— Что ты хочешь сказать? — Я прямо говорю, что уже завтра дня мы уезжаем в Москву. Немцы тут будут очень скоро, сами слышите отголоски артиллерии. Уже через неделю те будут тут, а то и раньше, так что нас к этому времени тут не должно быть. Я отцу записку в мешке оставил, чтобы писал на Танин адрес, общежития её, нас тут уже не будет. Я не хочу, чтобы у вас или у меня стояла отметка в документах, «находился на оккупированных территориях, неблагонадёжен». Не будет такого, я не допущу. Времени много потеряли, дотянулся, так что поторопимся. Мы отошли ото всех чуть в сторону, и общались вполголоса. Я старался убедить маму и дедушку с бабушкой. Если останемся, нам не жить. Побьют всех немцы. Одно упоминание того что немцы даже детей не жалеют, решило дело в мою пользу. Мама и так пешком с трудом одолела дорогу до райцентра, а тут совсем ослабла. Отсиделась на лавке у закрытого пивного ларька и кивнула. Раз нужно, паспорта будут. Я смог её убедить, как в принципе и стариков. Сопроводив их до райотдела, люди тут были, все же время полуденное, мама осталась, бабушка писать и читать не умела, заявления мама написала, а мы с дедом и ребятнёй пошли по одному адресу. Сам дед был вполне грамотный, всё же бывший артиллерийский унтер, но он мне был нужен, так что за всех мама с заявлениями отдувалась. Тут на окраине Сланцев мужик повозку продавал и двух лошадей, отличные лошади и транспортное средство. Но покупателей было мало, цену драл. Я тоже походил, но так, покрутился, посмотрел, а сейчас реально шли брать, деньги при мне. Хозяин был дома, крепкий такой пятидесятилетний мужик. Он без удивления нас встретил и начал показывать, что продаёт. Дурачина, даже цену не поднял. Две недели как война идёт, а цена у него та же. Дед не спрашивал, откуда у меня деньги, я попросил, так что он сам всё осмотрел и кивнул, годные лошади и повозка. Уплатив, я попросил написать расписку, тот грамотным был и накарябал её. Так что к райотделу мы подкатили все в месте на повозке. Мама с бабушкой и Мариной, она с нами не пошла, удивлённо встретили наше появление. Мама сообщила, что документы им не дали, заявление приняли, но не дали, на днях пришёл приказ сверху. Не давать. Вздохнув, похоже, мы тут в пролёте, вернёмся к этому вопросу в Москве, посадили рядом со мной маму, бабушку назад к деду и ребятне, Маринка сама заскочила, и покатили в деревню. Малышня очень веселилась. В это время над нашими головами разгорелся настоящий воздушный бой, все зрителями были, даже я на окраине райцентра натянул поводья, и наблюдал вместе со всеми, сопереживая. Так-то самолёты не раз полетали над нами, да почти постоянно, а тут настоящий бой. На немецкие бомбардировщики наскакивала тройка краснозвёздных истребителей, те сгруппировались и активно оборонялись. Что за истребители я так и не понял, но не «ишачки» точно, силуэты не похожие, их ни с чем не спутаешь. «И-16» над нами уже летали, так что их силуэты я запомнил, а эти новенькие, видимо свежую часть перебросили. — Смотри, горит! — радостно закричала Марина, показывая, как двухмоторный бомбардировщик с крестами на крыльях с дымным хвостом пикирует к земле. — Эй, там же наша деревня, — озадаченно пробормотал я. Почти сразу раздался грохот и земля дрогнула. Мы хором понадеялись, что самолёт упал далеко от деревни, да продолжали наблюдать за боем. Немцы в нём потеряли три самолёта, наши один, лётчик выбросился с парашютом, но далеко. Когда бой сместился, и деталей не было видно, мы направились к деревне по объездной дороге. Вот Марина не выдержала, соскочила и побежала по тропинке. Так было быстрее. Те, что постарше с Димкой рванули следом, ну а мы степенно двинули. Я по ходу движения объяснял маме, что ей нужно официально уволиться