Разбудили меня ближе к девяти утра. – Что? – переспросил я и мотнул головой, вырываясь из полудремы. Поспать удалось не больше четырех часов. – Мост есть, а за ним городок небольшой, мы туда не ездили. Встретили двух женщин, не местных, их отправляли на рытье рвов. Они говорят, наши ушли, а немцев еще не было, – повторил Бутов. – Дивизион, подъем! – немедленно скомандовал я, откидывая одеяло. – Начало движения через пятнадцать минут. Выполнять! Через двадцать минут – в пятнадцать мы не уложились – дивизион пересек поле, выехал на дорогу, проследовал по ней вдоль реки вверх по течению. Добрался до так называемого шоссе и уже по нему выехал к автомобильному двухпролетному деревянному мосту, который, как и доложили погранцы, никто не охранял, хотя на обоих берегах были оборудованы огневые точки и капониры для зениток. В данный момент пустые. Остановив технику перед мостом, я приказал дивизиону приготовиться к отражению возможных атак как с воздуха, так и с земли. После чего отправил Фадеева с парой подчиненных осмотреть мост на предмет минирования. Мне бы не хотелось, чтобы он взлетел на воздух во время прохождения колонны. Не просто же бросили его, должны были заминировать. Немцы уже дважды пролетали над нами, благо на большой высоте, но я все равно нервничал – стоять вот так вот, у всех на виду, было неприятно. Нас даже можно было обстрелять с окраины близкого города, до которого оставалось всего с полкилометра. Когда наконец Фадеев появился на дороге, отряхивая на ходу измазанные чем-то руки, позади нас с востока поднялись клубы пыли, как доложили наблюдатели. – Ну что там? – Минирован. Часовой механизм и дублирующий нажимного действия. Часовой должен был рвануть через сорок минут. Хорошо, что у меня ключ был к тем видам взрывателя, так что я перевел часовой на два часа, а нажимной вообще отключил. Можно переправляться. – По машинам! – сразу скомандовал я и тут же приказал мичману: – Меняй время на полчаса. Мы перегнали технику на другую сторону моста и стали занимать оборону. Пока бойцы готовили орудия для стрельбы по наземным целям, я взобрался на ближайшую машину с боеприпасами. Тыловые проезжали мимо и, увеличивая скорость, удалялись в сторону города. Они под командованием Майорова и Непейбороды должны были укрыться среди домов. В прикрытие я дал пару зениток Индуашвили. Подкрутив колесики резкости и не обращая внимания на громкие команды сержантов, готовящих вооружение к бою, я присмотрелся к точкам, что неслись перед клубами пыли. – Товарищ комдив, время изменено, через двадцать пять минут рванет, – услышал я хриплый голос мичмана, переводящего рядом дух после бега. – Это хорошо… Только зря. Оказывается, там наши едут, – присмотревшись внимательнее, известил я. – Отключить успеешь? – Да, успею. А там точно наши? – Две полуторки и БА-10М, если не ошибаюсь. У комдива Филиппова такие же были. Узнать легко. Что позади них, не вижу, пыль скрывает. Так что спускайся под мост и переведи время на взрыв через десять минут. Если я дам сигнал, активируешь и бежишь к нам. Время уйти подальше у тебя будет. – Ясно. – Все, беги. Пару бойцов для охраны возьми. – Есть. Мичман отбыл, а мы остались поджидать приближающуюся колонну. Когда она приблизилась, я понял, что немного поспешил с количеством и определением техники. Тут явно было с механизированный полк. Конца колонны даже не было видно, хотя дорога просматривалась километров на шесть. – Давай! – крикнул я и взмахнул рукой мичману. Через полминуты три фигуры выбежали из-под моста и рванули к нам. – Это наши, товарищ старший лейтенант? – спросил стоявший метрах в шести у одного из своих орудий Сазанов. Ему была видна только головная техника. – Приготовиться к открытию огня! – громко приказал я и пояснил Сазанову и подбежавшим морякам: – Это немцы. Впереди трофеи, а сзади немецкая техника. Там и танки есть, так что приготовьте бронебойные снаряды. – Хотят ввести нас в заблуждение? – покивал головой Сазанов. Мы пользовались такой же тактикой, поэтому все, кто стоял рядом, поняли, о чем он. – Когда колонна приблизится к мосту на сто метров, открываем огонь… Приготовиться!.. – немцы снизили скорость, видя нас, но продолжали двигаться, надеясь на маскировку и пыль. Честно говоря, не зря – я не сразу рассмотрел угловатые кузова «Опелей» и коробок танков. – Огонь! Когда бьет целый дивизион, да еще с расстояния в двести метров, что практически в упор, это страшно. БА, лишившись башни, продолжал катиться, объятый пламенем. Промахнувшись мимо моста, он слетел с берега и с громким плюхом ушел под воду. Одна из полуторок, выбросив фонтан щепы из кузова, резко повернула и, столкнувшись со второй машиной, перевернулась, отчего из нее посыпались солдаты в форме мышиного цвета. Через пару секунд обе машины уже полыхали. Орудия перенесли огонь на основную колонну, которую можно было рассмотреть при оседающей пыли. Вот из пелены выскочил Т-Ш, но почти сразу, получив в борт очередь из трех снарядов (два ушли мимо, поразив кого-то в конце колонны), вспыхнул и горящим комком помчался к реке. Он явно управлялся, похоже, экипаж таким способом хотел потушить пламя. Были видны пожары в колонне, разъезжающиеся по полю машины, бегущие и падающие от настигающих их пуль люди. Рядом, в кузове ЗИСа, Гога Индуашвили, сменив наводчика, что-то громко кричал на своем языке, прицельно выпуская боезапас «максимов» длинными очередями. Даже мне захотелось пострелять, но лучше довериться тем, кто умеет это лучше меня. Про то, что стою на кабине грузовика с боеприпасами к трофейным зениткам, я вспомнил, когда рядом все чаще и чаще стали свистеть пули, и в этот момент земля дрогнула, мост едва заметно приподнялся, как в замедленной съемке, и в клубе огня, дыма и щепок разлетелся на составляющие. Мне кажется, стрельба стихла не только с нашей стороны, но и со стороны немцев, поэтому я отдал единственно правильный приказ: – По машинам! Уходим! Наши тридцатисемимиллиметровые орудия и так находились в кузовах, а трофейные прицеплять не требовалось. Иванов «флаки» и «эрликоны» просто поставил в ряд и открыл огонь, не отцепляя от грузовиков. Теперь, после приказа, дивизион, на ходу формируясь в колонну, погнал в сторону города, пока фрицы не очухались от крушения их планов. Индуашвили, первый взвод которого прикрывал отход, следуя в арьергарде, бешено отстреливался по немцам. Соскользнув с крыши «Опеля» на землю, я запрыгнул в «эмку» и погнал следом за дивизионом. Через пару минут нас скрыли ближайшие дома. – Слушай, а что это за город? – спросил я Руссова, тот сидел сзади с Гольдбергом и обсуждал съемки боя и подрыва моста. Фотодокументирование в этот раз взял на себя наш комиссар, серьезно отнесясь к этому делу. – Не знаю. У меня нет на карте этих мест. – Черт, у меня тоже… Ладно, сейчас остановимся и покопаемся в тех, что захватили на аэродроме, там должны быть. Я помню, как Непейборода их переписывал и складывал… А вон и наши тылы. Через пару минут мы узнали, что река называлась Уж, а городок оказался районным селом Народичи. Убрав карту в планшет, я осмотрелся. На стоявшую на главной улице технику глазело довольно много местных жителей. Только ближе не подходили, видимо, опасались. Со стороны реки до сих пор доносился грохот выстрелов, в горящих машинах рвались боекомплекты, да виднелись дымы многочисленных пожарищ. – Майоров, соберите побольше людей на площади, я выступлю с сообщением. И давайте быстрее, мы через полчаса уезжаем. Сазанову и Индуашвили приготовиться отбить воздушный налет. Немцы наверняка пожаловались, что их тут побили. Оставив Майорова командовать дивизионом – расчеты занимали свои места и крутили штурвалы, проверяя, как ходят механизмы, а заряжающие и подносчики протирали снаряды, готовясь подавать их в приемники – я было направился к большому дому, где, как понял, начало собираться местное начальство, но меня остановил Руссов: – Товарищ старший лейтенант, но как же подтверждение уничтожения колонны? Ведь мы ничего не смогли записать и заснять из-за пыли и дыма! – Что ты предлагаешь? – мне стало интересно, и я остановился. – Надо сходить и задокументировать обстрел колонны противника. Сделать фотоснимки. Сейчас там пыль улеглась, да и дым ветер гонит в сторону, можно снимать. – Хорошо, задержимся тут на час, а вас, товарищ политрук, я назначаю ответственным за это дело. Возьмите пяток бойцов для охраны. – Есть. Общались мы по уставу, потому что рядом находились бойцы, это только не на виду можно позволить себе вольное общение