- Да я не против, но это серьёзная задача, поэтому у меня тоже есть условие. - Вот как, условия ставите? - Они не обременительны. - Говорите. - После Победы, нашей с вами Победы, как Германии капитулирует, я прошу вас в тот же день отправить меня в отставку. Несколько секунд Сталин пристально смотрел на меня, после чего сказал: - Меня устраивают ваше условие. Теперь послушайте меня. Я хотел дать вам дивизию, из ополчения формируют, но тут передумал, полк получите. - Товарищ Сталин, вы думали я на передовой воевать буду? Нет конечно, мои бойцы и командиры сейчас в лагерях для военнопленных у немцев садят, около миллиона, вот я и буду их освобождать, формировать подразделения за счёт пунктов сбора трофейного советского вооружения и громить немецкие тылы, уничтожая гарнизоны, склады, прерывая поставки на фронт. Я там армию сформирую. Разрешите сформировать армию? - Договорились. Бумаги и приказы вам выдадут. Приказ о присвоении вам звания генерал-майора автобронетанковых войск получите чуть позже. Даю вам двое суток на подготовку. После этого мне указали на дверь, и я покинул кабинет. А сопровождающий повёл меня к выходу. Любопытно ситуация повернулась. Вот уже чего я не ожидал. Похоже, Сталин такое странное решение прямо там в кабинете принял, при разговоре со мной. А отвезли меня в ведомственную гостиницу автобронетанкового управления. При заселении, у дежурного по гостинице я попросил найти адрес нужного мне корреспондента. Если он тут проживает, конечно. Пообщаться хочу. Тот нашёл, но другого, я из душевой шёл, когда увидел у двери своего номера политработника, тот поднял руку и раздался стук в дверь. Значит не сосед, номер на четыре койки, но три свободных было. - Вы ко мне? - спросил я, подходя. Политработник был в звании батальонного комиссара. Тот полуобернулся, и я в глазах его рассмотрел узнавание. Наверное, в газетах видел. - Товарищ Сергеев. Вы-то мне и нужны. - Я много кому нужен. Заходите. Толкнув дверь, я прошёл в номер, сама дверь не заперта была. Койку я уже занял, но отметил её только вещмешком, который бросил на одеяло. Сам я был в халате, не местный, из моих личных запасов. - Товарищ Сергеев, я из отдела просвещения и радиовещания, Огафов, Леонид Петрович. Товарищ Вилкомир, помимо того, что является штатным военным корреспондентом, также работает и на нас, он ищет музыкальные таланты. Уже несколько таких одарённых исполнили свои песни у нас. Гражданам понравились, были повторы. Насчёт вас он также писал в восторженных интонациях. Вы военный, фронтовик, нашим гражданам будет интересно узнать, что поют на передовой. - Мне-то это зачем? - спросил я, повесив полотенце, и сев на койку, закинул ногу на ногу, отчего полы распахнулись и те обнажились. - Ну вы же военный, не хотите прославится? - Да не особо. - Хм, может сами что предложите? Вопрос заставил задуматься. Как-то сразу появилась одна идея, которую я и озвучил. - Знаете, есть у меня желание. Товарища Вилкомир написал обо мне статью. Товарища Сталин её лично показывал, но на руках меня её нет. Достанете копии? Газета «Красная Звезда». Одна газета - одна песня. Десять газет хочу. Больше десяти песен всё равно исполнить не смогу, горло пока плохо тренировано, связки слабые, хрипеть начну, не хочу фальшивить. - Договорились. - Да, договорились… Подождите, ладно я согласен исполнить свои песни, сегодня, потому как отбываю скоро на фронт, но как идти? У меня кроме халата ничего нет, форму и нательное бельё отдал в стирку. Только что. Перед тем как в душ идти. - Время пока есть, схожу потороплю. - Не торопитесь. Ладно форма будет, но ведь должно быть прослушивание? - Конечно, отдел цензуры вас прослушает и после этого выдаст вердикт, что исполнять, а что нет. - А как я исполнять буду? Если связки перетружу перед вашей цензурой? Давайте так, пять песен перед цензурой и их же… а кому я там петь буду? - По радио. Прямой эфир. - Ну пускай по радио будет. Так доводимся? Но газет с нужной статьёй всё равно десять. - Хорошо. Я сейчас всё решу и пришлю за вами машину. Там шофёр Аркадий. Вас известят, чтобы спускались. - Добро. Ах да, а по инструменту? - У нас большой выбор, у вас ведь аккордеон? - Да. - Есть несколько видов. - Германские? - Есть. - Отлично. Батальонный комиссар ушёл, я же у зеркала на стене расчесав ладонями волосы, а что, там ёжик короткий, просто пригладил, и лёг на кровати. Даже сам не заметил, как задремал. Разбудил стук дверь. Форму принесли. Чистая, выглаженная. Пока крепил награды, я сам их снял прежде чем отдать в стирку форму, новый стук в дверь. Так в своём чистом исподнем и открыл. Там горничная, сообщила, что машина ждёт внизу. Быстро собрался, и покинув гостиницу, на старом рыдване, это фаэтон был, брезентовая крыша спущена, покатил куда-то. Шофёр