и получить на руки трудовую книжку, хоть что-то. В это время рядом остановилась «полуторка» с хлебопекарни, на бортах было написано, полная милиционеров. Я тоже натянул поводья, останавливая повозку. — Сашка, — обрадовался мне знакомый лейтенант Серёжа из райотдела. Фамилии я его не знал. Он меня хорошо знал, мы с отцом участвовали в загоне банды недели три назад, как раз за несколько дней до начала войны. Взяли почти всех, по следам нашли, так что тот знал, что я следопыт. — Немцев пятеро на парашютах выбросились. Без тебя мы их не найдём тут леса сплошные. — Понял, — кивнул я и протянул поводья деду, что сидел сзади. — Я постараюсь быстро. — Не рискуй, — напутствовала мама. — Мы немцев сами изловим, пусть только покажет где они, — успокоил лейтенант маму. Спрыгнув на землю, я забрался в кузов, двое милиционеров мне помогли, кузов открытый был, и сел на свободное место. Почти сразу машина стронулась с места, и мы по ухабам на максимальной скорости рванули к месту ближайшего приземления немцев. Жаль я без оружия, лишь нож при мне, но и так я опасен, тем более, вон шесть милиционеров с карабинами и трое, если лейтенанта в кабине считать, с револьверами или пистолетами. Справимся. Нужно было поторапливаться, чтобы успеть выскочить из клещей двигающейся военной машины немцев, что сейчас стремились окружить войска под Ленинградом и Псковом. Пока же немцы рвались к Пскову, что оставался слева от нас, его возьмут со дня на день, и пойдут дальше, так что нужно торопиться, однако я считал, что время у нас ещё есть. Всё рано завтра отбываем, что делать мама и дед знали, будут проезжать мимо леспромхоза, заедут, мама официально уволится. Можно и так сбежать, но хоть какой-то документ или имитацию трудовой книжки получат. Сейчас это не сильно распространено было, чай не завод какой, обычный леспромхоз да лесопилка. Мама у меня там счетоводом работала. Сейчас за свой счёт взяла, на сносях всё же. Пока мы ехали, я смог разобраться, что два самолёта рухнули в лес, нашу деревню не зацепило, а вот третий наделал делов, упал на соседнюю деревню, что раскинулась на берегу Чудского озера, там сейчас пожарища. Один из милиционеров, что сидели в кузове, родом был оттуда. Родни много, переживал, мало ли кто погиб. Самолёт-то шёл с бомбовой нагрузкой, так и рухнул. Однако времени на это не было, где примерно совершил посадку один из парашютистов, рассмотрели пожарники со своей каланчи, они, кстати, за нами ехали, чуть отстав, видимо в деревню, дымы там всё ещё были. Или потушить не могли местные, или уже некому было. Так вот, место приметное, там возвышался дуб-исполин, вот рядом с ним парашютист и опустился, туда мы и ехали. Прикинув, что мы уже не так и далеко, я кивнул одному из молоденьких милиционеров, что сидел у кабины, и тот застучал по крыше. — Приехали, — сказал я, когда лейтенант, встав на подножку, выглянул из машины. Тот сразу стал командовать, мы с грохотом подошв по поверхности дороги попрыгали с кузова, и пока милиционеры выстраивались и летёха произносил речь, я отошёл на опушку и принюхался. Видимо не так далеко рухнул один из самолётов, гарь до нас ветерок доносил. Пожара тут не будет, сыро, болотистая местность, чуть дальше сопки. Наконец всё, что нужно сказано, ну вот не могут без этого и, выстроившись в колонну, милиционеры последовали за мной. Идти тут цепью просто глупо, лейтенант это тоже понимал. Мы быстро добежали до дуба, после чего оставив сотрудников милиции у дерева, я сделал несколько кругов, пока не заметил полотнище, что зацепилось об одну из веток другого дерева. Привёл сюда сопровождение и дальше мы побежали по следам, пока один сотрудник пытался сдёрнуть купол парашюта. Парашютист, оказалось, успел далеко уйти, почти