– Доброго вечера, фрау. Не подскажете, где тут можно переночевать? Я могу заплатить. – Ты не местный? – О, нет, фрау, я из Франкфурта. Мои родители работают в Польше, они инженеры, а я жил у бабушки. Испросил её разрешения и поехал в Берлин. Долго ехал, неделю, и наконец приехал. Завтра наконец увижу достопримечательности! У меня есть четыре дня, потом нужно ехать обратно, родители вернутся из командировки. – Ты смелый мальчик, – с большим интересом к моему рассказу закивала женщина. – В город ехать уже поздно, вот-вот стемнеет. Тебе будет удобно у нас на сеновале. – Благодарю, фрау, – искренне обрадовался я. – Иди, устраивайся, а я пока что-нибудь поесть принесу. Сейчас мои муж и сын с поля вернутся, но на всех хватит. Я ещё раз поблагодарил её. Мы вместе дошли до дома. Звали хозяйку Марта Вранзель, я же представился Адольфом Шикльгрубером. Марта показала мне сеновал, вещи я поднял наверх, а велосипед оставил у пустого стойла. Ещё засветло я успел перекусить, хотя и был в принципе сыт пирожками, которые купил в одной деревне. Потом было знакомство с хозяином дома, оно прошло нормально, договорились, что я эти четыре дня буду жить у них на сеновале и столоваться тут же. Взяли всего двадцать марок. По-божески практически. Когда я проснулся утром, мужчины уже ушли в поле. Марта горячо одобрила мои водные процедуры – её сына приходится заставлять за день хотя бы умыться – и пригласила меня в дом. Там и покормила. Завтрак оказался довольно плотным. Я впервые попробовал яблочный пудинг, и мне понравилось. Вещи я закопал в сене и покатил в сторону Берлина. До него около километра было, так что через двадцать минут я добрался до центра столицы. Меня даже никто не остановил. Тут ужас, летящий на велосипеде среди дня, прибыл, а его с оркестром не встречают! Обидно. В первый день я просто изучал город. Мимо резиденции Гитлера несколько раз проехал, да и вообще рассматривал столицу. Даже карту города купил. Потратил целый день, зато стал более-менее ориентироваться в нём. Обедал в летнем кафе, а ужинать вернулся к семейству Вранзелей. Следующие дни прошли в изучении режима жизни трёх разных зданий, где находились госструктуры, а также разработке плана изъятия двух офицеров, работающих в разведке. Но эти планы пришлось изменить. Я рядового перехватил, личного водителя одного генерала, и допросил его, стараясь не оставлять следов. Тот дал интересную информацию, после чего умер, причем я положил его на ступеньках его собственного дома так, что казалось, что он споткнулся и сломал себе шею. Любой патологоанатом это подтвердит: смещение позвонков в результате падения с небольшой высоты. Интересная информация заключалась в том, что Гитлер вернулся из своего вояжа по Польше и ныне пребывал в Берлине. Но через три дня собирался в Австрию. Откуда эту информацию получил водитель, было ясно – от шефа, подслушал разговор в машине. Меня эта информация заинтересовала, а так как я уже изучил дом Гитлера, то у меня появилась интересная идейка. До Гриши в бункере мне не добраться, ловушка там, сто процентов, так что разыграем свою партию. Что будет, если сунуть перцовую свечку… ну, например, гиене в зад? Правильно, она разозлится и будет визжать, носиться во все стороны, сметая всех и кусая. Вот я это же решил провернуть и на главе НСДАПа. То есть с Гитлером. Не в прямом смысле. Хотя… Вот я и закончил все приготовления. Мне пришлось пообщаться с одним полицейским, а потом организовать его скоропостижную кончину – голову разбил, падая с лестницы. Знаю, что повторяюсь, но торопился. Так вот, от него я узнал адреса трёх содомитов, которых он никак не мог поймать за руку… Или за что-то другое? Ну, не важно. Так вот, выяснив адреса, я посетил двоих и выяснил, что те действительно гомосексуалисты. Да, несмотря на чистки, они сохранились, но эти были пассивными, мне же требовался активный. По третьему адресу жил именно такой. Ему даже кости ног дробить, как