– Конечно, многих запомнил. – Я тоже лица запоминал… – рассеянно признался я. – Так вот, сейчас по всей этой дороге все посты знают, что едет колонна с диверсантами, есть приказ их пропустить и не останавливать… – Ты хочешь за ними рвануть? – догадался Егор, перебив меня. – Точно. У немцев наверняка есть присмотренное место, брешь в нашей обороне, если они на нашей технике едут. Мы следом за ними, а в тылу выйдем на связь и предупредим о диверсантах, описав их. Как тебе? – Мне нравится, авантюра, конечно, но я бы рискнул. – Главное, чтобы Егоров идею принял. В этом случае мы бы уже сегодня были у наших. Когда мы добежали, тяжело дыша, тут и канистра, и сидоры с вещами, то, передав всё Васильеву и отчитавшись о находках, я направился к лейтенанту. Тот очень внимательно меня выслушал, задумался и принял решение. Это реально шанс, и упускать его нельзя. – И куртку мою вернём, нож тоже хороший, – довольно кивнул я, отчего стоявший рядом старшина заржал. – Так вот, из-за чего он суетится. Вещи свои вернуть хочет, – вытирая слёзы, сказал Васильев. Бойцы уже успели покушать, да и раненых покормили, порции были небольшими, но главное сытно и вполне питательно. Нам оставили по бутерброду с салом и в миске похлёбку на двоих. Пока бойцы собирались, мы под зычные команды немногих командиров быстро поели с Егором, после чего тоже собрались. Я вернул свои вещи, котелок, миску и остальное, убрал сидор под сиденье, завёл машину и помог выгнать вторую из леса. А то её водитель не имел достаточного опыта и чуть тент не порвал. После этого мы выехали на дорогу, машины заправлены были, в бак мотоцикла тоже залили, разбавив, так что, стараясь не превышать скорость, поехали за диверсантами. Они изредка мелькали впереди, Егоров в бинокль во время кратковременных остановок наблюдал за ними, определяя, что это именно те, кто нам нужен. Двигались мы практически без передышки, лишь один раз колонна впереди встала на получасовой отдых, но потом двинула дальше. Было видно, что они торопятся, раз пропустили обед, да и нашим раненым пришлось терпеть, скрипеть зубами и терпеть. Мы тоже просто не могли ехать медленно. Как они выдержали, не представляю, но смогли. – Канонада уже хорошо слышна, – сказал Егоров. – Даже шум мотора не мешает. – Передовая близко, – согласился я, тоже прислушиваясь. – Немцы за лес свернули, как бы не напороться, если они встали. О, а это что за мотоцикл нам навстречу вырулил? – Так это сопровождение немцев, значит, доставили они их на место и возвращаются. – Будем брать? – с азартом спросил я. – Не получится, вон в поле пушки в прямой видимости стоят, артиллеристы сразу вмешаются, – ответил тот, нанося позиции артиллерии на карту. Пришлось пропустить. Мотоцикл со встречными жандармами пролетел мимо, а те, удивлённо посмотрев на нас, кивнули своим «коллегам». Вот мне пришлось прикрыться рукой. Эти трое были в толпе, когда меня нашли и отвешивали леща, мог и опознать какой глазастый. – Ты чего? – удивился Егоров. – Они меня видели, когда я затрещину получал, могли узнать. – А-а-а, ну да. Мы доехали до леса и свернули за него. Тут стояла какая-то немецкая часть, лейтенант сразу отметил на карте, где они стоят, а дальше было видно хвост пыли удаляющейся колонны. Мы проехали мимо танкистов, никто нас остановить не пытался, и двинули дальше. – Похоже, те, кто ждал диверсантов, чтобы через передовую провести, уехал с ними, а танкистам до нас дела нет, знают, что мы «свои», – пояснил я свои мысли. – Похоже, так и есть, ты давай от немцев не отставай. – Раненых совсем растрясём, – вздохнул я. – Они и так плохи. – Ничего, под них и твою палатку положили, и шинелей накидали, должны выдержать. Мы так и ехали по полевой