Я ещё вчера с матерью поговорил о долге, что висел на них, кто взял, как оформили, кто видаки, что подписывались как свидетели. Поэтому купец должен был предъявить эту берестяную грамоту, можно и без видаков, но тот этого не сделал, нахрапом шёл. Я мог бы предположить, что тот уже продал человеку князя долг и, как-то узнав о его гибели, решил воспользоваться ситуацией, но документа на переуступку долга я у того прощелыги не нашёл, другие разные были, но ничего подобного не имелось. Я предполагаю, что этот прощелыга просто не спешил выкупать долг, чтобы я не посчитал, что князь тут свой интерес имеет. Тонко работал, признаю. А так думаю, грамотка с долгом сгорела вместе с домом, купец это знает и действует из-за этого столь нагло. С другой стороны, тот был в своём праве, если бы привёл обоих видаков, что ставили подписи на документах, слова обоих равняются той сгоревшей грамотке. Видимо, поленился, от этого и получил. – Не ори! – жёстко приказал я. – Если грамотки о долге нет, то видаков приводи, тогда поговорим, а сейчас пшёл вон. Не глядя, как тот поднимается с земли, я резким движением ушёл в сторону от удара, а со спины подбежавший от телеги молодчик пытался меня огреть. И нанёс два мощных удара по корпусу и классический удар в подбородок, отправив его в нокаут, после чего выхватил саблю, сделал зверское лицо, а то ещё двое спешили на помощь, и спросил: – И кто тут хочет сабельки вострой отведать? Пошли вон, псы смердящие. Кстати, тут особо так не говорили, но эту фразу я взял из фильма про попаданцев в прошлое к Ивану Грозному, применив впервые, и почему-то местным она не понравилась. В общем, забрав постанывающего купца и того молодчика, что уже приходил в себя, те укатили. Я же повернулся к матери Тита, что стояла ни жива ни мертва у калитки, с бледным до синевы лицом, и сказал: – Ну, вот и всё, пока видаков не приведут, можно спокойно заняться делом. – Что ж теперь будет? – спросила та, оседая у калитки. – А что будет? – подскочив, я подхватил её под локоть и, заперев калитку, повёл к дому. – Да ничего не будет, приведёт видаков, получит деньги, я уже приготовил нужную сумму, и уйдёт с ними. Кстати, ты надумала дом продавать и со мной в Москву уезжать? – Знаешь, сынок, но мы всё же останемся тут, – вздохнула она. – Тут все знакомы, зимой нам помогали. Соседи как родня. Да, думаю, мы тут останемся. – Хорошо, я не буду убеждать вас сменить это решение. Помогу обустроиться, всё что нужно купить. Может быть, лавку на торгу, чтобы было чем кормиться. – Подожди, а ты? – она развернулась ко мне. – А что я? У меня дела в Москве, в Коломне я жить не буду. Так что, думаю, через несколько дней расстанемся. Но вы не волнуйтесь, деньги на содержание я буду вам высылать, да и сам навещать тоже буду. Тем более до Москвы не так и далеко, дня три караваном, купите место, приедете, навестите меня, тоже не трудно. Только зимой езжайте, летом я обычно планирую бывать в других местах, и дома меня будет не застать. Это лето тоже. – Вот, значит, как, – посмотрев прямо в глаза, проговорила она. – Не хочешь с семьёй остаться? – Я вам предлагал своё решение этой проблемы, сами отказались, я не принуждал. Решение вы должны были принять сами, – тут я заметил Настю, что выбегала из конюшни, и подозвал её. – Держи пару монет, беги на торг, вроде тот должен работать, купи листы бумаги, если нет, берестяной коры для написания грамотки, чернил возьми. Ну, и сладкого себе что. – Ага, – довольно кивнула та и убежала. Калитку оставила открытой, и сразу зашли соседи, что открыли ворота. Это они за столами пришли, увозить будут. – Идём в дом. Я сопроводил мать Тита в дом и указал на отобранные куны для оплаты долга. Отец Тита брал четыре куны серебром, одну за это время Ольга Петровна выплатить смогла, осталось три. Вот на столике и лежало три куны. Ольга Петровна тут же убрала их в один из сундуков, чтобы на виду не лежали. Вся остальная добыча лежала у меня в комнате в сундуке. Вот что мне не нравится на Руси, так это то, что тут по сути нет кроватей как таковых. Есть полати, скамейки или сундуки с плоскими крышками. Кстати, мы с Даниилом прошлую ночь как раз на этом сундуке и спали, еле уместились. А так ставят две скамейки, тюфяк сверху, подушку, и спят, укрываясь одеялом. Ещё что-то вроде нар на постоялых дворах имелось. Мои ветераны, что спали в избе для слуг моего дома в Москве, спали на полатях, как и другие слуги, там хотя бы всё оборудовано было. У себя дома в спальне я себе нормальную кровать закажу, двуспальную. Интересно, а где князь Вознесенский спит с женой? Тоже на сундуках? Не удивлюсь. А что, поставили четыре вместе, вот тебе и готова двуспальная кровать. Вполне в духе времени. Сам я, когда проследил за выносом столов и лавок со двора, также некоторые забирали посуду и горшки с кухни, там Ольга Петровна командовала и отслеживала всё, то, встретив вернувшуюся с покупками Настю, забрал