друг с другом, но не в данной ситуации. Отправив Руссова документировать обстрел колонны, я подошел к группе местных жителей, с которыми уже общался Майоров. – Добрый день. Я командир данного подразделения и хочу сообщить жителям поселка важные сведения. – Хорошо. Немного растерянный мужчина, представившийся председателем колхоза соседней деревни, указал на крыльцо дома, оно было достаточно высоким. Взбежав на крыльцо, я подождал, чтобы на улице собралось хотя бы человек пятьдесят, и начал вещать: – Здравствуйте, граждане. Я – старший лейтенант Фролов. Командир зенитного дивизиона, который только что на подъезде к мосту через реку Уж фактически уничтожил вражескую колонну техники, которая хотела с ходу захватить ваш поселок. Немцы понесли большие потери как в технике, так и в людях, мост мы взорвали. Поэтому сообщаю вам, что когда они переправятся, то могут мстить вам из-за поражения. Это не предположение, а горький факт. Было уже множество подобных случаев. Например, в деревне Масловка всех жителей в количестве ста семидесяти человек, в основном женщин, детей и стариков, загнали в коровник и сожгли заживо. Да, деревенские помогали стрелковому полку, что стоял там в обороне, и выносили раненых, но быть уничтоженными за это – неправильно. Поэтому советую вам, если у вас есть родственники в деревнях, уходить хотя бы на первое время к ним, если нет – на восток, подальше от немцев. Мы задержаться не можем, так как имеем важные стратегические сведения для командования. Мои слова вызвали гул, но никто не расходился, поэтому я продолжил: – Немцы уже должны были вызвать авиацию, и естественно, она будет бомбить поселок, я прошу вас немедленно расходиться. Но если вы попадете под бомбежку, прячьтесь в погреба или другие укрытия. Это все, разойдись! Жители начали расходиться. Те, что умнее, убегали. Другие шли не спеша, обсуждая со спутниками мою речь. – А вам что? – спросил я председателя колхоза, что продолжал стоять рядом. – Да я приехал к местному правлению. Спросить хотел, что нам с пушками делать и с танками. – Не понял! – нахмурился я. – Что за пушки и танки? – Так у нас тут части стояли. А потом они раз – и снялись. Много вещей побросали. Пушек восемь штук, два танка, машины. Даже пулеметы оставили. – А что за части у вас стояли? – в это же время от реки к редким разрывам горящих боеприпасов присоединилась активная ружейно-пулеметная стрельба. Прислушавшись, я пробормотал: – Руссова накрыли… Так что вы там говорите про брошенное имущество? Да и что за войска стояли? – Так сборный пункт у нас там был. Фильтр какой-то. Говорят, кто из окружения выходил, туда направляли и подразделения формировали. А потом слух пошел, что немцы прорвались, так они и драпанули. Половину имущества побросали. – Все ясно. Вы на чем приехали? – Так на телеге. Попутно. – Это хорошо. Вон видите, полуторка с пограничниками? – Да. – Поедете на ней, дорогу покажете. А того высокого старшину-пограничника позовите ко мне. – Хорошо. Объяснив задачу Бутову, я дождался взмыленных наблюдателей от реки, и мы, заняв машины, двинулись дальше, так и не дождавшись налета авиации. – Ну что там, много наснимал? – улыбаясь, спросил я Матвея. Сидевший рядом Саня тоже вопросительно посмотрел на нашего комиссара, как барин развалившегося на заднем сиденье. – Стреляли фактически наугад, а набили… – восхищенно махнул рукой политрук. – Там не все видно, дымят они изрядно, но кое-что посчитать успели, – достав блокнот, он стал диктовать Сане, чтобы тот записывал в боевой журнал, тряска ему не мешала: – Танк, что в воду горящий свалился, утонул. По самую башню ушел. Полуторки и броневик в хлам. Но это вы и сами видели. Потом шестнадцать грузовиков сгорели, четыре танка, еще три подбитых стоят. Десяток грузовиков расстреляны, вряд ли их восстановят. Ну, и до сотни солдат точно можно записать на наш счет. Больше посмотреть не дали. Заметили и стрелять начали. Ну, мы по обочине и ушли. – Понятно, – пробормотал я. – А куда мы едем? – спросил Матвей. – Да тут один председатель колхоза сообщил, что на территории их полевого стана, где был развернут фильтр, уж больно много техники и вооружения брошено. Наши как услышали, что немцы прорвались, так и деру дали. – Надо бы посмотреть.