– Вполне неплохо. А что за жанр выступления? – Есть такой автор по фамилии Задорнов. Он написал несколько рассказов, их и почитаю. Парочки, думаю, хватит. – Как называются? – достав из кармана блокнот и ручку, спросил распорядитель. – «Девятый вагон», «Похититель кирпичей», ну и, пожалуй, «Случай на трамвайной остановке». Этого хватит. – Хорошо, я внесу их в список. Чтобы объявить перед выступлением. Но вот хотелось бы задать такой вопрос. Вы уже бывали на сцене? Ведь не всем хватает мужества выступать перед большой аудиторией. – Не волнуйтесь, я справлюсь. На самом деле это было нужно больше мне, чем будущим слушателям. Мне требовалось отпустить ту тугую пружину, что вот уже несколько суток сжималась внутри меня. То есть морально расслабиться, и это, на мой взгляд, было лучшей идеей. Дать людям посмеяться над гениальными рассказами Михаила Николаевича и разрядиться самому – вот мой план на ближайшее время. Хотя еще для этого секс существует, но найти согласную гарну дивчину… Командир всегда на виду. С момента приезда на стан уже прошло два часа. Сазанов командовал наземной обороной. Иванов – воздушной. Третья батарея отдыхала. Разведчики разъехались по дорогам. Фадеев расставил посты на возвышенностях с приказом отлавливать окруженцев и направлять к нам – я решил воссоздать фильтр. Непейборода, Майоров и Руссов инспектировали брошенное вооружение, составляя список, а я расспрашивал летчиков и артистов, как они тут оказались. Заодно пообедал с распорядителем. Когда мы закончили, в столовую ворвались мои командиры, громко требуя у разносчика, чтобы им принесли поесть, так как они жутко проголодались. – Я пошел, подготовлюсь, – поднялся Гордопупкин. – Хорошо. Вечером встретимся, – кивнул я и, когда живчик вышел, спросил у Майорова: – Что там успели найти? Танки только плавающие? – Ага. Один Т-37А, другой Т-38. Моряки их осматривают, говорят, вроде на ходу, только топлива нет. Его, кстати, вообще нет, все бочки пустые. Видимо, из-за этого и бросили вооружение, увезти-то не на чем. – Нужно подумать, что с экипажами делать, – почесал я затылок. – Просто так бросать технику не хочется. – А что о них думать? Оба экипажа на месте, – схватив с подноса краюху хлеба, сообщил Майоров. – Не понял, – я с недоумением посмотрел на начштаба. – Да мы когда к технике подошли, за одним танком был расстелен брезент, вот все четверо на нем и спали. Мы сперва подумали, что мертвые. Потом оказалось – мертвецки пьяные. Сейчас бойцы старшины и медсестры Крапивина пытаются привести их в чувство. – Еще сюрпризы есть? – Нет. Только эти четверо, а так стан пустой. – Что по танкистам? – Один командир взвода в звании лейтенанта. Молодой совсем парнишка, видимо, недавно из училища. По документам лейтенант Григорьев, комвзвода тридцать девятого танкового полка девятнадцатой танковой дивизии. В Ровно дислоцировались. – Григорьев? Не Александр ли часом? – Точно, Александр, а как вы узнали? – Встречался с ним за неделю до войны в Казани, на железнодорожном вокзале. Он там с сокурсником был. – Знакомый, значит. Понятно. – Как приведете в чувство, я хочу его видеть. – Хорошо. – Докладывайте, что там по вооружению? – задумчиво бросил я, прикидывая, как можно использовать обе слегка бронированные машины. С учетом того, что вооружения на них фактически нет. – Орудия, восемь 122-миллиметровых пушек. Даже тягачи «Коминтерн» на месте. Видимо, часть организованно вышла из окружения. Все замаскировано, как и положено. Снарядов вот только к ним с гулькин нос. Едва по два десятка на орудие. Четыре 45-миллиметровые пушки с полусотней снарядов на ствол. Потом десяток грузовиков, в основном полуторок. Пара «эмок» на ходу. Один трофейный бронетранспортер «Ганомаг» со снятой гусеницей. Видимо, проводили ремонт. Шесть пулеметов «максим» со станками