Аркадий, я уточнил. А вот по приезду, меня как-то быстро направили на прослушивание. Огафов тоже тут был, удивился, увидев мня при наградах, и сообщил, чуть смущаясь: - Семь газет нашли. Вам хватит? - Ладно, давайте семь. Проверил, то что нужно и убрал незаметно в хранилище. Память какая-никакая. Дальше прослушивание. Пять человек, с лицами как будто я им в чай плюнул, три женщины и два мужчины. Инструмент я подобрал, германский аккордеон с искривлённым грифом, привыкать не нужно, чуть поработал для тренировки пальцами, и сообщил, что готов. Что петь, я уже обдумал, подготовился. Эти песни я ребятам пел, опыт наработан. Да всё время, пока вот так арестовав, в Москву не вывезли. А были, «Берёзы», «Там за туманами», «Ребята с нашего двора», «Станция Таганская» и «Т-34». Всё же я танкист, не мог не спеть о них. Только вместо Прохоровки пел Кобрин, а вот Урал седой оставил. Надеюсь проскочит. Слушали меня внимательно, очень даже. Посовещались и пропустили все пять песен без цензуры, уточнив, есть ли ещё что? - Ну, около трёхсот песен имеется. Эти вот не самые такие лучшие, просто в Москве нахожусь, решил для москвичей спеть. «Люберцы» ещё есть, или «Улочки московские», но чую что не смогу спеть, связки напрягу. Если вам буду петь, то слушателям уже не смогу. - Хорошо. В общем, на пять прослушанных песен мне дали добро. Покормили тут же в буфете, первого не было, только втрое, взял два разного, и узнав, что моё эфирное время только вечером, уже объявили, что в музыкальную минуту будет новый исполнитель, сообщив кто, что фронтовик, боевые награды имеет, так что осталось только ждать. Не так и много времени, было пять часа дня. Ха, а ведь утром привезли в Москву, потом встреча со Сталиным, где-то в одиннадцать часов дня, а уже в полпервого общался с Огафовым. Жаль времени мало, я бы на речку метнулся, искупался, может порыбачить успел. На фронте вот всего дважды удалось тихо посидеть с удочкой и закидушкой, один раз полтора часа, пока нас по боевой тревоге не подняли, второй раз аж три часа, семь судаков больших взял на блесну, и три маленьких их, повар доволен был, только разошёлся, тут к комдиву вызвали. А душа хочет, требует. Отправлюсь к немцам тыл, развеюсь в свободное время. Если оно будет. Хм, а Сталина заинтересовала возможность открыть фронт в тылу у немцев, вон как добро сразу дал. Так-то ситуация конечно парадоксальная. Из старших лейтенантов прыгнуть в генералы. Я о таком слышал, было подобное, и то что Сергеев ранее капитаном был, тут никак не влияет, нравились Сталину профессионалы, вот и поднимал в званиях. Меня видимо за наглость и бесстрашие вверх дёрнул. Спонтанно. В большинстве зря такие повышения были, опыта нет, заваливали всё, но в моём случае, опыт-то как раз и был. Думал, я бахвалюсь, посмотрит, как сяду в лужу, и здравствуй Север и лесоповал, если сразу не шлёпнут, а я докажу, что смогу. Ранее хранилище не использовал, а тут в тылу буду это делать часто и ярко. Для себя, без свидетелей естественно. А так мне комнату выделили, я и завалился на топчане спать. Обещали поднять за полчаса. Не обманули, подняли. Я прополоскал горло, прочитал сценарий, и прихватив инструмент прошёл в дикторскую. Не в саму, там ещё передача шла, в предбанник. А как закончили, пустили меня, диктор как раз зачитывал данные из боевого журнала моей сборной группы. Как под Кобрином колонну немцев огнём танковых пушек встретили, как этим же днём роту СС полностью уничтожили из засады, а следующим утром ещё одну колонну, хорошо её потрепав. Описывать, что моя группа была разбита, не стал, так что пока шло это описание, я успел устроится, мехи пока не отстёгивал, после чего поздоровался, отвечал на вопросы диктора. Кто и откуда, описал как встретил войну в разбитом гражданском поезде, под бомбами, ну и как стрелок получил под командование танковую часть. Потом вопрос был насчёт наград, попросили описать как получил. Хм, странно, этого в данном мне написанном сценарии разговора не было, ответил, как и спросили: - Комдив наградил лично. Ничего сложного. - Я имею ввиду за что вас наградили, - сразу же поправился диктор. - Орден я получил за месть. А вот медаль за совокупность в участи трёх боевых операциях, где противник понёс большие потери. Также деблокировал окружённый стрелковый батальон, двумя пушечными броневиками действовал, и позволил им отойти, вырвавшись из ловушки. В этом бою мой броневик был подбит из бронебойного ружья, в двигатель попали. Пока экипаж второй машины вёл огонь, мой экипаж кидал троса для буксировки, я закидал гранатами отделение солдат Вермахта, что к нам подбиралось, и добил их из трофейного пистолет-пулемёта. Собрал документы и оружие. Также обнаружил в рытвине нашего раненого стрелка и вынес его. Боевая машина