– Командир, мы же тут уже были, – тихо шепнул один из бойцов. – Вон и колонна, которую давили, лепёшки от грузовиков. Людей подавлено и постреляно много. – Ага, – так же тихо шепнул я, мельком осмотревшись, чтобы нас никто не подслушал. – Не туда смотрите. Видите те грузовики, куда на носилках носят погибших? Это наш шанс покинуть город. Значит, так, вы двое спускаетесь, а я вызову пару солдат с носилками, якобы внизу в метро есть несколько погибших, убегали ранеными, а умерли там от потери крови. Вы их примите в ножи, трупы на рельсы сбросите, накинете также сверху эти замаранные кровью халаты, только оружие уберёте на носилки, сами видите, у них таких нет, дальше по одному перенесёте бойцов с вещами в один из грузовиков. Тот, что недавно подъехал. Завалим их трупами, так и выйдем из Берлина. Пока выхода, кроме этого, я не вижу, нам бы на просторы вырваться, там бы повеселились. Всё, работаем. Бойцы спустились в метро, а я, перехватив очередную пару с носилками, показал жетон и приказал следовать за мной, описывая причину потребности в них, нажимал на то, что один из умерших внизу офицер гестапо. Нормально, сразу пошли, даже не возражали. Их приняли как надо, даже не обратили внимания на медицинские халаты, не до того сейчас. Избавились от тел, переоделись, после чего погрузили на носилки одного из бойцов, на нём тоже была форма солдата вермахта, накрыли простынёй и понесли наверх. Тяжеловато приходилось, помимо бойца и пулемёта ДТ, на носилки те под окровавленную простыню сунули и свои автоматы. Я сопровождал носилки до одной из машин. Недавно две уехали, загрузили уже, и подошло ещё три свежих. Вот к одной из них мы и подошли, кузов пустой был, водитель, что выскочил из кабины, забрался в кузов и принял ручки носилок. Так в кузове он и остался, а наш боец, надев его кепи, стал принимать грузы и остальных бойцов, что приносили на носилках. Дальше, когда все оказались внутри, ах да, к нашей машине раз пять другие пары приносили грузы, и мы их принимали, поэтому, когда машина оказалась полна, тела в кучи сваливали, требовалось очистить улицы как можно быстрее, мы погрузились и покатили к выезду, пристроившись следом за таким же грузовиком-катафалком. Кстати, уезжая, я рассмотрел, как на площадь к метро вылетают два грузовика и покинувшие их солдаты оцепляют спуск в метро. Дальше не видел, ушли в одну из улиц. Сам я сидел в кабине, но уже не в униформе сотрудника гестапо, а в форме солдата одной из местных частей. Бойцы успели раздеть водителя грузовика, благо тот был моей комплекции, я переоделся внизу в метро и, спокойно выбравшись наружу, старался не показывать, как мне велики сапоги – на четыре размера, – сел в кабину, два бойца устроились у заднего борта грузовика, и вот так мы покатили. Даже не остановили, наша колонна из трёх грузовиков проехала мимо аж пяти блокпостов на дорогах и направилась куда-то по одним немцам известному маршруту. Отстали мы просто, убедившись, что вокруг никого, я остановился на обочине и, выскочив из кабины, открыл капот и стал в нём копаться. Бойцы приготовились, если водители двух грузовиков, что следовали впереди, остановятся и сдадут назад, то мы их расстреляем и поедем дальше. Однако этого не произошло, и те скрылись вдали, видимо посчитав, что нас возьмут на буксир те, что едут следом. Куда они ехали, я уже разобрался. В нагрудном кармане кителя мной был обнаружен проездной лист, там же документы водителя. Тела вывозили в одну из местных воинских частей, видимо там всё подготавливается для погребения. Просто рядом с ней лесопилка, доски на гробы не нужно далеко возить. Сами мы сразу же свернули на другую дорогу и покатили дальше. Я уже определился, где мы находимся. До места встречи, где, я надеюсь, нас будут ждать бойцы, выполнившие свою работу, оставалось километров двадцать, но даже на таком катафалке нам не проехать. Нужно менять технику и личности. Ничего, это дело привычное, особенно моим бойцам, летунам вот нет, для них это всё внове, но ничего, молодцы, учатся на ходу. Глупых вопросов уже не задают, делают всё, что велят. Подъехав к краю крутого берега какой-то реки, даже скорее протоки, не глуша мотор, я вышел наружу, осмотрелся и, постучав по борту, приказал: – Выгружаемся. Нужно от машины избавиться… И да, подберите мне обувь по размеру, эта совсем велика, как в отцовских валенках хожу. Бойцы споро выгрузились, двое скинули с себя маскирующие окровавленные, некогда белые халаты, и