километра на два, с километр до берега озера не дошёл, когда мы его догнали. Даже отстреливаться пытался. Правда, безрезультатно, но сам получил пулю в плечо и был скручен. Вот так и вернулись, можно сказать закончилась наша эпопея. Лейтенант Серёжа доволен, изловили. Про четверых других он тоже думал, но ловить их… С этим ладно, повезло, а других ловить в лесу это не один десяток следопытов и охотников нужно. В общем, без шансов, если только дивизию загнать, может что и получиться. Вернувшись к машине, мы сначала поехали не к райцентру, а к той деревне что пострадала, нужно было посмотреть и узнать, сколько людей погибло. А погибшие наверняка были. У меня там был свой интерес, так что я охотно согласился прокатится. Н-да, даже не ожидал, половину деревни взрывная волна от детонации бомб как языком слизнула, в центре огромная воронка и обломки самолёта по окрестностям раскиданы. Покинув машину и распрощавшись с милиционерами, сказав, что к себе вернусь сам, я стал осматривать пострадавших. Моё внимание привлёк дед лет шестидесяти на вид, что с хмурым видом отдавал распоряжения, встав у рыболовного баркаса повреждённого взрывом. Я опросил часть выживших и узнал, что тот потерял подворье. Причём не одно, а семья у него большая. Вот к нему я и подошёл. — Добрый день, дед, — сказал я. — Есть минутка поговорить? — Кондрата сын, — осмотрев меня, припомнил тот. — Говори. — Уезжаем мы, а дом оставляем, в этом году срубленный, но почти законченный. Предлагаю обмен, дом на крепкую телегу с лошадью. Как, интересно? — Интересно, — с охоткой согласился старик. — Родители-то согласятся? — Отец в армию уехал, сегодня отправили, остальные согласны. Сами слышите, как за горизонтом грохочет. Немцы близко. Обходят озеро наше. Старикан, а он и был глава семейства, быстро организовал телегу, их всего в семействе три было, мне она подходила. Так что тот сел со мной и младшими внуками, и мы покатили к нашей деревне. Там всё было в норме, бабушка с дедушкой грузили в купленную сегодня повозку возможный скарб, остальные тоже собирались. Мама лишь вздохнула, когда я сказал что привёз покупателей на дом. Менял на телегу с лошадью. Дед тут же стал их осматривать, и это правильно, опыта больше, ну а я провёл старика по дому и постройкам. Было видно, что всё ему по нраву, так что мы ударили по рукам. С соседями я его познакомил, сообщив, что тот новый хозяин дома, так что всё в норме. Когда старик на своих двоих с сопровождением ушёл за домочадцами. Ему нужно семьи сюда привезти, у него их три от сыновей и дочки было, но заметно уменьшившихся, часть сегодня погибли. Так что тут и похороны и переезд. Сыновья у него в армии, призвали, пара внуков тоже, один и так уже в армии был. В общем если не поместиться ещё была изба деда, её мы просто так отдали. Так вот, старик в сопровождении внуков ушёл, а я подбежал к матери, чтобы узнать как дела с отъездом. Выяснилось что пока всё в норме. Она успела уволиться и вот по приезду командовала, что брать. Я тут же провёл инспекцию и сообщил что барахло всякое, не нужные вещи, брать не стоит, только помятые вещи и то, что потребуется в походе. Это большой кусок брезента для навеса на случай дождя, десять на шесть метров, потом одеяла, спать, ну и посуда с запасами продовольствия. Ещё отцовские справные инструменты. В принципе всё. Продовольствие из тех, что хранить долго, остальное оставляем. На причитание мамы и бабушки отрубил, деньги есть, всё купим по приезду. Верьте мне. Была ещё одна проблема, о которой стоит утонить, мама на последнем месяце беременности, точно родит в дороге, так что бабушка всё взяла с собой, тазик для воды, пару вёдер ту и чистых тряпок, да полотенец. Она роды у многих принимала. Опытная, знала что