— Что делать дальше будем, наших девчат выручать? — спросил Юра. — Не думаю, что кто-то жив ещё после проведённой ночи. Но проверить нужно, тут ты прав. Только осторожно, издалека. Целая рота солдат, подготовленная работать против партизан и наших разведгрупп — это очень серьёзный противник и схлестнутся мне с ними не хотелось бы. Из засады если только встретить и проредить по возможности. — Посмотрим, вдруг какая идея придёт, — откликнулся Юра и кивнул на машину: — Её куда? — Спрячем с другой стороны берега. Вон в тех кустах. Жди тут, мотоцикл на тропинку откати, чтобы с дороги не видно было. Сев в машину, я запустил мотор и, развернувшись, на песке это было тяжело, чуть не застрял, выехал на дорогу. Проехал дамбу. К счастью, дорога была пуста, и я загнал машину на удобную полянку, прижав к кустам, и замаскировал её срезанными ветками. Обратно пробежал двухсотметровую дамбу и, добравшись до мотоцикла, завёл его, велев напарнику садиться. Из трофеев с собой мы ничего не взяли. Я даже на снайперку не покусился, моя винтовка пристрелянная, с точным боем, в ней я уверен, а в той нет. Подарю её Ане, вот уж кто точно оценит такой подарок, так это профессиональный снайпер, счёт которого не меньше, чем у меня. В машине осталась канистра с бензином, с таким же, что у меня в баке мотоцикла… Хм, наверное, надо было её вытащить и спрятать в кустарнике на случай обнаружения машины. Бензин всегда пригодится. Ладно, уже уехали, поздно спохватился. До расположения эсэсовцев доехали мы благополучно. На картах фельджандармов этого подразделения не было, значит, недавно передислоцировали. Немцев на дороге было полно, носились как наскипидаренные. Нас, видимо, за курьеров принимали, посыльных, и особо не обращали внимания. Я видел нескольких мотоциклистов в таких же чёрных комбезах, как у нас, или похожих, и стал понимать, что мы из-за этого сливались с ними. Что мне не понравилось на подъезде к селу, где квартировала рота СС и несколько других тыловых подразделений вермахта, так это несколько тонких дымных столбов над ним. Пост на въезде был усиленным. Мы помахали рукой постовым и свернули к яблоневому саду, вплотную примыкающему к одной стороне села. Заехав в сад, я оставил в нём Юрку и побежал к селу. Вскоре мне встретился труп немецкого солдата в одних галифе, в сапогах на босу ногу, но с карабином, зажатым в руке. Перевернул с живота на спину и нашёл жетон. Вытащил карабин, с трудом разжав скрюченные пальцы, и побежал дальше. А когда стали видны плетни ближайших хат, я чутким своим слухом услышал щелчок взводимого курка и в броске с перекатом ушёл в сторону. Но выстрела не последовало, а был удивлённый, хриплый и приглушённый возглас: — Александр?! Ты, что ли? Я изумлённо приподнялся: у яблони сидел знакомый сержант в красноармейской форме. Даже пилотка за поясом была. — Опа! Ты что тут делаешь? — так же негромко спросил я, подходя. Тот опустил руку с зажатым в ней «люгером», на ногах лежал ещё автомат, немецкий. Только сил воспользоваться им, похоже, у солдата не осталось. — Ранили меня. Вот, сюда уползти смог. — Рассказывай, пока я рану осмотрю. Этого сержанта я хорошо помню, именно ему, когда я освободил со старшиной колонну пленных, перестреляв конвой, велел командовать сборной ротой. Ефремов тогда опросил его, составляя личное дело, потом поговорил с парой бойцов из роты, в которой он служил и с которыми оказался в той колонне, и те охарактеризовали его очень хорошо. Помкомвзвода, не раз участвовал в боях, имел на счету с десяток уничтоженных противников и подбитый танк. Но что меня привлекало, он