– Ты проедешь со мной. Нужно поговорить. – Вас двое, между собой и говорите. Тот пытался схватить меня за рубаху, но я взял его на приём и швырнул через себя. Он знал какие-то приёмы, пытался противостоять, но я локтем его вырубил и рванул к водителю, что уже достал автомат, ударом ноги в голову отправил того в состояние сна. Разрядив автомат, бросил на песок, сюда же тело водителя, и, прыгнув в машину, с пробуксовкой стронувшись с места, погнал прочь. Свидетелей хватало, что на это глазели, но мне было плевать. Тем более я всё равно собирался покинуть Вьетнам. За деревней оказалась цепь солдат, что пытались меня остановить, и что странно, не стреляя прицельно. Шины пробили, в воздух палили, но не по мне, хотя и пригибался как мог. На пробитых колёсах я проехал километра три, отчего внедорожник мотало во все стороны, где бросил машину и дальше побежал пешком, а сзади нагонял звук моторов двух грузовиков. Только опоздали солдаты, я скрылся на опушке леса. В этих джунглях я сколько угодно могу в прятки играть. С американцами да, я там сам виноват, нужно было меньше двигаться на ветке, но кто же знал, что ракетчик неподалёку сидит? Высмотрел меня и пустил ракету. За три дня, не торопясь, я добрался до нужной деревни. Долго изучал, заметил позиции бронетехники, обложенные мешками, одна охраняла от налёта с неба, в основном от вертолётов, две другие прикрывали деревню со стороны леса. На реку направлены стволы двух пулемётных точек. Хорошо оборона выстроена. Вроде всё тихо. Оставив вещи на опушке, я вышел на открытое поле, помахав рукой парням из охраны, и по тропке добрался до крайних домов, приветливо здороваясь с местными жителями. Так и добрался до кабинета главы. Его уже предупредили о моём появлении, и он встречал меня с искренней радостью. Усадил за стол, начал чаем поить, описывая, какие он получил свои выгоды с этой сделки. Оказалось, тот получил на днях должность наместника провинции, где мы находились, а это очень серьёзная гражданская должность, и уже был в нетерпении перебраться в город, где находилась администрация наместника, и принять дела у прошлого. Точнее, зама, прошлого расстреляли за что-то. Однако о делах тот помнил, лично принёс два мешка, сказав, что там обещанная оплата. Объём меня не удивил, крупных банкнот было мало, так что ещё удивительно, что вообще в двух мешках поместилось. А тяжеловато, килограмм пятнадцать каждый мешок, но унести смогу. После этого мы поговорили насчёт вертолёта, заказ главу всё ещё интересовал, поэтому я подтвердил, что пригоню, и не из-за денег, хотя оплата обещана, а просто приключения хотел. Последний дембельский аккорд, как у нас в армии было, а потом можно будет покинуть страну. Я в Аргентину собирался, там в пятнадцать совершеннолетним становятся, получу все мне необходимые документы, приобрету жильё, счёт открою, яхту куплю, давно я о ней мечтаю, и отправлюсь в кругосветное путешествие. На мой взгляд, я и так немало помог Северному Вьетнаму, не каждый вьетнамец таким счётом похвастаться может, так что долг Вана как гражданина этой страны считаю выполненным. – Ван, там солдаты в лесу, сюда идут, – услышал я горячий шёпот, когда, покинув кабинет главы и выйдя наружу, направился к обычному месту постоя, где комнату всегда снимаю. Говорила одна из девчат, коих я спас на дороге и вывез сюда. Какие солдаты – и говорить не стоит, тут могут быть только северяне, охрана деревни бы других не пропустила, но было тихо. – Глава знает? – Да, с ним офицер говорил. – Сдал сволочь. Я заметался, думая, что делать, однако никаких мыслей не приходило. От реки тоже отрезали. Вскоре солдаты меня взяли на прицел, я даже деньги уничтожить не успел, а ведь их точно отберут, отговариваясь борьбой за свободу, а это моя оплата за честно сделанную работу, так что мог делать с ними что хотел. Не успел, поднял руки, когда меня взяли на прицел. Пара офицеров, один знакомый, это я его на берегу локтем приголубил, подошли ближе. В общем, деньги забрали и отвели в одно из зданий, выгнав хозяев. Там и начали со мной работать. Привязали к стулу, мол, шустрый излишне, и вели допрос. Интересовало, как