Ночью, конечно, было плохо видно, но в некоторых местах я заметил верхушки высоких деревьев, по ним и ориентировался. Эти три километра мы преодолели на одной силе воли. Вошли на опушку, кстати говоря, как раз у замаскированной в глубине леса «полуторки». К моему удивлению и радости, она была на месте, на вид целая, я мельком пробежался, подсвечивая фонариком. Действительно целая. – Рабочая, на ходу? – спросил подошедший Егоров. – Должна, – рассеянно ответил я. – Откуда она тут взялась? – Так это моя, – несколько удивлённым тоном ответил я. – После нашего расставания парней раненых я отвёз, в санитарный эшелон до Москвы посадил, а потом эту машину, брошенную на дороге, нашёл. С одним интендантом пару дней ездил, продовольствие возил, потом он где-то сгинул, а я вернулся сюда и спрятал машину. Неразбериха вокруг, сгинуть, как интендант, легко, вот и решил переждать. Я же тут раньше до войны работал, девчина знакомая была, вот и заховался у неё… на пять дней. А тут вышел на улицу, немцы вокруг, затихарился, пока войска шли, ну а потом решил двинуть к нашим. Вас в лагере увидел, вот и решил помочь. В принципе всё, так что моя это машина, не сомневайтесь, шестой день тут стоит. – Понятно, – хмыкнул лейтенант и вошёл в световое пятно от фонаря. Тут впервые свет фонарика осветил его лицо, и стоявший рядом Васильев отшатнулся, с изумлением глядя на Егорова. – Надо же, действительно омолодился, – нарушил я тишину. – А я не верил этому шаману. Мои слова прорвали тишину, заговорили все и разом, никто удержаться, не мог. Все не понимали, как такое возможно, и были изумлены. – Тихо! – рявкнул Егоров. – Старшина, займись охранением и выдели бойцов, что схроном займутся. – Есть, – козырнул тот. Лейтенант забрал у меня фонарик и, подойдя к кабине, глянул на своё отражение в зеркале заднего вида. – Вот чёрт, – пробормотал он. – А я чувствую что-то не так, координация не та, всё понять не мог, а тут вон оно что. Действительно колдун поработал, другого ответа у меня нет. Тут меня отвлёк Васильев, рядом стояли выделенные бойцы, так что, забрав у лейтенанта фонарик, я повёл их к схрону. Вернее, не к одному схрону, а к нескольким, выкопанным рядом друг с другом. На месте сразу указал, где копать, и стал помогать. Обе лопаты нашлись тут же, присыпанные листвой, так что работа спорилась. Как что откапывали, выделенные носильщики сразу же относили это к машине. Оружие достали всё, его Егоров сам распределял по бойцам, забрав себе и старшине кобуры с пистолетами. Бочку просто укатили. Канистры тоже забрали. Кстати, бензин уже залили в бак под пробку. Этим я сам занимался. Всё равно у схронов делать мне было нечего, вот и совершал пляски вокруг машины, готовя её к гонкам. Бочка с бензином уже стояла в кузове, её не трогали, чтобы заполнить бак – канистр хватило. После этого я запустил двигатель и вывел машину с помощью помощника-регулировщика на опушку, теперь сюда всё носили. Заглушив двигатель, я покинул кабину и подошёл к Егорову, что с Васильевым и ещё одним сержантом, но уже из конвойных войск, рассматривали карту этой местности. Рядом топтались лейтенант из пехоты и старшина-танкист из тех, что к нам присоединились во время побега. Сама карта тоже была из моих запасов. Вместе с планшетом, что висел у Егорова на плече, затрофеил. – Товарищ лейтенант, – обратился я к нему. – Предложение есть. – Говори, – кивнул тот. Я иногда выдавал неожиданные предложения, и многие из них срабатывали, Егоров об этом знал и не послал меня лесом. – Там, на дороге, полно брошенных машин, я с десяток видел. Немецкие трофейщики особо не торопятся их собирать, много всего брошено. Предлагаю сейчас съездить и подобрать одну машину, бензин у нас есть. Всё равно все в «полуторку» мы не влезем: двое раненых и пять-шесть бойцов, не больше, а на двух машинах вполне. До утра сможем удалиться как можно дальше. Причём нагло, со включёнными фарами, так нас будут