умел водить машину и мотоцикл. Водители нам нужны были. Сержант был ранен в ногу, ниже колена. Жгут он сам наложил, потом немного кривую повязку. Срезав её, с просочившейся кровью, я начал накладывать чистую. Ещё дал напиться, фляжка у сержанта была давно пуста, и протянул трофейную шоколадку. Пока я возился с раной, сержант описал, что с ними было. Надо сказать, рассказ был занимательным. Когда группа генерала Потапова ушла от берега, в которой сержант Андрей Каримов был замкомвзвода, то вскоре они наткнулись на патруль: два мотоцикла и бронетранспортёр. Ушли-то они засветло, так что ещё можно было рассмотреть, кто едет навстречу. Поэтому немцы и оплошали, за своих приняли, и получили залп в упор. Один мотоцикл в хлам, бензин с него слили да пулемёт с боезапасом сняли. А вот бронетранспортёр и второй мотоцикл стали трофеями. Командиры за руль сели, среди простых бойцов не было умельцев управлять. Свежая карта и добытый язык дали возможность прикинуть дальнейшие действия, и группа направилась к большому ангару на краю деревеньки, где содержали во время переходов пленных. Амбар отбили без потерь. В нём оказалось полторы сотни пленных. Час пришлось потратить, чтобы опросить всех. С десяток воевать отказались и сбежали, им вслед стреляли и даже в кого-то попали, а остальных взяли в отряд. Раненых сажали в отбитые у немцев машины, строевым раздали оружие, добытое по пути. Его хватило едва половине, но и это неплохо. Увеличившаяся на несколько единиц автотранспорта и на сотню бойцов группа продолжила рейд. Останавливались у брошенных машин, часть заправляли и включали в колонну. Водителей теперь хватало. Было обнаружено три танка, правда, в строй ввести удалось только два. Потом, направляясь к ближайшему аэродрому, группа атаковала две колонны, шедшие к передовой. Одна везла продовольствие и топливо, так что эта острая проблема была снята надолго. Во второй были боеприпасы к стрелковому оружию и миномётам, тоже пригодится. Полусонный аэродром атаковали внезапно, подрывая самолёты. Тревога подняться не успела, как группа уничтожила все средства связи, валя телеграфные столбы и расстреляв палатку с радиостанцией. Оборона против танков продержалась недолго, так что вскоре группа, заимев немалые трофеи, пошла дальше и под самое утро атаковала второй аэродром. А после его уничтожения отряд затаился в оврагах, приводя себя в порядок и выслав разведгруппы в разные стороны. Ну и отсыпались конечно же. Кстати, в группе появилась советская полевая кухня. Разведчики приволокли, найдя её среди брошенного армейского имущества РККА. Они же искали брошенную технику и осматривали её. Так было найдено три «тридцатьчетвёрки», одна не на ходу. Нашли снаряды к танкам в грузовиках, и те пополнили боекомплект, включая КВ. Ещё один БТ нашли, целёхонький. Вот так пополняли свои силы. Отряд в двадцать бойцов в немецкой форме под командованием капитана-разведчика, встав на перекрёстке под видом фельджандармов и пропуская автоколонны, тормознули колонну с военнопленными. Правда, очень крупную, еле справились с охраной. С помощью пленных конвой был уничтожен, тела спрятаны. А саму колонну бегом увели в сторону, укрыв в оврагах. Хорошо сработали, захват прошёл незаметно для немцев. Прибывшие командиры опрашивали освобождённых и отбирали в группу танкистов, водителей, пулемётчиков и особенно зенитчиков, так как с аэродромов увели три автоматические мелкокалиберные пушечные зенитки. Осталось едва восемьсот человек. Им выдали один мотоцикл с пулемётом, пять грузовиков с припасами и на всех сто единиц огнестрельного оружия, включая