удалось захватить субмарину. О том, что американцы нашли несколько трупов с неё, что носило по волнам, им откуда-то было известно. Я делал вид, что не понимаю, о чём речь. Мол, нанял профессиональных наёмников, тоже американцев, и те всё сделали. Миллион, что я получил авансом, ушёл им. Дальше они пригнали лодку к месту встречи. Показали, как опускать на глубину и поднимать, и отбыли. А я лишь передал субмарину представителям заказчика. Стоял только на этой версии, но мне не особо верили. Потом разговор пошёл о заказе. Капитан, что был тут старшим, сказал: – Вьетнаму нужна твоя помощь. – Я с ворами не договариваюсь. Вы у меня деньги украли. – Это твои деньги, будут тебе возвращены сразу после выполнения задания, – сказал капитан таким тоном, что я понял, денег я больше не увижу. – Тем более, – пожал я плечами. Похоже, и за работу, что хотят предложить, платить мне никто не будет. Так и оказалось, обещали какие-то туманные благодарности. Нужно было угнать у американцев новейший танк, что проходит в этом конфликте боевые испытания. Чую, тут уши советников из Союза торчат, северо-вьетнамцам вряд ли интересен этот танк. Однако задача поставлена, и его нужно добыть, желательно целым. В общем, я дал добро. Всё равно выполнять не собираюсь, а сделаю ноги, но говорить об этом я не стал. Только эти шантажисты поступили хитрее. Я направлялся на задание не один. Люди, что служили в контрразведке, были профессионалами, ни одного шанса, пока мы двигались к нужной базе, мне для побега не дали. Контролировали каждый шаг. Вещи с опушки мои принесли, и на второй день после захвата нас подкинули на двух вертолётах Ми-1, а дальше мы пересекли невидимую границу Юга и Севера и уже двигались на своих двоих. Где находится база, тем было известно, даже модель танка – М551. Это был лёгкий авиадесантный плавающий танк США. Видимо, специалисты в Союзе хотели узнать, какие новинки имеются в танке, сделали заказ, а северяне, получив его, почесали тыковки, от пленных узнали о прибытии пяти первых машин, танк уже серийно выпускается, и решили угнать. А для угона использовать меня, история о субмарине, как это ни секретили, уже разошлась. Тем более броню я уже угонял, чему есть свидетели, об этом тоже слухи пошли. Решили всё за мой счёт сделать. Надо сказать, почти получилось, пять бойцов, что меня сопровождали, конечно, спецы ценные, но когда я проложил тропу через минное поле и проник на территорию базы, они со мной были, то отвлёк их и заперся в танке. Проверил уровень топлива, боекомплект тоже полный был, и, запустив движок на максимальной скорости, начал гонять по лагерю, танк оказался на удивление шустрым, роняя здания и давя палатки с содержимым. Сделать те всё рано ничего не могли. Погоняв, прорвался к месту, где разминирование проведено было, отметив, что впереди двигается такой же танк, видимо спецы перегоняли, повалил забор и просто умчался. Потом ещё тридцать километров проехал, с пяток речушек и одно болото преодолел и, выбравшись на сушу, поставив машину под деревья, решил передохнуть. Где спецы, без понятия, я в другую сторону умчался. А вообще угнать технику – это половина дела, главное – доставить её к нашим. Танк мне был и нужен, только чтобы сбросить надзор, на четыре миллиона я уже рукой махнул, так что доберусь до тайника, заберу своё честно заработанное, но треть отдам сиротам, это святое, и отправлюсь в Аргентину. Может быть, даже своим ходом. Куплю парусную яхту, небольшую, и в путь. Это будет интересный опыт. Проснулся я от стука по броне. Осторожно перебравшись на место командира, осмотрелся через приборы. Хм, северо-вьетнамские солдаты, и несколько держат на прицеле танк. На плечах у них китайские РПГ были. Офицер, что стоял на корме, ещё раз постучал в люк. – Что надо? – спросил я, мысленно планируя свои дальнейшие действия. Тут не сбежишь, сожгут, значит, придётся сказать, что танк угнан по заданию армии, так что выдадут сопровождающих, и придётся гнать дальше. По пути попробуем сбежать. Не получилось. Пообщаться с офицером удалось благополучно, он посадил в танк трёх солдат, и мы покатили дальше. Топлива едва хватило