у неё всё, что она смогла найти. А тут как раз и купец подкатил, телега с его домочадцами была, и три дружинника местных. У одного лицо знакомое, вчера на поминках был, да и заметно, что опухло, тот сводного брата потерял, пил горькую, а сегодня, видимо, его дежурство, или поменялось у них что с этим пожаром. Вошли те в ворота на двор как хозяева, и телега въехала, а тут уже и я ждал. Купец сразу предъявил обоих видаков, и я легко признал долг. Ольга Петровна, уже стоявшая наготове, при всех вынесла серебряные куны и вручила их купцу, который явно выглядел обескураженным. Я тут же составил договор возвращения долга, и видаки подтвердили. Можно и так, на словах, вон сколько свидетелей, но я хотел подстраховаться. Однако больше поразил. Тит писать не умел, а я своими способностями изумил не только соседей, но и Михайловых. Смотрели на меня такими большими глазами. Купцу делать нечего, долг стребовал, дом не продаётся, поэтому убрался восвояси. А дружинников мы пригласили подлечиться, у нас осталось после вчерашнего, на что те легко согласились. Их взяли как представителей власти, чтобы всё по закону было при взыскании долга, да вот не пригодились. Ну, а дальше я уж больно устал и отправился к себе отсыпаться, Ольга Петровна и так знала, что делать. Кстати, получив у меня изрядно меди и других монет, куны и гривны я пока не трогал, она пробежалась по соседям. Оказалось, она не только была купцу должна, то тут занимала, то там, чтобы семью прокормить, так и набралось, однако и тут она все долги закрыла. Осталась ещё солидная сумма, но потратить решили завтра, заперли ворота и тоже отправились спать, хотя только-только вечерело. Все устали. * * * Весело насвистывая, я покачивался в седле Ворона. Коломна уже скрылась за горизонтом, и вот наступило время моего возвращения домой, в Москву. Михайловы всё же не поехали со мной, может, малые и хотели, но Ольга Петровна проявила неожиданную твёрдость характера, и они остались. Шесть дней я прожил ещё в Коломне после того пожара, что внезапно вспыхнул там и где погибло одиннадцать человек, сейчас там шла активная стройка. Я всех погорельцев обошёл, серебро давал, многие, кто из соседей уцелели, им помогали, а я-то вину за собой чувствовал, так что с моей стороны была серьёзная поддержка, пусть по одной монете всем досталось, ну кроме наследников постоялого двора, однако серебро. Хотя бы чувство вины приглушил, а со временем оно совсем истаяло. По поводу Ольгерта я помнил, подручного Сидора. После того как выспался, встал утром следующего дня и отправился сначала к местному посаднику. А мне документы нужны были. Дьяк из приказа посадника выписал мне документ с выпиской из церковных книг, где и вёлся учёт, так что документ о личности я получил. Всё написали на моей бумаге, у дьяка на такую чушь бумаги и чернил не было. А я дал, а всё что осталось, ему ушло в качестве премии, включая небольшое подношение, которое тот принял с довольным видом. Грамотку я убрал в свои вещи, а сам прогулялся, составляя план. Время ещё было, так что, загрузив вещи на лошадей, я покинул Коломну, сказав родным, что скоро вернусь, и с трудом от малышни отбившись, что со мной хотели ехать. Разобиделись ужас, пришлось при возвращении их сладким угощать, чтобы оттаяли, однако все трофеи я вывез и спрятал в леске, без меня не найти. К схрону банды Сидора я не ездил, а когда стемнело, посетил окрестности дома лавочника-бандита, тут пусто было, а потом прогулялся до дома другого местного жителя, что входил в эту же банду. Там оказалось аж четверо его подельников, обсуждали, что делать дальше. Ольгерт был тут же. Так что я и его на тот свет спровадил, и остальных, причём вызнал, где другие живут, и их навестил. Только до одного не добрался. Тот завербовался матросом на ушкуй и ушёл куда-то к Нижнему три дня назад. За одну ночь всё сделал, потом меня утром добудиться не могли, спал так, что только водой и подняли. По поводу семьи Михайловых, не хотелось бы от них дистанцироваться, но они сами так решили. В общем, тут я тоже подготовился. Пока женщины всё что нужно скупали для дома да переодевались, а то чуть ли не в обносках ходили, не имея смены, я через того же дьяка посадника узнал, не продаёт ли кто налаженное дело, что даёт стабильный доход. Тот подумал, и когда я протянул ему небольшой кошель с серебром, сразу же выдал три наводки. Наследники того постоялого двора, который я подпалил, и из-за чего десятая часть города выгорела, продавали землю для застройки нового постоялого двора, но главное не это, а то, что у погибшего хозяина было ещё одно дело. А он владел паромной переправой через Оку, с которой получал неплохой доход. Можно договориться и выкупить паром. Дело налажено, работники опытные, самое то. Я согласился с дьяком, вполне неплохое предложение, будем брать, если наследнички с ценой не передерутся, задирая её выше и выше. Второе предложение – небольшая ткацкая фабрика. Если проще, это длинный деревянный барак, где работает несколько женщин и стоит три допотопных ткацких станка, тут ткут разные ткани, собирая их в рулоны на продажу. Купцы их охотно берут. Рядом сарай, где ткани красят. Тоже неплохое предложение. Ну, и третье – местный владелец продаёт солеварни, тоже прибыльное дело, особенно если лавку иметь на торгу и продавать соль самому. Лавки в продаже тоже были, это мне с намёком сообщил дьяк. Не откладывая всё это на потом, мы с дьяком на наёмном возке прокатились по всем владельцам и договорились о продаже. Те должны были подойти к дому Михайловых, где при видаках и будет заключена договорённость о покупке. К вечеру они подъехали, и вот так неожиданно Ольга Петровна стала хозяйкой нескольких дел, включая лавки на торгу, даже скорее промышленницей. Я купил ей возок, и мы прокатились, чтобы изучить, что приобрели, брали-то не глядя, но оказалось, что особо мы не обманулись, дьяк знал своё дело. Рабочие были в курсе продажи дел и познакомились с новой владелицей. Дальше я нашёл вполне молодого, но жаждущего работы парнишку, и тот стал управляющим всех дел, писать и считать умел, это было одним из главных критериев отбора. Отчитываться он уже будет Ольге Петровне. Сам дом Михайловых преобразился. Появилась живность, слуг стало возможно нанять – в общем, дом зажиточных купцов, не меньше, только маловат уже был, но Ольга Петровна категорически не желала его покидать. Ничего, там уже мужики работали, бригада плотников, ремонтировали многое, что покосилось без хозяйской мужской руки, подправляли. Правда, нанять всего троих удалось, много дел для плотников было после пожара, но мы платили хорошо. Так что нашли работников. Следующие три дня я просто следил, как Ольга Петровна берёт все дела в свои твёрдые руки, заставив молоденького управляющего ходить по струнке, и убедившись, что всё в норме, попрощался, кстати, для малышни подарков на торгу купил и отдарился, а то при первом знакомстве не до того было, и отправился в путь. Хорошо меня провожали, со слезами на глазах, клятвенно пообещав зимой приехать в Москву навестить. Однако, как ни странно, уезжал я из Коломны со спокойной душой, молодцы у меня родственники, и сами на шею не сели, и не мешают моим будущим планам, решив остаться у себя в городе. В ответ я их и отблагодарил, сделав промышленниками и оставив их смотреть с уверенностью в будущее, теперь с протянутой рукой ходить они уже не будут, а если что, ко мне весточку отправят, помогу. К Любаве, вон, стали свататься, из голодранки сразу стала завидной и богатой невестой. Правда, всех прежних ухажёров я разом отвадил, раньше не хотели, так теперь нечего рот на чужой каравай разевать, всё, упустили свой шанс и такую красавицу. Ещё один хрыч пришёл, с которым якобы у отца Тита была договорённость о свадьбе их детей, у того сын был двадцати лет, кормчий на купеческой ладье. Но и тому я указал на ворота, сами своё слово взяли назад, когда подошло указанное время свадьбы прошлой весной, а обратного не воротишь. А Любаве, у которой уже глаза на мокром месте были, та подходила к порогу запоздавших невест, старушек, я пообещал приличного жениха подобрать в Москве, нечего ей тут в Коломне делать, под боком у меня жить будет. И приданое дам ей хорошее. На этом и сговорились, так что если остальные не особо желали, чтобы я уезжал, то Любава чуть ли не пинками выпроваживала. Ну да, пора, заневестилась уже давно девушка. Дорога стелилась под копытами коней, с караваном я не отправлялся, решив также в одиночку двинуться в путь, мне не нужны были соглядатаи. Тем более при подготовке к отъезду я продемонстрировал, что особо вещей при себе не имею, лишь припасы, фактически еду налегке. Сейчас же, поглядывая на приближающийся лес, я достал из колчана лук и, наложив на тетиву стрелу, стал вглядываться в опушку. Не то чтобы я что-то заметил или почуял, просто предосторожность. К счастью, она не оправдалась, хотя это и не значит, что я не буду и дальше так поступать. Добравшись до схрона, где у меня были спрятаны трофеи от банды Сидора и хозяина постоялого двора – деньги с прощелыги я не считаю, они все ушли на приобретение дел и закупку всего необходимого в дом Михайловых, сюда я их не отвозил, – остановил коней. Смешно сказать, но когда я выезжал из ворот Коломны, у меня в кошеле было всего две полушки, всё, что оставил в запасе для Михайловых, пошло в дело, так что при мне была только мелочь. Я ещё и небольшой запас средств оставил, десять золотых арабских монет, это НЗ Ольги Петровны, которые мы зарыли в подвале дома на крайний случай. О них, кроме меня и неё, никто больше не знал. Накинув поводья на ближайшую ветку, я встал в седле и, оттолкнувшись, отчего Ворон отошёл в сторону, повис на ветке. Дальше перебираясь с ветки на ветку, добрался до верхушки, где и был привязан один мешок. Остальные на соседних