делать. Мы же с дедом принесли в только что приобретённую повозку тюк брезента коричневого цвета, я туда положил четырёхместную палатку из запасов отца, по службе штука нужная, пару матрасов, не на голой же земле маме спать, она не в том положении, чтобы не обращать внимания на подобное. А потом мы с дедом принесли оружейный ящик. Большая часть стволов из него была отправлена отцом на работу, сдал он оружие под роспись. Время после получения повестки у него было, через три дня с момента получения ему требовалось прибыть в райцентр. Так что он всё успел, и дела сдать, оружие, по дому много чего успел, и мне наставления выдать. В общем, всё что хотел, сделал. Так вот, в ящике осталось всего четыре единицы оружия, это два двуствольных ружья, горизонталка и вертикалка. Личное оружие отца, он так-то в основном служебным пользовался, так что не расстрелянные, как новые. Третье, это «берданка», тоже как новая, ну и моя винтовка. Ящик большой, можно было его и не брать, но я забрал все боеприпасы. Так что ящик на телегу. На задок, и сверху ссыпал и сложил в коробах весь боезапас накопленный отцом, ну и средства заряжения и всё остальное, включая коллекцию отца холодного оружия, без малого пятнадцать единиц. Еле закрыть смог. Свою винтовку внутрь я не убирал, да и боезапас к ней, почти сто восемьдесят патронов, положил сверху. Один нож из коллекции отца повесил на ремень в ножнах, ещё один, под руку, отдал деду, нужная вещь в походе. У того ремень хороший, крепкий, тоже ножны повесил. Потом ещё пробежался, наблюдая, как грузят посуду, кастрюли, сковороды, ну и тарелки с мисками. Продовольствие тоже брали, но на так и много, остальное всё соседям раздали. Те не могли не поинтересоваться, куда мы собрались. Вот я и рассказал страшилки про немцев, посоветовав поступить так же. Многие призадумались, другие отмахнулись. Ну что ж, шанс я им дал, пусть сами думают. Последним сложил миски для собак, вот их не смотря на возражения матери, я как раз собрался забрать с собой. Та тогда решила брать и кошек, у нас их две было. Немного возбуждённые мы легли спать, всё же тяжёлый день, завтра отъезд. Однако я как-то сам не заметил, как уснул. Разбудил нас стук в свежесрубленные ворота, новые хозяева подъехали спозаранку. Ещё даже не рассвело. Дед их впустил, а мы стали собираться. Младшие по очереди у рукомойника с ненавистью чистили зубы, щётки и зубной порошок в жестяных баночках я привёз из Москвы, так что все собирались. Покормив собак, я отвязал нашего дворового пса и привязал его к задку телеги. Лайки и так носились вокруг возбужденные, их хвосты колечками мелькали тут и там. Наутро ещё вчера вечером наготовили, так что мы покушали, взяли с собой хлеба и сала дня на три, дальше зачерствеет и испортится, ну и, попрощавшись с домом и соседями, покинули деревню. Уезжать тяжело даже мне было, что уж про остальных говорить, но что сделано, то сделано. Табели со школьными оценками я ещё вчера отдал маме, и та аккуратно завернула их в платок со своим документам, вернее трудовой книжке. Всё это она и хранила. Даже мою благодарность от милиции со свистком. Последний у малышни забрала, их игрушка. Останавливаться приходилось довольно часто, малые до ветру бегали, то одной надо, то другой, лучше бы всем вместе хотелось, но такое бывает только в сказках. На полчаса мы остановились в первый раз рядом с кустарником у дороги неподалёку от райцентра. Там дед помог мне откинуть деревянную крышку схрона и достать из него запасы. Мешок гороха, пару ящиков консервов, мешок муки, крупы разные. Но главное две пустыне канистры для воды. Будем возить в них запас, это обязательно. Ещё был ящик с медикаментами. Сам всё отбирал и собирал, бабушка тут же сунула в него нос и стала