и щитами. Два трактора-тягача «Сталинец». Ну, в принципе это все, – убрав блокнот обратно в карман, закончил начштаба, принявшись за первое. Пока командиры обедали, я прокручивал в голове наши будущие шаги. И к окончанию доклада уже прикинул, что и кому делать, немедленно сверстав план на вырванном из тетрадки листе. Подождав, когда они закончат с чаем, я прочистил горло, привлекая к себе внимание: – Извините, парни, что без отдыха. Понимаю, что все устали, но нам нужно торопиться. Значит, так. Мичману Фадееву. Обеспечить усиленное наблюдение за противоположным берегом, особенно у уничтоженного моста. При себе иметь кроме легкого вооружения зенитные пулеметы на станках, снятые нами с немецких самолетов. Старшине Непейбороде обеспечить взвод моряков всем необходимым. – Есть. – Также получить трофейную переносную радиостанцию с двумя радистами и комплектом запасных батарей. При обнаружении большого количества техники или личного состава противника корректировать огонь 122-миллиметровых орудий. Начальнику штаба обеспечить взвод связью. – Сделаем, – кивнул начштаба. – Мичману пока все. Старшему лейтенанту Майорову подобрать расчеты для неполного дивизиона тех же орудий из будущего пополнения. Если повезет, и артиллеристы там будут. Старшине Бутову провести проверку прибывающего пополнения из окруженцев. Если не успеете, можете в помощь отозвать своих разведчиков. – Хорошо, товарищ комдив, – кивнул Бутов. После того как улетел Адель, старшина занял его должность, став исполняющим обязанности. – Политруку Руссову взять на себя проведение предварительных переговоров с обнаруженными окруженцами. Если попадутся старше по званию и будут качать права, то можно давить на них тем, что я – старший обороны этого участка и, несмотря на звания окруженцев, они идут ко мне в подчинение. – Есть такой приказ? – удивился Майоров. – Нет, но они же этого не знают. – Понятно. – Дальше. Орудия увести со стана и замаскировать в других местах. Первая батарея вот сюда, хорошая низина, – показал я на карте. – В охранение первый взвод зениток из второй батареи. Вторую батарею орудий вот сюда, замаскировать в этом овраге. Дальности хватит, чтобы накрыть тот берег на глубину пять километров. В охранение этой батареи второй взвод второй батареи. Третий взвод второй батареи на этот перекресток, пусть прикрывают орудия с тыла. – У нас пока людей нет, – напомнил Майоров. – Знаю, пока отгоните туда орудия и замаскируйте своими силами. А когда будут люди, сформируем расчеты и батареи. Нам хотя бы пару орудий обеспечить людьми, чтобы работать по заявкам Фадеева. С этим пока все. Дальше по технике. Пулеметы «максим» в стрелковые части, как и противотанковые орудия. Пока нет расчетов, нужно сделать замаскированные позиции круговой обороны стана, чтобы нас не застали врасплох. А с пушками и пара человек справится. Наводчика и заряжающего хватит. Обеспечение всего этого тоже на начштаба. – А формирование частей из прибывающих окруженцев? – Это я возьму на себя. Теперь старшине Непейбороде. Из этих танков мы создадим подвижные огневые точки. У нас же есть несколько авиационных пушек? – Не влезут, – авторитетно заявил старшина, видимо, уже прикинув размеры башен. – А если срезать башни? Я знаю, что сварка у тебя есть. Баллоны с горелками? – Все равно не влезут, больно уж маленькие коробочки. – А спаренные МГ? – Хм… – Непейборода задумался. – Нужно будет с парой механиков поговорить, да и у танкистов спросить. Они в этой технике больше понимают. Да и воевать им на них. – Действуй. Лейтенанту Сазанову временно принять общее командование дивизионом, пока мы заняты другим делом. Задача – оборона стана от налета. – Есть, – кивнул комбатр. – Товарищи командиры, на этом у меня все. Через два часа доложить о выполнении приказов. Когда командиры