были. Отвязав верёвку и перехватывая её руками, а тут длинный моток был, спустил на землю и отвязал конец от ветки, бросив верёвку вниз, она змеёй опала на мешок. Дальше я поднялся на следующее дерево и, вот так побывав на всех трёх, спустил трофеи в мешках на землю. Сейчас их на Муромца, и можно возвращаться на тракт. Правда, придётся объехать Коломну, схрон банды Сидора находился с другой стороны от Москвы, и определюсь на месте, как с ним быть. А вообще, почему я посетил эти тайники на верхушках деревьев? А всё дело в том, что основной схрон с общаком банды Сидора находился неподалёку от берега Оки, и его можно вывезти на судне. Вот я и подумал нанять судно, достать трофеи, погрузить и вывезти в Москву. Со слов Сидора, там полные три повозки самых дорогих и редких товаров, которые сбыть не так просто, слишком след заметный, если только через иностранных купцов, что отвезут их к себе. Так они и делали, потихоньку сбывая награбленное за золото, но не всё, далеко не всё. Частично убрав трофеи в чересседельные сумки Муромца и Ворона – остался только один мешок, который я закрепил на вьючном – и покинув лес, я задумался на миг и решительно повернул влево, на дорогу, и направился в Москву. Так с кондачка со схроном не решить, если и искать судно, так это в Москве нужно делать. Да ещё ветеранов возьму, не всех троих, кто-то же должен охранять дом, но двоих точно, а дальше уже поработаем и вывезем всё ко мне на подворье. Да, так и сделаю. Возвращаясь по привычной дороге, я постоянно отслеживал путь и округу, и не успело пройти и двух часов, как я отъехал от тайников с трофеями, как почти внезапно появились в стороне два лучника, но именно почти, поэтому неожиданностью для меня это не стало. Я заметил движение и успел подготовиться. Выстрелив первым и поразив одного лучника, я принял стрелу второго в щит. Меня не брали в плен, стреляли в грудь, с желанием убить, и я тут же выстрелил во второй раз, поразив второго лучника. Тот только и успел наложить следующую стрелу. Однако это ещё не всё, они тут были не одни. На дорогу выбегало с десяток татей, ещё двое были верхом, выехали со дна оврага, сближаясь со мной галопом. А вообще они меня поразили, леса вокруг нет, вдали только полоса виднеется, поля вокруг, а они вот так нагло на открытой местности напали. Видимо, посчитали, что тут нападения никто не ожидает и в их пользу будет фактор неожиданности. Не могу не согласиться, но со мной он не сработал. В этот раз бросаться в схватку я не стал, хотя, конечно, кровь молодецкая и играла в венах, требуя жёсткой сечи. Я поступил по-умному, включив в этот раз голову. Просто на ходу срезал обоих всадников стрелами и дальше, крутясь вокруг татей, что не могли мне ничего противопоставить, расстреливал их с расстояния. Стрел едва хватило, но я справился. Трое татей, бросив оружие, встали на колени, закрыв головы руками. Тут не было правила поднятия рук, означавшего сдачу. Подскакав ближе, я осмотрел их, у меня всего две стрелы осталось, и, спрыгнув с седла Ворона, сменил лук на саблю. Левая рука пока свободной была, кстати, на ней тайные ножны были под рукавом. Я проверил остальных побитых татей, добил четырёх подранков уколами острия сабли, после чего подошёл к этой тройке, что со стороны наблюдала за тем, что я делаю. В глазах двух была обречённость, видно же, что противопоставить им мне нечего, а вот у третьего плавала злоба во взгляде. От этого стоит ждать подвоха или неприятностей. А вообще, может, с засадой они и угадали, в чём-то просчитав плюсы, но вот главный минус вроде как не заметили, или посчитали его несущественным. В случае если они не справляются, тати бросались во все стороны, и лес укрывал их, а тут поля, как скроешься от всадника? Вон, двое из татей, что поумнее, просто упали в высокую траву и думали, что так спаслись. Ага, щаз-з. Я подскакал поближе и выстрелил практически в упор. Мне с трёх-четырёх метров их тушки, ползущие по траве, хорошо было видно. Так что однозначно засада не удалась, ещё на стадии планирования был очевиден её провал. Да, тут тоже всё от случайности зависит, но в этот раз моя взяла. Надеюсь, всегда так будет. Подойдя, я не стал дожидаться удара кистенем, что прятал тот злобный, а просто смахнул с его плеч голову и обратился к оставшимся, по виду из обедневших крестьян: – Кто такие? Кто вам велел напасть на меня? Не сразу, но мне удалось разговорить обоих. Я их и связал, и обыскал, как и остальные тела, и только потом приступил к вдумчивому опросу. Кстати, обе лошади я нагнал на Вороном и привёл туда же к месту нападения, луки у лучников забрал. У одного оказался настоящий боевой лук. Было также две отличные кольчуги, с отметками пробития, видимо с тел русских воинов снимали, пара щитов, бердыш нашёлся, аж четыре боевых топора было и три меча. Неплохие трофеи, и оба коня были как раз вовремя, нагрузил на них свежие трофеи. Я уже заканчивал с допросом, когда