была благополучно эвакуирована, раненый сдан медикам. А машину вернули в строй на следующий день. Перекинули двигатель разбитого авиацией грузовика. - Очень интересные вы бои описываете. А вот орден и месть? Это как? - За своих нужно мстить всегда. Дивизия, которой нас придали для усиления, отходила под ударами немецких войск, превосходящих войск. Однако дивизия огрызлась, и немцы несли потери. Иногда к нам выходили наши бойцы и командиры, тех разбитых частей, что оказались в окружении, очередная группа сообщила, что встретили санитарный обоз с ранеными. Их нужно было вывести к нам. Эту задачу комдив поручил моему подразделению. У меня на тот момент был лёгкий танк, и два пушечных броневика. Пройти передовую удалось без проблем. Она не сплошная. Обоз мы нашли, то что от него осталось. Судя последам гусениц, давили повозки с ранеными какие-то танкисты. Девчат-медсестёр изнасиловали, запытали, вырезая звёзды на спинах, груди отрезали. Некоторых из обозников на кол посадили, глаза выкололи. Других раненых, в шеренгу укладывали и катились на танке, сначала ноги давили, измывались, потом по животам, кто ещё жив был. Тяжёлые, ползти не могли. Пожилого врача, видимо старшего в обозе, облили бензином и подожгли, наблюдая как бегает живой факел. Следы своих действий они не прятали. Такие зверства я встречал не раз, обычно ими занимаются войска «СС». Ещё они выполняют преступный приказ, расстреливать евреев, политработников и сотрудников НКВД на месте, если те попали в плен, и выполняют этот приказ от и до, - диктор сидел бледный, с ужасом глядя на меня, такое в эфир выпускать точно нельзя, я же продолжал. - За своих нужно всегда мстить, а солдат СС я не беру в плен с начала войны, поглядев на их зверства. С начал войны моё подразделение их уже с две тысячи набило. Мы двинули по следам ушедшей моторизованной колонны, что это всё натворила. Обнаружили их в пяти километрах, встали на ночёвку на берегу озера. Вечер был. Я с командирами бронемашин провёл пешую разведку, распределив цели, после этого, мы, сблизившись, ударили. Немцы позволили нам вплотную подойти. До этого мы захватили грузовик с продовольствие, и эта трофейная машина шла впереди, вот те нас за своих и приняли. Немцев оказалось не так много, этих нелюдей, а людьми их не назвать, около трёх сотен насчитали. Моторизованная рота дивизии СС «Рейх», при трёх танках, пяти бронетранспортёрах, и двенадцати грузовиках. Как подошли, так и ударили. Первым делом по танкам, из пулемётов по пехоте, потом бронетранспортёры и грузовики. А местность, открытая была, некуда уйти, от пули не убежишь. Кто в воду прыгал, и там пули доставали. Озеро небольшое красным от крови стало. С нами грузовик со стрелками, пятнадцать бойцов. Когда мы закончили, те прошлись, почти два десятка эсэсовцев сдалось, ранеными были. А я за месть, око за око и зуб за зуб. Слили бензин с разбитых немецких машин, что не горели, облили и наблюдали как живые факелы бегают. Знаете, среди наших руководителей есть такие люди, что говорят, не повторяйте за немцами, будьте людьми, я считаю, они не правы. К таким нелюдям, может быть отношение только то, какое они заслуживают. Не были эти руководители на войне, не видели всё то что видел я, иначе такую ересь бы не говорили. С нами политрук был из штаба дивизии, молодой парень, он там у уничтоженного санитарного обоза поседел, разом, стал седым, а ему было как мне, двадцать пять лет. Он всего сутки как на войну прибыл, первый бой. Закончилось все тем, что убедившись, что выживших у немцев нет, забрали трофейную технику, три грузовика и бронетранспортёр, и вернулись в расположение дивизии. Продовольствие отдали в медсанбат, оно для офицеров было, вино, колбасы, сыры и шоколад. По пути ещё расстреляли гаубичную батарею, случайно попалась, часть артиллеристов погибли, другая часть разбежалась, а орудия были уничтожены. Бронебойными по казённикам дали и только на металлолом. Вот, за уничтожение моторизованной роты и батареи, и был награждён орденом, мои бойцы и командиры медалями. А за девчат мы отомстили. То, что роту побили, их убийц, это другое. На войне такое правило, если наших раненых и медиков побили, наши обязательно сравняют счёт. Через два дня был обнаружен пункт сбора немецких раненых, навели артиллерию и ударили. Я наблюдателем был. Никто не выжил. Око за око. А по боевому журналу записали уничтожение миномётной батареи. Это и есть правда войны. За своих нужно мстить всегда. Диктор, сглотнув, всё же повёл нашу беседу дальше. После этого я и спел, задушевные песни были, пятой про войну и танк, но это уже второе. Выложился полностью, и вижу людям понравилось. Вот так попрощавшись, я и покинул дикторскую. Огафов встретил, я как раз вернул инструмент местному сотруднику, вот