добраться до деревни, где нас ждали, сбежать не получилось. В общем, я передал танк северо-вьетнамской армии в лице того капитана. – Где группа? – хмуро спросил офицер. – На базе осталась, нашумела. Пришлось драпать как есть. Хорошо, оторваться смог. Где мои деньги? – Ты их передал в фонд свободы Вьетнама, вот квитанция, – протянул тот мне бумажку. Я только нахмурился, хотя с потерей денег уже смирился. – А за танк оплата? – Мы приносим тебе благодарность и предлагаем поступить к нам на службу. Тебе четырнадцать, но призвать сможем. – Спасибо, как-нибудь в другой раз. Кинули меня классически, но хоть отпустили. Забрал вещи и вскоре скрылся в лесу. При этом почти сразу обнаружив две группы, что шли за мной, и одна впереди. Обложили. Забравшись на дерево, я дальше двигался только верхом по ним, и спал там. Вскоре сообразив, что меня потеряли, я вернулся ночью в деревню, там как раз танк на баржу загоняли, я им подсветил, кинул бутылку с бензином на надмоторную полку и нырнул в воду, уходя от автоматных очередей. Танк и баржа ярко полыхали, потом там и до детонации боекомплекта дошло, а я поднимался вверх по течению реки, там выбрался, забрал вещи, оделся и побежал прочь. Ответ ведь тоже всегда должен быть адекватным. Офицеру я карьеру испортил. Тот наверняка уже доложил наверх, что танк добыли, а тут его сожгли. Пусть объясняется, кто это сделал и почему. Отбежав подальше, я поел, кстати, последняя пища, нужно докупить, и, забравшись на дерево, обвязался верёвкой и вскоре уснул. Похоже, что меня искали, не раз солдат и партизан в лесу видел, раньше такого не замечал. Один раз приметил группу американских солдат. Всего четверо. Это не разведывательная группа, оборванные, грязные, испуганные – в общем, похоже, выжившие в какой-то стычке к себе возвращались. От любого шороха вздрагивали. Приготовив оба кольта, я их встретил и выстрелил с двух рук, положив всех. Одного подранком постарался взять. В плечо выстрелил и ногу. Дальше разоружил, мысленно ругаясь, М-16 были только у троих, четвёртый без оружия, и на всех едва ли два с половиной магазина. Пострелять им удалось изрядно. Да и граната была только одна. Я быстро допросил подранка, они уже три дня по лесам шастают, чудом никого не встретив, ничего об угоне танков не знают, так что добил его. Они были из воздушной кавалерии, вертолётом их высаживали, для зачистки деревни, да так по мордам надавали, что до сих пор бегут. Дальше снял ременную систему с одного, целую, с подсумками, постирал их в ручье. Снял всё целое, оружие грязное, не чищенное, но забрал все три винтовки и так дошёл до тайника. Там съестное, солдаты сами два дня не ели, брать нечего было, а тут в пещере развёл костерок и приготовил похлёбку. Было из чего. Правда, лепёшки в сухари превратились. Что делать с винтовками, я пока не знал. Поев, стал их чистить, очень тщательно. Продать можно только на стороне северян, но уверен, что уже во всех деревнях есть моё описание с приказом задержать. Так что продать вряд ли удастся. У южан продавать не стоит, спросят, где взял, там много других вопросов возникнет. Однако у северян очень много деревень и хуторов, есть такие, о которых правительство вряд ли знало, там продать винтовки вполне возможно. Даже не продать, откуда у крестьян деньги, а обменять на припасы. Мне они пригодятся. Именно так я и решил сделать. Ближайший такой хутор в четырёх километрах, вот его и навещу. На следующий день, забрав винтовки и подсумки с боеприпасами, пробежался к хутору. Причём путая следы, чтобы на убежище не вышли. Вход кустарником замаскирован, не зная о нём, вход не найти. Однако хутор был уничтожен, я уже видел такие следы, напалмом работали. Вздохнув, побежал к другому хутору. Тут повезло, живы и работали на небольшом поле. Я поначалу вещи все оставил за границами небольшого поселения, тут три семьи жило, а потом пообщался со старейшиной общины, но его заинтересовало моё предложение, а то одни охотничьи ружья. Два. И то одно не исправно, а ко второму патронов нет. В общем, я принёс все три винтовки, по снаряжённому магазину к каждой. Честно сказав, что больше боезапаса нет, подсумки