К вечеру, как и сказал Соловейчик, на левом берегу Дона показался острог. Я думал, это защищенная стеной деревня, оказалось, нет. Настоящая деревянная крепость. Мне сразу же жуть как захотелось там побывать. Туризм еще никто не отменял. Соловейчик плыл на моем ушкуе. Мы с удобством устроились на парусиновых стульях на корме и пили испанское вино. Купец по моей просьбе подробно объяснял церемонию встречи с главой острога атаманом. Ничего особого там не было. Встреча на пристани, знакомство. Приглашение на праздничный ужин и переночевать в остроге. Суда охраняют казаки, чужое не возьмут, гости же, но на всякий случай пару человек лучше оставить, чтоб детишки не шалили. Так и провели весь путь. Нас уже встречали на берегу, там были и взрослые, и старики, и дети. Отдельной группкой стояли воины, скорее всего местный атаман со свитой. — Гриценко. Точно атаман Гриценко! — воскликнул Соловейчик. — Знакомы? — Да, в прошлом годе, когда ночевали тут. Мы с ним поспорили, кто больше бражки выпьет. — Кто победил? — без особого интереса спросил я. Хотя, судя по посмурневшему лицу купца, явно не он. Так и оказалось. — Бочка бездонная, пьет как воду. — Понятно. Боюсь только, я состязаться не смогу. Много не пью. — Болеешь? — участливо спросил купец. — Да просто не любитель. Ценитель вин, это есть, а надираться как свинья и терять человеческий облик — это, извините, без меня. Я всегда должен контролировать свое состояние. — Понятно. — Тут, кстати, кто? Христиане? — Православные, правильно, но это фактически одно и то же. Всякие тут. — Ну все, подходим, — известил я. Поставив на столик бокал, я встал, поправив кафтан, поддернул пояс и махнул рукой, приветствуя встречающих. Утром меня разбудил уже какой-то непривычный крик петуха. Раньше у меня запись на будильнике такая была, а теперь, смотри-ка, живой голос. Я вскочил с ложа, подхватил пояс с саблями и рванул на улицу. Ночевал я, как и купцы, в доме атамана, свойский мужик, кстати, оказался. Часовой вздрогнул, увидев меня в такую рань, но ворота уже были распахнуты, так что ничто не помешало выбежать на пристань, где рядом с судами женщины полоскали белье. Найдя утрамбованную площадку у самой воды, я стал крутить боевой танец, со свистом рассекая саблями воздух. Тут я истязал себя тренировками почти полтора часа, и когда замер, скрестив сабли над головой, то понял, что меня окружил фактически весь острог. Тут одних только воинов было больше семидесяти, остальные зрители дети да бабы. — Не ожидал, боярин, встретить тут двуручника, — пробасил атаман. — Думал, для красоты сабельки-то нацепил. А тут настоящий вой. Любо! Тут подхватили клич остальные казаки. Так нежданно-негаданно я стал довольно известной личностью в остроге. Даже нашел неплохого сабельника, мы с ним провели несколько совместных тренировок и остались довольны друг другом. Сорокалетний Апанас оказался воином практически моего уровня, редкость встретить такого и потренироваться с ним. Задержались мы в остроге на два дня, парясь в баньке и отъедаясь. С атаманом мы скорешились, и после тренировки я стал его лучшим другом, хотя вначале он принял меня довольно прохладно. Пьет, мол, мало. Больше всего в остроге меня порадовало сало… с чесночком, да на свежем хлебушке… вкуснятина. Я немного потратился, но окорок прикупил, теперь у меня есть с собой вкус родины. Про экипаж и воинов я не забыл, да и они неплохо погуляли с казачками, так что, закупив свежего провианта, мы отчалили на следующий день. Казачки в накладе не остались, мои воины хорошенько растрясли свои кубышки, покупая удовольствие. Еще через десять дней мы подошли к волоку. У пологого берега сидел казачок и бросал в воду камешки. Когда подошло первое судно, он встал и, отряхнув штаны, спросил: — Цену знаем? — А то ж, — кивнул купец. — Тогда самое легкое судно идет первым, — скомандовал казачок, приняв деньги, и махнул рукой, отдавая сигнал своим. Через полчаса показались волы, их вывели из-за рощи десяток казаков. Теперь стало понятно, почему выбрали самое легкое судно, воловьей силы хватало для малого судна, пока из села приведут свежих, нужно успеть перетащить хотя бы одно. Я с большим интересом проследил, как все это работает. Встал у зачехленной носовой пушки и в трубу наблюдал за уверенными действиями казаков. Первой в небольшую заводь зашла ладья Соловейчика. Нос судна уткнулся не в берег, а в бревна, густо смазанные дегтем. Запах даже тут чувствовался. Дальше они с командой и казачками стропили судно, приготавливая его к подъему на сушу и дальнейшему волочению. Дорога в виде желоба убегала из этой заводи далеко в степь. Вот, наконец, они закончили и разбежались в стороны. Вдруг какая веревка порвется, стегнет так, что мало не покажется. Команда и пассажиры ушкуя сошли