проводить инспекцию всего чего я взял. У родника мы залили воды в канистры. Вот я сразу флягу отца на пояс повесил, у деда была своя фляжка, трофейная, германская. Ещё в схроне было жестяное ведро. Кастрюли это конечно хорошо, но готовить будем в ведре. Для того и купил. Кастрюли на ветку не подвесишь, а ведро запросто. Котелок я как-то достать не смог, так что ведро вполне неплохая замена. Ещё было два ведра взятых из дома, но это для хозяйских нужд, ту же скотину поить. Этот мой схрон убедительно показал, что к отъезду я давно и тщательно готовился. Так как я убеждал, что в Москве нас будет ждать свой дом не хуже оставленного, то вот эта демонстрация позволяла верить мне. Да и так верили. Потом мы остановились за райцентром, там снова помогал дед. Я закинул верёвку на нижнюю ветку с петлёй на конце, ногу в петлю и так подтягиваясь, забрался к дуплу. В прошлый раз также делал, верёвку купил тогда в деревне, где ночевал. Потом всё спускал к деду. Оружие и деньги в мешке, так что разложил все по двум мешкам, и мы отнесли их к повозкам, и так хорошо загруженным. Вот тут я решил, что пора вооружатся. Деду дал «берданку», он её хорошо знал, ну и патронов с пару десятков, у меня была винтовка, да «Наган» незаметно под куртку за пояс убрал. Вот после этого, снова заняв свои места возниц, мы и покатили дальше. Я не передней телеге, той самой, что на дом сменяли, дед на повозке сзади. Там удобная скамейка была, так что мама ехала с дедом. Я даже подушку ей выдал, чтобы помягче было, всё же подобная дорога как-то не для беременных. Конечно же, второй схрон особенно то, что там хранилось, не могло не заинтересоваться всех, кто видел, как мы с дедом возвращались. Вот тот молчал, ничего не спрашивал, дымил своей трубкой, подаренной мной, и всё. Хотя мне кажется, по весу тот догадался, что в мешках, но мнение своё держал при себе. Да и видел я, как тот ощупывал бок одного из мешков, где как трафаретом отпечатался один из «Наганов», так что и об оружии он знал, нащупал. На все вопросы я отвечал, что там средства на наш дом, что в принципе было правдой, но за мешками, закопанными под остальными вещами, наблюдал, малым хватит смелости сунуть туда нос. Наш дворовый пёс Шарик бежал за моей повозкой на длинной верёвке, но было заметно, что он быстро уставал, всё же мало движения когда сидишь на привязи, а лайки носились вокруг, не обращая внимания на звонкий голосок Марины, что созывала их вокруг. Вот я не кричал, псы охотничьи, правильно обученные. Не потеряют они нас, можно быть уверенными. А вот коты удрали. Ещё у первого схрона малые их отпустили и как не искали, так и не нашли. Наверняка дёру дали обратно в деревню. Ну и ладно, я кошек особо и не любил никогда. Так и катили, медленно чтобы маму не растрясло, но неотвратимо. Подхватив ведро, полное родниковой воды, я разогнулся, и немного перекосившись на один бок, направился обратно к нашему лагерю. Лайки так и крутились рядом, принюхиваясь, они уже успели напиться. Первые три дня дороги ничем особым не запомнились, кроме сильной усталости. Вон, даже Шарик больше на телеге ехал, чем бежал следом, но и он начал втягиваться, так что и мы втянемся. Двигались мы больше по лесным малоезженым дорогам, всё равно основная забита, я уже подъезжал к ней. Затор за затором. Воинских частей на дороге было мало, но и их бомбили, на перекрёстке видел битую с воздуха технику и работающую похоронную команду. Жуткое зрелище надо сказать, но, похоже, мы часто теперь это будем видеть. Небо как назло без единой тучки уже какой день. В моих планах добраться до Псковской трассы и посетить по пути к Москве тот первый схрон с золотом. Там уже дальше будет видно, но и так понятно, что идём мы на Москву. Сегодня ночевали