к месту засады подошёл караван, что шёл в Коломну. Я их издали видел и спокойно ожидал приближения. Сначала двое охранников верхом подскакали, узнали, что тут произошло, с ненавистью глянули на выживших татей и ускакали обратно, а потом уже и тяжело гружённые повозки подошли. Купцы, их двое было, вышли ко мне, я уже стоял наготове, держа под уздцы Ворона, и когда те подошли, поздоровался в ответ, представившись. Один из купцов, коломенских, тут же уточнил: – А ты не тот ли Тит Михайлов, что сын Луки? Пропали вы вроде. Пришлось сначала кратко рассказать свою историю с моментом воссоединения с семьёй, а потом уже и как была организована засада. – Повезло тебе, что сразу лучников побил, а потом со стороны остальных посёк. Даже не верится, пятнадцать татей живота лишил… а этих чаво оставил? Вздёрнуть на суку, и думать нечего, – указав бородой в сторону двух выживших татей, сказал дородный купец. – Нет тут деревьев, – спокойно пояснил я. – Тем более они сдались. Я их допросил, из беглых крестьян они, что от своих хозяев ушли в поисках лучшей доли, вот и сбились в ватажку. А привёл их сюда и подготовил нападение на меня купец коломенский. – Врёшь! – ахнули купцы. – Чего мне брехать? Один из всадников был, сам участвовал. Вон он лежит. Узнал, как я помог семье, сколько денег дал, подумал, что у меня ещё есть, и решил пограбить, тать. Оба купца, не чинясь, рванули бегом к месту, где лежал убитый коломенский купец, а я, ведя лошадей в поводу, они были вместе связаны, подошёл следом, общаясь на ходу с начальником охраны каравана и описывая сам бой. Кстати, тот был лично знаком с отцом Тита, да и его тоже знал, опознал меня, посочувствовав потере памяти. Купцы с трудом опознали татя, споря, кто он, тот не купцом оказался, мелкий лавочник, однако всё же опознание произошло. А так если поторопятся, то до закрытия ворот должны успеть въехать в город, поэтому тело лавочника решили брать с собой, как и обоих выживших, посаднику сдадут, пусть дознание проводит, а ко мне больше вопросов не было, я был в своём праве. Да и на трофеи поглядывали с уважением, знали, что я в бою их взял. Распрощавшись с купцами, что ещё оставались на месте сражения, я поскакал дальше, только теперь вместе с Муромцем позади две рахитного вида лошади скакали. Надо будет избавиться от них, но пока нужны, оставлю. До постоялого двора я добрался благополучно. Хозяин его даже подивился, нечасто тати нападают на путников, а со мной это дважды случалось, ну да мне так везёт. Трофеи я снёс в номер, что снял, лошадьми уже занялись, ну и заодно забрал с хранения трофеи с других татей, которые мне повстречались на пути в Коломну. Да, я для арбалета приобрёл болты на торге, так что два колчана для него есть. Сорок штук. Ну, и доплатил за хранение, а то время вышло, я дольше был в Коломне, чем думал. А утром, позавтракав, направился дальше, и к полудню впереди показались золотистые купола церквей столицы Московского княжества. Правда, я на два часа всё же задержался, свернул в лесок, где, подобрав место хранения, спрятал ценности в дупле дуба, его не видно было с земли. А вообще мешки я хотел на верхушку поднять, а когда сам взбирался, то и обнаружил дупло. В общем, я спрятал в дупле самые большие ценности, золото в гривнах и кунах и половину серебра, остальное оставил. Потом, вернувшись на дорогу, благополучно проехал окраину и, покрутившись по улицам пока ещё незнакомой Москвы, я и заблудиться умудрился, но доехал-таки до своих ворот, когда до наступления темноты оставалось часа четыре. – Кто там? – услышал я на свой стук вопрос, заданный охранником, по голосу явно Тимуром. Это радует, похоже, у меня дома всё в порядке, а если нет, то сейчас и узнаю. – Открывай, хозяин возвратился, – радостным голосом ответил я, сам не ожидая, что в новый не обжитый пока ещё дом будет так легко и радостно возвращаться. Прочти сразу скрипнул засов, и ворота распахнулись, что позволило мне верхом въехать во двор, где уже встречали работники. Митрофан принял коней, но сначала я велел подвести их к малому складу, и там мы быстро и совместно разгрузили лошадей. После этого те были отправлены на конюшню, их ещё в порядок привести нужно, моих верховых напоить и накормить овсом, двух пришлых лошадей сеном, хватит им и этого. Пока мы разгрузкой занимались, я успел отдать несколько приказов Марфе, топить баню, помыться хочу, и ужин подготовить. Хорошо себя так хозяином ощущать, отдал приказ, и всё исполняется. Начинает нравиться. Ужин уже был готов, простой, пирог с рыбой и два вида каши, для себя работники приготовили, ещё копчёностей с ледника подняли, молока козьего принесли, но и для меня эта пища вполне нормальна, так что вскоре стол был накрыт, и пока работники продолжали заниматься делами во дворе, Митрофану помогал с лошадьми Егор, ужиная, я описывал своим ветеранам, как у меня прошло посещение Коломны. Ну, то, что там было, особо