два ручных пулемёта и одну «сорокапятку» с тридцатью снарядами. Если ещё оружие нужно, у немцев добыть можно, тут не так далеко склады с трофейным советским вооружением находились. Командовать ими генерал поставил майора из своих, дав в помощь одного капитана и трёх лейтенантов. Дальше сами разберутся. И тут разведка группы генерала притащила эсэсовца, который и сообщил о наших девушках, отданных из лагеря военнопленных для развлечений роте СС. Как раз стемнело, поэтому все собрались, кроме батальона, и двинули к селу. Окружив его, сразу атаковали. Вот в том бою, под конец, осколок и разворотил ногу сержанту, да ещё чем-то его по голове огрело. Вроде обломка бревна при подрыве хаты, где засели эсэсовцы. Очнувшись через какое-то время, но была ещё ночь, только горевшие хаты и техника освещали округу, сержант по удаляющемуся рёву двигателей понял, что остался один. В ночной суматохе вполне такое могло быть. Он наложил жгут и повязку и приполз в этот пустой сад. Об убитом немце, лежавшем чуть дальше, он и не подозревал. Кстати, лагерь военнопленных, офицеров которого я уничтожил, тоже планировалось атаковать группой генерала, сержант изучал по карте, как его взвод будет незаметно подбираться к нему, чтобы точным огнём уничтожить пулемётчиков на вышках, но тут того языка притащили. Сержант считал, что его всё равно по пути атакуют и двинут дальше, так что мелькать нам в той стороне не стоит. Вдруг послышался приближающийся рёв мотоцикла. — Никак за нами с поста поехали? — пробормотал я и повернулся к раненому. — Жди тут, я быстро. Вскочив, я побежал обратно к Юре, держа винтовку в левой руке, а револьвер в правой. Что плохо, этот яблоневый сад сажали рядами. Он хоть и большой, но заглянул в такое междурядье — и до конца всё видно. При этом я могу шагнуть в другой ряд, и меня снова не будет видно. Но всё равно не самое хорошее место в прятки играть. А то, что это придётся делать, я уже догадался. Мотоцикл точно ехал к нам. У поста я видел пару таких тяжёлых «Цундапов», думаю, это один из них. Когда немцы будут проезжать по дороге, а ряды были направлены в ту сторону, то увидят не только Юру с мотоциклом, но и меня. Нужно что-то придумать. Уловив, что рёв мотора совсем близко, я упал на землю и заметил в просвете туннеля впереди, как неторопливо проехал мотоцикл с тремя немцами, которые заглядывали в туннели рядов, но меня, похоже, не заметили, я в своём тёмном комбинезоне слился с почвой. Как немцы проехали, я побежал дальше. Ещё три ряда — и они увидят мотоцикл и Юру. Поэтому я с тоской ожидал автоматную очередь. Если она прозвучит, сержанта мы потеряем, потому что придётся драпать. Чуть позже, как погоню с хвоста сбросим, конечно, вернёмся, но не факт, что немцы в этот раз не прочешут сад. Если они один раз это не сделали, то это не значит, что во второй раз лопухнутся. Тем более должны задуматься, а чего это мы тут делаем. Будет прочёсывание в любом случае, значит, сержанта найдут, в этом и беда. Тот не сдастся, я уже понял его характер. Да и в первый раз он попал в плен не добровольно. Оружия при себе не имел. Там вообще странная история произошла. Рота на речке принимала водные процедуры, на то, что техника по дороге едет, они не обращали внимания, едет и едет, наша, наверное, тем более глубокий тыл. А тут с пяток мотоциклов с немцами и два бронетранспортёра на берег выехали. Отсекали бойцов от оружия, да ещё пару часовых срезали очередями. Вот так вся рота в полном составе и с командиром и попала в плен. Сержант поступил как все: поднял руки и пошёл. Сейчас он такую глупость не