предыдущим, не требовалось, сразу согласился, когда я сказал ему, что нужно оприходовать одного мужика за рейхсмарку. Горячо согласился мне помочь, только просил больше не бить. И вот когда наступила ночь, я смог нейтрализовать охрану, когда до следующей смены оставалось два часа. Принёс заранее купленную раскладную лестницу и по ней попал на второй этаж через открытое из-за духоты окно. Гитлер спал на кровати. Я мимоходом осветил его фонариком, но был он не один. Кто был его партнёршей, не знаю, но на его жену Еву она мало походила. Вырубил обоих, то есть перевёл их сон в более глубокий, после чего девицу, имеющую кошмарно большой бюст, отнёс в ванную комнату и там связал стропами. Не удержавшись, всё-таки потискал прелести. Бедная девочка, как ей жить-то с таким наследством, это ведь не подарок, а наказание. Потом вернулся в спальню, перевернул тело Гитлера на живот и привязал руки и ноги к спинкам кровати, используя те же стропы. Раздевать не требовалось, он и так спал обнажённым. Только после этого я выбрался на улицу к связанному гомику. Тот трясся от страха в машине такси, что я угнал два часа назад. Похоже, понял, кого ему надо оприходовать, и то и дело терял сознание. Но ничего, я дотащил его до окна, коля ножом в задницу, заставил подняться в спальню и указал на кровать, помахав банкнотой. Всё это я проделывал молча. Тот всё равно боялся, поэтому пришлось сделать страшные глаза и слегка уколоть его пониже спины. Это подействовало. В спальне было темно, пришлось опять включать на мгновение фонарик, чтобы тот мои злые гримасы увидел. Не дай Творец у него не встанет, нашинкую. Не сразу, но у него всё начало получаться, я же, ухмыляясь, хотя самому было брезгливо, положил банкноту на столик, прижав её книгой – «Майн Кампф» вроде – и под скрип кровати и мычание очнувшегося Гитлера покинул спальню. Самое забавное, что тот, хотя боролся за чистоту нации, был невысоким черноволосым евреем в прошлом, а его партнёр – двухметровым светловолосым голубоглазым накачанным бодибилдером, и так и просился на военные плакаты с настоящими арийцами. Да и инструмент у него ого-го. Бедный Адольф. Жёстко, конечно, но теперь Гитлер поднимет всех, чтобы меня найти. В поднявшемся бедламе я и рассчитывал перехватить Гришу. Его наверняка вызовут в Берлин, и я не хотел упустить момента. Спустившись по лестнице, я перебрался через небольшой забор, переметнулся через лужайку – сейчас парный патруль пройти должен – и по другой лестнице перебрался через кованый забор на улицу. Мне-то легко было ходить тут в одиночку, а вот когда тащил насильника, тяжелее было. Два раза чуть не спалились. Шесть часовых и один патруль мне пришлось вырезать, чтобы свободно тут перемещаться. Это не последнее дело, запланированное на сегодня, сразу от здания, где насилу… в смысле, где Гитлер получал всё то, против чего он боролся, я направился к охотничьему магазину, что приметил ещё дня два назад. Там аккуратно отключил сигнализацию – плюшевая стояла – и, подсвечивая фонариком, стал прыгать вокруг медвежьих капканов. Хозяин вообще на безопасности свихнулся! Но я добрался до каморки, где хранился запас винтовок с прицелами. Всё это было охотничье оружие, даже слонобои имелись. Выбрал я штатовский «Спрингфилд» со специальными патронами, после чего вернул всё на место, чтобы пропажу не сразу обнаружили, и покинул магазин, так и не потревожив ни один из шестнадцати капканов, и на машине поехал дальше. Потом бросил автомобиль и, спрятав оружие в укромном месте, завернулся в плащ-палатку и уснул. Укромное место находилось на чердаке частного дома, из слухового окна которого был отличный вид на здание на улице Вильгельмштрассе. Проснулся я рано утром и сразу заметил суету у Рейхсканцелярии. Офицеры и посыльные носились как наскипидаренные. Проверив винтовку и прицел – эх, не было времени пристрелять её! – я осмотрел подъездной дворик. Тот был виден на шестьдесят процентов. Подтянув