— Именно. Валуева со своим расчетом на малый ушкуй старшим канониром, потянет. А Збруева пока на «Беду», путь постигает азы командования под приглядом Синицына. Корнилов согласно кивнул. Валуеву уже исполнилось шестнадцать, и он более или менее подходил на роль десятника, все-таки и боевой опыт имеет, и в стычках поучаствовал. Да и командовать научился, ранее детской ватажкой воришек командовал. А вот Збруеву пока пятнадцать, опыта командира еще нет, но мне нужны будущие старшие канониры, и готовить их нужно заранее. Они по возрасту были самыми старшими из отроков-пушкарей, остальным было по четырнадцать, одному вообще тринадцать. — Сколько в крепости воинов оставим? — Десяток Еремеева и два расчета артиллеристов. Больше просто не нужно, — ответил я на вопрос Ветрова. Офицеры кивнули, соглашаясь, они считали так же, а вот Митрофанов не понял. Он просто не понимал мощи огнестрельного оружия. — Ранее в усадьбе было пятьдесят воинов, — с намеком сказал он. — Мои неполные двадцать бойцов справятся с сотней профессиональных воинов, — отмахнулся я, продолжая задумчиво рассматривать крепостницу-усадьбу. — Митрофан Авдеевич, что у нас с лошадьми? — Было два десятка строевых, но нападающие забрали их после разграбления. Я взял в виде оброка трех жеребят, сейчас им по два с половиной, уже ходят под седлом. Еще тягловые есть, два коня, это все. — Хоть что-то, — рассеянно сказал я, разглядывая крепостную стену. — Еремеев уже командует. — Да, — согласился Ветров. На стене были видны воины. — Осматривают тын на предмет возможного отражения нападения. Это я приказал, боярин. — Молодец, можешь рассчитывать на премию. Ладно, идем в усадьбу. Нужно осмотреться и решить первоочередные задачи. Кстати, Митрофан Авдеевич, когда пошлете телеги за следующим грузом, известите меня. Думаю скататься на корабль и забрать остальные личные вещи. — Я прикажу приготовить гнедого, боярин, — поклонился управляющий. — Хорошо. Идем. Мы неторопливой походкой направились к усадьбе, осматривая вырубленную территорию перед крепостной стеной. Она уже начала зарастать кустарником, но все еще была вполне просматриваемая. — Прикажи вызвать мужиков из ближайшей деревни. Нужно вырубить весь кустарник и также проредить кусты среди деревьев на сто метров в глубь леса. Скажешь им, что работать будут не бесплатно, а за денежку, но быстро, за три дня они все должны сделать. — Хорошо, боярин. Сколько нужно людей? — Сотни, думаю, хватит. — Я тогда в Алексеевке клич брошу. Заработать многие захотят. В последнее время, когда урожаи тати пожгли, у многих голод. Старост тоже вызывать? Познакомиться? — Вызывайте. Когда мы зашли в открытые ворота, которые уже осматривали двое воинов на предмет закрыть, Митрофан рванул в сторону. Несмотря на возраст, у него только пятки засверкали. Он, как и все крестьяне, был бос. Через пять минут двое из местных мальчишек, что крутились у разгружаемых телег, рванули из усадьбы в разные стороны. Видимо, у Красновских крестьян действительно дела обстоят так плохо, если все засуетились, когда узнали, что можно подзаработать. Подумав, я подошел к Ветрову, который вместе с Синицыным наблюдали, как поднимают на стену одну из пушек. — Глеб, у меня тут мысль появилась. Мы можем набрать людей из местных деревень и сел? Только добровольцев. — Сам видел, что тут творится. Думаю, молодые парубки сами прибегут, когда мы клич бросим. — Хорошо, бросай. Сообщи, что смотр будет после полудня на открытой местности перед воротами. Отбирать будем сами. Нужны стрелки, пушкари, из охотников выберем будущих лазутчиков, это пусть Михайлов курирует. Ну и десяток человек в команды ушкуев. — Сделаем, боярин. — Я еще с Митрофаном поговорю. Пусть челядь в усадьбу наберет. А то тут десять человек всего, тем более, как я посмотрю, почти все в возрасте, их будет очень мало. Все-таки гарнизон да еще мы. Еще нужно будет послать в соседнее село караван, не в наше, закупить продовольствие и животину. В усадьбе шаром покати. Еремеев был уже извещен, что станет комендантом крепости, поэтому с парой своих воинов обходил ее, изучая