Что было хорошо, командир и пилот фрегата лейтенант Байз не только провёл небольшую разведку системы с очень интересным имуществом, но и составил её карту. Судя по этой карте, безопасно выходить из гипера можно только по краям, так как центр был замусорен так, что столкновения с достаточно крупным обломком практически не избежать, а если это удастся, то только по счастливой случайности. Я же так по-глупому рисковать не хотел. Лейтенант тоже, когда искал этот научный флотский Центр, вышел из гипера не в центре, а именно с краю, как это делал всегда при поиске. Поэтому его фрегат не пострадал. Ну, а при столкновении щит уже не поможет, чуть-чуть если только, но потом сгорит. Не предназначен он для этого. Эмиттеры самого оборудования сгорят, даже мощность реактора скакнёт на запредельные величины, хотя предохранители и не дадут ему уйти за ту черту, где он может взорваться. Вот такая опасность бывает при неизвестных выходах и возможных столкновениях с крупными объектами массой не менее половины массы самого корабля. Опытные пилоты, конечно, такого не допустят, а у меня всеми тремя кораблями управляли как раз опытные пилоты, ещё довоенного обучения, однако рисковать я всё же не стал. Как мне доложили, сам я находился в каюте, решив не маячить в рубке, не мешать пилоту, из гипера мы вышли благополучно. Мелкий мусор был и тут, но щиты его не замечали, лишь изредка вспыхивали, встречаясь с неизвестными предметами. Один раз, по словам пилота охранного фрегата, в него врезалась половина человеческого тела. Верхняя. Так корабельный искин доложил. Сражение тут действительно было страшным, до такой степени, что целых кораблей в системе практически не было. Я, конечно, не специалист, а вот пилоты, покумекав, прикинули местоположение кораблей арахнидов и наших, причём и те и те так перемешались, что определить, кто где, было достаточно сложно, но парни смогли. По их примерным прикидкам, дело в системе было так. Скорее всего, охранной эскадры в системе не было, возможно, они дёрнули на помощь одной из патрульных групп, пилоты уверены, что не одна была в патруле, вроде той, что мы видели. Так вот, эскадра ушла, возможно, оставив в системе несколько кораблей, вроде носителей, судя по обломкам, их тут было шесть, все среднеразмерные, на то, что они успели выпустить свой москитный флот, намекало множество обломков истребителей и другой москитной боевой техники. Арахниды, не обращая внимания на глушилки гипера, которые в системе сто процентов были и работали, вышли в центре системы и сразу, с ходу атаковали оборонительные крепости. Атаковали Н-пушками, поэтому-то те и выглядели как новенькие, мало следов повреждений. Хотя как раз они были, но думается, это оттого, что одна из крепостей оказала сопротивление, несмотря на уничтожение персонала, ну и возвращение эскадры тоже внесло свою лепту. Пилоты считали, что все те мелкие повреждения брони крепостей нанесены дружественным огнём. Проще говоря, стреляли по арахнидам, а попадали по своим молчавшим крепостям. Щиты-то у них тоже не действовали. Вот бой и шёл, арахниды влезли в центр системы, фактически лишив её обороноспособности первым же ударом, и застряли, когда их подпёрла с одной стороны крепость, и с другой – вернувшаяся эскадра. Вот дальше мнение пилотов разделилось. Кто считал, что бой дошёл до такой степени, что ни одна из сторон не уходила, закончилось это всё взаимным истреблением. Другие считали, что выжившие есть. Кто-то, прорвавшись, ушёл в свою империю, а арахниды, оставшись, добили крепость, весь её вид на это намекал, потом также ушли. Всё это я прослушал, присоединившись к корабельной пилотской сети, в которой пилоты общались. Да и обменивались они мнениями минуты две, пока крейсеры и фрегат сбрасывали скорость, готовясь через облако мусора и обломков добраться до главной цели нашего поиска. Исследовательского Центра. Орбитальные крепости тоже главное в нашем поиске, чуть ли не важнее самого Центра, но пока остановимся именно на станции. Изучая картинку с радаров, что шла мне прямо на нейросеть, я отметил координаты разворачивающейся малой станции. Меня напрягло, что рядом с ней не было ни одного буксира, их вообще в системе не было. Видно, что шла активная стройка станции, поэтому странно, что их нет, без буксира модули станции не развернёшь. Приняли бой? Чушь, это не боевые корабли. Значит, ушли из системы, но куда? А вот большой контейнеровоз, но практически скрытый за корпусом недостроенной станции, на вид был целый. Те его части, что были видны, носовая