рюкзак, я достал яблочный пудинг, выданный Мартой на дорогу домой во Франкфурт. Пудинг я запивал сладким чаем из фляги. У меня его три литра, в обоих флягах, так что должно хватить на пару дней. Теперь для меня осталось самое сложное дело – ждать и не упустить момента, поэтому я и сидел на раскладном стульчике в глубине чердака, с винтовкой на коленях, и в бинокль следил за подъездным двориком. Гитлер все важные вопросы решал тут, в Рейхсканцелярии был отличный центр связи, так что я был уверен, что если Гришу и привезут, то именно сюда. Да-а, всё-таки ожидание – это самое тяжёлое в жизни человека. Ладно бы я это делал в помещении, где прохладно, с кондиционером, например, так нет, сижу на душном чердаке, который так нагрелся под лучами солнца, как в парилке не бывает. Берёзового веника не хватает и шайки с кипятком, а так бы попарился, причём с удовольствием. Вода-чай стремительно уходили. Когда я начал стремительно потеть, сразу снял всю одежду и теперь сидел голышом. Ситуация как в фильме с Бандерасом и Сталлоне в «Наёмных убийцах», практически такая же. Сидел до самого вечера, внимательно разглядывая двор и реагируя на любое движение, особенно если во дворик въезжала машина, а так как там царила суета и поток машин был непрерывным, то я постоянно дёргался. Среди тех, кто срочно прибывал в Рейхсканцелярию, кроме множества генералов я смог опознать только Геббельса, он по гражданке был, и Канариса, тот в адмиральской форме из машины вышел и поспешил в здание. Гришу всё же привезли. В форме офицера СС, причём подогнанной по фигуре, с нахмуренным лбом он поспешил за сопровождением ко входу. Видимо, абвер догадывался, что возможно покушение, потому как охрана была серьёзная. Я насчитал не менее десяти человек, и то это лишь те, которых я видел, сколько же их в действительности, мне было неизвестно. Прицел у меня уже давно был настроен для этого решающего выстрела – я тренировался по другим гостям и отбывающим, винтовка только не была пристреляна, однако мне это не помешало сделать два выстрела. Обычно я одним обхожусь, всё же профессионально обученный снайпер, но винтовка меня подвела, первая пуля вошла Грише в плечо, разворачивая его лицом в мою сторону. Видя широко распахнутый в крике рот, я произвёл второй выстрел, подправив прицел. Вторая пуля снесла полголовы Грише, отчего осталась нижняя челюсть и торчащий язык. Тело ещё кричало, но было уже мертво. – Твою мать! – воскликнул я, поняв, что мне подсунули двойника. Да, парню было на вид лет пятнадцать-шестнадцать, в принципе, и фигурой и лицом они был похожи, однако у Гриши не было родинки на шее. Когда этот откинул голову, я её хорошо рассмотрел. Крупная, чёрная, да размером с пятак. Быстро собравшись, я надел шорты и рубаху, повязал галстук, натянул до колен белые гетры и застегнул ремешки туфель. Теперь я напоминал мальчишку из Гитлерюргенда и, оставив винтовку на раскладном стульчике, направился вниз. На первом этаже в столовой ужинало семейство, которое вытаращилось на меня. – Папа, я же говорила, у нас на чердаке что-то шуршит, и хлопки оттуда были, – радостно воскликнула девочка лет восьми, тыкая в меня пальцем. Проходя через столовую в гараж, я подхватил со столешницы нож, на котором всё ещё висели свежие хлебные крошки, и метнул его. Хозяина дома, который грозно начал подниматься, вздрогнул и плюхнулся обратно с бледным лицом. Нож вошёл в столешницу рядом с его рукой. Так они меня и провожали взглядами, не вставая за столом – хозяин с хозяйкой и двое детей, старшая девочка и малыш лет двух. Пройдя в гараж, я распахнул ворота, запустил двигатель легкового «Опеля» и выехал на улицу, спеша покинуть этот район. А сумку, что висела на плече, бросил рядом на сиденье, туда же положив и пистолет. Чтобы под рукой был. Удрать я успел до того, как начала разворачиваться поисковая паутина и этот район блокировали солдаты охранной дивизии. Был ли я расстроен? Да я был