в ельнике, молодом, но густом подлеске. Сейчас чаю вскипятим, и отправимся дальше. За час до обеда остановимся, и пока женщины будут готовить обед, мы с дедом обиходим и дадим отдых лошадям. За три дня схема движения и создания лагерей у нас с дедом уже была отработана, так что она становилась привычной. Да что это, пока мы катили по дорогам, и что уж говорить по тропкам, нам встретилось на удивление мало народу. Но это ненадолго, дальше дорогу я не разведывал. Так что придётся выезжать на большую дорогу, к остальным беженцам и двигаться вместе с ними. Не очень хотелось бы, но придётся. Родник этот нашёл Димка, что с лайками вчера оббегал окрестности, вот и наткнулся. Это хорошо, перед отъездом сегодня утром поменяем в канистрах воду на свежую. Сами мы за эти три дня по моим прикидкам удалились от деревни километров на шестьдесят, и это вполне неплохо, с учётом скорости нашего движения. Ничего, надеюсь, мы уже ушли за дальность действий передовых подразделений немцев, не хотелось бы с ними встречаться. Шагавшая метрах в трёх от меня Лука, она со мной за водой ходила, вдруг замерла на малохоженой нами же натоптанной тропинке к лагерю. Обойдя её, я и сам замер. Как же я их не услышал? На дороге у лагеря стояли немцы. Самые настоящие, в серой форме, в касках с поднятыми на них мотоциклетными очками, все увешанные разной амуницией, даже длинные тубусы противогазов были, у двоих карабины в руках, у унтера автомат висел на боку. Кроме автомата у него ещё и кобура с пистолетом была на животе. Именно он и копался в наших вещах в повозке. К счастью начал с той, которой дед управлял. Деньги были в моей. Уф, если бы вёз золото и немцы их нашли, то те бы уничтожили семью, да как тех же свидетелей. Куш слишком большой, это надо понимать. Правда и деньги тоже серьёзные, сумма большая, тут не знаю, как немцы поступят, отберут и уедут, или всё же решат пострелять как в тире по подвижным целям. Поди угадай. Вот и я не хочу. Почти сразу сердце забухало, и адреналин выделился в кровь. Осторожно, стараясь не делать резких движений, а не то ближайший немец засечёт меня боковым зрением, я поставил ведро на хвойные прошлогодние иголки, и присев, на корточки, положив руку на плечо Лука, тихо сказал, прижимая её к земле: — Ложись и не двигайся. Ясно? — Да, — тихо прошептала та. — Лежать, — скомандовал я лайкам, и те выполнили приказ. Только уши с разных мест торчали и любопытные морды. Сестрёнка уткнулась лицом в те же иголки, а я скользнул в сторону. Винтовка осталась в повозке, «берданку» деда уже нашли, стояла прислонённой повозке, но со мной был «Наган». Честно говоря, он как раз был более предпочтительней, чем та же однозарядная винтовка, хотя и имел меньшую дальность, но тут в ельнике это даже хорошо. Густые кроны гасят звук. Видимо именно поэтому я и не услышал мотоцикл немцев, «БМВ» стоял на дороге, причём люльке был пулемёт, но за ним никого, пулемётчик стоял прислонившись к коляске с карабином в руках. В стороне перебежав через дорогу, я вышел к опушке у лагеря за спиной немцев. Выглянув из-под нижней ветки, быстро смотрелся. Наших, всех и малых и старых, немцы собрали в одну кучу, было слышно, как всхлипывает самая младшая сестричка, Наташенька. У Вали с Ольгой тоже глаза как монеты, влага накапливается, а вот Дима насупился и исподлобья наблюдал за нагло хозяйничающими немцами. В общем, позиция хорошая, на траекториях выстрелов никого из наших не было. Так что, направив ствол револьвера на второго вооружённого карабином немца, он мне казался самым опасным, да и находился в стороне неудобно, нажал на спуск. Курок я взвёл ещё когда подбирался к опушке, чтобы не привлечь шумом щелчка противника. Выстрел неожиданно громко бахнул на не широкой просеке