часть и корма. Подумав, я дал задание командиру фрегата добраться до этой недостроенной станции и осмотреть контейнеровоз. Похоже, это единственное судно, которое на вид не пострадало. Кстати, на записи лейтенанта, ранее сделанной, этого контейнеровоза не видно. Вернее, плохо видно часть кормы, поэтому я решил, что тут просто обломок выглядывает, а сейчас, двигаясь к станции, щитами раздвигая некоторые обломки, уже можно было рассмотреть, что там прячется судно. Хотя пока и не ясно, целое оно или нет. Однако одно это уже вселяло надежду. Раз одно встретили, значит, ещё находки будут. Например, у ближайшей из орбитальных крепостей был виден состыкованный средний ремонтный док, вроде пустой, однако, похоже, у всех крепостей были эти доки, возможно, где-то найдётся корабль, который получится вернуть в строй, а это уже серьёзное увеличение мощности. Фрегат после моего приказа уже часа полтора шёл немного в другом направлении, но связь с ним была устойчивой. Так что, когда разведчик добрался до недостроенной станции, облетев дрейфующий, не полностью развернутый модуль, и заглянул за станцию, я, подключившись к его сенсорам, увидел всё то же, что и сам лейтенант. То есть контейнеровоз был, однако серьёзно пострадал. Выстрел чудовищной пушки арахнидов попал в силовой набор в центре судна, и только оттого, что системы коммуникаций всё ещё были целы, судно не распалось на две части. Это кабели продолжали соединять половинки. Отметив для себя, что жилой модуль головастика, как на сленге пилотов назывались контейнеровозы, цел, я посмотрел на второе судно, дрейфующее рядом с бортом недостроенной станции. Это и был тот самый средний буксир, пропажа которого заставила меня недоумевать. В системе таких буксиров должно быть от двух до четырех, но мы пока нашли один. Хотя нет, в ремонтном доке третьей оборонительной крепости обнаружился ремонтируемый корабль. Сперва по обводам пилоты решили, что это средний крейсер, а потом разобрались, что буксир со снятыми манипуляторами. Оба буксира были однотипными, одной модели, так что ремонтируемый можно использовать как донора. Это так, на всякий случай прикидываю, так как буксир хотя бы один нам всё равно потребуется реанимировать, он нам без сомнений понадобится, так как всё имущество мы собираемся вывозить, а сворачивать его без буксира нереально. – Лейтенант, – вышел я на связь с командиром фрегата, – что там у буксира на подвесках и в манипуляторах, а то никак не рассмотрю? Лейтенант поработал пультом и приблизил изображение буксира. Теперь стало ясно, чем пилот буксира занимался, когда шёл бой в системе. К его бортам были пристыкованы спаскапсулы. Причём разных моделей, как корабельные, так и истребительные. То есть пилот их собирал и, видимо, после этого спасённые поднимались на борт буксира. В манипуляторах был зажат сплющенный мощными зажимами истребитель арахнидов. – Вижу отверстие, – сообщил лейтенант, сблизившись с буксиром и просвечивая его сканерами. – Как раз в районе рубки. Судя по размеру пробоины на нём, его истребитель арахнидов расстрелял, такие небольшие пушки только у них стоят. Видимо, сначала щит сбил, если буксир его ранее не потерял, а потом и броню пробил. У буксира хоть и тонкая, но броня всё же есть, флотская машинка. Подойдя ближе, лейтенант смог через бронированные стёкла нескольких спаскапсул, закрепленных на буксире, заглянуть внутрь. Две были пусты, а вот в трёх обнаружились комбинезоны, пустые. Значит, по буксиру чуть позже тоже выстрелили из Н-пушки. Кстати, что примечательно, многие из тех флотских, что пережили мясорубку удара арахнидов, как один твердят, что видели, как арахниды стреляют Н-пушками, причем не обращая внимания, что в зоне излучения находятся и их корабли тоже. Однако после такого выстрела, если людские корабли застывали и дальнейший бой вели искины, если они не био, то корабли арахнидов всё так же активно сражались. Значит, излучение на их экипажи не действовало? Или у них была какая-то защита? Выяснить это так и не удалось, Содружество было уничтожено, и люди выживали на осколках былой роскоши и технологий. – Командир, разрешите осмотреть буксир? Возможно, его удастся быстро вернуть в строй, – предложил мне как командиру экспедиции Бейз. – Не торопись, лейтенант. Сейчас двигай к корпусу контейнеровоза. Отсюда плохо видно, но кажется, его жилой модуль цел. Если это так, то есть возможность временно на его борту развернуть что-то типа гостиницы, будет для нас место для проживания, пока мы осваиваем эту систему. Если