для одной винтовки. Гранату отдавать не стал, что с ней делать, они не знали. Ну, и описал, что с ними американцы сделают, если найдут это оружие. Советовал сбрасывать если что, мол, я не я и собака не моя. За оружие я получил старый, но исправный велосипед и мешок риса в десять кило. Овощей целую корзину. Погрузив приобретения на велосипед, повёл его к лагерю. А приобретение действительно стоящее. Загрузив на него всё необходимое, я стану более мобильным, чем обычно. Толкая велосипед, буду иметь при себе больше груза, чем смогу сам унести. Я прошёл меньше километра, когда расслышал шум вдали. Птицы орать начали. Подозрительно. Прислонив приобретение к стволу дерева, я взял на изготовку пистолет, моё единственной оружие, да нож ещё, второй пистолет в пещере. Пробежавшись, аккуратно ступая и изящно огибая разные препятствия и свисающие лианы, я увидел метрах в десяти мужика, что нёсся через лес, сшибая всё что было на его пути. Ладно, хватило ума огибать деревья. Заметив, что тот бежит прямо на колючий кустарник, поморщился, только посочувствовав советскому лётчику. Да, это был один из наших, видимо сбитых над Южным Вьетнамом. Тот продрался через кустарник и упал, сбив дыхание. – Ну ты и монстр, – сказал я, выходя из-за дерева. – Этот кустарник все вьетнамцы обходят стороной, ранки от его игл жгутся, а ты напролом что носорог. У носорога плохое зрение, но это не его проблемы, да? – Ты кто? – прохрипел тот. Сняв с ремня флягу, американская, тоже с подлодки, я протянул её ему и пояснил: – Так, прохожий. Тот жадно стал пить, я же прислушался к шуму леса, пробормотав: – Ты, я смотрю, тут не один. Гонит кто? – Партизаны. – Севера или Юга? – А ты в них разбираешься? – Да, согласен. Тут хрен поймёшь. Стреляют – значит с Юга, не стреляют – вроде как свои. – Вроде как? – У меня тут с северянами возникли непреодолимые противоречия, так что я теперь чистый нейтрал. Ни за кого. Идём, а не то твои преследователи появятся. Кстати, ты в курсе, что тут уже территории Севера? Так что можешь дойти до любого поста на дорогах и опознаться, дальше тебя к своим отправят. – Теперь знаю. Я протянул руку и помог тому подняться. Заодно пустую фляжку забрал. Вода там чистая была, из проверенного источника. Мы направились обратно по моим следам к велосипеду. Я показывал майору, как нужно идти. Я знал этого лётчика, но дружен с ним не был, в разных частях служили. Преследователи встали у кустарника, пока остановились, мы же, дойдя до моего транспортного средства, обошли их и направились дальше. Летун начал чесаться, яд с кустарника действовал, так что пришлось тому полежать в воде ручья, пока раны не очистятся. Старое средство. С того ручьем текло, но мы отправились дальше. Кобуру я не носил, хотя летун имел оружие, нёс ремень на плече после помывки, у меня он за пояс заткнут был. В случае нужды я сброшу оружие и стану мирным крестьянином. А вот летчику это не поможет. Мы шагали, тому быстро надоело молчание, и майор спросил: – Почему ты разногласия имеешь со своими? – Да как бы объяснить? – задумался я. – Давай всё расскажу, а ты решишь, кто прав, а кто нет. Я описал, как был проводником, как очнулся и вокруг убитые беженцы и американцы пируют на трупах. Убил их, забрал выживших и отогнал технику в деревню. Там машину купили. Дали заказ, пригнал ещё семь единиц брони, сделал, тогда дали заказ на субмарину. Выполнил и его. В одиночку, стоит заметить. А деньги отобрала контрразведка Севера, пообещав вернуть, если выполню их просьбу. За просьбу тоже обещали заплатить. Угнать у американцев новейший танк. Я выполнил. Денег не вернули, сказали, что я подарил их Вьетнаму. За это я обиделся, сжёг пригнанный танк и ушёл. – И вот кто не прав? – Тут я сразу не скажу, – майор начал чесать рыжий, коротко стриженный массивный затылок. – У нас, сам понимаешь, по-другому. Собственников мало. – Но есть? – Есть, – согласился тот и, всё же решившись, сказал: – Ты ведёшь себя как собственник. Как капиталист. – Но-но-но. Я честно заработал. Были обговорена работа и оплата. Я всё сделал и получил, всё по-честному. А вот контрразведка действовала как бандиты. Явно решили