принимать за немцев. Тут некоторые пробовали, хорошо срабатывало. Если остановят, то подпустят вплотную, что позволит ударить в упор, у нас теперь пулемёт, шансы есть. – Хорошее предложение, возьми трёх пограничников и пару бойцов, кто водить умеет, на всякий случай, и езжай. – Хорошо. Васильев выделил мне людей, и мы сразу поехали в сторону дороги, тут пару километров, рядом почти. Свет фар чуть позже стал вырывать из темноты угловатые коробки грузовиков и одного танка. Сидевший рядом боец конвойных войск в звании младшего сержанта велел оставить машину, как только показались первые брошенные машины. – Сейчас поищем что-нибудь, – сказал он. – Танк посмотрите, диски и патроны, может, гранаты есть. – Не учи, сами знаем. Бойцы разбежались, один охранял с СВТ в руках, другие осматривали машины. Причём не на целостность, а на находки, грузовик на ходу искал я один. Пару ЗИСов я мельком осмотрел, на горючее они жадные, в кабине карабин нашёл с пятью патронами и тут же передал одному из пограничников, что пока не имел оружия. В этой же машине под сиденьем сидор был, тоже отдал тому пограничнику. Странно, водитель оружие и личное имущество не бросил бы, значит, что-то с ним случилось. Это была не единственная единица найденного оружия, тот сержант в танке под сиденьем не пустую кобуру с револьвером нашёл. Как углядел, сам не понимал, но больше на ощупь, и пожалуйста, нашёл. Так-то гранаты были у всех, в схроне целый ящик с ними достали, но вот огнестрельного всё же не хватало. Потом наткнулся на «полуторку», но у неё имелась поломка, капоты подняты были. А вот следующая, «Газ-ААА», тоже тентованная, мне приглянулась. Сбегав за канистрой бензина, залил, подкачал и с полтыка запустил. Машина новой была, так и сверкала в ночи краской, вот её я и решил брать. Из кузова побросали всякое сапёрное барахло, я сел за руль этой машины, база тут была чуть длиннее, а один из пограничников забрался в «полуторку», на которой мы приехали, вот так мы и вернулись. Кстати, когда возвращались, над лагерем военнопленных стали взлетать осветительные ракеты. – Очнулись, голубчики, – криво усмехнулся я. Быстро погрузившись в машины, мы развернулись и поехали по дороге, объезжая Житомир по большому кругу, путь мы держали к фронту. Что ж, начало положено, осталось выжить на этой войне. Управлял я машиной с задумчивым видом, поглядывая на дорогу, мы первые ехали, вторая машина за нами. Раненые были в кузове второй, но я всё равно старался не гнать, чтобы не отрываться. Дорога тут одна, в кузове, выставив вперёд пулемет, бдят двое бойцов, так что пока ехали без эксцессов. Рядом подрёмывал Егоров, он иногда вздрагивал, просыпался и светил на карту, не сбились ли мы с пути, но потом снова засыпал. В кузове сидели бойцы, да пулемётчик положил ствол своего ДТ мне на кабину, чтобы можно было стрелять по ходу движения. В общем, пока норма. Задача у нас стояла одна – проскочить мимо отдыхающих немецких частей и, если повезёт, взять языка. Кто такие фельджандармы, ни Егоров, ни остальные не знали, пришлось пояснить, что это дорожная военная полиция и у них должны быть карты с отметками всех ближайших армейских частей. Если у нас будет такая карта, то шанс благополучно добраться до наших возрастёт многократно, это стали понимать все. Почему морило лейтенанта, мне было не совсем понятно, но его заметно тянуло в сон, видимо, укачало в машине. Но в принципе он и не был нужен, так что я сам предложил ему покемарить, если что, растолкаю. Маршрут, по которому мы двигались, я знал, планшет с картой висел на приборной панели между нами, и, если что, подсвечивал фонариком и сверялся. Мы лишь однажды останавливались минут на двадцать. Я ведь в бак этой «полуторки» базы шесть на четыре всего литров одиннадцать-двенадцать залил, а мы спешили удалиться от лагеря как можно дальше. Так что, отъехав километров на восемь, встали и залили в обе машины бензина под