тот и спросил, с задумчивым видом: - Это правда, про обоз? - Да, двадцать две повозки. Никто не выжил. Девчат семеро, молодые ещё, не целованные были. Роща небольшой была, где те прятались, по ночам двигались, обнаружили, там их и раскатали. Для успокоения скажу. Было ещё с десяток санитарных обозов, они благополучно перешли к нам. Разведка помогала. Специально искала. - И политрук поседел, - покачал тот головой. - Зрелище ещё то было, - вздохнул я, и тряхнул головой, прогоняя воспоминания. - Он застрелился. Как мы вернулись, написал рапорт и застрелился из своего «Нагана». - Жуть какая. - Да слабак он, - отмахнулся я. - Идём в буфет, пожинать хочу. Мы в буфете заказали чаю с печеньем, а другого ничего не было, закончилось, и вот так общаясь и разговорили, о войне уже не касались, только о песнях. Пообещал, как буду в Москве, загляну. Только вряд ли мне позволят петь, если только в узком кругу. Генералы на публике не выступают. Если только пластинку записать, а то и не одну. А так, покинув здание радиовещания, направился к гостинице. Тут не так и далеко идти, за полчаса дошёл. А в гостинице меня уже ждали. Нервничающий незнакомый капитан. Срочно дёрнули и повезли в бронетанковое управление. Выдали приказ о назначении командармом, новое командирское удостоверение, приказы о формировании армии в тылу у немцев, печати и бланки, бумагу серьёзную, что любого мог нагнуть и заставить мне подчинится. Форму уже приготовили, но одного комплекта. После этого в Кремль, Сталин ВСГДА лично знакомился с молодыми генералами, ну и с командирами дивизий, было у него такое правило. После этого вернулся в гостиницу, время пол десятого было, стемнело уже. Начёт самолёта, доставить меня в тыл к противнику, отказался, сказал свои пути имею. Следующей ночью и двину. А задержался из-за формы. Мне одной мало. Поэтому, как вернулся в гостиницу, вызвал портного, у дежурного всегда есть на примите. Несмотря на вечер, тот примчался, я посулил щедрый гонорар, снял мерки и пообещал завтра к вечеру всё будет готово. А заказал две повседневные генеральские формы, две шинели, две фуражки. Сапоги не нужно, есть запас в хранилище. Сделал уже в этой жизни. Причём, парадную форму генерал-майора автобронетанковых войск, что мне выдали в управлении, это чтобы Сталина посетить, тот тоже забрал. Чуть-чуть не совпадала, переделает. Ну а я спать, почти полночь была, когда портной ушёл. Аванс выдал. Турбовинтовой мотор канадского гидросамолёта «DHC-3», ровно гудел, пока я ночью летел в сторону Минска. Да тут по прямой и семи сотен километров не было. А так я провёл время в гостинице, пока в полвторого дня форму не принесли. Хороший портной, ничего переделывать не надо. Всю форму мы померили, на парадной закрепили обе нагары, на повседневных наградные колодки. У дежурного заказал, тот принёс. Остался я довольным, а уж как портной радовался, получив оплату. Пусть глаза красные, припухли, всю ночь не спал, но сделал же. И шинели как на меня. Одна чуть посвободнее, чтобы под неё свитер или ещё что надевать, а вторая как влитая. Фуражки тоже. Генеральская папаха была, а как же. Портной ушёл, я же в повседневной форме покинул гостиницу, вещи не оставил, вызванная по моей просьбе машина, из гаража автобронетанкового управления, уже ждала. Посетил управление, сообщив дежурному, что этой ночью убываю к месту службы, и покинул управление. Кстати, моя форма привлекла всеобщее внимание. Не эта, что сейчас на мне, генеральская, повседневная, нет, я в номере поскучал, как проснулся, тут завтрак наступил, в форме старшего лейтенанта не пойдёшь, поэтому надел пятнистую форму, образка шестьдесят девятого года, на ногах ботинки егерей СС, и привлекая к себе всеобщее внимание посетил зал столовой, на завтрак и на обед. Это я к чему, шофёр отвёз меня на Яузу, и отбыл. Я сказал ему, что он мне больше не нужен. Там на берегу, раздевшись, покупался, отметив, что слежка всё же была. Чёрная «эмка» встала в стороне, в тени тополей, двое пассажиров тоже изображали купающихся, в сторонке от меня. Сменил повседневную форму на камуфляж, а я могу его носить, на кончиках воротника пришиты петлицы с генеральскими знаками различия, и стал рыбачить, достав снасти. А петлицы на камуфляжную куртку пришил портной, я через дежурного в гостинице попросил передать ему, как вернётся, чтобы взял запасные. Так что после примерки быстро пришил, с интересом изучая ткань куртки. А снасти простые, спиннинг, и чуть в стороне две поплавковые удочки. Так до вечера и рыбачил. Тут же поужинав из котелка, каша гречневая с мясом, стакан молока, и потом чай со сладкой булочкой. Начинка из повидла. Вот, повидло мне не нравилось никогда, а так с булочкой ем. Да уплочено, не вкидывать же? Взял не глядя, вот и расплачиваюсь. Да