я не рассказывал, пожара лишь коснулся да как семье помог, хоть теперь знаю, какого я рода и кто мои родичи, ну и описал оба нападения татей. Тут ветераны заинтересовались, каждое мгновение попросили подробно описать, мне не жалко, сделал. Рассказ нисколько не мешал мне ужинать, тем более ветераны занимались тем же самым. Потом, баня ещё была не готова, её позавчера топили, остыла, мы прошли к малому складу, где, распахнув створки, я стал показывать старикам трофеи и что удалось взять с тел татей. Ну, самострел отложили, его Лука себе возьмёт, в охране незаменимая вещь, болты он тоже отложил. Потом те обе кольчуги изучали, решая, кому из кузнецов их на починку отдавать да на чистку. К сожалению, по размеру только одна кольчуга годилась в дело, да и то Тимуру, на остальных просто не налезали, могучие старики, не особо утратившие воинскую стать. Кольчуги отложили. Бердыш осмотрели, хмурясь, явно дружиннику убитому принадлежал, а потом мечи. И тут, ахнув, Лука Авдеевич поднял один из мечей и стал его рассматривать. Остальные тоже подошли, и раздались удивлённые возгласы. Меч ими явно был узнан. Мне пояснил всё именно Лука. С его слов, меч был семейной реликвией в семье, где сыновья обычно служили в дружине. Меч достался младшему сыну, что сгинул три года назад со своим десятком. А с его дедом те были хорошие приятели. Тот тоже живой был, своё подворье имел, на другой стороне Москвы. Дальше, быстро осмотрев остальные трофеи и опознав ещё две вещи, боевой топор с характерным рисунком на рукояти и боевой нож с насечками, оружие принадлежало воинам того же пропавшего десятка московских дружинников, Лука засобирался, хотел сообщить своему другу о находке. Правда, сначала испросил моего разрешения на это, и я дал его, дело нужное. Повозку ему уже запрягли, и он укатил. Баня уже была готова, так что не закрывая склад, оба ветерана там ещё занимались осмотром, прикидывая, как возиться с починкой, чисткой и заточкой того или иного оружия, а я всё решил в свой арсенал включить, и забота о нём будет на ветеранах, те в курсе были, а я, получив свежее исподнее да полотенце, направился в баню. Один мылся, лишь Митрофан чуть позже зашёл да хорошо отходил веником, его на днях купили на торге. А когда я сидел на крыльце, оно большое, тут плетёный стул был, Марфа приобрела с некоторыми комплектами мебели, и пил прохладный свежий квас, очень вкусный, во двор, покинув сёдла, вошли четверо незнакомых всадников, а за ними катилась повозка с Лукой. Сам я в лёгких одеждах был, можно сказать в домашних. Марфа уже набрала ковш кваса, всё же гости в доме, и, подбежав, вручила его. Всё как и полагается, чтобы показать наше гостеприимство, ковш пошёл по рукам, и воины довольно протёрли ладонями усы, вернув его пустым, показывая, что дурных намерений к нам не имеют. Тот, что был самым старшим среди воинов, и был старым другом Луки. Его Сидором звали, Сидор Онуфриевич. Тот хмур был, новости-то неприятные, с остальными прошёл на склад и тоже внимательно смотрел трофеи, выискивая что знакомое. Среди воинов было двое действующих дружинников, они гостили у старых знакомых, когда Лука туда прикатил, и вот изъявили желание тоже поприсутствовать при осмотре. Один десятником был, другой полусотником. Это можно, всё ценное я поднял уже в хранилище, под замок в обитый железом сундук. Все замки, купленные мной на торге перед отъездом на Коломну, были английской работы. Заодно убедился, что там всё в порядке и на месте, а так пусть смотрят. Да, опознали ещё один меч, пару ножей и боевой топор. А вот кому бердыш принадлежал, так сразу сказать и не могли. Кстати, бердыши хоть и считались неплохим оружием, но всё же были служебными, хотя у некоторых боевых холопов боярских дружин они тоже имелись. Но этот точно дружинников, и ковка и древко выдавали, так делали только на кузнях кремля для воинов. Их оружие. Я не возражал, раз оружие опознано, то пусть забирают, хотя мог и отказаться выдавать, трофейное по праву, но я решил по-другому, чем порадовал воинов. Они забрали опознанное оружие, кольчуги никто не узнал, и вышли во двор. Я пригласил к столу, повечерять, но те извинились – спешили, и перед отъездом полусотник, подойдя ко мне, посоветовал сообщить об обоих нападениях татей боярам, что занимались разбойным делом, они учёт вели, где напали, кто, какие потери, есть ли трофеи. Обещал завтра зайти и сделать это, тем более мне всё равно к дьякам нужно. Документы-то теперь есть, с ними поправлю информацию о себе, Михайлов я теперь, пусть впишут в книги жителей Москвы. На этом и расстались, они уехали, в Коломну спешили, если тати живы, допросить их по поводу взятого с той банды оружия дружинников, ворота были заперты, а я, раздав несколько указаний, направился к себе наверх. Пора бы уже обживаться в доме, и надо нанять мастера, пусть привычную мебель мне делает. Стоит также подумать о планировке дома. Столько