и в рупор окликнул катер Лазарева, там услышали и, подрабатывая двигателями, подошли ближе, практически вплотную, так что я уже мог говорить не надрывая горла. Лейтенант был на ходовом мостике, спустившись, он подошёл к борту. Нас разделяло метра три, слышали мы друг друга хорошо, да и видели тоже. Луна, зараза, показалась.
— Большая земля одобрила выход в Азовское море с последующим прорывом в Чёрное. Только дало попутное задание, которое я решил передать вам. Значит, в районе Бердянска, в тридцати километрах восточнее города, на побережье наша разведгруппа. Восемь человек. Сигнал — два длинных фонариком, три быстрых и один снова длинный. Отзыв: два быстрых, длинный и быстрый, минуту подождать и ещё два быстрых. Всё поняли?
— Понял.
— Как пройдём мост, полный ход к ним. Взять на борт. Место встречи — район Обитоцкой косы, будем укрываться в островах, поросших деревьями, и в камышах. Мы должны успеть дойти до рассвета и замаскироваться, вы тем более. Шлюпку у Фадеева заберите, пригодится.
— Хорошо. Не слишком ли близко к немцам, ведь почти под носом на днёвку встанем?
— Расчёт именно на то, что они нас так близко искать не будут. Всё, готовимся, сейчас летуны работать будут.
Тут поработали настоящие ювелиры бомбовых ударов. На подлёте вперёд вырвался один из самолётов и, спикировав, завалившись на одно крыло, точно накрыл бомбами мост с потоком техники. Попадания было три, и несколько водных столбов рядом, которые тоже поспособствовали затоплению некоторых понтонов. Разорванный в двух местах мост стал дрейфовать вниз по реке, а те части, что соединены с берегом, слегка развернулись по течению. Нам открылся шикарный путь к выходу, но мы пока стояли, прижавшись к берегу, на его фоне нас было не видно, и издалека наблюдали за тем, что будет происходить дальше.
Три оставшиеся «пешки» нанесли бомбово-штурмовой удар по обоим берегам, выбивая охрану и зенитные средства, и мы пошли к мосту. На берегу что-то взрывалось и горело. Нас осветило, но мы ушли. Но когда проходили мимо дрейфующего куска из трёх понтонов, на котором замерли два грузовика, мы не удержались. Я довернул к нему и велел подготовиться десантной группе на барже. Десятка бойцов хватит, кроме водителей там никого не было. Да и те, видя наше приближение, попрыгали в воду и погребли к берегу. Первым подошедший Фадеев взял понтон на буксир, а наши десантники, которым не удалось поучаствовать в абордаже, стали расходиться.
Лазарев, как прошёл мост, дал по газам и скрылся в темноте, хотя мы тоже старались идти на максимальном ходу. Судя по карте, в одном месте было узкое русло, и я решил затопить там понтоны, чтобы создать проблемы с судоходством на реке. Пока шли, двое матросов Фадеева изучили трофеи. Грузовики близкими разрывами, конечно, помяло, но снять с них можно было много что. В обоих кузовах — продовольствие: консервы, крупы… Повезло с этим, редкая находка. Поэтому, когда мы дошли до места, начался аврал. Всё с грузовиков перетащили на баржу, чуть ли не голые скелеты остались. У нас уже один такой стоит, это я о зубном грузовике, вот, запасные детали и колёса теперь есть, даже двигатели наполовину разобрали.
Понтоны топили подрывами с помощью шашек, они так в связке под воду и ушли поперёк фарватера. Я сам это не видел, сразу после погрузки мы направились дальше, всё же скорости несравнимы с катером. Потом Фадеев догнал и доложил.
И вот Азовское море, оба берега раздались в стороны, и я увидел бескрайние воды, серебрившиеся при свете луны. А вот это плохо, можно легко нас рассмотреть.
— Никак самолёт? — прислушался стоявший в дверном проёме рубки Игорь.
Все остальные давно спали, был отбой по кораблям, бодрствовали только вахтенные. В данном случае это мы с Игорем.
— Какие ещё самолёты? Наши генералы их уничтожили, — посмотрел я на него.
— Так гудит же.
— Хм. Аэродром остался только один, но транспортный. Возможно, даже скорее всего, так и есть, у них имеется один, а то и два «шторьха». Его вполне могут выслать на наш поиск. А тот наведёт кригсмарине, что тут могут находиться. Фигово. Давай объявляй боевую тревогу. Всем по боевым постам. Отражение с воздуха. Да, и передай, пусть подпустят поближе и врежут наверняка.
— Ага, — кивнул тот и убежал.
