Те сперва не поверили, что я их отпускаю, но потом несмело потянулись к опушке, пока не рванули со всех ног и не скрылись среди деревьев. Хмуро посмотрев им вслед, я цыкнул зубом и, побросав все находки в салон, рванул к пулеметному гнезду. Машина была уже в двухстах метрах, когда я взвел затвор и, прищурив один глаз, открыл просто убийственный огонь практически в упор по не бронированной цели. Длинная очередь пронзила кабину грузовика французского производства, водителя и сопровождающего, доски переднего борта и тента, и начала нашпиговывать всех, кто находился в кузове. Естественно, выжившие были, и заметив, что трое вывалились из кузова, я зарычал в злобной радости: — А, суки, уже форму нашу надели?! Нате, твари, получите! Когда двухсотпатронная лента закончилась, ни в грузовике, ни рядом с ним живых не было, только один успел отбежать на десяток метров, да так и лежал непонятной зеленой кучкой в траве. О случайностях и превратностях войны я помнил, поэтому, выкатив пулемет на колесиках из гнезда, откатил его в крылатой машине и с трудом, кряхтя, поднял на борт самолета, потом собрал под крылом пояса с кобурами летунов, забросил следом и уж потом сбегал за боезапасом и убрал туда же. Карман запас не тянет. Лишь после этого сбегал к грузовику и, осмотрев, добил-таки одного подранка, был там один в кузове, собрал часть документов, снял с сопровождающего в кабине планшет и, бегом вернувшись к самолету, бросил все трофеи на пол, где уже лежал мой мешок. Закрыв дверцу, я направился в кабину. Все стопоры я уже убрал, так что можно взлетать. Моторы легко запустились, и после небольшого прогона тяжелогруженая машина начала разгоняться. Подняв ее в воздух, я набрал стометровую высоту и полетел от заходящего солнца, в сторону фронта. Как стемнеет, развернусь и направлюсь по нужному мне маршруту. Весело напевая, я управлял самолетом и, как только солнце начало заходить, длинной дугой развернул машину — резко не получится, груз так себе закреплен, быстро работали, и направился к своему лесу. Уже совсем стемнело, когда я был на месте и, сделав несколько кругов, пошел на посадку. На подлете специально сделал на бреющем заход на базу. Намек был жирным. А сел, конечно, на единственной тут нормальной площадке, что была недалеко от базы. На той самой поляне у озера. Потрясло, конечно, прилично, но в принципе поляна ровная. В конце поляны я развернул машину и заглушил двигатели. Как только наступила тишина, отключил все приборы и выбрался в салон, подхватив мешок и коробку с летными пайками в одну руку, открыл дверцу и, прислушавшись, побежал к базе. Нужно торопиться, минимум через четыре часа самолет должен взлететь, до восхода добраться до линии фронта и пересечь ее. Сообщение, что тут где-то сел самолет, думаю, уже пошло по инструкциям, и сейчас наверняка поднимают все истребительные части в округе, чтобы перерезать путь, так что следует поторопиться. Бежал я легко, хотя ночью это и сложное дело, тем более с грузом в руках, а он довольно тяжел, но все же через час был на месте. Меня тут слышали, поэтому были на ушах и не спали. Опознавшись с часовым, прошел на территорию базы и спустился в выкопанную штабную землянку, где уже была установлена буржуйка, стол с лавкой и за занавешенным брезентом скрывался угол Середы. Осмотрев всех командиров, что собрались в землянке, я покосился на лучину — надо было керосинку купить, и сообщил: — Немцы знают обо мне и о том, что тут остались выжившие. По примерным прикидкам, вокруг леса собрано до двух корпусов, несколько десятков команд егерей прочесывают лес. Я их на время увел в сторону, проведя акцию в Ровно, но снова они скоро будут тут. У немцев я угнал самолет, транспортный «Юнкерс», ваша