совершит, нахлебался за неделю в пересыльном лагере. Автоматной очереди я не дождался, но услышал, как мотоцикл прекратил реветь на высоких оборотах и застрекотал на холостом ходу. Похоже, как раз у того ряда, где наш мотоцикл стоит. Всё удобство приближения к противнику состояло в том, что ни Юра, ни немцы меня так и не видели, другие ряды закрывали, так что я быстро добежал до стоянки нашего двухколёсного коня. Увидев, как Юра спиной к немцам спокойно собирает в шлем спелые яблоки, крупные с красными боками, только с облегчением вздохнул. Я столько раз ему говорил, что работать надо тихо и стрелять только в самом крайнем случае, вот тот и стал отвлекать внимание тем, что пришло в голову. Зачем, по мнению немцев, мы сюда заехали, если дальше дороги нет и та упиралась в глубокий овраг? Да за яблоками. Вот он и пытался поддерживать эту легенду, придерживая локтём висевший на боку автомат. Я встал так, чтобы Юра увидел меня в просвет. Парень слегка дёрнулся, но с облегчением улыбнулся и едва заметно кивнул, когда я показал ему знаками, чтобы он продолжал заниматься сбором. От мотоцикла отошло двое, пулемётчик остался в коляске, причём машину водитель поставил так, чтобы в сектор стрельбы пулемёта попадал Юра. Оба немца, окликая Юру, направились к нему, а тот делал вид, что их не слышит. Метнувшись по соседним рядам к опушке, причём часть пути преодолел по-пластунски — никогда так быстро не ползал, но зато остался незамеченным немцами, — я прицелился в левый висок пулемётчика, прямо под каску. Револьвер сухо кашлянул, под тарахтение мотоцикла тот был совсем не слышен. Дёрнув головой вбок, пулемётчик так и остался сидеть, но уже мёртвый. Со стороны это было непонятно. Вскочив, я пробежал по опушке и забежал в ряд с немцами и напарником, возникнув у них за спиной с оружием наготове. Немцы так ничего и не поняли. Первая пуля вошла тому, что был вооружён карабином, в затылок, и он стал молча заваливаться слегка в бок и вперёд, а второму я выстрелил в ногу и в руку, после чего, подскочив, стал помогать Юре вязать немца, сразу сунув в рот кляп. У нас они были заранее подготовлены, как и нарезанные шнуры вязать противника. — Уф, вовремя ты, — вытерев мокрое от пота лицо, видимо, перенервничал, выдохнул тот. — Ага. Как услышал мотоцикл, так обратно рванул. Группа генерала Потапова уже тут была, роту на ноль помножила. То есть уничтожила. Подробностей нет. Там один из наших лежит, ты его не знаешь, сержант. Ранен в ногу. Отбился ночью во время боя от своих. Ты возьми мотоциклетный плащ и бегом к нему. На плаще дотащим его сюда. На свежем трофее уедем. — Хорошо, понял. Он далеко? — Почти в конце, у края с той стороны сада. Да, там немец ещё дохлый лежит, я рядом карабин прислонил. Прихвати его, пригодится. — Сделаю. Сбегав к мотоциклу и забрав свёрнутый тюк плаща, Юра помчался по ряду яблонь. Я же, убедившись, что немец спутан, наложил жгуты на ногу и на руку, чтоб тот кровью не истёк, и пошёл к мотоциклу, собираясь его заглушить. И только сейчас понял, что глушить его как раз не стоит. Видимо, аппарат проходил помимо активной эксплуатации, ещё и ремонт. Заводной ножки не было, как и стартера, похоже, немцы сами заводили его с помощью толкача, только потом занимая свои места. Ругнув немцев, что прикатили на таком поломанном мотоцикле, я побежал следом за Юрой. Трофеи потом соберём, сейчас сержанта нужно дотащить до мотоцикла и усадить его в коляску на место пулемётчика. Когда я прибежал, Юра уже помог раненому перебраться на плащ, и мы поволокли сержанта к мотоциклу. Тяжело, но дело спорилось. Каримов