я, включив скорость, выпрыгнул на ходу – правильно выпрыгнул, с перекатом – и отправил грузовик вниз. Нормально булькнул, набранная скорость позволила ему удалиться от берега прилично, пока окончательно не встал. Вот только не утонул. Верх кабины торчал да тент кузова. Ладно хоть деревья там над водой нависали, частично прикрыли машину. Если с воздуха начнут вести разведку, а её будут вести, то заметить можно, если хорошенько приглядеться. Одним словом, как повезёт, заметят или нет. А вот трупы погибших от наших же рук солдат, оставшиеся в кузове, течение не вытолкнет наружу и не потащит вниз, а мы, покидав всё барахло, что нам не нужно, завязали тент снаружи, так что кузов закрытым был. Ладно хоть обувь мне по размеру подобрали, пусть чуть больше, на размер, но не на четыре. После этого, построившись в колонну и прикрываясь растущими у берега реки деревьями и кустарником, мы побежали дальше. Там впереди хутор будет, если карте верить, а потом дорога с неплохим перекрёстком, есть шанс тормознуть какую технику и с шиком доехать до места встречи. Всё же победители едут. Я, конечно, не знаю, как вторая группа выбралась из города и благополучно ли всё прошло, и это неведенье меня беспокоило, но чувствовал я себя действительно победителем. Показал берлинцам, что русские не такие и лопухи, как о них говорят по радио и пишут в газетах. Слушал одно и читал другое, так что знаю, о чём говорю. Остальные тоже чувствовали некоторый душевный подъём, показали немцам кузькину мать, пусть помнят нас. Вот так и бежали. Пусть немного на адреналине, который постепенно нас отпускал, но силы ещё были. А вот и дорога с перекрёстком. Посмотрим, какую мы технику сможем добыть. На меньшее, чем роскошный «мерседес»-кабриолет я не согласен. Заслужили. Щёлкнув языком, я стегнул длинным хлыстом по бокам волов, что тянули огромную арбу с не менее огромным стогом, и присмотрелся к той рощице, к которой мы свернули от дороги. Там и было место встречи. Да уж, с транспортом нам не сказать что повезло. Почти сразу попался этот одноногий хуторянин, что вёз сено, вот и решили брать его, благо тот был один. Тот спокойно остановился по моему приказу, мы раздели его, прирезали, тело в кустах спрятали, дальше бойцы с вещами в сене укрылись, а я, изображая сельчанина, надел протез на колено, подогнув под себя ногу, и демонстративно выставил его, так и покатил к месту встречи. Вот только скорость у нашего транспорта была не ахти. Ладно хоть срезать удалось почти до десяти километров, проехав через брод. Я про него не знал, хуторянин рассказал, и тот действительно был. Немцы носились по дорогам как наскипидаренные, мотоциклисты, грузовики, изредка бронетранспортёры мелькали, но нас не останавливали. Хорошо ещё мне одежда хуторянина подошла, и мой размер, и среди всех я один на немецком языке разговаривал. Видимо, протез помог, взгляды на меня бросали, но не останавливались, так и катил. Пока ехали, и поужинать успели. Когда стресс прошёл, адреналин схлынул, все почувствовали приступ голода. Бойцы, сделав пещерку в сене, выставили распорки, чтобы то не наваливалось на них во время движения, разделили те немногочисленные запасы, что при нас были, и вот так поели. Мне тоже дали. А что, волы, как их ни погоняй, идут неспешно, вполне можно так неторопливо поужинать. Нога только затекает постоянно, приходится протез нет-нет да на другую перекидывать, а так нормально. – Хорошо замаскировались, – пробормотал я. Если знать, что, где и как искать, то найти можно, так что я рассмотрел угловатый силуэт одного из грузовиков, довольно неплохо замаскированного ветвями. На дороге следов не было, лишь продольные следы, да и то редко, и листочки. Понятно. Наши, проезжая здесь, тянули за собой нарубленные ветви, что как метла заметали всё за собой. Оттого и автомобильных следов не видно было. Правильно всё сделали, молодцы. За нашим приближением наверняка наблюдают, так что, сняв с головы зелёную шляпу с небольшими полями, но длинным пером, я помахал ею над головой, привлекая к себе внимание. Этого достаточно, кто ещё будет махать, кроме своих? – Грузовики вижу, точнее один, второй, возможно, за ним стоит. Замаскированы хорошо. Приготовьте оружие на всякий случай. Я вокруг видимых следов боя не вижу, если вдруг наших захватили, но всё равно перестрахуемся. Парни под сеном зашевелились, я слышал шорох, но на виду не показались. А когда подъехали ближе, то я даже вздохнул с облегчением, нам навстречу