на берег и отошли в сторону, оказалось, они будут сопровождать волочащееся судно пешком. — Боярин, давай пока пристанем. Нужно к ночевке готовиться. За сегодня они никак не успеют. Если судить по солнцу, было где-то часов шесть вечера, так что, думаю, купец прав. Нужно заняться лагерем, благо подготавливать его не надо, тут часто стояли купцы, ожидая переправы, так что мы приткнули суда к берегу, расставили охрану и стали готовить ужин. После обхода постов с Корниловым Ветров ушел с пятью аркебузниками осматривать дальнюю рощу, а я подошел к разлегшемуся на ковре Прохорову. Ему вынесли с судна не только ковры, но и поставили шатер, ранее он им не пользовался. — Шатер продашь? — сразу же спросил я, разглядывая сине-белый купол. Удобство я любил. — На дальнюю требу сменяю, — сразу же встрепенулся купец. — Не, их можно купить у любого иностранного капитана или заказать на торгу. А шатер копейки стоит. — Ну так и покупай за копейки, боярин, — недовольно откликнулся Прохоров. Присаживаясь рядом, я поинтересовался, почему казаки оказались именно с этой стороны реки. — Судно перетащили, вот и ждали, когда подойдет следующее. У них здесь и на Итиле наблюдатели стоят, кличут своих, если судно подходит. — Ну да, — согласился я. — А где оно, судно, что они перетащили, ведь не просто так они с этой стороны волока оказались? Нам оно не встречалось. — Действительно, — задумался купец, но потом встрепенулся: — Сергей! Подь сюды. С носа ушкуя спрыгнул светловолосый паренек лет семнадцати и подбежал к нам. — Что, Михаил Игнатич? — Сходи к казаку, пригласи его на ужин, заодно спроси, куда судно ушло, которое они сюда приволокли. — Хорошо, Михаил Игнатич, — кивнул паренек. Глянув, как он сверкает босыми пятками, я повернулся к купцу: — Сколько длится переправа одного судна? — В прошлый раз, когда мы тут проходили, за день управились. Но мы ночевали на той стороне, так что с утра первое судно поволокли. К ночи мой ушкуй сюда дотащили. Переночевали и начали спускаться вниз. — Понятно, значит, на волок, если сегодня считать, у нас уйдет два дня. В это время подбежал вернувшийся мальчишка, за ним шел казак. Это был паренек лет пятнадцати, в драных шароварах и вполне пристойной рубахе. Он был так же бос, как и наш посыльный, но имел на поясе боевой нож, обеденный и ложку. — Казак говорит, что ладья была из Казани. Она пошла вверх по течению, — сообщил нам Сергей. Мы с купцом переглянулись. Теперь стало понятно, куда делось судно. После плотного ужина я снова обошел посты, не нравилось мне тут, потом направился в каюту, проверив по пути пушкарей. Ночь прошла спокойно, но часовые доложили, что от рощи доносились какие-то подозрительные звуки. Даже крики. Отправленный туда Ветров с пятнадцатью воями вернулся через два часа, предъявив окровавленную тряпку. — Боя не было, но, видимо, подрались хорошо. Похоже, тати что-то не поделили. — Похоже, — согласился я. После завтрака, ближе к обеду, если точнее — где-то к одиннадцати часам, наблюдатель сообщил о приближении судна. И действительно, посмотрев в степь, мы увидели завораживающее зрелище, как над степью плывет судно. Над землей под жаркими лучами солнца поднимался пар, и казалось, что судно в самом деле летит, а волы и идущие рядом люди выглядели, как на размытой акварели. Подошел Немцов и, отхлебывая травяной настой из кружки, тоже стал разглядывать плывущее к нам судно. — Ладья новгородская, — известил он. — Почему новгородская? — Надстройки высокие, так только в Новгороде строят. — В Великом или Нижнем? — Великом, на Волхове который стоит. — О как? Нужно с ними пообщаться. — Хозяин и команда могут быть из других земель, кто их знает, может, просто купили ладью? — Придут, вот и узнаем, — отмахнулся я. Ласке уже сделали ошейник, так что, держа ее на поводке, я спустился вниз и по сходням поднялся на судно. Правда, щенка пришлось нести на руках. Высоты девочка боялась. — Ну что у вас? — спросил я Синицына. У пушкарей проходила плановая тренировка экипажа на скорость заряжения и слаженность действий, поэтому спрашивал не из праздного любопытства. На берегу тренировались аркебузники и лучники, воины со щитами отрабатывали защиты в строю. От последних постоянно доносилось: «Коли!», «Держи!» В общем, никто не сидел сложа руки, нарабатывали навык совместных действий. Прохоров на это смотрел неодобрительно. Он считал, что я мучаю людей. То, что я кормлю их двойными порциями, ему тоже не нравилось. Даже поговорка, которая быстро распространилась среди моих людей: «Тяжело в учении — легко в бою», им не была принята. Купец — не воин, что тут скажешь? Ласка загавкала и дернула поводок в сторону приближающегося судна. Несмотря на то что они еще были в полукилометре, до нас стали доноситься скрип и мычание волов.