в бешенстве! Так попасться на примитивную уловку! Однако заниматься самокопанием я не стал, скорее всего, Гриша тоже тут, вполне возможно, во второй машине ожидал, когда двойник проверит безопасность двадцати метров между машиной и дверьми в Рейхсканцелярию. Впрочем, я не был в этом уверен, однако покидать Берлин, как планировал изначально, не собирался. Я думал уйти на скоростном катере, но пока не судьба. Велосипед и остальные вещи были припрятаны у пирса с частными лодками, катерами и яхтами. Я не уйду из города, пока Гриша жив. Нет, ну надо же было так попасться… Повернув на очередном повороте, я въехал в центральный парк, там оставил машину и, прихватив сумку и пистолет, поспешил прочь. Мне нужно было кружными путями вернуться в тот район, где происходила облава. В парке, найдя беседку, скрытую от глаз, я переоделся в местного паренька, снова надел очки, изменил причёску, слегка тушью зачернил брови, сделав их как у Брежнева, и только после этого направился обратно к Рейхсканцелярии. Нужно доделать работу. Просто так в тот район не попасть, наверняка будут проверять документы у всех встречных, а уж парней моего возраста так ещё и тащить в местную темницу. Политической полиции, то есть гестапо. Через полчаса я был на месте, занял один из столиков в кафе с большими обзорными окнами на нужную мне проезжую часть и спокойно завтракал, отслеживал все действия немцев. Идея пришла в голову после часа наблюдения за одним из контрольных постов. Проверяли они действительно всех мужчин, а вот женщины и девушки ходили спокойно. Я приметил девушку, что обедала в одиночестве, и когда она, подхватив сумку, поспешила в дамскую комнату, чуть позже направился следом. Дальше просто подождал, когда она попытается выйти, аккуратно вырубил её и скользнул в дамскую комнату. К счастью, та была пуста, и никто не поднял крика. Я же быстро раздел девушку – опыт, знаете ли. Мне не показалась, она тоже была угловатым подростком. Я надел на неё свою одежду, а на себя натянул платье. Пришлось и лифчик снимать, а то у меня даже на первый размер не хватало. Потом воспользовался косметикой из сумки девушки – навёл легкий макияж, – проверил, как тот смотрится, и тряхнул волосами. Не зря я долго не стригся, на случай как раз такой ситуации, когда потребуется перевоплощаться. Женщин с такими стрижками я видел. Быстро соорудив на голове нечто легкое, я довольно улыбнулся и покинул дамскую комнату, а потом и кафе. Девушку я оставил связанной на полу с кляпом – мне нужно было дополнительное время. Сумочку бросил там же. Прямо от входа я направился в сторону перекрытой улицы. На меня глянули мельком, да и то оценивающими взглядами, но нарвавшись на презрительный взгляд с моей стороны, поняли, что тут им ловить нечего. Я не Адольф. Я старался не выделяться из прохожих, однако некоторые женщины озадаченно смотрели на меня, особенно на мужские плетёнки. Для мужиков что мужские, что женские – всё едино, а вот женщины мгновенно распознают, кто есть кто, так что некоторые останавливались и смотрели мне вслед. Догадывались, что я переодетый мужчина. Думаю, мне повезло, видимо, Творец решил помочь. После неудачи с двойником мне дали второй шанс. Эта дорога вела в сторону аэродрома. Когда впереди показался кортеж из броневика на больших вездеходных колёсах, да еще с автоматической пушкой в башне, и двух легковых машин, я, как и все, остановился и с интересом наблюдал, кто это едет. В окне первой легковушки мелькнуло бледное лицо Гриши, и я среагировал сразу: выхватил оба ТТ и с ходу открыл огонь. Три пули, и Гриша, а это был точно он, окончательно перестал меня беспокоить. Одна пуля в голову, другая в шею, третья в грудь. Была и четвертая, но она досталась охраннику. Гриша сидел между двух бугаев на заднем сиденье «мерседеса», охранник попытался закрыть его собой и словил четвёртую пулю. Между прочим, во время стрельбы я отчётливо рассмотрел, что Гриша прикован длинной