вышли Бабочкин в своей форме рядового вермахта и Ватутин в форме офицера. Успокоив своих, бросил поводья, волы так и продолжили идти, я соскочил и, прихрамывая, направился к нашим, которые не могли без улыбки рассматривать меня. Ну да, штанишки эти зелёные коротковаты, как у ребёнка, но что поделать, традиция тут такая. Шучу, это комплект праздничной национальной одежды. Хуторянин австрийцем был, ногу в Польше потерял, носил её по простой причине – старая, уже купил новую, просто носил, чтобы добротную одежду не портить. Зато я в этом костюме не привлекал внимания. Да и везло с тем, что постов не встретилось, ехали-то всё полевыми дорогами. Хотя патрулей и тут хватало. – Докладывайте, что у вас? – сразу велел я, бойцы скрыли улыбки и, посерьёзнев, доложились. В принципе, легко отделались, потерей одного грузовика и ранением нашего силача. Ранение не серьёзное, пуля бицепс задела, фельдшер наш уже рану обработал и зашил. В общем, всё прошло, как и было запланировано. Ватутин со вторым бойцом, знающим немецкий, под видом офицеров гестапо, в сопровождении солдат вермахта, стучались в двери квартир, брали хозяев в заложники и таким образом организовали три пулемётные точки. Точнее, это были две частные квартиры и один кабинет какого-то министерства, именно в нём и расположился Бабочкин со снайпером. Они и косили генералов и первых лиц государства, да и снайпер не сплоховал, пулю Гитлеру в плечо точно положил, а потом две обоймы по генералам расстрелял, старался наповал, не мазать. Пройти в здание удалось легко, а всё равно все на улице были или у окон, так что заняли без проблем. Переоделись, фотосессию устроили, как я и просил, пока ещё шла подготовка к параду и видные члены правления СС ещё не прибыли. Дальше они отогнали машины куда нужно, и когда раздались первые пулемётные очереди, подожгли бикфордов шнур у одной из машин. У второй, где был Ватутин, тот не решился. Рядом на краю тротуара стояли дети с цветами, и он не стал поджигать, за что я его поблагодарил и похвалил. Правильно сделал. Значит, мне не показалось, что взрыв был один, думал, одновременно взорвались и звук наложился. При эвакуации, уже на выезде, те были остановлены постом, там было пять немцев и два мотоцикла. Пришлось расстрелять их. Ответным огнём был повреждена одна из машин, после чего бойцы пересели во второй грузовик, не забыв свежие трофеи и вещи из первой машины, после чего подожгли технику и покатили дальше. Мотоциклы не взяли, повреждены оба оказались, на линии стрельбы были. Вот так доехали до места и ждали нас. Теперь все высыпавшие к нам на опушку бойцы и командиры жаждали услышать наш рассказ, и это я поручил Берёзову. Тот сверху сидел, видел всё. Вот тот и рассказал. Конечно, многое бойцы и сами видели, например, расстреливая диски пулемётов, своими глазами видели, как мы проревели дизелем мимо них под окнами, гоня перед собой озверевшую от ужаса толпу, и время от времени наваливаясь на неё и давя. Жуткий вид, надо сказать. Впечатлены были все. Однако приключения на этом у нас не закончились, вот Берёзов и описывал, что было дальше и где мы оставили танк. После того как Берёзов выложился в своём рассказе – молодец, отлично у него это вышло, с подробностями, – я раздал всем участникам операции листы из блокнотов и приказал всем написать рапорты на моё имя с описанием того, что они видели, ну и своё мнение. Сам же переоделся в свою форму рядового, нацепил очки с простыми линзами – меня же сфотографировали в люке танка, не удивлюсь, если это фото появится во всех берлинских газетах на первых полосах, как-то нужно теперь маскироваться, – и сел за продумывание плана по дальнейшим нашим действиям. А из окрестностей Берлина нужно валить, это стало ясно как божий день. Пока войска, поднятые по тревоге, не успокоятся, нам тут делать нечего. Ничего, Германия страна большая, есть где повоевать и поустраивать диверсии. Так что, поработав с картой, я сам сел за рапорт и примерно за час, как раз темнеть начало, успел написать рапорт уже на имя главнокомандующего, с подробным описанием нашей операции в Берлине, трижды указав, что это чисто моя инициатива и бойцы лишь выполняли мой приказ. Если будут репрессии, мол, много гражданских погибло, а это было, глупо отрицать, чтобы их лишь краем коснулось, под пресс не попали. В общем, брал всё на себя. Это была простая перестраховка, мало ли что стрельнёт нашему Политуправлению. Закончив, мы оставили телегу с волами на