пробоин нет, так и сделаем. – Принято к исполнению, – отозвался тот и направил фрегат к контейнеровозу. Он недалеко висел, в паре километрах. Однако тут на меня вышел пилот охранного крейсера, говорил он с сомнением в голосе: – Командир, я знаю этот тип контейнеровозов. Их перед самым ударом начали выпускать. Там искины био, значит, они уничтожены. Нам не реанимировать жилой модуль. – На самом деле это вполне реально, ничего сложного тут нет. Искины ваших лёгких крейсеров, конечно, не самые мощные, но если снять один, вместе с шахтой, и установить в рубке контейнеровоза, то с написанными от руки программами он вполне справится и с управлением системами жизнеобеспечения, и с реакторами, а большего нам и не нужно. Если удастся найти искин тут в системе, то это хорошо, если нет, временно задействуем искин именно с вашего корабля. Причина в таком выборе в том, что разведывательный крейсер мне нужен. Я отправлю его в поиск, причём достаточно далеко, и капитану корабля потребуются все возможные вычислительные мощности. – Ясно, командир. Тут вдруг засигналил сканер биологической активности, на исследовательской станции обнаружилась жизнь. Странно, реакторы явно отключены, возможно, на борту есть атмосфера, значит, и выжившие тоже могут быть, но после Н-пушек? Сомневаюсь. А на кого излучение пушек не действует? Кто постарался захватить все людское оборудование целым? – Командир, сигнал, – почти сразу доложился пилот разведывательного крейсера, на борту которого я находился. – Вижу… – ответил я, чуть помедлив. – Парни, похоже, на станции инкубатор. Другого ответа на то, что там жизнь, у меня нет. – Командир, вижу лёгкий крейсер арахнидов. Он пристыкован к главному шлюзу станции. Признаков жизни пока не подаёт. – Расходимся, – мгновенно отреагировал я. – Обходим все станции и орбитальные крепости, если видим где пристыкованные корабли арахнидов, уничтожать на месте. Нужно успеть, парни, пока они не проснулись. В истории случались такие моменты, когда боевые подразделения Содружества заставали арахнидов фактически со спущенными штанами. С нами произошла такая же история. Всего в системе после долгих поисков, которые не прекращались почти трое суток, было обнаружено шесть кораблей арахнидов. Ничего серьёзнее крейсера поддержки, если классифицировать его по кораблям Содружества, тут не было. Один средний крейсер, кстати, судя по каталогу, такие корабли помимо экипажа несли до пяти сотен солдат, то есть абордажников, четыре лёгких крейсера, видимо для патрулирования, и совсем маленький корабль, кажется курьер. Скоростные качества у него на порядок выше, чем у остальных. По идее, в системе должны были быть ещё корабли, но мы их не нашли, хотя заглядывали даже в пустые доки и ангары, если у них были открытые наружные створки, просвечивая сканерами остальные. Ничего. Лишь нашли четыре корабля Содружества, из них один тяжёлый авианесущий крейсер. Вроде целый. Он стоял в единственном большой ремонтном доке, а тот был пристыкован к крепости класса А. Состояние кораблей не известно, времени исследовать не было. Стояла первостатейная задача выбить у арахнидов как можно больше кораблей, чем мы и занимались. Экипажей, судя по всему, на борту ни одного из жучиных кораблей не было, так как за всё время поисков ни один из них не проснулся и не отстыковался от своих мест стоянок. Да и их уничтожению ничто не мешало. Как только был обнаружен первый лёгкий крейсер, сосредоточенным огнём пушек нашего охранного крейсера он был превращён в груду дрейфующих обломков. Причём пилот стрелял так ювелирно, что не повредил не только станцию, но даже стыковочный узел, который, между прочим, был задраен, видимо, чтобы атмосфера со станции не уходила. Потом был найден следующий пристыкованный корабль арахнидов. Снова артиллерийский удар, и следующие поиски. Они занимали всё наше время, так что за эти три дня мы не могли позволить себе поиски места временной базы. Вернее, мы её нашли, корпус «головастика», то есть контейнеровоза в районе жилой палубы был цел. Значит, шанс реанимировать систему жизнеобеспечения был. А нам этого хватит с лихвой. Но сейчас люди понимали, что пока мы не зачистим систему, смысла подготавливать базу не было. Даже лёгкий крейсер арахнидов раскатает все три наших корабля, если поднапряжётся, так что, три против одного, это как раз равные силы. Однако нам действительно повезло, ни одного намёка на попытки оживить корабли не было, и мы, находя их то в одном, то в другом месте, просто расстреливали наши не самые