спален мне не нужно, оставить три гостевых, свою хозяйскую, и хватит, остальные помещения для дела приспособить. Арсенал нужен, хранилище и так уже есть, потом кабинет сделать, небольшую мастерскую можно, как раз одно угловое помещение подходит, три окна, и все на солнечную сторону, ну и, пожалуй, что-то вроде гостиной, где гостей можно встречать, общаться с ними, сидя на диванах перед столиком с вазой цветов и кофейником. Плохо, что кофе нет, я любитель, но у той бабки на торгу Коломны я купил корень цикория, будет у меня кофе, только русский. Надо только приобрести его побольше, чтобы для напитка хватало, и сахар купить. Очень уж он тут дорог, основной заменитель – это мёд. Долго я планы не строил, как стемнело, не стал жечь запас лучин, их мало было, свечей так совсем не было, не купили ещё, и отправился спать. На сундук, блин. Хоть длинный, вытянуться можно во весь рост, что не всегда получается. К тому же Марфа рухлядь приобрела, я ей такое указание перед отъездом дал, матрас, постельное бельё, пуховую подушку, единственную на подворье, да для меня. В общем, хорошая постель получилась, вот так мы с Тарзаном и уснули. Он всё это время меня тут ждал, в поездку я его, естественно, не брал, мал ещё. * * * Утром меня поднял стук в дверь, Глаша поднимала ни свет ни заря, посланная матерью. Сообщив той, что я встал, сам ведь велел в это время разбудить, действительно поднялся. Сейчас позавтракаем и на торг поедем, повозку тоже должны были приготовить, я оделся, сходил до отхожего места и, умывшись, занялся тренировками, всё же я не бросал их, и крутил саблями, тренируя мышцы и связки, нарабатывая некоторый опыт использования двух сабель одновременно. Да, ещё надо подумать, когда с учителем начну тренироваться. Скорее всего, только с наступлением осени, и стоит навестить его, предупредить об этом, да и вообще пообщаться. Хотя пока я тут, а ближайшие пару неделю я планировал задержаться в Москве, можно и потренироваться, время, когда нужно будет подойти, тот сам укажет. Даже такие крохи времени терять не хочется. Решено, начну наши уроки как можно быстрее. Сегодня же к нему и заеду. Ополоснувшись в ещё тёплой бане и смыв пот после тренировки, а занимался я с напряжением, а не спустя рукава, по-серьёзному, оделся и направился в малую столовую. Завтрак прошёл отлично, и после этого с Марфой, Михайло и Лукой мы покатили на торг, для остальных и дома дел хватало. Обеих пришлых лошадок взяли, сразу и продадим, а то и стойла занимают, и работы с ними немало. Михайло, как всегда, у повозки остался, а мы направились дальше, с интересом изучая выложенный товар на прилавках. Кстати, мастерицы отлично поработали, и пока я пребывал в Коломне, они сшили два комплекта формы для ветеранов, третью для Тимура пока шили. Платье для Марфы и рабочую одежду для её мужа тоже успели сшить, остальным пока ещё делали. Так что Лука в новенькой форме под казака из будущего да при сабле привлекал внимание, как и Марфа. Я скажу даже, что рядом с ними смотрелся разве что как равный, тем более одежда у меня уже поношенная была, а новую я пока не заказывал, нужно тоже озаботиться. Однако я расту, и особо много одежды не требуется, хотя бы один костюм на вырост, но нужно иметь. Сделаем. Лука некоторых людей на торге узнавал, степенно здоровался, но не останавливался, у него служба. Да, кстати, если кто отправлялся на торг, его всегда сопровождал хотя бы один охранник, чтобы не возникло проблем. Марфа на торге была не раз и под охраной, как и договорились с ветеранами. Им тоже на подворье постоянно сидеть не особо хотелось, хоть так вот развеивались. Что приобретать, я уже составил список, пусть и мысленно, писать было не на чем, так что писчие принадлежности я собирался приобретать в первую очередь. Добравшись до рядов с рухлядью, я оставил тут Марфу с Лукой, что брать, она в курсе, и торговалась задорно, а сам ушёл в сторону, где приметил торговца, по виду настоящего араба. Вроде у того и была бумага. Так и оказалось, причём бумага была двух типов, пергамент большими листами, а небольшая стопка рисовой бумаги, она была белой, размером как бумага для принтера. Я купил чернильницу, всю рисовую бумагу, дорого зараза стоила, и шесть листов пергамента. Зачем, пока сам не знаю, но пусть будет. Отнеся покупки Михайло, что ещё торговал обеих лошадей, я вернулся в ряды и, найдя, где находятся продавцы мебели, были и такие, хотя и в меньшем количестве, обычно мебель делают под заказ мебельщики, пообщался с ними. Я действительно ничего себе подобрать не смог из того, что было выставлено на продажу, поэтому попросил прислать ко мне завтра мастера по дереву, с ним я и пообщаюсь. Адрес сообщил. Причём лучше не одного мастера, если с одним буду работать, он мне все заказы год выполнять будет, с несколькими просто будет быстрее. До завтра я успею накидать эскизы мебели, может, пергамент для этого и пригодится, вот пусть