лугу рядом с рощей, после чего погрузились в машину, не забыв ящики с минами, они у нас заместо скамеек в кузове были, и покатили к дороге. Кстати, одну мину на дороге мы оставили. Привет местным. А вообще нужно найти местных сапёров, ну или инженерную часть и работать дальше под них, имея машины с их тактическими знаками. Причём на моей карте у одного местного городка было обозначение, что помимо разных частей, там дислоцировалась одна рота инженерного батальона. То, что нам нужно. А информацию я получил от того фельдфебеля, на одной из машин которого мы и передвигались. Кстати, от неё тоже нужно побыстрее избавиться. Мои парни молодцы, что второй грузовик сожгли, но по номерам двигателя узнать, какой части ранее та принадлежала, вполне возможно, значит, и остальные, что числятся потерянными, могут включить в розыск. Если раньше их считали потерянными на станции, то сейчас должны будут искать. Немцы землю должны рыть, чтобы найти тех, кто устроил акцию в Берлине. В этот раз нам удачно попалась колонна, следующая в нужном направлении. Я думал проскочить ночью, благо уже стемнело, а так пристроились за замыкающей машиной в колонне и проехали все посты. Считай, свезло. У нужного городка, не доезжая, я притормозил и, свернув к посадке, укрылся за ней. А тут кроме неё других укрытий просто нет. Бойцы замаскировали машину ветвями, были выставлены двое часовых, и мы расположились на ночь. В машине было тесно, глупо этого не осознавать, мало того, вещей до чёрта, так ещё вместе со мной пятнадцать лбов. Втиснулись, но надо ещё одну машину искать, причём срочно. Только после проведённой операции в Берлине у нас пошёл упадок сил, слишком серьёзно мы там выложились, и я решил дать бойцам отдохнуть, а с утреца прогуляюсь с Ватутиным в городок, посмотрим и прикинем. Мы спокойно прошли до окраины городка, название у него зубодробительное, даже пытаться не буду произнести его. Делали вид, что заняты делом. Например, я тащил на плече коробку, и не пустую, но нёс же. Значит, делом занимался. Тропинка вилась между полями к городку, вот по ней мы и шли. Ватутин, сорвав ветку и сделав из неё стек, шёл впереди, помахивая им, изредка постукивал по голенищу сапога. Ну, а я семенил следом, с коробкой лётных пайков на плече да карабином за спиной. Автомат у простого ординарца – это слишком, у Ватутина пистолет в кобуре, мне и карабина хватит, благо с того поста их три взяли вместе с подсумками и всем необходимым, включая цилиндрические футляры с противогазами. Так что постарались мы придать себе вид вполне справных солдат. А то, что это необходимо, было видно сразу. В небе постоянно висело несколько самолётов, что в разных районах нарезали круги. Видимо, согнали сюда всё, что могло летать, некоторые самолёты имели несколько не военную раскраску, один раз жёлтый видели, видимо частный, и дважды красные. Все три бипланы. В остальном, обычная техника люфтваффе, имевшая их обозначения. В общем, не менее трёх самолётов мы наблюдали с места нашего нахождения, в разных сторонах, да и над нами пролетало несколько. Не стоит думать, что нас не рассмотрели с воздуха. Так мы и не прятались, стоит грузовик, с немецкой основательностью организован лагерь, у котла возится повар, остальные работают на лесозаготовках. В общем, подразделение вермахта, проснувшись утром, собирается завтракать и готовится продолжить поиски тех, кто устроил шокировавшую всех диверсию в Берлине. Даже множество диверсий, причём используя трофейный же советский танк. Интересно, как нас называют? «Русские мясники»? А первые полосы газет? «Чудовищное по своей сути преступление русских диверсантов на параде СС»? «Подлое ранение фюрера»? Да уж, хотелось бы посмотреть на заголовки газет, жаль, в этом городке мы их вряд ли купим. Если и доставят свежую прессу из Берлина, тут всего километров двадцать до столицы Третьего рейха, то мы уже будем далеко. Я так думаю. А сейчас у нас рекогносцировка, и лётные пайки для этого пригодятся. Вроде взятки. Да и мы не зря же были в форме лётного состава люфтваффе. Так что, поправив сползающие на нос очки, я продолжил идти следом за Ватутиным к крайним домам. Со стороны дороги за нами явно наблюдали, там пост был организован, но пока никого навстречу не высылали, ждали, когда сами подойдём. Тут к городку незаметно не подойти было. Можно, конечно, попытаться взять сильно правее, там неглубокий овражек имелся, скорее даже распадок, но идти всё время пригибаясь, да ещё