приятные находки. Средний крейсер и два лёгких были пристыкованы к исследовательской станции, два оставшихся лёгких были пристыкованы к разным оборонительным крепостям. А вот курьер мы рассмотрели фактически чудом, он был укрыт внутри корпуса расстрелянного линкора охранной эскадры. Эта находка заставила нас осмотреть даже крупные обломки, но больше кораблей арахнидов найдено не было. Нет, с десяток повреждённых истребителей мы нашли, дрейфующих среди других обломков, и на всякий случай тоже расстреляли их. Но это так, на ситуацию в целом не сильно влияло. Помимо самих поисков, сближаясь с тем или иным объектом, мы просвечивали его биологическим сканером. У разведывательного крейсера стоял самый мощный, так что если где не хватало дальности излучения, чтобы просветить, например, станцию или крепость, вызывали нас. Это помогало, облётывая объект по кругу, дальности хватало, чтобы осмотреть все помещения, даже в центре. Хотя, честно говоря, в большинстве такие заявки на использование более мощного биологического сканера проходили впустую. Как была обнаружена биологическая активность на исследовательской станции, так и оставалось. На других объектах было глухо. Похоже, арахниды окопались именно на главной станции. Посмотрим. За эти три дня мы также осматривали самые крупные обломки и остовы кораблей погибшей тут охранной эскадры. Дрейфовало много спаскапсул, к сожалению пустых, там лежали только комбезы с пеплом внутри. Была надежда найти если не выживших, то искины. Однако мы обнаружили, что почти все корабли кто-то посетил и планомерно очищал. Причём это была работа не мусорщиков, не людских мусорщиков. Я имею в виду, что самое ценное для людских мусорщиков оставалось на месте, а вот менее ценное как раз отсутствовало, оно было аккуратно демонтировано. Если перечислять, вот четыре основных момента, хотя и далеко не всё. Первое – искинов не было, мы находили вырезанные плазмой дыры на месте их шахт. Это там, где рубки уцелели. Второе – где реакторы сохранили работоспособность, они были сняты, с других, имевших повреждения, демонтированы детали, видимо на запчасти. Третье – если на каком корабле уцелела медкапсула, её тоже забирали, думаю, да что думаю, уверен, что не пустые. Ну, и четвёртое – почти на всех кораблях демонтировались детали из системы жизнеобеспечения. В том, что мы подумали на жуков, не было ничего странного. В истории и архивах сохранились такие истории, где описывалось, что арахниды используют захваченные корабли Содружества, модернизируя их под свои нужды. Более того, совмещая свои технологии и наши. Тут, видимо, происходила та же история, хотя для чего паукам нужны были искины, не понятно, видимо, их командир мог их взламывать и приказал доставить к себе все уцелевшие. Однако сами искины доставали вместе с шахтами. Значит, решили где-то использовать. Вот только где? Сам я по паукам не спец, да и военные тоже знали только общие сведения, однако Ген Вас к нашей экспедиции готовился очень серьёзно и накачал из информатория флота разные сведения, в том числе по арахнидам. Не то чтобы он рассчитывал встретиться с арахнидами, но мало ли что. Кстати, информация по паукам была достаточно подробная, так что мы действительно старались ориентироваться по ней. Ну, а как удалось сохранить эту информацию после уничтожения шахтёра, то тут всё просто. Повезло. Да, большая часть информации хранилась на кристаллах в каюте Ген Васа, он только главные моменты закачал на внутреннюю сеть «Огонька», однако продублировал её также на оба разведчика, ну а так как они были тут, то мы и пользовались этой информацией. Она, конечно, обрезана была, чтобы в объёмах стала меньше, но это нисколько не мешало ею пользоваться. Того, что было, нам хватало. Так как Ген Вас изучил полную информацию по арахнидам, то он стал главным спецом по этому делу и руководил поисками. Я же в основном сидел в кресле оператора артиллерийской системы разведчика, если находили очередной корабль пауков, в остальном мы полагались на нашего хакера. Наконец, когда мы прошли густой сетью в третий раз, убедившись, что целых кораблей арахнидов не осталось, то, стабилизировав все три корабля у главной станции, Ген Вас вдруг сказал, повернувшись ко мне – он сидел за пультом оператора защиты: – Командир, мне думается, что у нас есть шанс отбить также и саму станцию. – Отчего такие идеи? – заинтересовался я. Особого восторга она у меня не вызвала, и, судя по отзывам пассажиров, створка рубки была открыта, те тоже были в сомнении. Штурмового батальона