использовать меня в разовой операции, а потом просто прогнать, а деньги прикарманить. Там миллионы долларов мне за субмарину заплатили. Мало кто откажется от такого куша. Представь ситуацию со своей стороны, ты договорился о шабашке, покрыть крышу бани старушке. Работу сделал, оплату получил, да хотя бы бутылкой водки, а тут подходит наглая харя и говорит, забирая бутылку: «Ты мне тоже крышу покрой, а я тебе бутылку верну. Может быть». Причём, заметь, об оплате за эту работу никто не говорит. – Да, с этой стороны всё кажется совсем не так. – Вот именно. А для меня эти подработки не более чем шабашки. Так что офицер Севера раз и навсегда показал, как Север к людям относится. Я не буду воевать больше против Юга, но и Северу никогда не помогу. И благодарите за это того контрразведчика. – Ты мне это зачем говоришь? – Тебя же будут особисты допрашивать, обо мне расскажешь. Вот и передашь им мои слова. Сотрудничества больше не будет. А если так хотят, чтобы я что от американцев пригнал, деньги вперёд, и всю сумму сразу. Но перед этим пусть вернут четыре украденных миллиона американских долларов. Да, если Север хочет американский авианосец, он им будет стоить двадцать миллионов. Деньги тоже вперёд. Причём раньше бы он им стоил десять, но я поднял цену из-за подлых действий офицеров Севера. – А ты и его можешь угнать? – удивился тот. – Пришла тут любопытная идея. Надо попробовать, но корабль куда деть, когда он мне достанется, непонятно. Дальше мы шли молча, каждый погружённый в свои мысли. А километра через два я вывел того к дороге, показав рукой: – Вон, видишь, травяной холм? Это пулемётное гнездо. Иди вперёд, тебя встретят. Майор, молча кивнув, направился по дороге дальше, и, когда дошёл до холма, оттуда действительно вышел северо-вьетнамский солдат, пообщался с летчиком и увёл к себе. Надеюсь, связь у них есть, вызовут машину, передадут, кто к ним вышел. Сам же, развернувшись, напрямую поспешил к пещере с тайником. Следы путал, но если пошлют группу, всё равно найдут. Там загрузил велосипед деньгами и вещами, вещмешок за спину, на плечо ремень М-14, патроны в карманы ссыпал, пистолет всё так же за ремнём, и поспешил прочь. До наступления темноты километров на десять ушёл. Часть следов путал, двигаясь по дну ручьёв. Они тут неглубокие, не больше чем по колено было. До побережья километров тридцать осталось, а там уже разберусь. А вообще я к Сайгону двигался, планируя там найти себе транспорт. Например, какую джонку. Спал я по привычке на дереве, даже велосипед сюда поднял. И не зря, меня разбудила группа партизан, что проходила внизу. Большая, под сотню было, судя по шуму. Хотя, может, солдаты были. Только солдаты не болтают вовсю, дисциплину блюдут, а тут шум больше от разговоров было. Партизаны ушли, а я продолжил прерванный сон. На Сайгон я плюнул, переберусь в другое государство, соседние, где войны нет, там всё что нужно приобрету и свалю из этой мясорубки. Я помнил, что рядом граница Камбоджи находится, но туда лезть не хотел, там секреты и пикеты, могут и остановить, и точно прикопают, когда узнают, какой у меня груз. Миллион и сто с лишним тысяч. Нет, угнать самолёт у Юга – это идея, на мой взгляд, самая интересная и вполне выполнимая. А так, пока шёл на территорию южан, отслеживал, что вокруг происходит. Мне трупы в джунглях уже четыре раза встречались. По вони разложения находил. Один раз сбитый вертолёт заметил, застрявший в ветвях и не достигший земли. Не поленился, проверил. До меня всё ценное сняли. Вертолёт «Хьюи». Нёс тактические знаки американской армии. Трупы я особо не изучал. Дальше пошли открытые территории, тут я уже больше по ночам, тем более тропки и дороги, можно верхом, а то больше толкал свой транспорт, загруженный поклажей. Тут меня и застала неприятность. Дождь. Даже не дождь, а натуральный тропический ливень. Я уже сошёл с дороги, ещё когда тучи наползали, знал, что скоро начнётся, натянул тент, он у меня три на три метра, всё спрятал, причём земля отсыреет, превратившись в болото, поэтому нарубил охапку веток и положил поклажу на них. Теперь не намокнет, отсыреть может, но не более. Тонкие