цепочкой к одному из охранников. Собачка на привязи. В принципе, чего добивался, то и получил. А я уже стрелял по остальным. Сверху башня броневика была открыта, так что следующим стал наводчик, что азартно крутил штурвалом, разворачивая пушку в мою сторону. Я практически вывел броневик из боя, а сам открыл огонь на поражение по охране, затрачивая по одной пуле на каждого. Когда у пистолетов затворы оказались в заднем положении, противников больше не было, лишь вдали слышались трели свистков полицейских. Выбив пустые магазины из пистолетов, я быстро перезарядился, контролируя улицу. Вдали показались бегущие в моём направлении солдаты. Требовалось поспешать, а то как бы не подстрелили. Часть прохожих убегали, двое лежали рядом в лужах крови. Но это не я, а охрана, когда я «маятник» качал. Ещё десяток сидели у стен домов, закрывая голову руками. Охрану я уж перебил, поэтому для контроля ещё нашпиговал тело Гриши свинцом и, заметив на полу машины портфель, прикованный цепочкой ко второму телохранителю, двумя выстрелами порвал её, схватил портфель и рванул к броневику. Водитель был цел и пытался его развернуть. Не знаю уж, зачем ему это понадобилось. Закинув в башню сумку и портфель через открытый верх, я вскарабкался по броне и пристрелил водителя. Кстати, в броневике – а это, похоже, была французская машина – место третьего члена экипажа было свободно. Нырнув в душный боевой отсек, я поставил скорость на нейтралку, чтобы остановить машину, вытащил тело механика и занял его место. По броне защёлкали пули. Я засмеялся и рывком сдвинул тяжёлую машину с места. С поста мне хотели бросить гранату внутрь через башню, но промахнулись, и она рванула за кормой, а вот через две улицы проезжая часть оказалась перекрыта двумя грузовиками и занимающими боевые позиции солдатами. Видимо, те ехали на усиление и успели отреагировать, но не ожидали броневик с пушкой. Остановив машину, я сбросил наводчика на пол к водителю, после чего занял его место. Платье на пятой точке сразу пропиталось кровью. Я проверил прицел и боезапас и открыл огонь. Передняя часть моего транспортного средства оказалась очень хорошо бронированной, потому как стрельба из трёх «МГ» не принесла никакого результата, кроме рикошетов и двух спущенных передних колес. Мой ответ им не понравился. Короткими очередями я загасил пулемётчиков, потом прошёлся по остальным и разнёс грузовики. Перебравшись обратно на место водителя, я тронул машину с места. Управление потяжелело, ехал я на ободах, но всё же продвигался вперед. Скорость успел набрать приличную и снёс массой один из грузовиков. Второй таранить опасался: он горел. В общем, освободив себе путь, я погнал дальше, набирая скорость. С трудом, но всё же. Приборы скакали, датчик показывал перегрев двигателя, похоже радиатор пробили, но я всё жал на педаль газа. Однако немцы тоже не оставляли меня в покое. Когда я удалялся от места засады, в боевое отделение залетело две гранаты с длинными деревянными ручками. Как же неудобно-то, что нет крышки у башни и она открыта сверху! Изогнувшись, я схватил гранаты и выкинул их обратно. Обе рванули рядом с кормой и, судя по тому, что машина стала ещё тяжелее в управлении, пробили и задние колёса, но всё же мотор тянул, и я на скорости километров сорок гнал дальше. Больше просто не получалось, хотя мотор и ревел на больших оборотах, быстро тратя ресурс. Потом свернул на другую улицу и остановился. Не знаю, когда сдохнет движок, он подозрительно скрежещет и стучит, а тут есть возможность замены. Не стоит ее упускать. Передо мной из такси выходили пассажиры. Подхватив сумку и оружие, я выскочил из вставшего броневика, подбежал к машине под отчётливый треск мотоциклетных моторов, выкинул водителя и рванул с места. Уйти получилось. Правда, мотоциклисты упали на хвост и никак не отцеплялись, но я за поворотом опять остановил машину и превратил их в фарш. Из пяти мотоциклов ушёл только