задача — забрать всех раненых, сесть в самолет и немедленно отправиться к нашим. Тут шансов высидеть у вас нет, найдут и уничтожат. Гитлер отдал прямой приказ доставить меня пред его очи, и немцы все жилы рвут, чтобы взять меня. Собирайтесь, выходим немедленно… Орлов, задержитесь. — Как только старлей остался, я велел ему: — Все канистры пустые, что есть, несем к «Юнкерсу», будем заправляться. — Ясно, — кивнул тот. — Разрешите идти? — Идите. Отозвав в сторону однофамильца, я узнал у него насчет «Шторьха». Тот меня порадовал, движок успели поменять и даже опробовать, пары литров хватало погонять его на разных оборотах, пока не закончилось топливо. Нормально тот работал, штатно. За один заход всех раненых мы перенести не смогли, радовало, что были готовые носилки, на них переносили раненых к самолету, который уже осваивали летуны, обратно канистры с топливом. Из одной бочки были пополнены баки транспортника, я там прилично пожег, триста километров пролетел как-никак, остальные были извлечены и убраны. Семь бочек спрятаны в кустах, туда же отнесли коробки с летными пайками и канистры с моторным маслом и «максим» с боезапасом. Две пустые бочки просто откатили в сторону, чтобы не мешали. Вторым заходом принесли оставшихся раненых, все погрузились в самолет. Короткое прощание, и тяжелая транспортная трехмоторная машина пошла на взлет. Время действительно утекало сквозь пальцы, и терять его было нельзя. Летунов о том, что их наверняка будут ждать даже фронтовые истребители, я предупредил. Они кивнули, принимая информацию, лететь они решили не напрямую, а дав крюк, так больше шансов добраться до своих, да и лететь собирались на бреющем. Метрах в двухстах от поверхности. Середе я тоже дал задание: передать документы диверсантов и показания Яцко и Стецько контрразведке, пусть изучаю все, что я накопал. Эх, жаль, Мельника допросить не успел, просто времени не было. Так что, повесив на плечо два тяжелых, плотно набитых планшета, он кивнул, пообещав все выполнить в точности. Потрепав лежавшего на сгибе локтя щенка — Ира мне его вернула со слезами на глазах, — я дождался, когда самолет поднимется в воздух и, вздохнув, пробормотал: — Ну что, Смелый, пора прибраться тут, и можно вылетать в Швейцарию. Подойдя к небольшому складу на опушке, я спустил щенка на землю и, взяв в одну руку канистру с маслом, а в другую коробку с пайками, направился на базу. Мне за пару дней нужно перетаскать все горючее на базу. Сделать пару-тройку тайников в стороне, вернее воспользоваться старыми, но пустыми, и, замаскировав все свои запасы до следующего лета, вылететь в Швейцарию. — Хорошо получилось, — осмотрев базу, кивнул я себе, довольно отряхивая руки. Теперь, если посмотреть даже опытным взглядом, станет ясно, что если люди тут и были, то недолго, и ушли, а то, что тут под землей три землянки с немалыми запасами, сразу и не поймешь, входы в них прикрыты крышками с дерном наверху, черта с два найдешь, даже наступишь — не поймешь. С душой все делал, для себя. Запасы тут, конечно, были сосредоточены приличные, но далеко не все. И топливо, и вооружение, включая «максим» из последних трофеев, были укрыты в схронах, я их шесть сделал, но все же это основная база. Топливо в бочках было, также в бочках я его и прятал. Сперва две пустые, из которых пополняли канистры и баки транспортника, откатил на базу, потом побегал с канистрами, перетаскивая и переливая. Уже освобожденные бочки от поляны с озером убрал в схроны, так же и с остальными емкостями поступил: перетаскивал пустые и бегал с канистрами, заливая их. Вот так вот и распорядился имуществом, все попрятал, что твой хомяк. Девять бочек в каждой, где-то по сто шестьдесят литров, плюс-минус — мои запасы на черный день. «Шторьх» я проверил, сделал пробный запуск. Обороты он держит хорошо, молодцы летуны, постарались. А так баки полны, канистры в грузовом отсеке тоже, так что можно отправляться дальше. Ах да, кроме канистр в самолете находился также небольшой кожаный портфель-несессер, личный подарок Мельника, то есть его запасы на непредвиденные случаи. Золото, брюлики, деньги. Мне все сгодится, трофей — он и есть трофей. Конечно, в этот раз было не так много, как я снял с того немецкого капитана, половина где-то, но тоже прилично пополнил свое благосостояние. Смелый прыгал у моих ног, прося вкусняшку, от небольшого костерка тянуло приятным запахом, дразня его, а щенок, видимо, был голоден. Еще бы, столько носился за мной. Провозился я в лесу не два дня, как планировал, а все четыре, готовя схроны и перенося имущество, вон только с базой сколько работал, маскируя ее. Дерн-то тоже не тут срезал, а подальше, чтобы следов не было, так что работал я серьезно, без отдыхов, только на сон прерывался. Егеря в лесу все же были, два раза на них чуть не натолкнулся, были среди них те, кто по лесу мог ходить, эти самые опасные, но им в нагрузку каких-то городских недотеп дали, а те шумели и выдавали их. В общем, встречи наши не состоялись. Я был бы не против повоевать с ними, хотелось бы понять, что они собой представляют, но я занимался серьезным делом и отвлекаться на такую ерунду не хотелось. Час назад я закончил наводить последние мазки маскировки и в принципе был свободен, до заката оставалось четыре часа, так что можно побегать и поохотиться, а отосплюсь уже дома в Швейцарии, как раз под утро там буду. — Хм, хорошая идея, — пробормотал я и, посмотрев на играющего под ногами щенка, спросил: — Ну что, пошли поужинаем? Ужин удался. Я сварил гороховый суп с мясом, наваристый. Ух, даже от запаха слюна потекла. Сняв котелок с огня, накрыл его крышкой. Суп уже был готов, пусть доходит. Я отошел к палатке, что стояла в стороне. Именно в ней я и спал. База, как я уже говорил, была мной замаскирована и избавлена от лишних деталей. Например, от рукомойника, туалета в стороне, от самодельных вешалок и натянутых веревок для просушек бинтов, ну и от трех лошадей, что паслись на поляне. Отвел их на ту поляну, что у озера, там сами выберутся. Взяв прислоненный к палатке немецкий карабин, я вернулся к костерку и, положив его рядом, стал нарезать луковицы и вскрывать галеты — пойдут вместо хлеба. Пока чайник булькал, я поужинал. Попив чаю — Смелый как раз заканчивал со своей пор цией, — я взял в руки карабин, зарядил его патронами с зажигательными пулями. Дело в том, что среди егерей я, к своему крайнему удивлению, обнаружил огнеметчика. Правда, о его предназначении догадался чуть позже. Найдут они какую дыру или землянку и пускают внутрь струю огня. Разве что только для этого, но все равно интересно узнать, да и «язык» нужен. Помыв посуду и спустив все вещи в штабную землянку, даже палатку свернул и убрал туда же, я еще раз придирчиво осмотрелся, потом закинул карабин за спину и, наказав Смелому следить за лагерем, скоро покинем его, побежал вглубь леса. Я знал, где можно найти немцев, оба раза я их встретил в том районе, где стоял лагерем отряд Шевченко, наверняка это место обнаружено, вот и рыскают патрули во все стороны, пытаясь найти хоть какой-то след. Может, и найдут. Лошади своими копытами в мягкой почве целую тропу оставили, странно, что на нее еще не вышли. Бежал я около часа, внимательно слушая лес. Очень внимательно слушая. Однако удача сегодня была не на моей стороне, в лесу стояла полная тишина, и тем неожиданней был крик: — Хальт! Почти сразу раздался выстрел, и пуля отбила щепу от дерева, но меня уже там не