дороге, следуя за колонной диверсантов, что двигалась далеко впереди, на пределе видимости. Буквально через пару километров от той танковой части мы заметили, что нам навстречу двигается бронетранспортёр. – Похоже, это и есть проводники, перевели на нашу сторону и возвращаются. Тут не брешь в обороне, тут её совсем нет. – Похоже, так, – согласился лейтенант и неожиданно улыбнулся. – А раз так, то всё, мы вырвались к своим. – Ну, наверное, – немного растерянно почесал я затылок. – Что с бронетранспортёром делать будем, наверняка ведь попытаются остановить? – Будем бить, – хищно усмехнувшись, ответил тот. – Тогда целым надо брать. К нашим выйдем, покажем, что мы тоже не тихо шли, а воевали. Пленные и немецкая техника – убедительное доказательство. – Согласен, – подумав, кивнул тот. Что-то он в последнее время легко с моими предложениями соглашается, подозрительно это. Открыв дверцу на ходу и встав на подножку, лейтенант приказал бойцам брать бронетранспортёр целым, немцев желательно тоже. Хотя бы часть. Нас всё же попытались остановить, как я и предположил. В горбообразном бронетранспортере с высокой антенной от рации было всего пять немцев: водитель, офицер в звании обер-лейтенанта, кстати, он танкистом был, и три солдата, видимо из мотоопехоты. Как только «Ганомаг» встал, из него вышли офицер и двое солдат, ещё один курил у борта, у пулемёта никого не было. Вот растяпы, слишком расслабились. Наши тоже начали останавливаться, ну, и я притормозил, встав сразу за мотоциклом, метрах в четырёх, как и просил Егоров. Почти сразу ударил пулемёт над крышей кабины, и курилку снесло с борта. Захлопали выстрелы, один из бойцов конвойных войск НКВД, что изображал фельдфебеля, катался по дороге с обер-лейтенантом в рукопашной. В общем, схватка прошла быстро. Половины я не видел, только начало, так как сполз на пол, под прикрытие мотора, но всё обошлось, по нам никто выстрелить не успел. Был всего один пленный, тот самый офицер, остальных положили. Сам трофей тоже был цел и урчал на холостом ходу. Егоров уже снаружи командовал, распределяя обязанности. Двое артиллеристов копались в бронетранспортёре, вытаскивая трупы, старшина-танкист осматривал трофей. Выбравшись наружу, я услышал приказ лейтенанта, обращённый ко мне: – Рома, бери под управление бронетранспортёр, ты один у нас опытный шофёр, справишься. А на твою машину мы водителя найдём… А вы что встали? Снимайте трофейную форму, мы на своей территории, как бы не подстрелили вас. Быстро работаем, быстро, я не хочу отстать от немецких диверсантов… Подхватив сидор со своими пожитками, я метнулся к трофею. Сиденье водителя было испачкано кровью, поэтому, найдя грязную тряпку в нише двери, я стал оттирать сиденье. Сидор я пытался убрать под него, но там был ранец убитого водителя. Пока оставил его, потом посмотрю, что внутри, благо старшина до кабины добраться не успел. – Эй, в кузове, держитесь крепче, я сейчас эту колымагу разворачивать буду! – крикнул я тем, кто в кузове устраивался. Командиром экипажа был назначен старшина Боровиков, тот танкист, командир танка. Он сел рядом, двое артиллеристов встали к пулемёту, а я в два приёма развернул тяжёлую бронированную машину и встал в конце колонны, где мне назначили место. Егоров трофей светить не хотел, чтобы снаряд от своих не получить. Впереди в ста метрах должен был следовать мотоцикл с погранцами, потом обе машины и мы, скрытые по ходу движения в пыли. – Ну и как она? – спросил старшина-танкист. – Да никак, «полуторка» в управлении и то легче, а тут рулевое управление дубовое, едва сил хватает крутить. На ходу легче, но вот при разворотах, конечно, чувствительно. – Бронетехника, что тут ещё скажешь, – согласился