один, остальные так и остались на асфальте, чадя кровавым мясом. Хорошие пистолеты, скорострельные. Петляя по улицам, я приблизился к речке и, утопив машину, переоделся, после чего побежал к нужному пирсу, а через десять минут катер под моим управлением уже уходил в сторону Австрии. Я же черпал речную воду и смывал поплывший макияж. То-то таксист так на меня вытаращился и обмочился. Посмотрев на себя в зеркало, когда выдалось время, я вздрогнул: передо мной было чудище со всклокоченными волосами и синяками под глазами от поплывших теней. Но как бы то ни было, Берлин медленно уходил назад, а я, проплыв под каменным мостом, прибавил скорость. Скоро вычислят, как я ушёл, тем более сторож пристани был жив, я его только вырубил, так что ещё полчаса, и бросаю катер, а там снова велосипед и снова ветер в лицо. Наступающая ночь мне поможет, через сорок минут окончательно стемнеет. Тропики, ждите меня, я иду к вам. Чуть меньше года спустя. 1942 год, 8 мая. Море Сулавеси, окрестности Малайзии в ста сорока километрах от Тавау. Борт яхты «Красавица» Лежавшая в дрейфе «Красавица» лениво покачивалась, скрипя рангоутом и такелажем на некрупных волнах. Этот звук наводил на меня умиротворение, позволяя по нескольку часов пребывать в нирване, то есть в медитации. В последнее время, вот уже почти полгода, это было вторым моим любимым времяпровождением – после секса. Я сидел на тростниковой циновке на корме своей яхты и медитировал. Мои мысли очищались, я пребывал в спокойствии и медленно засыпал. Почему-то все мои медитации заканчивались одинаково, я банально дрых в позе лотоса. Но одно меня радовало. Помните ту пружину в моей душе? Она исчезла полностью, и теперь никакого напряжения я не ощущал. Правда, для этого я провел в тропических морях не два месяца, а все восемь, с некоторым трудом уходя от военных кораблей, участвующих в войне. Важно, что подействовало, а что и как – не важно, я снова стал самим собой. Я уже медленно засыпал, когда снова услышал визг и крики близняшек. С раздражением открыв глаза, я посмотрел на одинаковых пятнадцатилетних девчат-вьетнамок. Те с визгом катались по палубе, вцепившись в волосы друг другу. Да-да, яхта у меня хоть и на паровом ходу, но всё же двухмачтовая парусная. Шхуна по оснастке. Когда я её приобрел, то подумал об экипаже. Одному с яхтой справляться сложно, а вот с экипажем куда проще. Естественно, мужиков я брать не стал и банально купил пять рабынь-девственниц, все не младше пятнадцати лет, с полностью сформировавшимися фигурами. Естественно, покупал по вкусу не только для управления яхтой, но и для сексуальных потребностей. Так что все пятеро уже восемь месяцев были моим партнёршами в постельных утехах и окончательно сняли проблему с этим вопросом. За это время они не только всё узнали о сексе, а учитель я был первоклассный, но и научились управлять яхтой, выучили потихоньку русский матерный, но и я овладел за это время двумя местными языками, корейским и вьетнамским. Говорю с сильным акцентом, зато бегло и всё понимаю. Эти две девчушки, несмотря на то что являлись родными сёстрами, по какой-то причине не переваривали друг друга. Если одной подарю что-нибудь, то вторая мгновенно устраивает свару, так что я теперь дарил одинаковые вещи обеим. Всё равно находили поводы подраться и вцепиться ногтями в лицо сестре: то я подарю раньше на две секунды, то, проходя мимоходом, шлёпну по попе и чмокну в щёку одну, а вторую проигнорирую. В общем, покупать этих близняшек было глупостью. А я ещё удивлялся, чего это мне их так легко уступили. Девчата к своим пятнадцати уже были хорошо развиты, имели крупные упругие грудки третьего размера и удивительно послушны в постели. То есть если меня нет рядом, они враги на всю жизнь, если мы милуемся втроём в постели, а я предпочитал только так, – друзья не разлей вода, они чутко реагировали на каждое моё движение и были очень послушны. Только из-за этого я их и терпел… Три