по ним и делают то, что я желаю. Нормальную кровать, нормальный шкаф, где можно на вешалке повесить одежду, комод с ящиками, рабочий стол, стулья с высокими спинками, рабочий стол в мастерскую, кресло-качалку, в конце концов. У меня такая дома была, очень нравилась. После я свернул в другие ряды. Ага, иностранные купцы, то что надо. Обходя их ряды и задавая некоторые вопросы по интересующим меня темам, я разочаровывался всё больше и больше. М-да, прогресс у иностранцев ещё не дошёл до тех высот, что я рассчитывал, больше половины того, что я хотел у них приобрести, просто не существовало как факт, не изобрели и не сделали, хотя я считал, что время изготовления некоторых инструментов и приборов примерно это. Ну, да я в истории не силён, вполне мог ошибиться на век-другой. Ладно хоть аптекари порадовали, продали мне немалое количество колб и разного оборудования для создания небольшой лаборатории. Не стоит думать, что я это всё пущу на изобретательство, мне нужна эта лаборатория лишь для моего интереса в травоведенье. Ещё и для неё помещение придётся выделять. Не страшно, сделаю. После иностранцев, а повозка уже вернулась после первой разгрузки, я отправил стекло, плошки и всё, что нужно для лаборатории, обратно на подворье в ящиках, где внутри были опилки, сообщив, что в ящиках стекло, обращаться крайне нежно и бережно при разгрузке. Не дай бог что разобьют. Побывав у травниц и травников, сделав большой заказ и выдав аванс, я отправился дальше. Потом встретился с Марфой и Лукой, и мы уже вместе закончили этот набег на торг, закупив если не всё, то что смогли найти, точно. Через неделю я планировал справить новоселье, пригласив князя Вознесенского, как и обещал, так что подготовка шла. Лошадей продать удалось, цену мы не гнали, поэтому, вернувшись, я отправил Ворона в стойло, приказав не распрягать его, только подпругу ослабить, а сам, проверив ящики со стеклом, проследил, как Митрофан поднимет всё в одно из помещений наверху дома. Оно уже пусто было, от лишних предметов мебели и вездесущих сундуков освобождено. Бумагу и писчие принадлежности отнёс пока в свою спальню, оставив там. Дальше работникам было что делать, я забрал Ворона и отправился в кремль. Дьяк меня встретил приветливо, осмотрел бумаги от коллеги из Коломны, поправил свои записи в учётной книге, отметив, что мои наследники, если что, проживают в Коломне, записал адрес и их данные, и довольно покивал, всё же стало известно, кто я такой. Также я описал ему две встречи с татями, и тот тоже посоветовал обратиться с этим к боярам разбойного дела, а это обязательно им сообщить нужно. Тем более даже идти далеко не требуется, те в соседнем здании обретаются. Так что я решил сразу разобраться с этой темой. * * * Через два часа только я смог вернуться к дьяку. – О, забыл, что ль, что? – удивился тот моему возвращению, благо он был один и можно было поговорить свободно. – Ох, и вытрясли из меня всю душу эти чернильные души из разбойного дела, – проворчал я, садясь на табурет рядом с дьяком. – Хорошо ещё, трофеи не приказали сдать. – То не по Правде, – нахмурился дьяк и, налив из кувшина воды в глиняный стакан, протянул его мне. – Трофеи, взятые в бою, священны. – Это и радует, – залпом выпив воды, я вернул кружку и сказал: – Я тут ещё по другому делу. Подворье купил большое, содержать на что-то нужно, деньги с трофеев есть, вот и хочу вложить их, прикупить какое дело, чтобы и на оплату слугам хватало, и на содержание подворья. Есть что на продажу? Я за информацию и помощь хорошо отблагодарю. – Есть, как не быть, – сразу заинтересовался дьяк и, получив на руки кошель, подкинул его, чтобы определить размер подношения, и судя по виду, понял, что серебра я ему отсыпал достаточно, потому как расплылся в щербатой улыбке и сообщил: – Купец Агафонов в Новгород переезжать надумал, сегодня приходил, стало быть, свой свечной заводик продавать будет. Дело хорошее, налаженное, прибыльное. Если успеешь, выкупишь. Прибыли тебе должно хватить и на содержание дома, и на зарплату слугам, ещё и останется. – У него только заводик имеется или ещё что? – Правильный вопрос задаёшь, – согласился тот. – Есть у него ещё неплохой постоялый двор, что на дороге на Киев, на въезде в Москву стоит, прибыльное место. Думаю, и его продавать будет. Ещё у него лабазы, склады в порту. Не думаю, что они тебя заинтересуют, да и другие желающие найдутся. – Дом он тоже, я так понимаю, продавать будет? – уточнил я на всякий случай и задал дополнительный вопрос: – Кузня у него есть? – Думаю, и дом продаст. А кузни у него даже две, небольшое производство было на подворье, сковороды работник его делал, большим спросом пользовались. Признаться, моя супруга тоже прикупила три штуки разных размеров, не нарадуется. – Это хорошо, я бы и подворье взял. Вы меня не сопроводите к нему? Всё же с таким важным человеком он не будет нос задирать или крутить с продажей.