у нас под рукой не было, а без него это чистая авантюра. В архиве нашего разведчика, куда была скопирована информация по арахнидам с «Огонька», было несколько видеозаписей штурма кораблей Содружества абордажниками пауков. Как эти записи попадали к людям, точно не известно, но попадали. Так что я видел, на что способны боевики пауков, и лезть к ним совершенно не хотел. Наши пассажиры, судя по молчанию, меня поддерживали. – Командир, я все эти три дня анализировал ситуацию, стараясь найти ответ, почему жуки не реагируют… – Подожди, пауки или жуки? – А разницы нет, у них в рядах есть пауки и есть жуки, так что хоть как называй, всё равно попадёшь в арахнида. Так вот, их бездействие даёт понять очевидную вещь. Командира у них нет, а без командира это безмозглое безынициативное стадо. Я прикинул, если найти хотя бы один боевой комплекс, а они тут есть, хотя бы в крепостях пошарить, то пустив их вперёд, перед солдатами и «погонщиками», то есть шанс без особых потерь зачистить станцию. Если считать нас с вами, то всего в наличии шесть специализированных «погонщиков». Перед отлётом я сдал экзамен на эту специальность. – Бросать такие богатства мы не можем, значит, будем отбивать, – задумчиво пробормотал я. – Мне нравится твоя идея, но один комплекс – этого мало. Нужно поинтересоваться у всех «погонщиков», сколько комплексов они могут держать единовременно, и столько их подготовить. Насколько я помню, в штате одной такой крепости класса А находится одиннадцать противоабордажных комплексов, не считая дроидов-универсалов, защищающих определённый сектор. Так же там должны быть и штурмовые комплексы. По штату не менее пяти, но может быть и больше. Одиночек не берём, нужны именно комплексы. – С учётом того, что биоискины перед ударом делали только для станций и кораблей, есть шанс, что управляющие искины боевых комплексов вполне целы. Мне потребуется не менее чем полдня, чтобы взломать один такой. – Почему так долго? – удивился я. – Часть программ по взлому я, конечно, сохранил в памяти сети, но вся моя золотая коллекция, включая дешифраторы, остались на «Огоньке». Я их лишился. Откуда мне взять время на лёгкий взлом – всё фактически заново начинать? Ладно, хоть не с нуля. Тут одно радует, в спецхранилище разведчика, то есть в капитанском сейфе хранится корабельный дешифратор. Слабенький, правда, класса Е-ноль, но и это не плохо. – Теперь понятно, почему полдня. Для такого дешифратора взлом боевого искина действительно работы часов на двенадцать. – Ничего, я его ПО немного модернизирую, так что можно выиграть час-другой. – Я помогу, всё же тоже неплохой взломщик. Программами для взлома поделишься? – Это можно. Значит, мы с тобой, дешифратор… – забормотал Ген Вас, подсчитывая, – то если не тратить время на еду и сон, за сутки шесть комплексов переведём под наше управление…. – Командиры, – окликнул нас пилот, который с интересом слушал всё, что мы говорим. – Всё это, конечно, хорошо, но напомнить вам, что вы и так отдыхали вполглаза за время поиска кораблей арахнидов? Стимуляторы вы уже не выдержите, и так на них сколько сидите. Вам сейчас в капсулы нужно. – Это и так понятно, – кивнул я. – Что ещё сказать хотел? Вижу же, что это не всё. – Я отправил запрос другим «погонщикам». Так вот, они сообщили, сколько комплексов могут контролировать. Так сказать, способности каждого. Получив файл, я по привычке проверил его антивирусом, Ген Вас его модернизировал и открыл. Хм, я мог контролировать до шести боевых комплексов, Ген Вас пока не опытен, но за счёт мощной сети и имплантов два, и если взять остальных, то нам нужно двадцать один комплекс. Много. На одной крепости столько сразу и не найти, придётся две посещать. Вот так вот прикинув всё, что можно, я отдал приказ: – Лейтенант Байз, вы временно остаётесь присматривать за жуками, до первой смены. Остальные корабли двигаем к будущей временной базе. Это я про контейнеровоз. Его жилой модуль нам надо быстрее всего вернуть к жизни и использовать для базы… – приказал я. От пилотов послышались подтверждения, так что оба крейсера снялись с места, где они стояли, чуткими сенсорами наблюдая за станцией, и направились к «головастику». Там на месте, уже подготовленный к выходу в космос. Инженер с охранного крейсера сразу же покинул борт корабля и, уцепившись за корпус универсального технического дроида, полетел к грузовому судну. Кстати, я передал ему под управление единственный наш инженерный дроид из трюма разведчика, он наверняка пригодится инженеру на борту, пусть