было, я перекатом ушел в сторону, успев оценить ситуацию, в которую попал. Визуально я засек трех немцев, но судя по шуршанию левее, в кустах их было куда больше. Обкладывали, гады, поэтому нужно было действовать быстро. Мгновенно сняв карабин, приготовил его к бою и поморщился, когда посыпалась на голову труха. Огнем давили, не давая высунуться. Перекатился в сторону, во время переката выстрелил навскидку, и тут же раздался хлопок и вой сгорающего живьем человека, рядом заголосило еще несколько, а со стороны немцев начал разрастаться черный столб дыма и запахло жареной человечиной. Да, я засек в кустах огнеметчика. Причем был он там не один, и выстрелом пробило ему оба баллона на спине, отчего, похоже, брызги зацепили еще несколько человек. Пользуясь тем, что у егерей на миг возник переполох и потеря командования, я вскочил на ноги и, прячась за деревья, произвел четыре выстрела. Отшвырнув от себя карабин — патронов все равно не было, на разовое дело шел, рванул бегом подальше от этих живчиков, бормоча себе под нос: — Пять выстрелов — пять трупов и сколько-то обгоревших, это я удачно сходил на охоту. Держась за бок — пуля прошла вскользь, слегка зацепив, немцы тоже по движущимся целям стрелять умели, хотя тут им и не сильно повезло, — я уводил погоню за собой, подальше от лагеря, не нужно им о нем знать. Достав из кармана трофейный медпакет, рванул зубами обертку и, задрав рубаху, стал на ходу делать перевязку. Ничего, дело привычное, рана пустяковая, выберемся. Рану, конечно, я не планировал получать, но к счастью, она не такая и тяжелая. Подумаешь, кожу поцарапало, с одной стороны дыра и почти сразу рядом выходное отверстие. — М-да, а егеря — парни серьезные, следующий раз подумаю, прежде чем к ним лезть. Какой теперь «язык», самому бы ноги унести, — пробормотал я, прислонившись к дереву и заканчивая завязывать узел бинта. Команды и крики уже были слышны близко, нужно поторопиться и оторваться от них. Через час стемнеет, так что у меня все шансы. — Загоняют, сволочи, — пробормотал я, остановившись и прислушавшись. Момент, когда из ведущего превратился в загоняемую дичь, я как-то пропустил, но быстро сообразил, что чутко реагирую на крики и выстрелы и бегу туда, куда нужно немцам, а не мне. Это уже начало бесить, я реально нарвался на зубров. Ладно, хоть от поляны, где стоял самолет, мы ушли километров на двадцать, и похоже, со всего леса сюда стягивались отряды егерей и охотников. Их радости не было предела, нашли того, кого искали. Только они еще не знали, что рано радовались. — Ладно, уроды, поиграем, сами напросились, — зло прошипел я и оскалился. — Я вам покажу, что такое спецназ из будущего. Мгновенно взлетев на верхушку густой кроны высокого дуба, я притаился на ветке, внимательно поглядывая, как внизу сперва проходят тройки егерей, а за ними цепь из солдат СС, они-то и шумели, а егеря, похоже, контролировали меня, но тут упустили, я смог на миг оторваться и избавиться от их контроля. Как только цепь прошла, за нею в прямой видимости вышагивал офицер, я так же быстро спустился и догнал немцев, всадив в затылок немчика пулю. Хлопок глушителя не привлек ничьего внимания, сами шумели, я стал прореживать цепь, кусты и бурелом помогали мне в этом. Вот шел один солдат в цепи, нырнул в кустарник и не вынырнул. Так же я отработал одну тройку егерей, что мне попалась. Загонщики, превратившиеся в дичь, сообразили, что что-то не так, только минуты через четыре, когда потеряли двух офицеров, пять унтеров, двенадцать солдат и трех егерей, причем часть трупов я успел заминировать. Да и боезапас пополнил, патроны-то те же, «парабеллумные». Цепь развернулась и пошла обратно. Я пропустил ее под собой. В этот раз егеря