тот и встрепенулся. – Сигнал начать движение. Двигатель я не глушил, судя по датчику топлива, полбака у нас имелось, так что, как только поступил сигнал начать движение и корма «полуторки», что была перед нами, стала удаляться, я включил скорость, отпустил сцепление и стал нагонять колонну, переключая скорости. Топлива точно должно хватить, на броне было четыре канистры закреплено, одна пустая, а в трёх что-то плещется, не успел проверить что, только согнутым пальцем простучал, по звуку определяя, где пустые. – Ох, и трясёт, – сказал старшина. – На моём «двадцать шестом» ещё больше трясло, тут помягче. – Наверное, – согласился я, пристально следя за дорогой. Видимость в машине была аховой, хотя мы и открыли смотровые люки, но всё равно видно было плохо, да и пыль мешала. Колонна держала скорость в двадцать пять – тридцать километров в час, раненые были совсем плохие, поэтому Егоров оставил мысль догнать диверсантов. Не сможем мы это сделать, да и броневик у них пушечный, и вооружены хорошо, в отличие от нас. Одна деревня осталась по правому боку, вторая – по левому, а вот дальше дорога вела в некрупное село, колокольни церкви я в нём не рассмотрел, но что-то вроде молельного дома там вроде было. Передовая группа прибавила ходу и первой добралась до окраины, проводя разведку, а мы притормозили и встали. Бойцы быстро выяснили, что село практически пустое, в смысле советских частей там не было, да и начальство смылось, лишь участковый был, сержант милиции, с ним и общалась разведка. Кстати, колонну диверсантов он видел, но они не остановились, где-то час назад дальше проехали. Когда мы подкатили к зданию райсовета, Егоров сразу побежал внутрь, как оказалось, телефон тут был и, что важно, работал. Перед ним стояла непростая задача – дозвониться до ближайшего особого отдела и передать информацию о диверсантах, дальше там сами разберутся. Поставив «Ганомаг» в тени высокого и стройного тополя, я заглушил хорошо поработавший двигатель и потянулся. После этого следом за экипажем покинул машину, пулемётчики отряхивались от пыли, но от оружия не отходили, бдили. Сперва я сбегал узнать насчёт своей машины, там лейтенант-пехотинец из пришлых командовал, охраняя раненых в кузове и пленного, местный участковый всё крутился у нас, любопытствуя. С машиной было всё в порядке, новый водитель ничего не натворил, так что, проверив всё, я вернулся к бронетранспортёру, где уже был участковый. – Давно отбили у немцев? – спросил он у меня. – Почти час назад, километрах в восьми отсюда, – пояснил я. – В двенадцати же немцы стоят, мы танковую часть видели. Да и пленный танкист, вон его Васильев допрашивает. – Пленного я уже видел, – ответил тот и усмехнулся в усы. – Сам чего тут? – поинтересовался я. – Немцы придут, разом шлёпнут, у них это быстро. – Семья у меня тут. – Так давай с нами и семью забирай. Место найдём. Если в оккупации останетесь, это пятно на всю жизнь и на тебе, и на них, а так отошли с отступающими советскими войсками. Да и у нас в тылу тебе дело найдётся, диверсантов и шпионов ловить, да и просто уголовную нечисть. – Вещей у нас много. – Вот тут не наглей, документы и деньги, больше вам ничего не потребуется. Смена белья разве что, но и хватит. Сам думай, жизнь дорога, а остальное наживное. Ты на службе, и так всё, что нужно, получишь, семья, если найдёт работу в тылу, тоже будет обеспечена. Я с лейтенантом поговорю, попробую уговорить. – Если места нет, на колхозном дворе автоприцеп стоит, рабочий. Его как раз «полуторкой» таскали. – Так это совсем хорошо. Где этот ваш колхоз? – Ты сначала с командиром поговори, – попросил тот. – Сейчас всё сделаю. Пробежав мимо часового в дверях в здание райсовета, или