реанимирует или хотя бы подготавливает судно к оживлению. Пока он не проведёт диагностику всех систем судна, смысла туда лезть всем просто не было. Кроме инженера на борт «головастика» отправились и три техника, в помощь. Вчетвером они сделают работу куда быстрее. Однако первыми на борт судна, вскрыв ручную шлюзовую, проникли наши десантники, сперва изучили внутренние отсеки на предмет засады или нахождения арахнидов. Между прочим, они сообщили, что воздух на борту есть, хотя и сильно разрежен, да и спёртый, но как показал анализатор, дышать им вполне возможно. Только холодно на борту. Проморожено судно сверху донизу. Пока инженерный и технический персонал работал над нашей будущей базой, мы с Ген Васом прошли в медбокс крейсера. Тут пилот был прав, за время поисков мы не часто покидали рубку, слишком большое напряжение было. Пилоту-то ладно, он отдыхать успевал, я его заменял, да и сам урывками успевал ухватить время на сон, а вот Ген Вас, который руководил поисками, спасался больше стимуляторами. Вопросы к нему возникали часто, так что отдыхал он редко. За эти три дня все наши раненые вполне благополучно закончили лечение и восстановление, изрядно растратив запас медкартриджей. Десантнику уже давно прирастили руку, он сейчас с напарниками изучал контейнеровоз, остальные тоже прошли восстановление. Правда, реаниматор в трюме был всё ещё занят, там сейчас лежал один из последних раненых, кому требовалось восстановление, однако лечебная капсула в нашем медбоксе как раз пустовала. Её покинул часа два назад очередной пациент, ему следы ожогов убирали, поэтому проверив настройки, я поменял несколько пустых картриджей на полные и заставил своего зама лечь на мягкие валики капсулы. Проведя диагностику – помимо общей усталости были ещё проблемы с сердцем, – я настроил лечение, – оно займёт почти два часа, тут и желание спать пропадёт, – после чего покинул медбокс. Пока я возился с капсулой, инженер уже получил некоторые сведения по судну. Ну да, корма на диагностику не отзывалась, обширные повреждения, но основной корпус был цел. Искины действительно были с приставкой «био», так что о них уже можно было забыть. Сейчас инженер работал в рубке. Вскрыл створку входа он просто, замкнул контакты открытия в блоке управления, дав энергию на них со своего технического скафа, всё же судно обесточено было. Чуть батареи не сжёг, но створку открыл. Кстати, специализированных скафов у нас было всего четыре. Именно так. Три боевых, два средних на десантниках, с помощью которых они прорвались с борта «Огонька» к охранному крейсеру и вывели остальных, третий лёгкий входил в штатный комплект крейсера, им сейчас пользовался третий десантник, последний был в обычном скафе. Помимо этого беглецы с шахтёра случайно нашли и прихватили скаф техника. Эти скафы тоже имели подгонку по фигуре, так что инженер его получил, надел и направился на исследование судна. Отпускать ценного специалиста в простом скафе никто не хотел. Да, я тоже инженер, но вперёд батьки, как говорится, не лезу. На мне общее руководство, поэтому и велел выдать инженеру скаф техника. Со встроенным в него оборудованием тот справится куда лучше и продуктивнее обычного техника. В общем, за неимением лучшего выдали, что есть. – Докладывайте, – велел я, вернувшись в рубку и усевшись на место пилота – последний ушёл в нашу каюту, поспать решил. На троих у нас была одна каюта, она имела две койки, двухъярусные, так что пока один дежурит в рубке, двое других отсыпались, ну или один отсыпался, на второй спал кто-то из тех, что обычно ночевал в коридоре за неимением свободного места. Не так важно. Спали мы по дежурствам, вот и сейчас пилот, зная, что он не нужен, ушёл в каюту. Хотя нет, каюта крайняя, как раз за стенкой рубки, и судя по шуму, тот принимал душ, гигиену соблюдал, можно сказать. Ладно, отдых он заработал, меня предупредил, когда я в медбоксе находился, пусть отдыхает. Кстати, каюта у нас была капитанская, чуть-чуть больше остальных. Однако всё же вторая койка имелась, просто на всякий случай, да и замаскирована она была фальшстеной. Однако при необходимости, вот как сейчас, во всех каютах можно было убрать фальшстены и активировать запасные койки, так что в коридорах у нас почти никто не ночевал, вполне хватало коек, пола в каютах и полукруглого дивана в кают-компании на котором свободно размещалось трое. Но теснота всё же была, и пассажиры, повеселев, ожидали, когда будет возможно наконец перебраться на борт контейнеровоза. Жилой модуль там был рассчитан на