работали не только перед цепью, но и позади, урок был ими усвоен. Я спустился и последовал за ними. Однако это все равно их не спасло, в результате немцы потеряли три тройки егерей и шесть солдат с унтером, пока не обнаружили новые пропажи. — Это мой лес! Вы охотитесь на Лешего! Уходите, или навсегда останетесь в лесу! — громко сообщил я на немецком и зловеще захохотал. Немцы совета не послушались, да и было видно, что к ним подошло подкрепление. Отбежав в сторону после крика, я похлопал по щекам пулеметчика, что взял живым, и как только он открыл глаза, сунул ему кляп в рот и, оставив активно шевелиться — ага, вбитые в землю колышки не давали ему этого сделать, — разматывая тонкую бечевку, стал удаляться. Бечевки было метров сорок, нашел в рюкзаке одного из егерей и, спрятавшись в стороне, замер, ожидая, когда по явятся немцы, что идут на мой голос. Наконец среди деревьев замелькали фигуры в пятнистом камуфляже. Я выждал три секунды и натянул бечевку, отчего установленный на пеньке рядом со связанным пулеметчиком «МГ» разразился длинной очередью. Он был закреплен между двух щепок, так что я надеялся, что он продержится на пеньке и не свалится на землю, а немец был нужен для антуража, я на него свою одежду надел, пусть его закидают гранатами или попытаются взять живым. Лимонка под его телом не даст им шанса. Как только зазвучал пулемет, я бросил бечевку и, не обращая внимания на то, как пули сбивают ветки вокруг залегших немцев, режут траву и впиваются в стволы деревьев, рванул вбок. Сейчас фланг должен ускориться, чтобы выйти к пулеметной полиции сбоку, нужно успеть раньше них уйти из зоны внимания. Успел едва-едва. Пропустив мимо десяток бегущих фигур, я усмехнулся и пристроился к ним со спины. Ни один не добежал, да еще поделились со мной тремя магазинами к «вальтеру» и формой. Честно говоря, я бы еще поиграл, только-только вкус победы прочувствовал, но на лес внезапно упала ночь, поэтому, сплюнув и поправив трофейную камуфляжную куртку — тюк с этим камуфляжем получился в десять кило, хорошая форма, пригодится, — я тяжелой походкой направился в сторону базы, делая круг, чтобы не идти прямо. Пару раз мне попадались спешащие в сторону стихшего боя команды егерей, я благополучно пропускал их и следовал дальше. Пока шел, я постоянно проверялся. Мне казалось, что за мной вот уже два километра кто-то идет. Идет классно, незаметно, и если бы не недобрый взгляд, точно привел бы егерей на базу, а так, уйдя за дерево и бросив тюк, сделал полукруг и вышел к двойке егерей со спины. Эта парочка реально шла за мной, но вела себя тише воды ниже травы, просто следили, куда я иду. Отработав их, я осветил фонариком лица и озадачился: — Родственники, что ли? По виду парни действительно напоминали братьев. Правда, не близнецы, просто очень похожи, видимо старший брат и младший. А когда я снимал с них чистенький камуфляж — пули в затылок вошли, то по фигурам определил, что они из охотников-промысловиков. Были метки от когтей хищных зверей. После этого прибрал их оружие, у одного был самый настоящий МП-43, причем замеченный мной в единственном экземпляре, у второго обычный МП-40. Так вот к этому «калашу» недоделанному было пять магазинов и около трехсот патронов россыпью в рюкзаке. Шикарно. Наверняка эта машинка экспериментальная и проходила проверку в войсках. Пригодится. Идти с новыми трофеями стало тяжелее. Тем более я и обувь снял, так что по пути заглянул в один из схронов, оставил там часть амуниции, обувь и МП-40 с боезапасом, после чего с облегченным грузом двинул дальше. Собак я не боялся, спецсредство еще было, использовал его время от времени. Добравшись до базы, сложил трофеи в тайниках, осмотрел «сорок третьего», произвел