пробку. Во второй просто пополнили, та и так была заправлена. В это время лейтенант в очередной раз мотнул головой, стукнувшись виском о боковое стекло, и очнулся: – Что? – спросил он у меня. Как в его руке оказался «ТТ», я даже и не заметил. – Нормально пока всё, до развилки на Лука километра два будет, там влево свернём, в сторону Киева. – Подожди, а мост? – Так проехали мы его. – Как проехали? – искренне удивился лейтенант. – Он что, не охранялся? – Почему, охранялся, – кивнул я. – Часовой был, но он мост охранял, а не занимался проверкой транспорта, вот мы спокойно и проехали. Я его фарами осветил, пока он проморгался, мы уже проехали. – Ну, ты и наглый, – покачал головой лейтенант. – Немного есть, – согласился я. – Немцы не могут даже подумать, что по их тылам кто-то катается, да ещё на советских машинах. Если и разглядят, то подумают, что это их тыловики используют трофеи для доставки грузов. По ночам они не ездят, значит, решат, что у нас что-то срочное, очень срочное, ещё и дорогу будут давать. Кстати, мы уже шесть армейских частей проехали. Они в поле стояли. Ночевали. Три моторизованные части, танки видел, ну и пехота. Там часовые костры жгли, чтобы погреться или сготовить чего, так что подсчитать было не трудно. Это в поле, сколько в деревнях или сёлах стоят, даже не скажу, много. – Значит, перекресток на Лука? – взяв планшет с картой и тоже её осветив фонариком, что-то мысленно прикидывал лейтенант. – Да, уже меньше километра осталось, – подтвердил я. – Надеюсь, жандармы там будут, мы уже три перспективных места проехали, а они так нам и не попались, вот и жду. Парней я предупредил, они тоже смотрят во все глаза. Всё же надеюсь, на перекрёстке они есть. – Откуда ты о них знаешь, если даже у меня такой информации нет? Общался? Сколько там людей может быть? – Ну, я их видел всего дважды, оба раза передвижные посты. Один раз бронетранспортёр с двумя мотоциклами, двенадцать человек было, при восьми автоматах и двух пулемётах, и один раз просто при двух мотоциклах с пулемётами, пять человек. Тут не угадаешь, как повезёт… О, неужто повезло? Никак пост. – Действительно – пост, – согласился лейтенант и дважды с силой ударил по задней стенке кабины, почти сразу последовал одиночный ответный удар, парни не спали и готовились к бою, нам нужны были сведения об окрестностях, язык, понятное дело, и карта. Помимо пограничников к нам всё же присоединились и другие пленные, но места в машине, хоть и впритык, хватало. Было семнадцать погранцов, шесть бойцов подразделений НКВД, из них двое из конвойной роты, два раненых, из тех, что считались в нашей группе. Из присоединившихся было пять артиллеристов из одной гаубичной батареи, но из разных расчётов, под командованием старшего сержанта, они тоже старались держаться вместе. Это сержант приметил, как мы уходим от лагеря организованной группой, и велел следовать за нами, как видите, не прогадал. Ещё двое пехотинцев было, один в звании лейтенанта, совсем молодой пацан-взводный из армейского училища этого года выпуска, боец-красноармеец из взвода лейтенанта и танкист-старшина. Вот и всё. Благодаря чуть-чуть удлинённой базе нашей полуторки, уместиться удалось всем на обеих машинах. Оружия, конечно, не хватало, но по одной гранате удалось выдать всем, да и боевую группу сформировали, которая сейчас как раз и готовилась к бою. – Они, похоже, технику маскировочной сеткой накрыли, не пойму, сколько их, – пробормотал лейтенант, пытаясь в бинокль на движущейся машине ночью разглядеть пост. Ладно бы, стояли и просветлённая оптика была, а так, что пытаться? Тот это тоже понял и стал уже смотреть невооружённым глазом. Луна, висевшая в небе, хорошо освещала дорогу и развилку, но вот разобраться, сколько на посту немцев, действительно было трудно. – Главное – немецких частей тут рядом нет, не помешают, а до ближайшей деревни километров семь. Работать так удобнее, – крутя головой и