и вкусно. Спиннинг тут брал просто отлично, три разных блесны использовал. А поймал на спиннинг: пять больших судаков и семь маленьких, одна большая щука и три маленьких, два больших окуня, и один маленький. На удочки два десятка плотвичек, пять густёрок, ну и другая мелочь. В будущем рыбы меньше ловится, по опыту знаю. Мелочёвку я выпускал обратно, а так добычу разделывал, достал разделочную доску, и чистил, требуху выкидывая в воду. Подготавливал всё или для жарёхи или для ухи. Часть рыбы даже в муке обвалял, и с паприкой перемешал. Как приправа мне паприка с жареной рыбой очень нравится, в Бразилии пробовал и взял рецепт, закупил шесть кило, в хранилище лежит. Да и других специй хватает. Хоть сейчас тот же плов сделаю. Правда, смысла нет, у меня его порядка полтонны готового в котелках, блюдах или котлах. Как стемнело, я достал катер, модели «Аист», новинка тысяча девятисот семьдесят первого года. Там водомёт, дизельный двигатель, открытая рубка, и каюта. Мне каюту оборудовали по спецзаказу на верфи. Я для рыбалки катер использовал, полгода, пока не попал в тело полковника Никифорова. Также в запасе имелся новенький катер на воздушных крыльях, «Невка». Его и на реках можно использовать и на море, в Чёрном, например. Корпус из стеклопластика. Пять тонн катер весит. Скорость тридцать узлов. Других речных судов у меня не было, но был чисто морской катер. Небольшой, десять тонн весом, но полноценное морское судно с высокими бортами. Рубка на втором этаже, высоко сидишь. Высокую волну держит, скорость до двадцати трёх узлов, две каюты в носу, небольшая кухонька. Жить можно на борту. Два навесных мотора. Много что в запасе есть, потом об этом. А так, как стемнело, бросив наблюдателей, те похоже подсчитывали и сколько рыбы поймал, на катере поднялся выше по реке, тут ровный участок, поменял катер на гидросамолёт, и взлетев, вот направился к Минску. Скорость триста километров в час, особо не гнал, и пока летел, размышлял, запасов у меня в хранилище действительно хватает. Например, одна финская фирма в Оулу открыла в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году фабрику, где занималась постройками передвижных домиков на заказ. Домики для Севера, для холодов от плюс тридцати и до минус пятидесяти. Без шуток, и минус пятьдесят градусов по Цельсия держат. Брали их охотно, я заказал, так три месяца ждал. Выглядят они так, на железном каркасе крепятся снизу трубы, загнутых спереди, на подобии лыж, чтобы домик можно было буксировать по снегу и льду. Правда, это могут делать или трактора, или тяжёлые грузовики, их обычно на трейлерах перевозят, но могут же. Сверху рамы каркас дома из сруба, обшивается вагонкой с обеих сторон, снаружи и изнутри, внутри утепляющий материал. Тут печка, и водяное отопление, переносной мобильный бензогенератор можно подключить. Сам дом имел такие размеры. Три с половиной метра ширины, на шесть метров длины, двускатная железная крыша. Тоже утеплена изнутри. Вход в домик в конце сруба, на левом боку, а не сзади, тут лесенка приставная, вроде крыльца, потому как нижний край двери в семидесяти сантиметрах от земли. Попадаешь в прихожую. Слева вешалки для верхней одежды, полка для обуви. Справа встроенный шкаф, причём утеплённый, за тонкой стенкой шкафа печка. Слева над вешалкой мелкое окошко. Справа, где шкаф, небольшая дверь, узковата на мой взгляд, но впритык. Через неё и попадаешь в саму квартирку. Причём, если так глянуть, это квартира-студия. Слева у двери печка, отсюда разводка труб для утепления, насос, справа от двери ещё одна. Там за дверью санузел, полноценный. Раковина, унитаз и душевая. Бак для воды на чердаке, бак подогреваемый. И если для душевой труба выводится в сторону, сам делаешь, когда дом ставишь, то для унитаза бак под полом. Сама квартира выглядит так, печь, как я уже говорил, всеядная, хоть дрова, хоть уголь, хоть торф, там имелось две конфорки, можно готовить. Ну или на примусе, он тоже был. Три узких окна, тройной стеклопакет, можно открыть, на три конца света, вперёд, где буксируемый конец и по бокам. Окна имеют ставни снаружи, можно закрыть. В квартире кровать у правой стены, с левой рабочий стол, ближе к санузлу у окна обеденный стол. Рядом с печью небольшая кухонька со столом и подвесными шкафами. Шкаф одностворчатый и высокий у кровати для одежды, постельного и всякого разного. Вот и всё. Под одного сделано, так заказал. Всё что описал крепко закреплено, чтобы вовремя тряски, при буксировке передвижного дома, не рухнуло. Больше мне особо ничего и не нужно. Ну разве что полки книжные были, не пустые, проигрыватель, коллекция пластинок конца шестидесятых. Там немало моих песен. Ковёр на полу есть. Хотя пол тоже изолирован и утеплён. Это всё. Разводка электричества есть, генератор