и составляя план первейших ремонтных работ. А также где и кто будет находиться в случае тревоги. Михайлов разговаривал с управляющим, узнавая фронт работ. Волошина я решил оставить в крепости по одной причине: он будет не только руководить артиллерийскими расчетами, но и тренировать молодых пушкарей из добровольцев. Скажем так, небольшая совмещенная артиллерийско-стрелковая школа. После отдачи всех приказов мы с довольным Митрофаном Авдеевичем, ему нравилась деловая суета вокруг, направились изучать крепость и хозяйственные постройки, оставив напоследок боярский дом. Усадьба мне понравилась, было видно, что о ней заботились, и она не успела обветшать. Выйдя из небольшого добротного сарая, мы пропустили мимо двух отроков-пушкарей, вкатывающих туда бочонок пороха. Этот сарай Синицын совместно с Волошиным выбрали под пороховой склад. — Состояние построек, а также казармы для воинов вполне хорошие. Видно, что вы о них заботились, — сказал я, задумчиво наблюдая, как на самодельных талях поднимали пушку на одну из стен. Это была вторая, первая уже примостилась на одной из площадок. — Тяжело было, большую часть челяди пришлось распустить по домам. Платить было нечем, весь оброк забирал ярыга, даже на еду оставлял мало. — Он точно был от Красновских? — спросил я, у меня было твердое убеждение, что все тут не так просто. — У него была бумага, читать я еще не разучился. Почерк боярыни узнаю, — пожал плечами управляющий. — Не скажи, — не согласился я. — Перехватить гонца и действовать под его видом много ума не надо. Думаю, боярыня, отправив несколько верных человек и не дождавшись их возвращения, просто махнула на вас рукой. Скорее всего. Просто у нее не осталось больше людей. Все-таки до Новгорода почти сорок верст, да все лесом. Так просто не проедешь, если тебя ждут. — Не знаю, боярин. Ничего сказать не смогу. У ворот мелькнул кафтан Михайлова, выбрав себе коней, он с единственным пока подчиненным покинул усадьбу. Пора заканчивать с той неразберихой, что творилась в окрестных землях, и, обеспечив себе тылы, двинуться на Новгород. — Ну что у нас, только боярский дом остался? — спросил я Митрофана. — Да, боярин. Там уже и праздничный стол накрыли. Не чаяли еще кого из господ увидеть, так что не побрезгуйте. — Хорошо, только моих офицеров пригласим, и можно пообедать, тем более время уже подходит. Но сперва все-таки дом осмотрим. Он у вас двухэтажный, как я посмотрю… — Еще большой подвал есть, боярин… — Это хорошо. Ну, пошли. В дверях нас встретила дородная женщина преклонных лет, в которой я безошибочно признал кухарку. — Господь услышал наши молитвы, — прижав руки к груди запричитала она, но после того как у меня над ухом рявкнул Митрофан Авдеевич, низко кланяясь отошла в сторону. — Здрав будь, боярин… ой, как мы рады!.. Дом был хороший. Чистый, просторный и пах сосной. Легко дышалось в нем, даже выдыхать не хотелось. — Эта твоя опочивальня, боярин, — показал мне большую просторную спальню с окнами на светлую сторону управляющий. — Ранее в ней всегда Олег почивал, царствие ему небесное. — Неплохо. Эту хрень из угла выкинуть, — ткнул я пальцем в иконы. — Окно убрать, скоро с ушкуя привезут стекла прямо в рамах. Их поставим сюда и, пожалуй, в столовую. Если что останется, сам решишь куда. Там достаточное количество. — Хорошо, боярин, — снова поклонился управляющий. Я только вздохнул, на мои приказы Митрофан Авдеевич не реагировал. Продолжал отбивать поклоны. — Но и иконы? — Я на эти рожи еще там насмотрелся, — ткнул я пальцем в потолок. — Еще и тут на них смотреть, нет уж, увольте! Михайлов обо мне не рассказывал? — Рассказывал… — вздохнул управляющий, не совсем поняв, где я их видел. — Уберем, боярин. В это время два воина внесли малый сундучок. Похоже, они добрались до телеги, где были уложены мои вещи. — Ага, — довольно кивнул я, и как только воины вышли за следующими вещами, сказал, открывая сундучок ключом: — Давайте, Митрофан Авдеевич, разберемся с деньгами. Вот тут пять рублей медью. Определите, кому что выплатить. Если есть долги — сообщите. Вот в этом мешочке серебро, а