осматривая поля, сказал я. – Палатку вижу. Она выделяется, кажется, один мотоцикл и всё. – Ха, а нам везёт, всего трое немцев… Точно трое, – подтвердил я. – Четверо, двое вышли, двое у пулемёта в окопе, – поправил меня Егоров. – Пулемёт-то вы как разглядели, товарищ лейтенант? – А тот, что второй, когда вылезал из палатки, случайно осветил их фонариком. – Понятно. Парней нужно предупредить, чтобы первым его гасили. – Они не слепые, должны были увидеть… Ты давай немного левее возьми, прежде чем остановиться по приказу. Корпусом так вторую машину прикроем с ранеными. – Хорошо…. О, жезл поднял, останавливает. Вон и бляхи на груди, я же говорил жандармы это. – У обоих автоматы, – пробормотал лейтенант настороженно. Захват пленного как раз был на нём, все остальные прикрывали. Лейтенанту со своего места легче всего это было сделать, вот он и взял на себя эту обязанность. Он мог, конечно, какого другого бойца ко мне в кабину посадить, а сам ехать в кабине второй машины вместо Васильева, но решил сам, кровь у него так и бурлила в молодом теле – тянуло на подвиги. К счастью, пулеметчик, что стоял в кузове, тоже рассмотрел своего коллегу в окопе, поэтому, как только моя «полуторка» встала и дверца со стороны Егорова резко распахнулась, он двумя короткими очередями уничтожил пулемётный расчёт. Те ничего не видели из-за включённых фар, поэтому всё произошло для них неожиданно. Я бы даже сказал смертельно неожиданно. Лейтенант метнулся из кабины и сбил с ног жандарма, унтера. Пару раз прозвучал пулемёт, и хлопнула винтовка, сбивая с ног четвёртого жандарма, а из кузова, как горох, уже посыпались бойцы. Сам я планировал, как только начнётся бой, упасть на пол кабины и переждать там схватку, мало ли шальная пуля, но всё так быстро случилось, что я просто не успел. Раз, и все немцы готовы, а бойцы их уже обыскивают, снимая часть амуниции, и проверяют, что в палатке и под маскировочной сеткой. Открыв дверь, я спрыгнул на пыльную дорогу и обошёл машину спереди, направляясь на звук возни. Фельдфебель оказался здоровый, лейтенанту удалось сбить его с ног, а сейчас он с помощниками пеленал того и ему двое бойцов помогали. Рядом кучкой было сложено оружие, подсумки и боеприпасы с немца. – Одежду с жандармов снять надо, да и мотоцикл пригодится, – сказал я, облокотившись о правое крыло. – Зачем? – поднял голову лейтенант, посмотрев на меня. – Предлагаю переодеть парней под жандармов, они будут ехать перед нами. Для немцев мы невидимками станем, если жандармы сопровождают, никто не то что проверять, остановить не посмеет. – Ты уверен? – Ха, да, немецкие водители как огня боятся своих жандармов. Им всё равно, они могут и машину с генералом остановить для проверки, имеют право, и все это знают. Тот и вякнуть не посмеет, жандармы при исполнении. Вот своих они проверять не привыкли. Намёк ясен? – Хм. Пока всё, что ты предлагал, сбывалось в лучшем виде… Старшина, слышал? – Да, я уже приказал раздеть трупы, – сразу отозвался тот и появился в световом пятне. – Уф-ф, ну и здоровый лось, – разгибаясь, лейтенант вытер пот со лба. Свою фуражку он ещё до пленения где-то потерял, поэтому, как и часть погранцов, ходил с неприкрытой головой. – Еле спеленали, всё пинался. Грузите его в машину. Да, старшина, что там с трофеями? – Один пулемёт, два парабеллума, три автомата и карабин. Мотоцикл один, тяжёлый с коляской, четырёхместная палатка, маскировочная сеть. Котелок и посуда с расчётом на четырёх человек, продовольствия дня на два. Источника воды тут рядом нет, так что канистра имеется литров на двадцать, почти полная. Что берём? – Берём всё, – тут же отозвался я. – Палатку я сам сверну, пригодится. – Трупы тоже забираем, – решил лейтенант и пояснил свою мысль. – Если немцы их обнаружат, будут искать тех, кто напал, а если тут будет пусто, подумают, что они сменили место дислокации. Пока разберутся, мы уже далеко будем… Следы боя подчистить нужно.