неполную разборку и, щедро смазав оружейным маслом, протер и убрал в салон самолета вместе с боезапасом. Через шесть минут, после того как мы со Смелым поднялись в воздух и полетели в Польшу, я засмеялся. Этот этап жизни пройден. Я, конечно, громко хлопнул дверью, вон, порядка сорока немцев на тот свет отправил, но это еще не все, планировал вернуться весной и продолжить работу в поле, то есть охотиться на бандеровцев и остальную мразь, так что еще не вечер. Бок немного тянуло, повязка тугая была, однако это не мешало мне управлять самолетом, и летели мы согласно проложенному маршруту. Нет, не по тому, по которому вывозил парней Середы, он засвечен, взял немного левее, километров на тридцать, но все же подловить теперь можно только случайно. После второй посадки на дозаправку, когда я уже был в Австрии, я стал с беспокойством слушать мотор. Что-то он мне не нравился, совсем не нравился. Стук появился подозрительный, скрежет прослушивался, тяга заметно упала. Похоже, все же пострадал движок во время аварии, не сильно помогла помощь летунов. Да и что они могли сделать без нормальных запчастей? Расход топлива резко увеличился, и, хотя по всем прикидкам мне хоть и с натягом должно было хватить, все же пришлось заворачивать в сторону Линца и совершать там посадку на поляне, где была припрятана бочка с горючим. Понятно, что опасно, но выхода не было, до Швейцарии мне уже не хватало. К счастью, никого тут не было, схрон стоял не тронутым, поэтому побегав с канистрами, я залил баки и, еще четыре полные поставив в грузовой отсек, взлетел дальше. Границу я пересек нормально, но вот до схрона еле долетел, думал, мотор встанет, однако ничего, добрался и сел на луг. Дальше последовала та же череда: складывания крыльев в положение для транспортировки и последующая буксировка самолета в грот. Пришлось снять с него все, что можно, чтобы облегчить, все же рана беспокоила, даже двигатель после двух часов манипуляций и блока через ветку дерева, был демонтирован. Этот движок умер и ни на что не годен, придется покупать новый уже тут. Ну, или выкрасть еще один самолет у немцев, меня оба варианта устраивали. Был и третий: самому провести работы по ремонту, но что-то желанием я не горел заниматься этим. В общем, закатив безмоторный самолет в грот, я замаскировал его и вернулся к самому мотору, что, слегка покачиваясь, висел в полутора метрах над землей. Уже практически рассвело, так что, зевая, я снял винт, унес его и положил в салоне, снова почесал затылок и опустил тяжелую железку на землю. Пришлось делать волокушу и тащить мотор в тот же грот. Ничего, справился, замаскировал следы и, устроившись у входа, спокойно уснул, не обращая внимания на разыгравшегося щенка. Тяжелая ночка выдалась, да и вечер был богат на события, нужно выспаться. Проснувшись вечером, я сбегал к ручью умылся, привел себя в порядок, даже помылся ледяной водой — то, что наступает осень, чувствовалось, — переоделся в гроте в местную цивильную одежду — эх, жаль кожанку, купленную в Швейцарии, и куртку радиста, трофей, посеял, все летуны прибрали, дефицит у них это, видишь ли, — ежась, я выкатил мотоцикл из грота, довел маскировку до совершенства и, просто скатившись, подхватил бежавшего рядом Смелого, запустил двигатель и направился к ближайшей деревне. Нужно поужинать, для меня позавтракать, мы оба были голодны, а запасы отсутствовали, летели налегке, и ехать дальше. Переночую уже в Берне, тут меньше тридцати километров. С небольшими поправками, все так и вышло, как я и планировал, еще засветло мы въехали в деревушку, там быстро поужинали и сразу же выехали в Берн. Запасов горючего хватало, и хотя нас остановил пост и досмотрел, проверив документы, не особо это