с возможностью попасться на глаза местным жителям, это не совсем то, что бы хотелось. Тут Ватутин захромал, и я сразу же зашептал ему в спину: – Убедительнее, ногой для виду потряси на весу… О, молодец. Мы продолжали играть офицера и его ординарца, нужно ясно было показать, что мы немцы, странные, откуда взялись, непонятно, но немцы. Так что, подбежав, я поставил коробку на попа, чтобы Ватутин на неё сел, и, по-холуйски пригибаясь, засуетился у сапога, стягивая его. Когда стянул, стал выбивать и сунул руку внутрь сапога, якобы искал камешек, что вроде как мешал идти начальству, после чего демонстративно потряс, голенищем вниз, и стал помогать надевать сапог обратно. Когда я закончил, то снова подхватил коробку и засеменил за своим бойцом. Изображал тот офицера вполне натурально, в последнее время с богатой практикой я всё меньше и меньше замечал косяков в его поведении. Проверка была, у нас проверили документы, изумившись тому, откуда мы прибыли, с Восточного фронта, аж из самой Украины, вот Ватутин и осведомился: – Нас даже в известность не поставили. Приказали собрать все «шторьхи» и перегнать их к Берлину. У нас на фронтовом аэродроме их три было, вот все с тремя посадками для дозаправки и перегнали. Всю ночь летели. Две машины ушли на тыловой аэродром, а у нас поломка случилась, на фермерское поле сели, там наш пилот ремонтируется. Говорит, вскоре справиться должен, к вечеру точно, а я решил своим ходом до тылового аэродрома добраться, где находятся остальные мои самолёты. Так что случилось, почему нас так спешно сорвали? – Вы не в курсе? – даже округлил глаза в изумлении фельдфебель, что командовал на этом усиленном посту. Дорога тут была серьёзной, автострада, а не простая грунтовая. – Куда там. Начальство перед вылетом не сообщило, а я весь полёт проспал. Мой командир, гауптман Хаффман, лишь сообщил, что в Берлине большая беда. Мы весь первый полёт гадали. Я ставил на то, что это была массовая высадка английских парашютистов. А пилот – на то, что англичане сбросили газовые бомбы и половина столицы потравлена. – Да вы что, герр лейтенант, какие ужасы говорите. В Берлин ворвался советский танк и разгромил там всё. Сорвал парад СС, там огромное количество погибших и раненых. Потом творил такое… – О боже… – покачал головой Ватутин. – Откуда здесь русский танк?! Не хотите же вы мне сказать, что он незаметно смог проехать по всем территориям и ворваться в город? Уж извините, фельдфебель, но я не домработница, которая верит сказкам. – Это мы его привезли. – Это как?! – изумился Ватутин. – Я точно не знаю, всё на уровне слухов, но вроде как танк должен был участвовать в параде, но русские диверсанты обезвредили экипаж, они сейчас в подвалах гестапо сидят, и под видом наших танкистов ворвались на парад и стали давить всё, что им попадётся на глаза. Уйма погибших, ну просто огромное количество. Ещё много раненых. Не знаем пока, сколько, ещё идёт подсчёт. – Да-а-а… – протянул Ватутин, продолжая делать ошарашенный вид. – Теперь понятно, отчего нас так спешно сорвали. Значит, бандиты вырвались из города? Фельдфебель не торопился отвечать, он обернулся на звук мотоциклетного мотора, тот вынырнул из переулка и покатил к нам, с офицером в коляске, обер-лейтенантом, но подумав, всё же ответил: – Точно пока выясняется, но вроде как да, прорвались из города, нужно все окрестности осмотреть, все объекты. Всех подозрительных останавливать. – Понятно, – кивнул Ватутин. – Но это ваши дела. Мне на аэродром нужно, буду участвовать в поисках в качестве наблюдателя. Я продолжал стоять с коробкой на плече, тяжеловатая, пот уже по лицу тёк, но мне никто так и не отдавал приказа поставить её на землю, поэтому многие солдаты с поста поглядывали на меня сочувствующе. Один даже воды предложил, и сразу возмутился, когда я её всю выхлебал, поблагодарив его. Обер-лейтенант, что подъехал, тоже проверил наши документы. Удивившись, откуда мы и почему полётный и командировочные листы оформлены так небрежно. А как ещё, если сорвали с места ночью, ничего не объяснили и отправили к Берлину. Сейчас-то знаем, для чего нас сюда перегнали, но тогда всё делалось в спешке. Тот покивал и предложил машину, чтобы доставить нас к аэродрому, на что Ватутин тут же ответил согласием. Правда, машина освободится только к обеду, но ничего, подождём. Мы на фронте с первого дня, кто же против пару часов провести в мирном германском городке? В пивную зайдём. – Лейтенант, – обратился к