только зубами скрипел. С двумя передышками дотащили. — А чего мотоцикл тарабанит? — поинтересовался Юра, когда мы встали у свежего трофея. — Услышат же. — Потому что поломанный. Если заглушить, потом не заведём. — А, понятно. Мы с трудом вытащили пулемётчика и на его место устроили сержанта. Потом раздели все тела — форма пригодится — и собрали всё оружие, тоже в коляску пошло. Наш легковой мотоцикл я уже по собственному опыту поставил между коляской и задним сиденьем, привязав. Юре неудобно будет, но ничего, с одной стороны ноги свесит. Нужно торопиться, скоро эту троицу хватятся, поэтому, пока я допрашивал языка, Юра собирал спелые яблоки нашим раненым да экипажу. Витамины всегда хорошо. Допрос много времени не занял, немец нехотя, но сотрудничал. Потом я добил его и, сняв путы, махнув рукой садоводу, сел за руль мотоцикла. Юра, ссыпав в багажный отсек яблоки, сел сзади меня. Так, как я ему и советовал, по-женски, ноги с одной стороны. Газанув, я поехал прямо по полю. Слева овраг, справа дорога, но она под наблюдением. Отъедем подальше и вернёмся на дорогу. На сержанта мы сверху накинули мотоциклетный плащ, застегнув, каска и очки на голове, так что со стороны мы особо не привлекали внимания. Ну кроме того, что по пашне ехали подминая рожь. Мотоцикл вездеходный, перетяжелён, поэтому мы катили примерно на тридцати километрах в час. Не знаю, заметили нас или нет, но когда мы ушли в низину и села стало не видно, то выехали на дорогу и попылили по ней, помахав руками парочке грузовиков, набитых солдатами, что проехали навстречу. Те нам тоже посигналили. Да уж, навели панику генералы, немцы так и бегают. Пляж, где мы немцев положили, был пуст, и мы, проехав дамбу, спустились к кустарнику на той стороне и по тропке добрались до машины. На месте стоит. Выгрузив трофеи из мотоцикла, сгрузили их в машину и поужинали. Рано пока, время пять часов, но почему нет? Похлёбка остыла, но мы навернули её за милую душу, не забывая о сале, хлебе и свежих овощах. Потом собрались. Каримов подтвердил, что сможет вести машину, раненая нога не помеха, он ею пользоваться не собирался. Я выгнал машину на дорогу, следом вывел продолжавший всё это время тарахтеть мотоцикл с прицепом в виде одиночки, и мы колонной поехали дальше. Юра в этот раз в коляску за пулемёт сел. Доехали, немцев вообще не встретили, эта дорога у них популярностью не пользовалась. Наблюдатель на опушке нас опознал, хотя Каримов за рулём сидел в френче рядового вермахта. Нам махнули рукой, значит, один из моих приказов выполнили, нашли спуск к воде. Только вот не было у меня в планах лично отгонять технику к судам и по аппарели загонять её на борт баржи. Так что, заехав на опушку к наблюдателю, это был один из бойцов-зенитчиков, я поставил ему задачу бежать к стоянке и привести пару человек, которые могут водить авто и мотоцикл. Пусть осторожно, не привлекая внимания, отгонят технику к нам и заведут её на борт баржи. Я считал, что машины мне пригодятся. Да и чего порожними к нашим идти? Если уж брать трофеи, так брать. Или наши собирать на дороге? Да не-е, немецкие трофеи лучше, они показывают, что мы в тылу воевали. Оставив Каримова сидеть за рулём машины, мы сняли мотоцикл и, выехав из леса, снова пошли в сторону дамбы. До вечера время ещё есть, должны успеть. Это я о четырёх группах военнопленных, отправленных на разные работы. Все охватить мы просто не успеем, но хотя бы часть возьмём на себя. Например, у ближайшей сейчас велись дорожные работы, выравнивали и засыпали ямы на местах воронок. Тут наша авиация немецкую колонну в пути настигла и