дороги, но я почти сразу же перевёл ствол на унтера, что разгибался над повозкой и, судя по согнутым коленям, хотел в прыжке перекатом уйти от возможного выстрела, опытный чёрт, но мой второй выстрел преломил его в пояснице. А я в это время уже выкатывался из-под ёлки. Там где я только что лежал врезалась пуля, взрыхлив землю и иголки, пулемётчик был очень проворен, успев развернуться и выстрелить навскидку, вот я ему с испугу и всадил три пули в грудь, пока тот дёргал затвор, пытаясь выбить стрелянную гильзу. Быстро вскочив на ноги, я пробежался и сделал контроль, добивая немцев. Вокруг стоял крик и слёзы, это наши панику наводят, но дед быстро вернул тишину, рявкнув на женщин. — Они на трёх мотоциклах были, два дальше уехали! — крикнул мне дед, подхватывая «берданку». Судя по тому, как у него дёргалась голова, тот был в сильном волнении. Он сейчас не боец, ему нужно успокоиться. — Знаю, следы видел, — ответил я, быстро обыскивая тела. Дед немного отойдя, запрягал лошадей, он же принёс ведро, но не для костра, его Димка тушил пионерским способом, а поил лошадей. Когда тот закончил, то сбегав с канистрами к роднику, тут до него метров двести, присоединился ко мне. Я уже почти полностью раздел немцев, складывая трофеи в коляску мотоцикла, туда же и оружие убрал, а потом мы тела отволокли в ельник и забросали ветками. Всё это делали, внимательно прислушиваясь к тишине леса, но лишь животность подавала голос, работы моторов мы так и не услышали. Пока было время, я опросил деда. Оказалось нас догнали немцы, два мотоцикла с пятью седоками с ходу пролетели вперёд, не останавливаясь, а замыкающий встал. Отобрали винтовку у деда, ею же приласкали прикладом по голове Шарика, что ворочал недовольно и гавкал, ну и согнали всех в кучу. Я как раз и появился, когда унтер обыскивал повозку. — Молодец что не стрелял. Немцы бы тогда разозлились и всех положили, — похвалил я деда. Мы вернулись к дороге, и я помог деду закончить сворачивать лагерь и укладывать всё на повозки, а потом под узду вывести их на дорогу. — Дальше не поедем, туда мотоциклисты укатили, — сказал я своим. — Немного вернёмся назад. Дед, помнишь то ответвление в паре километров? Туда свернём. — Так оно заросло же, года два там никто не ездит. Наверное, есть для этого причина, — резонно сказал дед. — Может просто путь короче нашли? — так же резонно возразил я, пожав плечами. — Пока не проедем, не узнаем. — С мотоциклом, что будем делать? — подойдя, спросил деда и, погладив руль, пробормотал. — Вещь. — Я на нём поеду, метрах в ста впереди. Ты за нами. Мою телегу привяжем к задку твоей повозки. — А ты на мотоцикле ездить умеешь? — искренне удивился дед. — Когда это успел? — Брал уроки в Москве, там школа вождения была. Неделю всего, но на мотоцикле и на машине ездить научился, как и что делать теперь знаю. Объяснение, честно говоря, слабое, но ничего другого мне просто в голову не приходило. Да и не было другого объяснения, только это, а оно необходимо было, и так много странностей во мне на взгляд родичей. — Ну давай, попробуй, — заинтересовался дед. При этом мы постоянно крутили головами, поглядывая на дорогу, и прислушиваясь. Слух тут мог и обмануть, ельник, звук глушит хорошо, так что появление немцев для нас может быть вполне неожиданным. Осмотрев мотоцикл, я включил зажигание и одним рывком по заводной ножке запустил двигатель. — Ну что, едем? — устраиваясь в седле, поинтересовался я, делая перегазовку. — Мы за тобой, — кивнув, заторопился дед. Вот Димка, вырвавшись из рук бабушки, соскочил на укатанное полотно дороги и подбежал ко мне: — Можно с тобой? — Это опасно… но можно. Садись сзади, коляска занята. Счастливый братишка устроился позади меня, и я дал чуть газу, включив