Ватутину тот, что обер. – Мы тут с парнями из окрестных частей пообщались, решили диверсантов в плен не брать, так что если увидите, обозначьте их местоположение ракетами. Дальше наша работа. – Я согласен, у меня в Берлине брат учится, в университете. Опасаюсь, как бы тоже не пострадал. Сам-то я из Дрездена. – Хорошо, – кивнул обер-лейтенант и повернулся к фельдфебелю, обратившись к нему явно как к старому приятелю: – Фриц, там за посадкой неизвестное подразделение при грузовике, авиаразведка сообщила. Из штаба поиска русских сообщили, что наших там не должно быть… – Эти интенданты? – вмешался в разговор Ватутин, мы это тоже обговаривали, как и что говорить. – Были мы там, мимо проходили. Унтер злой как чёрт. Ему его начальство наблюдательную вышку приказало срубить. Вот он стволы и заготавливает. Не рубит деревья, а павшие собирает. – А зачем там вышка? – не понял обер-лейтенант. – Да не там, просто для вышки стволы нужны, он и подготавливает их. На грузовике вывезут и поставят. Наверное, где-то в другом месте нужна вышка. – Проверить всё равно нужно, – пожал плечами обер-лейтенант. – Порядок есть порядок. Фельдфебель кивнул и стал отбирать ещё пять солдат, с которыми лично решил проверить это неизвестное подразделение службы снабжения, что собирает стволы деревьев, а мы с Ватутиным направились в городок, так как обер-лейтенант сопроводить нас не мог, ему нужно было посетить второй блокпост, на противоположной окраине городка. Потому как наш грузовик с бойцами – это не единственное неизвестное подразделение, которое нужно проверить, с той стороны ещё два таких было обнаружено в разных местах. Требовалось выслать людей и проверить. В общем, служба. А информацию от немцев мы всё же интересную получили, стоит призадуматься. – Смотри. С территории той воинской части машины выезжают, – шепнул я Ватутину. – Это же химики, вон обозначения на машинах. Два грузовика пропылили мимо нас, а мы направились дальше, ближе к воротам, из которых въезжал военный гусеничный транспортёр, между прочим специализированная машина для перевозки грузов и инженерно-сапёрных подразделений, на раме была у того установлена мощная лебёдка. За ним следовал грузовик, французский вездеход. Вот это уже наши, то, что нужно. На обеих машинах были тактические знаки подразделения, и они совпадали с теми, что нам дал фельдфебель-интендант. Это была техника инженерной роты, что была расквартирована тут. – Шанс, тормози и набивайся в попутчики. Если возьмут, потом в пути тормозни их и предложи за твоими вещами заехать, к нашим, бойцы помогут взять их, – шепнул я и, после кивка Ватутина, поставил коробку на землю и бросился чуть ли не под гусеницы транспортёра, останавливая технику, и остановил. Подошедший боец обратился к унтеру, который явно командовал этим подразделением. Договориться за пару пайков подбросить нас хотя бы до половины пути, удалось уговорить без проблем. А вообще эта техника была направлена в Берлин, их сорвали с ремонтно-восстановительных работ одного автомобильного моста, загрузили тут в части всем необходимым инструментом, и вот они выехали в Берлин. Про то, что там натворили эти звери русские, унтер тоже знал, даже кулаки сжимались, как им хотелось нас удавить. Мы им тоже посочувствовали, ишь гады какие, напали на тихий мирный город. Мне почему-то казалось, что немцы делали удивлённый вид, приговаривая: «А нас-то за шо?» Вот, уже достоверно известно, что погибла почти половина жителей Берлина. На что мы тоже покивали, сами бы этих гадов прибили. А так всё правда, только не половина жителей столицы погибло, а чуть побольше. Почти все. Нам это известно из более достоверных источников. Хэх. Дальше Ватутин сел в кабину грузовика, а куда ещё офицера сажать? Ну а я, забросив слегка опустевшую коробку в кузов того же грузовика, забрался следом. Тут всего два солдата сидели. А вообще немцев двенадцать было, включая обоих водителей и унтера. Инженерное подразделение, фактически отделение. А взять его удалось легко, можно сказать нахрапом. Блокпост на выезде мы проехали благополучно, после чего я открыл коробку и предложил обоим солдатам взять то, что они хотят, мол, герр лейтенант всё равно ничего не поймёт. Ну а когда те склонились над коробкой, я их и приголубил, одного по затылку рукояткой пистолета, другого рукояткой ножа. Вырубил качественно. Пока мы катили, я успел их полностью раздеть, даже при том, что мы остановились на минуту, Ватутин убеждал упирающегося