бечёвки крепко удерживали натянутый тент, тем более я одну сторону опустил, получилась как стенка, полупалатка, от ветра защитит, и стал ожидать окончания непогоды в укрытии. Велосипеду тоже место нашлось, нечего его мочить. Ночь подошла к концу, я выспаться успел, но ливень, а они обычно скоротечны, перешёл в затяжной дождь, что и не думал заканчиваться. Я костерок развёл, сготовил супу, горячего захотелось, и, когда поел, уже чай пил, стал вслушиваться в шум дождя. Мне казалось, что в него вплетаются постороннее звуки. Какие-то монотонные. Вылезать под дождь я не хотел, у меня кроме тента защиты не было, однако нужно, мало ли там какая бронеколонна движется. Съедут с пути, раздавят и даже не заметят этого. Ну уж нет, надо сбегать и посмотреть. Поэтому я разделся донага, винтовку брать не стал, тут видимость всего ничего, а подхватил пистолет, в нём восемь патронов, запасной магазин брать не стал, я не на бой иду, а на разведку. И вот так босиком, ёжась от холода, льющегося сверху, и побежал на шум. Который, при приближении, стал сильно похож на завывания мотора. А приблизившись к пятну света, который разделился на две фары, обошёл машину и посмотрел с другой стороны. Это «матт» оказался. Думал поначалу, американцы, но нет, южане. Двое солдат толкали, а офицер и водитель в машине. Застряла та, и хорошо, никак вытолкнуть не могут. Похоже, на брюхо села, раз оба моста не справляются. Тут раскачкой надо. У машины дуги подняты и тент натянут, но дверей нет, по бокам грязь летит из-под колёс. Офицер наконец не выдержал, выгнал водителя под дождь и занял его место. Теперь втроём толкали. Это помогло, не сразу, но, взревев мотором, внедорожник всё же выбрался из ямы и встал на дороге, а три солдата, отряхивая ошмётки грязи с формы, направились к машине. Тут-то я и возник. Мог и раньше, но ждал, когда машину освободят из грязевого плена. А я не собираюсь отказываться от трофеев. Воевать против южан не буду, но и от трофеев не откажусь. И что тут делать, если они их отдавать не хотят? Правильно, для этого у меня пистолет есть и полное отсутствие совести. А с какой радости я должен тут чувства совести испытывать? Они с американцами, а значит, враги, жалеть не нужно. Вышел я так, чтобы трое солдат были справа, а офицер, что перебрался обратно на место пассажира, впереди. Поэтому я выстрелил сначала в офицера, тот оружие держал под рукой, тогда как солдаты оставили его в машине, а потом быстро три раза по солдатам. Двоих убил, а третий шустрый рванул в темноту и скрылся. Я вслед выпустил весь магазин, но мне кажется, что тот ушёл. Дальше быстро обыскал солдат, освободил от всего ценного, деталей униформы тоже. С офицером так же, сбросив его в грязь под колёсами, сел в машину и погнал к лагерю. До него метров двести было. Оставаться тут опасно. Я уже посмотрел, у офицера револьвер в кобуре и винтовка М-16, потом ещё две такие же винтовки и пулемёт М-60. Тут нашёл к нему две запасные банки. Дальше я стал носить вещи в машину, укладывая на заднем сиденье. Развернув руль, и велосипед втиснул. Вполне вошёл. Всё это своим тентом накрыл, чтобы не намочить, винтовку одну рядом положил, пистолет перезарядил и, устроившись на месте водителя – кальсоны я надел и рубаху накинул, холодно, – развернул машину, выехал на дорогу и покатил дальше в сторону побережья. А когда трупы объезжал, фары выхватили кочку в стороне, остановившись, чтобы на неё светили, подошёл и понял: не ушёл тот сбежавший. Достали мои пули его. Снял всё ценное, подсумки и каску тоже, один труп заминировал на дороге гранатой, после этого убрав трофеи в багажник, за задними сиденьями, погнал дальше. Укатил километров на двадцать, въехав снова в джунгли, тут поискал тропку знакомую, нашёл, свернул и, проехав ещё метров двести, загнал машину под деревья, потом бегал вокруг, маскировал лианами и другими ветвями. Теперь и вблизи не рассмотреть. Так и уснул внутри. К слову, от так называемой линии фронта я сейчас находился километрах в сорока, в глубине территорий южан. А в трёх километрах стояла деревня, где жила Ким, сестра Вана. Думаю завтра навестить, загляну, из любопытства.