скорость, осторожно стронулся с места. Заглох, не та скорость. Методом тыка я разобрался в скоростях и покатил обратно по своим вчерашним и свежим сегодняшним следам немцев. Подкатив к ответвлению, я встал у него и, заглушив двигатель, поднял очки на лоб. Такие же консервы были и у Димки. Он зеркально повторил мои действия. Рядом три лайки крутились, что нас сопровождали, одна, Белка видимо осталась с повозками. Кстати, Шарик был жив, его, конечно, крепко приголубили, шишка большая, без сознания он всё ещё, но жив, поскуливал только в забытье, на моей повозке ехал, я туда его положил. Еле поднял тушу здоровую. Когда повозки подъехали, я снова запустил двигатель и, подминая мелкую поросль, дорога действительно оказалась заросшей, поехал по ней, остальные свернули следом. Когда телега что шла на буксире, также ушла в лес, мы с дедом вернулись на дорогу и срубленными ножом ветками, связанными в веники, замели следы. Туфтово получилось откровенно говоря, повозки хорошую такую колею оставляли в мягкой почве, но ничего не поделаешь. Если немцы захотят нас найти, они нас найдут, так что чем шустрее мы будем удаляться от них, тем лучше. Вот мы и заторопились это сделать. Честно говоря, дорога действительно оказалась ужасной, в одном месте мы объехали полуутопленый скелет грузовика, по бережку лужи прошли, но главное двигались, что не могло не радовать. Маринка что отвечала за тыл, говорила, что пока тихо, погони нет. Ну а мы так и катили. Даже когда наступило время обеда, надолго не останавливались, напоили лошадей, пока мама с бабушкой готовили бутерброды. Хлеб уже к концу подходил, да и зачерствел, но хватило поесть. Чая не было, просто воды попили и продолжили путь. Была и хорошая новость. Шарик очнулся. Немного затуманенным взором осмотрелся и, напившись воды из миски, Марина поднесла, защитник всё же, снова вырубился. Но в этот разу уже просто уснул. Под вечер, мы добрались до крупной дороги в этом районе, почти пустую, видимо о появлении немцев тут уже знали. Выезжать на неё не стали, а стали разбивать лагерь, чтобы встать на ночёвку, все слишком устали, чтобы продолжать движение, да и лошади не выдержат. После того как лагерь был разбит, а в ведре на костерке начинала закипать вода для похлёбки, ко мне подошёл дед, когда я возился с мотоциклом. — Керосина мало? — понял тот. — Километров на сорок, — кивнул я, стряхивая последние капли бензина из канистры в бак. — Надеюсь, повезет, и встретим наших армейцев, передадим им аппарат и оружие. Не за просто так, а за расписку, чтобы было видно, что мы тоже немцев бьём. Всё отдавать не убедим, так что давай смотреть трофеи, а то раньше времени не было. — Давай, — с большой охоткой согласился дед, тут и остальные подтянулись, всем было интересно. Три мотоциклетных плаща, их без разговоров забираем. Два свернули в аккуратные тюки. Один расстелили на траве, куда складывали остальной хабар. Их трёх очков одни оставляли, двое забирали, мы их уже оценили. От пыли хорошо защищают, так что нам тоже пригодятся. Пока родичи потрошили три немецких ранца, я выщёлкивал из магазинов автомата патроны. Оставил их на два магазина, остальное забрал. Мало ли пригодятся, убрал в мешок с оружием, а его снова на дно повозки. Туда же в мешок убрал две гранаты на длинных деревянных ручках, тоже мало ли пригодятся, остальное с оружием убрал обратно в коляску. Даже «парабеллум» унтера не забрал, оставил. Дед присмотрел неплохие сапоги и, стянув свои, примеривал с довольным видом. В общем, все три пары мы также забирали. У деда размер ног сорок последний размер и подобрать ему обувку неимоверно сложно, приходилось по размеру у сапожника заказывать, а тут как раз у немчика оказался такой же размер, вот дед и был доволен.