проживание двадцати пяти челнов экипажа, плюс двадцать пассажирских кают, так что разместиться там нам всем можно будет с комфортом, даже свободные каюты останутся. – Я уже в рубке, сейчас тестирую оборудование и пульты. Инженерный дроид достаёт из шахт искины. Проверка каждого показывает, что они все мертвы. Внутренности в прах превратились. Сейчас цилиндры искинов относятся в шлюзовую, потом от этого мусора избавимся. Я, чтобы дроидов не отвлекать, десантникам это поручил, тем более пока гравитации нет, они и сами до толкают мёртвые искины до шлюзовой. Двух техников я отправил по судну с универсальными тестерами изучать энергосистему и коммуникации. Особенно тревожит система жизнеобеспечения. С виду она целая, даже новенькая, но нужно проверить. Третий техник был мной направлен в реакторный отсек. По его докладу, все переборки закрыты, и приходится открывать каждую. Он использует технического дроида, что я ему выдал, вернее его источник питания для открытия дверей. Сейчас он у бронестворки реакторного отсека. Думаю слетать помочь, сам он створку явно не откроет. Это пока всё, доклады техников обнадёживающие, судно действительно новенькое и мало летало, так что есть шанс восстановить. Дело осталось, как известно, за малым, нужны искины. – Как я уже говорил, это решаемо, – остановил я инженера. – Скоро к вам на борт прибудет шахта с искином с охранного крейсера. Подготовьтесь к запуску некоторых систем судна. – Но программы?.. – Да, у него нет программ для управления реакторами и системой жизнеобеспечения для подобных гигантов. Ничего, время ещё есть, напишем. Это всё, работайте. – Работаем, – вздохнув, ответил инженер и отключился. Сам инженер был станционщиком, однако и по кораблям считался специалистом, поэтому так свободно и работал. Вернее, пытался работать. Базы по кораблям у него, конечно, были, но в этих базах не было информации по такому типу судов, он был новее, чем базы знаний инженера, так что тот работал больше интуитивно. О техниках можно сказать то же самое, работали больше головой, чем знаниями, никто этот тип судов не знал, да и определили, что это за судно, лишь по новейшему каталогу, куда его успели внести до удара. Как оказалось, на судне действительно хватало интересных конструкторских и инженерных решений, так что, похоже, нас ещё ждут сюрпризы на этом судне, хотя основные принципы были теми же, так что технический и инженерный персонал работал уверенно и с огоньком. Последние дни ребят изрядно утомили, так что когда отбирались добровольцы на посещение и работы на контейнеровозе, вызывались все, даже те, кто не имел технических баз. Куда угодно, но лишь бы развеяться. Десантники пошли все, кто был в наличии, все четверо. Причём достаточно грамотно аргументировали это дело, мол, проходит тренировка и спаивание группы на совместную боевую работу. Ну, да ладно. Отключившись, я встал и направился к шлюзовой, чтобы перейти на охранный крейсер, где один из корабельных техников занимался аккуратным демонтажом шахты с искином, последний уже отключили от бортовой сети. Работал тот своими руками, так как все дроиды с обоих кораблей сейчас находились на борту контейнеровоза. Пилот разведчика, прежде чем идти отдыхать, произвёл стыковку с охранным крейсером и открыл створки люка трюма, чтобы можно было выпустить инженерного дроида, так что никаких работ я больше не проводил. Пообщался с инженером из рубки и покинул её. Пройдя в рубку охранного крейсера – тут, в отличие от разведывательного, был дежурный, который наблюдал за экранами сканеров и радара, – я осмотрелся от входа. Кроме дежурного был ещё и техник, вернее была, так как им оказалась девушка. Округлая попка торчала из-под пульта оператора артиллерийских систем, и дежурный больше косился на этот новый предмет интерьера, который его явно больше интересовал, чем пульты. Но когда я вошёл, он тут же исправился. А то свешивался из кресла вбок, чтобы видимость лучше была, чуть не упал, возвращаясь на место, когда я вошёл. Насмешливо покосившись на покрасневшего молодого дежурного, я подошёл к технику и поинтересовался у девушки: – Как идут работы? – Четыре страховочных болта осталось и два на крепеже, – выбравшись из-под пульта, та устало откинула чёлку и вытерла рукавом комбеза капли пота на лбу. – После этого можно извлекать шахту. Искин я достала, а то вместе их вытаскивать слишком тяжело. Вон он, в углу лежит. – Гравитацию отключила? – уточнил я у неё, сомневаясь, что хрупкая девушка сможет своими силами, без дроида, достать достаточно