унтера завернуть за его вещами, уговорил только ещё за четыре пайка, видимо на это тот и рассчитывал, но все-таки уговорил. Мы свернули на просёлочную дорогу и попылили к посадке. А ведь там нас могли и пулемётным огнём встретить, всё же восемь «газонокосилок» теперь было, однако я, откинув тент, выглянул, так чтобы водитель меня не рассмотрел в зеркало заднего вида, и стал помахивать зажатым в пальцах платком, привлекая к себе внимание. Дорога, с которой мы свернули, к счастью, всё равно пуста была. Нормально. Не знаю, приметили что парни или нет, но стрелять не стали, позволили подъехать вплотную, а дальше и Ватутина в кабине рассмотрели. О том, что мы за информацией в городок ушли, бойцы были в курсе, а что можем технику пригнать, это предполагалось, хотя на такую удачу мы и не рассчитывали. А она случилась. Дальше, пока Ватутин держал на прицеле своего водителя, я выскочил из кузова и нацелил на сидевших в транспортёре солдат ствол карабина. Два бойца, стоявшие за пулемётами – это были два МГ, – тоже направили свои стволы на солдат. А подбежавшие бойцы быстро их разоружили. Воспользовались мы внезапностью и неожиданностью, иначе если те придут в себя и начнут оказывать сопротивление, то нашумят, а нам этого не нужно. Хотя двое солдат пытались оказать сопротивление, одним из них был унтер, но и их скрутили, даже наш силач поспособствовал. Опустил кулак на голову, и всё, сомлел унтер. Когда всех взяли и по моему приказу стали раздевать, подбирая себе форму по размеру, я приказал: – Доклад. К вам проверочная группа была отправлена, шесть человек. Дошла? – Остывают в кустарнике, командир, мы их уже раздели и всё сняли, – сообщил Бабочкин. – Втихую взяли, они не ожидали от нас сопротивления. – Это работа Ватутина, снял с вас подозрения, а так молодцы. Значит, слушаем приказ. Переодеваемся под сапёров, имея настоящие документы, технику и предписание к работам, мы сможем затеряться среди множества местных частей. Всех немцев одеваем в нашу старую форму и укладываем в кузов грузовика, как будто они в нём вели бой, главное, чтобы сгорели и их невозможно было опознать. А то ещё поймут, что это сапёры, искать будут. Патруль не трогайте, пусть в кустах лежит, для нашей задумки это нормально. Все ДТ внутрь кузова, чтобы их нашли и подумали, что это и есть группа диверсантов. Диски к пулемётам оставьте полными, не хочу оставлять оружие немцам боеспособным, а рвущиеся в огне патроны его изувечат. Главное, те поймут, что это за оружие, а большего и не нужно. Нам хватит пары дней, чтобы нас не искали, а дальше уже неважно будет. Для антуража пару мин бросьте рядом с машиной, как будто в неразберихе всё было. Части комплекта советской формы и оружие у машины разбросайте и в кузов уберите, чтобы по номерам оружия немцы поняли, что оно принадлежало уничтоженному вами пешему патрулю. Дальше мы грузимся на технику инженерной части и уходим. Все мины, кроме пары, в кузов грузовика сапёров, вещи тоже. Приступайте. На всё про всё у нас двадцать минут, после этого мы должны покинуть это место. Бойцы и так знали, что делать, мы всё это совершали в степях Украины множество раз, натягивая на себя личины разных немецких подразделений, так что бойцы засуетились. Тут Бабочкин командовал, уже привыкнув к этому делу, освоился, и началась подготовка. А через двадцать минут мы действительно покинули место ночёвки, оставив у посадки начавший разгораться грузовик. Туда сразу метнулся один из ближайших самолётов-разведчиков и закружил над столбом дыма, а мы уже наматывали километр за километром по трассе в сторону Берлина. Я сидел за рулём полугусеничного транспортёра в кабине, а рядом Ватутин в форме унтера. Сложнее всего в этом было отобрать у одного из летунов его лётный шлем и зашвырнуть в кустарник. Найдут, точно убедятся, что тут были русские диверсанты. А так летуны с какой-то отчаянной решимостью сохраняли свою форму, как и мы свою. Так что отобрание шлема потребовало серьёзных усилий, даже на приказ те особо не обращали внимания, типа мы из разных родов войск. На что я сразу отреагировал. Раз из разных, то мы поехали, а вы самолёт себе ищите. Так что попытку бунта я пресёк на корню, сразу шлем отдали. Нормально. Вот только отъехали мы не так и далеко. И пяти километров махнуть не успели, как нас остановили. И кто, я сам в шоке был, когда понял, кто вышел из вставшего на обочине легкового автомобиля, что ехал навстречу, и поднял руку, останавливая