хорошо проштурмовала. Только вот дорогу надо в порядок привести, и почти два десятка пленных бегали с тачками, работали лопатами и восстанавливали полотно. Скажу честно, когда мы, сбросив скорость, приближались, я только головой покачал. Наши бы не заморачивались, просто по полю проложили бы в объезд воронок новую колею, и всё, степь голая вокруг насколько хватает взгляда, а эти нет, мало того что воронки засыпали, сливы для воды по краям дороги углубляли, чтобы во время дождя дорогу не затапливало. Вот педанты. — Что делать будем?! — прокричал в ухо напарник. — Я скорость сброшу, чтобы подъехать к месту ремонта вместе с тем встречным одиночным грузовиком. У него кунг железный, наверное, штабная машина, солдат в таких не возят. А нам машину надо, будем брать. Останавливаемся у края, рядом с охранником, и откроем огонь. Ты по тем троим, что отдыхают под навесом в стороне, а я по обоим охранникам, что за работами следят, и по машине. Потом подстрахуешь меня. Понял? — Да. — Мотоцикл держи, когда бой начнётся. — Хорошо. Так тихо и неторопливо мы подъехали к месту и встали. Охранник, выполняющий роль регулировщика, поднял руку, останавливая нас и пропуская первым грузовик. В кабине кроме водителя сидел офицер. Точно штабная. Сам солдат на нас даже не посмотрел, его внимание было на пленных и приближающемся грузовике. Так, лишь мельком оглянулся, определить свои или нет, и продолжал наблюдать. — Работаем! — громко сказал я и, достав парабеллум, открыл огонь. Первая пуля вошла в затылок немцу, до него метров шесть было, вторая — в дальнего охранника. Пятьдесят метров, но справился, и тот стал заваливаться на спину. Так падают только убитые, не пытаясь сгруппироваться. Даже раненые падают осторожно. Опытному взгляду это видно. И следующие две пули в лобовые стёкла приближающегося грузовика. Их два, они разделены были. Все четыре выстрела были сделаны очень быстро, то есть после того, как грохнул четвёртый выстрел, начал стрелять Юра. Немцы под навесом уже вскакивали с оружием в руках, когда двоих с ног сбила длинная очередь, ну а третьего снял я. Расстояние позволяло. Ствол автомата у напарника задрался, и если первыми пулями ему повезло двоих свалить, то дальше всё ушло в молоко. Отталкиваясь ногами, я отвёл мотоцикл в сторону, Юра уже соскочил и пропустил медленно катившийся и дёргавшийся на скорости «мерседес» мимо себя. Я с некоторым недоумением посмотрел на небольшой знак медицинской службы. Грузовик оказался не штабным. Этого ещё не хватало. Надеюсь, в кузове нет раненых, и я в них не попал. Я же не зверь какой — раненых добивать. Ну, если не в бою и это не мой подранок. Поставив мотоцикл на подножку, я посмотрел, как двое пленных, которые с первыми выстрелами попадали там, где находились, по-пластунски ползут к дальнему из убитых охранников. За оружием, к гадалке не ходи. — Построй их в шеренгу и оружие не давай, — махнув в сторону пленных, что глядели на нас, велел я напарнику и побежал к навесу. Подскочив к водительской двери грузовика, я сделал контроль, пистолет хлопнул дважды. На ходу меняя магазин, я осторожно распахнул заднюю дверцу кунга, там, чтобы подняться наверх, удобно раскладывалась металлическая лестница, но мне она не понадобилась. Оказалось, этот кунг был стоматолога. В центре — зубоврачебное кресло, под потолком на штативе — мощная лампа, на стенах — многочисленные шкафчики со стеклянными дверцами. Инструментов — полно. Значит, тот офицер — зубной врач. Вон оно как вышло. Заминка у меня длилась секунду. Я захлопнул дверь и побежал к навесу, мало ли там недобитки есть, не