массивный и тяжёлый искин. Вот при отключении гравитации даже она справится с тушкой искина, хотя инертность массы, конечно же, никуда не денется. – Нет, – удивлённо посмотрела та на меня. – Я не догадалась, ребят звала, они и вытащили. – Ничего, всё в опыт. В будущем пригодится. Занимайтесь шахтой, а я пока с искином поработаю. Девушка, к явной радости дежурного, снова забралась под пульт, где виднелся открытый зев шахты, а я прошёл к углу и, ухватившись за искин, подтащил его к креслу оператора защитных систем, не на полу же мне работать, а тут вполне комфортно можно устроиться. Кресла на крейсере анатомические, сверхудобные, так и подстраиваются под изгибы тела. Достал из набедренного кармана свой инженерный планшет, к счастью отдавать его инженеру, ушедшему на разведку, не требовалось, тот во время бегства смог сохранить свой, что не могло не радовать. В памяти планшета хранилось множество информации по станциям и боевым крепостям. Тот собирал эту информацию перед нашим полётом и был фактически единственным, кто её смог сохранить. А эта информация при восстановлении и запуске крепостей ох как пригодится. Вытянув из планшета шнур, я вставил коннектор в резервный вход на корпусе искина и запустил включение. Небольшая доза питания от планшета, благо тот имел полную зарядку, и искин запустился. На экране планшета появилась заставка с запросом на легитимность подключения. Я отправил коды доступа владельца, то есть основные коды, которые знает только хозяин корабля, ну или как я, правитель, и, войдя в операционную систему искина, стал с ним работать. Старое ПО убирать не стал, оно не мешало, да и пригодиться могло. А пока я писал программы, можно сказать фундамент для будущих управляющих программ. Причина, почему я не начал писать нормальные управляющие программы, была в том, что я не знал, какая система жизнеобеспечения стоит на борту судна, да и какие реакторы. В корабельном каталоге про эти контейнеровозы вообще не было никакой информации, только фото внешнего вида и название судна. Вот и всё. А фундаменты для всех программ одинаковые, поэтому, когда инженер закончит диагностику всех систем и оборудования, я получу нужные сведения и по ним закончу с управляющими программами. Делается это не быстро, в отличие от описания проблемы, несколько часов потрачу, но сделаю. Когда я уже получил все нужные программы, ко мне присоединился Ген Вас, он выглядел заметно лучше и посвежевшим. Тот достал свой планшет и проверил, как я провожу работу. Подсказал пару моментов, но не мешал, качество моей работы его вполне удовлетворило. Саму шахту уже извлекли из рубки крейсера и даже переправили в шлюзовую. Инженер, закончив со всеми диагностами, сейчас работал в рубке. Ему нужно было аккуратно извлечь одну из пустых шахт судна, а потом поставить на её место шахту с крейсера. Работа достаточно сложная, особенно если учесть не совпадающие размеры шахт. Та, что с крейсера, была в два раза меньше, вот и придётся её фиксировать во время установки. Однако именно там ставить её удобнее всего. Если где в другом месте резать пол, то туда нужно подводить все коммуникации и питание, а на старом месте все это было, и что важно, вполне легко подключалась благодаря унифицированным контактам и коннекторам. Как я уже говорил, такой слабенький искин с крейсера все системы контейнеровоза просто не потянет, но главное, он сможет контролировать систему жизнеобеспечения и реакторы, даже резерв небольшой останется, процентов двадцать, его можно пустить на радар и антенну, чтобы посматривал за околобортовым пространством, да и вообще по системе. Хотя нет, радар трогать не будем, а то вообще искин будет работать с перенапряжением, что может его сжечь. Такие случаи бывали, поэтому всё же лучше иметь резерв. – Ну, всё, закончил, – отключив планшет, я потянулся, так как за три с половиной часа, сидя в этом кресле, успел отсидеть себе всё, что только возможно. Даже умная система подстройки кресла не помогла. Всё же почти ни разу позу не изменил за время работы, и вот, такой результат. Работал я, естественно, не планшетом, набивать вручную программы и схему – это работы не на часы, на сутки. Нет, планшет у меня был как ретранслятор для подключения к искину, а все работы я проделал с помощью своей нейросети, сидя с закрытыми глазами в кресле. Лишь раз открыл их, когда зашёл Ген Вас проверить меня и мою работу. Тот да, как программист и хакер был выше меня, но он не специализировался на корабельных системах, так что тут он мне был не соперник.