тоже. По сути дом есть, зимой не замёрзну. Я этот домик всего трижды использовал во время зимней ловли в разное время. Там действительно такие морозы были, деревья трещали, лопаясь. После каждого применения готовил к следующему. Если вы думаете, что я остановился на этом домике и всё, то зря. Я заказал на его основе себе баньку. Ну или сауну, если по-фински. Размеры те же, но разделена на три части. Через дверь с левого бока попадаешь предбанник, он больше, от стены до стены, санузла-то нет, тут стол и лавки, сушатся веники. Сухая рыбка весит в три ряда, можно с пивком. Тут же вешалки, раздеваться, простыни. Дверца в центре стены, тут вход в баню, в центре печка стоит, к сожалению, железная, но пару даёт как кирпичная, только остывает быстро, постоянно огонь поддерживать нужно. В самом помещении бани две мелких низких лавочки, шайки, и всё для помывки. Небольшой уклон для слива и мыльная вода вытекает наружу через сливное отверстие. Тоже можно шланг бросить, чтобы подальше вытекла, а не под баней лужу наращивала. Там система переходников. Небольшое окно, тридцать на тридцать сантиметров на правой стене. Теперь парная. Из помещения бани, чтобы перейти в парную, нужно открыть плотную дверь слева от печки, по бокам от печки стены, в одной и есть дверь. Парная с двумя полками разной высоты, тут же задняя стенка печки, крупные камни на каменке, плескаешь настой из ковша, и пар расходится, аж пробирает до костей. Окна нет, только лампочка под потолком или держатель для керосиновой лампы. Вот банькой этой я куда чаще пользовался в разных поездках, и освоил её очень хорошо. Только в этой жизни, когда попал в тело Сергеева, ни домиком, ни банькой ни разу не пользовался. Да лето, купался тоже в удовольствие. Зимой такого не будет. Да я подумал, пока вот лечу к Минску, стоит баньку посетить, уже когда на оккупированной территории буду. Что-то кости свои в парной погреть захотелось. А вот так вдруг. Много ещё разной мелочёвки в хранилище, для жизни, просто домик весит восемь тонн, а банька семь с половиной, а ведь они максимально облегчены. По весу довольно немало места занимают, однако не жалко, как раз вещи нужные, как и три тонны угля для печек дома и баньки. Дров ещё тонна. Вот торфа нет. Да запасал, но вовремя одной из рыбалок, пять дней в домике жил, на льду Финского залива, и сжёг его. Там запах приятнее. Минус сорок один в те дни показывал градусник. А в домике плюс двадцать два. О как. Полёт занял чуть больше двух часов. Потом минут пять искал где бы приводнится. Гидросамолёты чем хороши, любой водоём нужной длины им сгодится, а вот на наземные аэродромы садится они не могут. Колёсиков у поплавков не было. Есть такие гибриды, ими аэродромы подходит и поверхности рек и морей, но моя машина не такова, чисто гидро. Нашёл я озеро, это не речка и смог сесть. Тормозов нет, только винтом, чуть не врубился в кустарник на другом берегу. Но к счастью, уже дал реверс, по сути задний ход, и аварии не превзошло. Тут снова поменял самолёт на катер, и добрался до берега. Катер в хранилище, а я накинул на себя подсумки с магазинами, ремень «АК-74», решил засветить его гильзы, и направился прочь. Найду местность, где машину можно достать и сделаю рывок к Минску. До него где-то километров сорок, не больше. Я южнее Минска приводнился. Метров сто пробежал и поле. Нормально, можно дальше на авто двигаться, что и сделал. Достал «уазик», и погнал к дороге. Дальше думаю она будет, не видно же ничего. После недолгого размышления, решил поспать, а утром, на немецкой машине и в немецкой форме, запас уже солидный сделал, ехать в Минск. Выехал я не утром, а ближе к десяти часам дня. Да как-то проспал. На машине я доехал до дороги, и приметив, что еду рядом с опушкой, осветил ту поисковой фарой, и убрав машину ушёл в лес, немного побродил, подсвечивая фонариком, искал место для ночёвки, не сразу, но подобрал такое, овраг. Если кто по дороге будет проезжать, шума будет меньше, на дне оврага звуков куда меньше проникает. Поставил палатку, потому как комары заедали, вроде и не болото и воды рядом нет, а всё же. Так что сделал лёжку внутри, чтобы помягче было, шкуру постелил, и вскоре уснул в палатке. В одних кальсонах, спать ещё в чём-то будет жарковато. При мне только лёгкое одеяло и вполне нормальная пуховая подушка. Палатка современная, купил на выставке туристического снаряжения в Майами, в семидесятом, катер тот морской там же, как и спиннинги, москитной сеткой все вентиляционные проёмы заделаны, не задохнулся, хотя и закрыт был. Комары тоже не попали, спать не мешали. Отлично выспался, пусть слегка и проспал. Дальше завтрак, у меня готовые глазуньи подошли к концу, задумался не сделать ли на костре? Печка-щепотница была, и веток мелких сухих вокруг