кого-то расстроило. Ну, а вечером, когда уже окончательно стемнело, мы въехали на окраину города и свернули к уже знакомой гостинице. Там сняли номер и устроились на ночь. Спать особо не хотелось, уже выспался, но переборол себя и через полчаса уснул. — Дом, милый дом, — промурлыкал я, отпирая дом и проходя внутрь. Сняв ставни, пустил в зал солнечный день: лучи попадали в зал, но только с семи утра до десяти, однако эти часы я пропустил. Был в дороге между Берном и домом, приехал только в обед. Проверив, как дом, я открыл гараж и загнал в него мотоцикл, после чего провел необходимые процедуры расконсервации пикапа и, погоняв его на холостом ходу, пошел принимать ванну. Через пару часиков я собирался съездить в город, прикупить припасов и пополнить аптечку, закупив лекарства в аптеке и бинты. С ванной тоже не все было так просто. Пришлось сперва открывать воду, то есть пройти по тайному коридору до озера и выдернуть пробку. Наблюдая, как вода зажурчала по желобку, я подумал и понял, что пока наполняются резервуары, пройдет слишком много времени, поэтому решил не тянуть и сразу съездить в город. Выгнав машину из гаража, запер все двери и ворота, после чего покатил к выезду. Довольный Смелый, высунув язык, сидел рядом. Я потрепал его по шее и остановился у почтового ящика на выезде с моих земель. Открыв его, удивленно поднял брови. Ну, газеты ладно, подписался, было такое дело, так что три экземпляра бросил на сиденье, а четыре письма откуда? Хотя нет, одно не письмо, скорее записка, написанная неровным почерком. Шесть дней назад приезжал полицейский, что отвечал за этот район, хотел познакомиться, но не застал меня дома, попросил самому заехать к нему, оставил адрес. Три других письма были более интересны, одно из мэрии с квитанцией уплаты налога на владения — нужно уплатить за год в любое удобное для меня время за этот самый год, но не дольше. Второе было из посольства Канады, где сообщили, что мое заявление удовлетворено, и через десять дней, то есть уже через пять дней, можно приезжать для регистрации и для получения документов гражданина Канады. Третье письмо от какого-то местного жителя с предложением продать дом, на него я только презрительно усмехнулся. Пока машина тарахтела на холостом ходу у почтового ящика, я изучил все письма и, похмыкав себе под нос, поехал в Романсхорн. Адрес полицейского был неподалеку от центра, выяснилось, что это было полицейское управление. Рабочий день был в самом разгаре, поэтому дежурный направил меня в нужный кабинет. Там сидел тот самый полицейский, которого я назвал про себя участковым, мы познакомились, он записал мои данные, поинтересовался долгим отсутствием, удовлетворился тем объяснением, что я был на заработках, и отпустил. Потом я заехал в три продовольственных магазина, накупил продукты на три месяца вперед, хотя сам планировал прожить в Швейцарии не более двух недель, пусть в запасе будут, кое-что прикупил из мелочевки для кухни, заглянул в аптеку, уплатил по квитанции налог и занес ее в мэрию. Там ее завизировали и отпустили. Правда, удивились, что уплатил почти сразу, можно было по окончании срока, то есть через год. На выезде я заехал на заправку, залил полный бак и попросил продать мне бочку бензина и канистру машинного масла. Оказалось, это не проблема, нужно объехать колонку и выехать к складу. Ну, или уплатить, и все доставят мне на адрес. Выбрал второе, уплатил и оставил адрес, пообещали привезти через пару часов, как машина освободится. Вернувшись домой, я три раза сходил к машине, перенес все покупки в дом и разложил их по полкам. Ванна как раз наполнялась нагретой на дровяном бойлере водой, а я уже собрался загнать машину в гараж, как доставили заказ. Двое