Почти сразу на корабле несколько раз взвыл ревун, схожие слышались на катере и барже, все готовились к уничтожению разведчика. Вопрос отогнать не стоял, только сбить. Я вёл буксир прямо, берег уже остался позади едва видимой чёрточкой, но затеряться в хоть и небольшом, но море не удалось, нашли. Если Игорь слышит гул моторов, значит, тот нас уже видит и летит поближе, чтобы рассмотреть.
Первыми захлопали автоматические зенитки, потом и наши ДШК стали подавать голос короткими очередями, всё как я учил. Сбили сразу, наверное, с испугу. Разваливаясь в воздухе, тот рухнул в воду. Ни лётчика, ничего подобрать не удалось. Фадеев ходил к месту падения самолёта, но обнаружил лишь мелкие обломки, сохраняющие плавучесть. Осталось только надеяться, что на самолёте не стояло радиостанции и наше местоположение ещё не знают, но с курса я всё же свернул, сближаясь с северным берегом, собираясь пройти вблизи Бердянска.
Кстати, по силуэту в разведчике опознали «шторьх». Но я это и так знал, слышал приблизившийся гул мотора и опознал по нему. Все, кто стрелял, жаловались: они успевали только выпустить первые очереди, как вспышки своих же выстрелов их напрочь ослепили, и долгоиграющие солнечные зайчики не давали дальше стрелять. С этим были согласны все наводчики.
Дальше был отбой, и мы пошли на максимальный скорости, которую могли развить. Обойдя косу, нашли несколько островов, и один, самый большой, с нашей помощью увеличил свою площадь и заимел ещё несколько десятков деревьев. Когда мы маскировались, наблюдатели засекли катер Лазарева. Разведчиков он снял. Правда, по секрету сказал, что они какие-то странные — оружия почти не было, четыре женщины, двое пожилых мужчин, на учёных похожи, и всего два бойца. Вот последние как раз, наверное, и есть настоящие разведчики. Но тоже были в гражданке. Их разместили в кубрике у Лазарева. Единственно, что известно об этой группе, — командира, одного из разведчиков в цивиле, звали капитан Романов. Вроде действительно наши, а так фиг поймёшь. Сигналы с берега подавали правильные. Причём, как сообщил Лазарев, они ждали спасения, два гидросамолёта, которые, видимо, за ними вылететь не смогли, но никак не наших моряков на трофейном катере. Чуть от неожиданности до стрельбы не дошло. О том, что катер их подберёт, эта группа не знала, наврали мне в шифровке, что нас будут ждать.
Проснулся я ближе к обеду. Я потянулся и, привстав на локтях, посмотрел на время. Три часа дня. Да уж, дал я храпака. А что, тем и отличаюсь от подчинённых: дал задание — и отдыхай. Надеюсь, дед закончил с инвентаризацией имущества. Я велел ему всё пересчитать, что мы с понтонов сняли, вплоть до последней гайки от грузовиков.
Судя по скрипу, кто-то из команды драил палубу. Также доносились весёлые крики, смех и плеск. Понятно, снова купаются, пользуясь бархатным сезоном. Конец августа, вода очень тёплая, курорт.
Сходив в гальюн, я в одних трусах вышел на палубу, выслушал доклад дежурного командира по всем четырём кораблям и с борта нырнул в солёную воду Азовского моря. Купальщиков хватало, полтора десятка было, девушки тоже купались. Но отдельно, с другого борта. Там Аня их охраняла. Охальников хватало. Остальные, кто ранен, а кто и не умел плавать, только поглядывали и завидовали. Оказалось, в одном из тех грузовиков нашли футбольный мяч, и сейчас устроили что-то вроде водного волейбола. Участвовать я не стал, поплавал с полчаса и по верёвочному трапу поднялся на борт буксира.
Одевшись, я снова вышел на палубу и углубился в рутину дел. Если с продовольствием проблем фактически не было, то вчерашние гонки на максимально возможном ходу изрядно сократили запасы топлива. Дизели эту ночную эпопею пережили благополучно. Пришлось снова прокладывать топливные шланги и перекачивать дизтопливо из баков баржи в баки буксира. Мы уже замеряли, должно хватить. Заодно и катера заправили. Хорошо работали, с огоньком. Нам не мешали даже частые появления самолётов противника. Вот только топлива больше не было, баки баржи опустели, зато свои мы заправили под пробку.
— Ещё один летит, — проворчал дед.
— Транспортник это, — пробормотал я, опустив бинокль. — Вдоль берега зигзагом летит, чтобы побольше территорий охватить. Ха, значит, не успели перегнать с фронта разведывательные самолёты, если их используют.
— А утром?
— Утром я спал.