хватало, но вот поленился, в следующий раз сделаю. Достал ещё тарелку с салатом «Оливье», буквально пять ложек столовых, горячих варёных яиц, тарелку с майонезом, хлеб свежего, и немного зелёного лука. Соль не забыл, и вот позавтракал. Салат божественно приготовлен был, ещё съел пять яиц. Думал шестое осилю, но нет, не смог. Чайку, просто с мёдом и лимоном, после этого прибравшись, мусор прикопал, надел форму солдата Вермахта, обер-ефрейтора, карабин, решил обойтись без пистолета и «МП-40», хотя ефрейтор командир, вполне мог носить такое оружие. Однако не факт, я встречал и с «ПП», и с карабинами. Несколько раз такие ефрейторы и пулемётчиками были. Выбравшись наружу, осмотрелся и выехал из леса на трофейном мотоцикле «БМВ». Мог бы на «Кюбельваген», но он имеет раскраску с тактическими знаками Красной Армии. То есть, мотоцикл вполне подходил. Так что каску на голову, очки на лицо и погнал к Минску. Мне нужны фельджандармы, надеюсь попадутся. И ещё что интересное, за те бои при отступлении в составе Сорок Второй стрелковой дивизии, я изрядно потратил свои запасы на топливо и снаряды, интенданты нарадоваться не могли, какие у нас экономные двигатели, а иначе встали бы. Задержки с доставкой топлива и боеприпасов были огромные, давно бросили бы броневики как другие части. Так что пятнадцать тонн и триста кило у меня в запасе свободного места было. Самое важнее что? Продовольствие. Вот его и стоит запасать, а остальное у немцев добудем или отобьём. Особо я ничего придумывать и не хотел, повторю всё то, что сделал, будучи Ростиславом Бардом. Сработало там, сработает и тут. Только в этот раз я сам буду лично руководить обороной Минска. И территорий побольше захватим, удерживая. Всё же крупный транспортный узел, здорово нашим поможем. Проблема была в одном, будучи Бардом я действовал в Белоруссии гораздо позже. Того же генерал Кубе в Минске ещё нет, наместником не стал, поэтому стоит подождать. Однако, рекогносцировку от этого никто не отменял. Когда дело дойдёт до Минска, думаю это будет громко, к этому моменту я бы хотел сформировать моторизованную бригаду, может ещё несколько отдельных частей. Например, та же Лида, железнодорожная станция, где немцы захвалили, прямо на железнодорожных платформах, двадцать танков «КВ-2». Один правда, разбили, уронили с платформы, но считай это уже тяжёлый самоходно-артиллерийский полк нового штата. Времени с момента захвата не так и много прошло, сегодня четырнадцатое июля, думаю те ещё там. Или где рядом. Поищем. Планы у меня есть, и немало, будем им следовать. Приоткрывать их особо не хочу, и так вон много сообщил, формировать части из окруженцев и освобождённых из лагерей для военнопленных. Это так, эскизы, я действую в режиме импровизации. То есть, по ситуации. Смысла нет строить жёсткий план, и которому следовать, всегда что-то может пойти не так. Поэтому нужна стройная система, вплоть до отказа от одного плана, и плавного перехода на другой. А так у меня семь планов. Решил начать с Белоруссии. Налажу тут, и направлюсь на Украину. Там тоже организую свою партизанскую армию. Причём по всем уставам Красной Армии. Да и будут они по сути кадровыми частями. Немцам уж очень поплохеет, когда те ударят, злы парни, что в плену побывали и хлебнули тевтонского гостеприимства, ох как злы. Двигаясь по полевой дороге, как раз впереди был пост на перекрёстке, надеюсь военные жандармы, я прикидывал. Причин лезть в Минск, три. Три человека, что мне нужны. Первый это коринженер, генерал, пусть и по технике, но он мне нужен, у меня части моторизованные будут формироваться, и нужны мощные ремонтные подразделения. Новейшие танки неплохи, при грамотном применении, но уж больно хрупкие, ломаются часто, ещё не доведённые до ума. Потом Маринин, этот старший майор госбезопасности неплохой специалист, кто-то же должен новичков проверять. Пусть ранен, пока отлежится в лесу. Да, нагатив к нему есть, но я отомстил в позапрошлом мире, где у нас и был конфликт, тот меня ограбил, так что к ЭТОМУ Маринину претензий у меня нет. Ну и Панова. Первый врач, надеюсь не последний. Врач также нужен. У той знакомые в городе, попрятались, надеюсь, с её помощью вытащить людей, и из них организовать первый медсанбат. Помнится, та рассказывала, как медсестру держали в подполе и какой-то даун ребёнка ей делал, надеюсь не опоздаю с помощью. Имя пожилой санитарки, сын которой и крыл пленницу, я помнил. По изнасилованию, то я скорее всего опоздал, оно уже свершилось, и не раз, но вот сошла та девушка с ума или ещё нет, тут надеюсь успеть. Подруги выведут её из депрессии. Да и природа поможет. Подберу место покрасивее для медсанбата. На дороге была техника, на встречу катило два грузовика. Из Минска, его ещё не видно, но дымка над городом вроде