ушли, я просидел за столом еще минут сорок, составляя план-схему организации обороны на этом берегу, прикидывая, сколько у меня есть времени, прежде чем отдать приказ к отходу. По всему получалось – не более двух суток, да и то на пределе, а лучше отходить через полтора дня. То есть завтра, когда стемнеет. – Дежурный! – крикнул я, и когда в столовую забежал лейтенант Александров с повязкой дежурного на рукаве, спросил: – Есть что новое? – Взвод мичмана Фадеева уехал в сторону реки. Тем бойцам из батареи Иванова, что там уже находятся и наблюдают за лагерем немцев, был отдан приказ отойти и вернуться в расположение. Одним из постов замечены окруженцы в пяти километрах от нас. Туда уже выехал политрук. Перед этим он приказал мне обеспечить пополнение едой. Повара уже приступили к готовке с расчетом на двести человек. – Сколько? – Окруженцев? Они были далеко от поста, но не меньше ста, причем с командиром. Шли организованно. Техники не было, но пару телег и пушку рассмотрели. – Что еще? – Танкисты пришли в себя. Им что-то дал военврач Крапивин. Сейчас они помогают нашим бойцам из хозвзвода с танками. Что делают, не знаю. Видел вспышки сварки. Танкисты уже прошли собеседование с особистом. Еще наши водители цепляют и куда-то увозят пушки, что были замаскированы под деревьями. Батарея Иванова уехала с ними, две пушки третьей батареи остались. – Все пушки вывезли? – Нет, первым рейсом пока четыре. – Хорошо. Командира танкистов давай ко мне. – Хорошо, да он и сам к вам просился, но я видел, что вы заняты, поэтому не пускал его. – Молодец. Сейчас можно, давай его сюда… Кстати, вы танкистов покормили? – Да, товарищ комдив. Они только что пообедали. – Ну все, зови Григорьева. Честно говоря, лейтенант Александров не сразу понял, как ему повезло, что он со своими бойцами попал в подразделение именно Фролова. В отличие от неразберихи и нервозности других частей, осознавших, что «малой кровью и на чужой земле» не будет, в подразделении Фролова царило спокойствие, так присущее профессионалам, уверенным в своем командире. Конечно, в дивизии ходили слухи о делах бойцов Фролова, даже было две политбеседы, что проводил комиссар полка, рассказывая о боевом пути дивизиона. Многие тогда не верили, что такое возможно. Сомневался и Александров. Но сомнения продлились только до первого боестолкновения. Такой лихой налет на аэродром противника и уничтожение целого батальона карателей лейтенанту не снились даже в самых радужных снах. Однако это было, и Александров оказался одним из тех, на кого возложили сбор трофеев. Даже этот самый сбор был организован, как будто над ним работало несколько опытных тактиков. Например, Непейборода отвечал за вещевое имущество, начштаба – за вооружение, снятое с самолетов. Александров – за топливо и машины, Самакаев – за пленных, Руссов – за съемку и составление акта приема трофеев. Только тогда Александров и все бойцы, что перешли с ним в подразделение Фролова, поверили – да-да, именно поверили – что все будет хорошо. Была у Фролова такая уверенность в себе, что даже оторопь брала. Когда командиры вышли из столовой, оставив комдива задумчиво что-то чиркать в блокноте, все они сделали очень доходчивое внушение, чтобы лейтенант следил за командиром и не допустил его гибели или ранения. Мало ли кто окажется среди окруженцев. Тогда Александров, посмотрев на четыре внушительных кулака перед своим носом, кивнул, показывая, что все понял. Вот и сейчас, сообщив танкисту, что его вызывает командир, он с расстегнутой кобурой занял пост у двери, скрестив руки на груди. – Товарищ старший лейтенант, лейтенант Григорьев по вашему приказу явился, – вошел в столовую молодой парень в синем комбинезоне, перетянутом ремнями, и в шлемофоне. – Что, Александр, не узнал? – спросил я, поворачиваясь к нему лицом.