как он тут назывался, я по голосам нашёл, в какой комнате Егоров, и заглянул. Тот как раз подробно описывал диверсантов, рядом Егор стоял, подсказывал. – …точно пушечный броневик, – видимо, в какой раз подтвердил Егоров. – Хорошо, понял. Положив трубку, он неожиданно усмехнулся и, посмотрев на меня, спросил: – Чего тебе? – Там сержант местный с нами хочет в тыл уехать. С семьёй. Он автоприцеп даёт с колхозного двора. – Хорошо, будет прицеп, будет место, свободен. Выбежав из здания, я подбежал к машине, у которой уже стоял сержант. – Садись, едем за прицепом, а потом за твоими, я слышал, через полчаса уезжаем. Сержант сел в кабину, и мы поехали. Раненые были во второй машине, у меня в кузове в основном припасы и амуниция, разгружать не требовалось, так что сразу отъехали. Сперва к нему заглянули, он предупредил семью, чтобы собирались, потом уже на колхозный двор. Там в три приёма прицепили прицеп и подъехали к его дому. Всё же, несмотря на мой совет, барахла они набрали изрядно, пять узлов было – у тридцатилетнего сержанта оказалось четверо детей. Мы поехали обратно, где техника уже готовилась к движению. Вернув свою машину молодому пограничнику, который был временно назначен её водителем, я побежал к «Ганомагу», нужно заправить технику и посмотреть её состояние. Для этого мне хватило минут десять, ладно хоть не сам заправлял. Двое артиллеристов бегали с вёдрами от бочки и заливали горючее в баки. Кстати, бочка опустела, хотя баки теперь были полными. Сам бронетранспортёр был заправлен из двух канистр, что висели на его боку, а третья с питьевой водой оказалась. Двигались мы так же, мотоцикл в передовом дозоре, потом обе машины и последним бронетранспортёр; в случае перестрелки наша задача выехать вперёд и прикрыть своим корпусом машины. Ничего сложного, а так посмотрим. Управлять я умудрялся одной рукой, ещё, когда мы вернулись, мне сунули в руку несколько галет и открытую банку с трофейными консервами, по одной банке на двоих, половина уже кому-то досталась, вторую я уничтожил до начала движения, а сейчас грыз галеты и запивал их водой из фляжки. Двигались мы не быстро, раненые всё ещё были с нами, однако километров двадцать в час стабильно держали. Двигались, как я уже говорил, осторожно, теперь внимательно наблюдая за небом. Когда мы двигались по немецким тылам, тоже выставляли наблюдателей, но там немецкие асы, которых часто можно было видеть в голубом небе, на нас не реагировали, но как только мы пересекли невидимую черту и оказались на территории, «контролируемой» советскими войсками, то тоже внимательно поглядывали за воздухом. Дважды мы видели немецкие самолёты, но оба раза далеко, не опасно для нас. Через восемнадцать километров, миновав ещё несколько небольших населённых пунктов, мы подъехали к крупному селу, вот тут уже строилась оборона, на окраине окапывались. Редкая цепочка красноармейцев рыла даже не окопы, а стрелковые ячейки, а чуть дальше организовывалась позиция артиллеристов ПТО. Вот на въезде нас и остановили. Правда, никаких резких движений не было, оказалось, о нас знали. К «полуторке», где ехал Егоров, подошли несколько командиров, в одном я сразу опознал особиста. Они поговорили, и лейтенант отдал приказ всем покинуть машины. Кроме особиста были и из разведки дивизии, полк которой занимал тут оборону, они забрали пленного оберлейтенанта. Я выбрался из салона бронетранспортёра, прихватил свой сидор, ранец прошлого водителя этой бронемашины и трусцой добежал до своей «полуторки» с удлинённой базой, убрав вещи под сиденье. Бойцы уже построились, а я остался стоять у открытой дверцы кабины, за всем этим с интересом наблюдая. – А ты что, предложения ждёшь? – спросил у меня Егоров.