просматривалась. Не так и далеко было ехать. Я обдумывал как мне фельджандармов взять, но те сами всё сделали, банально приказав мне остановится. Как раз, когда грузовики подъезжали к перекрёстку, на них жандармы не реагировали, видать в курсе что проезжать должны, а вот кто я такой, те не знали. Ох надеюсь в грузовиках продовольствие. Два «Опель-Блиц», крытые, не видно, но точно без солдат в кузовах, слишком низко сидят. Сработал я чисто, используя два «Вальтера» с глушителями. Шуметь мне ни к чему. С левой руки, пристрелил двух жандармов, и третьему, старшему поста, прострелил оба плеча и ногу, чтобы не убежал. Пока тот на земле валялся и скулил от боли, с правой руки точными выстрелами в лобовое стекло убил шофёра и сопровождающего первой машины и шофёра во второй. В кабине второго «Опеля» был только шофер. Машины замедляясь останавливались, к счастью, дистанция между ними достаточная, до аварий не дошло. Быстро пробежался и заглянул в кузова. С продовольствием не повезло. Бочки были в кузовах, немецкие, с бензином, причём по маркировкам для авиации, хотя сами грузовики армейские были, я проверил документы сопровождающего, бензин наш оказался, для грузовиков. Что-то не похоже на немецкий порядок. Тела из машин выкинул, быстро собрав трофеи и закинул их в кабины. Грузовики ушли в хранилище, осталось шесть тонн свободного, и подошёл к раненому жандарму. Пора поспрашивать. Отцепив с его ремня планшетку, и изучая карту, задал первый вопрос, что меня интересовал. Уже через десять минут, собрав трофеи с поста, включая мотоцикл, я катил дальше. Уже были видны окраины города, но я пребывал в раздумьях. Этот фельджандарм дал мне даже больше, чем я ожидал. Вот и первые изменения плана. А причина в военнопленных. Информации много и разной было, но горящей пока только три. Это ближайший пункт сбора трофейного советского вооружения. Меня полевые кухни интересовали, санитарные палатки для медсанбата. Тот видел где кухни и горы разного армейского имущества, палатки вроде тоже были. Недалеко, в семи километрах был этот пункт сбора. Ну и лагерь для военнопленных. Хотя лагерем я его зря называю, пункт временного содержания скорее. Для командиров РККА. Причём его закрывают, помещения и территория нужны интендантам. Вот и сообщили фельджандармам, что этих пленных командиров завтра будут гнать к одной из железнодорожных станций, ближайшей, и через их перекрёсток. Гнать пешком, естественно, хотят отправить железной дорогой куда-то в Польшу. Примерное время я знал, где-то ближе к обеду появятся. Думаю, всё успею. Тела убитых, а это шесть трупов, оттащил от дороги, заметить можно, если присматриваться, да и обнаружат, как поймут, что связь с постом пропала, но я уже катил дальше. Пост на въезде был, даже не остановили, только рукой помахали приветливо. Досматривали несколько крестьянских телег. Они их больше интересовали, чем я. Хм, а крестьяне понимающие, мелькнула бутыль с чем-то прозрачным, уверен, что самогон, и их пропустили без особого шмона. Не в первый раз похоже. Первым делом, покрутившись по улочкам, я доехал до двора, где Маринина должны прятаться. Надеюсь и Панина там, она же его выхаживала. Остановившись у палисадника, я заглушил двигатель, и сняв полную канистру с держателя на коляске, стал заправлять бак, он почти пустой был, поглядывая по сторонам. То, что из окон за мной наблюдают, разных домов, не только того что мне нужно, было заметно по теням, что двигались, у кого-то занавеска шевельнулась. А то и бледные лица рассмотрел, что на меня таращились. Улица как-то быстро обезлюдила, на перекрёстке только патруль прошёл, и всё. Сам я в пыли был, очки на каску подняты. Демонстративно подняв фляжку, после того как канистру убрал в держатель, потряс, и осмотревшись, направился ко двору ближайшего дома. Нужного мне. Ну и постучал в ворота, громко получилось. Толкнув ворота, тут простая деревянная щеколда, и те открылись, собака глухо заворчала в будке, но не лаяла. Пройдя к крыльцу, в сенях кто-то возился, и охнул, судя по голосу, бабка местная. Дверь в сени открылась и на меня испуганно и насторожено взглянула старушка, с синим платком на голове. А я её помню, когда отсюда Маринина забирал, тоже была. Дом её. Точнее её с мужем. Её муж, с седой бородой, Панину в другое место сопровождал, а та делала вид что ведёт его под локоть, но я её тогда опознал. Соседка моей любовницы Светланы. Та меня тоже узнала, хотя и не сразу. А сейчас мне нужно поговорить с врачом, и надеюсь смогу это сделать. Медицина, в случае формирования армии, у меня была как раз на первом месте, а не боевые части, как кто-нибудь мог бы подумать. - Здравствуй, бабушка. Ты не пугайся, я свой. Мне нужно с врачом поговорить, товарищем Паниной. Если можно, позовите ей сюда.