серьезных парней, что с интересом изучали дом, в смысле двор, скатили по доскам бочку и закатили ее в гараж. Канистру я сам занес. Все, запасы для машины и мотоцикла есть, о самолете подумаю позже, пока не к спеху. Хотя скататься к схрону нужно, у меня там припрятан первый в мире автомат с промежуточным патроном, пулемет для защиты дома и шесть пистолетов с солидным боезапасом, были и гранаты. Подписав квитанцию о получении заказа — платить не нужно было, я сразу всю сумму внес, — дождался, когда небольшой грузовичок уедет, и, проводив его подозрительным взглядом и осмотревшись, вернулся в дом и закрыл двери на все замки. После этого прошел на кухню, где был включен свет, снял верхнюю одежду и потрогал бинт, особенно то место, где виднелись пятна крови. Намочив его, осторожно размотал и отодрал последний кусок, поморщившись. Потом промыл рану, осмотрел ее. Никаких серьезных покраснений не было, хорошо заживала, хотя ранению меньше суток, после чего, промыв и почистив оба отверстия, посыпал стрептоцидом, это уже из моих запасов, и наложил на раны пластыри. Двадцать минут мучений, и готово. Бинт полетел в мусорное ведро, следом упаковки и все, что мне было не нужно. Убрал коробку с лекарствами и бинтами на верх комода и, придерживая бок — тот ныл после моих действий, все же рану потревожил, — направился в ванную комнату. Помылся я хорошо, чугунная большая ванна позволила мне намылиться и смыть с себя усталость прошлых дней. Даже рану не намочил, так аккуратно мылся. После этого выдернул пробку из сливного отверстия и, дождавшись, когда использованная мыльная вода сольется в канализацию, помыл ванну и направился в спальню. Смелый хвостиком ходил за мной, он, как и я, был сыт, поел в кафе, да еще я там купил жареного мяса, оно сейчас на леднике в подвале, вечером можно разогреть. До самого вечера я читал газеты, знакомясь с новостями, поужинал совместно со щенком, даже выпил стакан вина, запасов у меня хватало, да и раненому это полезно, после чего, когда стемнело, прошел в спальню и лег спать. Буквально через десять минут я спал спокойным сном счастливого человека, лишь Смелый, кряхтя, возился на своей лежанке неподалеку от кровати. * * * — Поздравляю вас от всей души, господин Кортес, — протянув паспорт гражданина Канады, энергично потряс мне руку зам посла. Он выдавал новые документы. Как и он, я был в самой парадной форме, что у меня была, купил этот костюм сегодня утром в специальном магазине, как по мне был шит. Еще два костюма скоро будут готовы, шьют. — Благодарю вас, господин Леконт, от всего сердца благодарю, — энергично пожав тонкую кисть, искренне поблагодарил я посольского. Тот действительно помог мне с бумагами, пять тысяч швейцарских франков в его карман для меня не напряжно, поэтому я и получил вожделенные документы с такой быстротой. — Позвольте вопрос, когда вы планируете посетить государство, гражданином которого только что стали? — несколько вычурно спросил зам посла. — Дней через десять планирую, нужно уладить все местные дела, и можно спокойно вылетать в Британию. — В Британию зачем? — не понял посольский. — На поезде можно выехать в Италию и там, на нейтральном судне в Штаты, а уж оттуда можно и в Канаду. Рейсы еженедельные. Это самый быстрый маршрут. Вам как гражданину Швейцарии это будет сделать не трудно. — Да? — искренне удивился я, после чего ответил после небольшой заминки: — Пожалуй, вы правы, в моем случае лучше поступить, как вы советуете, особо свой маршрут я еще не обдумывал. Благодарю. — Я к чему повел этот разговор. Через восемь дней в Канаду отбывает большая группа граждан, есть и такие новички, как вы, что только недавно получили второе гражданство. Вы можете отправиться с ними.