хотелось схлопотать пулю. Было, аж двое, и оба не жильцы. Проявил милосердие, потратив две пули, и, забрав всё оружие вместе с подсумками, с трудом потащил всё в грузовик. Потом сбегал и забрал карабины охранников. За это время Юра выполнил мой приказ: выстроил группу военнопленных — двадцать два бойца. А было двадцать три. Я за ним приглядывал, чтобы те на нервах ничего не натворили. Да пленные и сами слышали, что мы свои, на русском перекликаемся. Один в красноармейской форме остался лежать на земле и, судя по вывернутой шее, умер не сам. Юра уже всё узнал и пояснил мне мимоходом, что это старший, бригадир, на немцев работал и парней не жалел. У него плётка была для мотивации работ. Закончив сбор трофеев, я подбежал к шеренге и громко сказал: — Товарищи освобождённые! Требуется спрятать тела немцев, и как можно быстрее покинуть это место, пока ещё кто из немцев не появился. Трасса оживлённая. — Я пыль вижу, кто-то едет, — указал Юра на дорогу со стороны фронта. — Быстро работаем! Все тут же забегали. Я отдавал указания, что и кому делать, так что бег принял организованный порядок. Так что, когда подошла колонна, тут будто всё было в порядке. Стоит грузовик, чуть дальше — мотоцикл, двое охраняют военнопленных, ведущих работы по восстановлению полотна. То, что один из охранников вооружён советской винтовкой, никого не смутило. Ими многих вооружали, когда наши склады на границе во множестве захватили. СВТ даже пользовалась популярностью. (Да и в моём том времени пользуется, правда, солдатские цены за неё не скажу, но дорого.) — Раненых с фронта везут. Потому так медленно едут, — сказал я, когда колонна прошла, и остановил работы. Снова построили людей в колонну, по двое, Юра сделал вид, что конвоирует их. Я же с помощью трёх пленных поднял мотоцикл в кузов и, запустив двигатель грузовика, неторопливо поехал за бывшими пленными. Как только на трассе показался съезд в сторону Дона, мы свернули. Вокруг сплошные поля, и, отойдя подальше, я остановил колонну и двинул речь: — Товарищи освобождённые! Говорю один раз, повторять не буду. Мне требуются люди. Подразделение боевое с большим послужным списком. Кто не хочет, может идти к нашим, до них примерно двести километров. Выдам карабин на всех с сотней патронов. Еды подкину. Теперь каждый подходит ко мне, называет свои данные, ВУС и в какой части служил. То, что среди освобождённых есть двое в советской форме военных моряков, я приметил сразу, так что только руки потирал. Обещал же Лазареву пополнение. Маловато, конечно, но что есть. Когда все определились, двадцати минут хватило, я сообщил: — Кто не желает с нами идти, два шага вперёд. Моряков это не касается. Подумав, трое шагнуло вперёд. Посмотрел по записям: это были стрелок-радист с бомбардировщика, пекарь армейской хлебопекарни и ездовой хозроты стрелковой дивизии. — Что ж, каждый сам выбирает свой путь. Я принёс карабин с подсумками, ранец с продовольствием, две фляжки и махнул рукой в сторону фронта — идите. Потом, осмотрев строй, сказал: — Не все специальности, что вы имеете, мне нужны, но научитесь. Теперь грузимся на машину. Пятеро внутрь, больше не уместятся, остальные в кабину и на крышу кунга. Кто мотоцикл водить умеет? — Я, — поднял руку один, согласно записанным данным, военврач второго ранга. Майор по-нашему. Непонятно, что он делал среди рядового состава, видимо, скрывал свои данные, а тут при опросе сообщил, что он врач. Наверное, посчитал, что нам можно доверять. Ещё один врач нам не помешает. А когда я отдал приказ грузиться, услышал возглас одного из моряков: — Пыль! Немцы едут!