нас. – Генерал, – удивлённо пробормотал Ватутин, слегка подавшись вперёд, чтобы рассмотреть этого высокопоставленного офицера. – Генерал, не сомневайся, – стараясь не шевелить губами, пробормотал я. – Я этого гада по всей Белоруссии ловил, а он, скотина, тут мне повстречался. Это Гудериан. – Будем брать? – заметив, что я останавливаюсь по приказу генерала, уточнил Ватутин. – Сперва узнай, что ему надо. Если он нас куда с собой прихватить хочет, не сопротивляйся, но проси письменный приказ-бегунок, мол, у тебя свой приказ имеется. Дальше по обстоятельствам. Шанс есть, охрана у генерала хиленькая. – Понял. Как только транспортёр замер, бойцы, сидевшие по бокам, закачались из-за несколько резкой остановки. Сиденья у них были установлены в центре сразу за кабиной, бойцы сидели спинами друг к другу, рассматривая обочины, позади на корме небольшой кузов. Между сиденьями и кузовом и была та рама с лебёдкой. В общем, когда транспортёр замер, то Ватутин открыл дверь и спрыгнул на пыльную обочину дороги, сама трасса асфальтированная была, и, подбежав к генералу, стал молодцевато рапортовать. Всё согласно документам, что у него лежали в нагрудном кармане кителя и в планшетке. Пока мы ехали, до этой встречи, тот всё зачитывал и запоминал, чтобы не ошибиться. Кто же знал, что вот так быстро придётся экзамен сдавать. Я подслушивал через открытое окно, что надо генералу, оказалось, тот возглавлял поисковый штаб в Берлине и окрестностях, ловил диверсантов, и, увидев нас, решил направить на осмотр одной из дорог. Уже было зафиксировано два случая подрыва на минах. В первый раз взлетел на воздух бронетранспортёр дорожной охраны, есть погибшие. Машину только в утиль, во второй раз на мину наступил копытом вол одного из крестьян. Его ошмётки разбросало по всем окрестностям. Причём сам возница не пострадал. То есть пострадал, но получил бычьим членом по лбу, да так, что очнулся не сразу. И когда к нему подкатили на шум армейцы, очнувшись, тот злой ходил вокруг воронки и второго убитого вола и размахивал этим членом, ругая всех и вся. Это уж не генерал рассказал, тот, поставив задачу на разминирование дорог, выделил сектор наших работ, писал новый приказ на капоте автомобиля, а его водитель, унтер из легковушки, всё и описал Ватутину, рассказывая в лицах, что увидели армейцы. Сразу взять генерала мы не смогли, снова пошли грузовики, то одиночки, то колоннами. Ждали. Да и гражданских стало хватать, двое на личных авто проехали. Брать генерала нужно сейчас, его сопровождал «ганомаг» и два мотоцикла с пулемётчиками. В принципе, при внезапном нападении, завалить всех без потерь была возможность. Расстрелять мотоциклистов, пару гранат в бронетранспортёр и взять на прицел генерала. Тот и не рыпнется. Правда, охрана у генерала была откровенно нелюдимая. Рыскали глазами по сторонам, насторожены и готовы к отражению нападения. Неприятные противники. Тут ещё адъютант закончил оформлять все документы, а генерал подписывал и поставил свою личную печать на приказы. Видимо, поджог грузовика всколыхнул все части вокруг, вот те и рванули к месту происшествия. Гудериана тоже вызывали к радиостанции в бронетранспортёре, и тот, послушав сообщение, отдал неизвестному собеседнику несколько приказов, после чего махнул рукой, приказывая нам следовать за ним, и сел в машину. Когда Ватутин забрался в кабину, я развернул транспортёр и, ругаясь, стал нагонять колонну Гудериана. – Взять не получается. Свидетелей вокруг полно, – сказал Ватутин, рассматривая приказы, подписанные генералом, после чего убрал их в планшетку. – Хорошие документы, с такой подписью мы везде можем ездить. В зоне нарезанных задач, правда, а это довольно приличные территории. – Мы к нашему же сгоревшему грузовику едем, а там половина солдат будет из городка, где мы позаимствовали эту технику. Не удивлюсь, что и сослуживцы сапёров обнаружатся. – Да, туда нам совсем нельзя. Что делать будем? – Что-что, импровизировать. Когда у нас по-другому было? Значит, так, прижимаемся к обочине и встаём, я сделаю вид, что у нас что-то с движком. Не думаю, что генерал будет останавливаться. Потом разворачиваемся и уходим. – Жаль его упускать. – Не сыпь мне соль на рану. Снова уходит. Надеюсь, он про нас не вспомнит. Дал задание и забыл. А нам уходить нужно. Ставим везде, где можно, мины, как видишь, на местных они отлично действуют, если генерал уже забеспокоился этим минированием, и двигаемся к точке эвакуации. – А у нас такая есть?