это на содержание дружины. — Спасибо тебе, боярин, — снова низко поклонился управляющий, прижимая к груди три мешочка с деньгами. — Свободен пока. Я тут осваиваться начну… этот сундук сюда, к столу, — скомандовал я воинам, вносящим тяжелый сундук. Как только я распределил все вещи, что занесли молчаливые воины, то спустился вниз, моя опочивальня была на втором этаже. В столовой, у длинного стола уже топтались мои офицеры, сглатывая слюну. Стол был, честно говоря, так себе, но у управляющего просто ничего особенного не было, никаких разносолов, обычная крестьянская еда. — Садитесь, — велел я, махнув рукой. После плотного и сытного обеда — по моим прикидкам было часов одиннадцать — я сыто откинулся на спинку резного стула и сказал: — Докладывайте, что у вас? Офицеры переглянулись, первым слово взял Ветров, обстоятельно рассказав о крепости и будущих работах, чтобы привести ее в идеальный порядок. Синицын рассказал, что на стену подняли последнюю пушку, причем ее пришлось приподнимать, ствол оказался ниже частокола. Уже нарезаны сектора стрельбы. Осталось дело за малым, нужно еще два обученных расчета, и это только для крепости, про ушкуи мы не говорили. Корнилов успел пообщаться с прибывшими на расчистку деревенскими. Пока появилось с сотню мужиков из Алексеевки, но должно прийти еще человек семьдесят из деревень. В общем, он сообщил обо всех происшествиях. Выслушав многочисленные жалобы, он вычленил среди них две золотые искорки. Первое — это пропажа лесника и, по словам крестьян, в его доме кто-то живет. Кто — неизвестно, любопытных быстро отвадили туда соваться. Топором по хребту. Второе — еще выяснилось, что в селе появились новые люди. Любопытный корчмарь и пекарь. Видимо, соглядатаи. Митрофан ничего нового добавить не смог, кроме того, что на улице меня ожидают старосты. Прибыли почти все, только двое опаздывают из дальних деревень. — Ясно… Значит, так, Митрофан, готовь телеги для поездки за остальными вещами, а я пока со старостами пообщаюсь. Глеб, выдели охрану для каравана. — Хорошо, боярин, — низко поклонился управляющий. Он с нами даже за стол не сел, мол, неуместно холопу за один стол с боярином садиться. Насчет офицеров эта отмазка не канает. Мы с ними не в одном бою побывали, так что они могли обращаться ко мне вольно и не заморачиваться сословной разницей. Причем это не только я ввел, а было повсеместной традицией. Хотя и от боярина тоже многое зависело. — Все, работаем! — хлопнул я в ладоши. — Митрофан, пошли. Пока офицеры занимались своими делами, их хватит на все три назначенных дня, мы с управляющим вышли из ворот поместья. Воины уже смогли, жутко скрипя несмазанными петлями, закрыть одну створку и теперь возились со второй. Те, похоже, вообще в землю вросли, и как их не сломали при штурме? Наверное, штурмовыми лестницами воспользовались, надо будет вечером узнать. Старосты находились в двадцати метрах от ворот, чуть левее дороги. Теперь было понятно, почему они так быстро тут оказались. Шестеро из семи оказались верхом, только седьмой на телеге. Могу предположить, что это староста Алексеевки, она ближе всего. Все старосты были в возрасте, ближе к полтиннику, и только один выделялся среди них воинской выправкой и возрастом, ему было не более тридцати. Судя по виду, бывший воин, причем калечный. Вместо левой руки обрубок. «Хм, надо будет с ним пообщаться. Раз не сломался после ранения да еще смог устроиться старостой, то такой человек мне будет интересен», — подумал я. Именно он с большим удовольствием и одобрением наблюдал за работой моих воинов. Остальные только за своими деревенскими да сельскими мужиками, которые работали в поле, очищая все пустое пространство вокруг крепости от кустарника. Работали, кстати, довольно споро. Я молчал, больше изучая старост, за меня говорил Митрофан, представляя старост и меня им. Как я и думал, парень без руки оказался бывшим посадским гриднем, потерявшим руку в войне с литовцами. Причем в его деревне на двадцать дворов все в порядке и организованно. Если и были очаги голода, то помогали голодающим всей деревней.