другие девушки также меня полностью устраивали. Две были кореянками, одна – с Филиппин. Последняя ещё и наш кок, очень уж мне нравилось, как она готовит, с рисом, рыбой и мясом творила чудеса, вот и сейчас из центра яхты, где расположен камбуз, доносится умопомрачительный запах готовящегося обеда. Причём хотелось бы добавить, что из-за подростковых гормонов я одел всех девчат в однотипную униформу. Майки-тельняшки до пупка, обрисовывающие каждую чёрточку грудей и ровность спины, а также красные клетчатые мини-юбки. Очень короткие: если наклониться вперёд, то всё будет видно, а так как ни одной я не приобрёл белья, только по десять комплектов формы заказал в мастерских Филиппин, то понятное дело, я этим пользовался вовсю. Да и было на что посмотреть, и смотрел я с удовольствием, пока девчата лазили по вантам, спуская паруса. Забавно, конечно, но уже начало приедаться. – Чего они опять? – спросил я старшую наложницу, она же боцман. Мэй Ли стояла у штурвала, поглядывая вокруг. Дежурила сегодня на вахте. – Спорят, кого вы сегодня на ночь первой поцелуете, – улыбнулась та. Знала, паразитка, что с неё начну. Взяв из чаши пару мелких круглых галек, специально приготовленных для этого, я каждый метнул пониже спины близняшкам. Тут же раздался визг, и они получили по очередному синяку на попах, но зато наступила долгожданная тишина, и обе девушки скрылись внутри яхты. Причём я заметил, что обе довольно улыбались. То есть обратили на себя моё внимание и довольны. Они так часто делали, если видели, что оно к ним ослабевало. В общем, коллектив у меня дружный, только когда мы в одной постели, а вот врозь – враги на всю жизнь. Усмехнувшись, я прикрыл глаза и снова впал в транс, чувствуя, как расслабляется каждая клетка. Вдали был слышен плеск волн, накатывающихся на песок крохотной бухты такого же крохотного островка. Мы дрейфовали в шестистах метрах от него. Я решил, что бухта слишком мелка, чтобы загонять туда «Красавицу», поэтому мы остановились рядом. Через пару часов нас течением вынесет на открытую воду, и дальше мы двинем к Новой Зеландии. Ну, а потом направимся в страну кенгуру. Чувство полной расслабленности умиротворённо действовало на меня, Мэй, видя, что я снова погрузился в астрал, тихо ушла, ей нужно было проинспектировать кухню на предмет скорого обеда. А я в который уже раз вернулся к воспоминаниям о том, как оказался в этих краях. Да-а, тогда я несколько жёстко поступил с Гитлером, но всё же действенно. Главное, Гришу отправил на тот свет, а без его советов что-либо создать большая проблема. В том портфеле, что я нашёл в луже крови на полу машины, были блокноты с записями, сделанными рукой Гриши. Всё о ядерных бомбах и ядерной энергетике, ещё были заметки о будущем, видимо, когда Гриша что-то вспоминал, то быстро делал записи, пока не выветрилось из головы. Чуть позже, оторвавшись от преследования, я изучил содержимое портфеля и сжёг его. Конечно, наверняка от Гриши ещё остались записи, только вот добраться мне до них нереально, поэтому и плюнул на это. Наверняка немцы заставили Гришу описывать и рисовать схемы того, что им нужно, но и краткий курс истории получили. Конечно, у них было всего пару недель с Гришей, но уверен, что он направил в правильную сторону умы немецких учёных, и те, сверяясь с его данными, если не создали, то наверняка создадут первые ракеты. Про баллистические я пока не говорю, но ближнего действия у них будут, уверен. Надеюсь, за это время на фронтах всё без изменений, я ведь тоже Сталину отправил документы. Так что там сейчас кто как успеет в этом противостоянии. Интересно, кто первым создаст ядерную бомбу? В одном из конвертов я описывал её создание, ну и, конечно, ядерных электростанций тоже. Я ведь шёл не только по пути разрушения, но и созидания. Так вот, покинув тогда Берлин, я всю ночь ехал на велосипеде в сторону Италии, добрался за три дня, да и то повезло угнать грузовик, с ним промчался шестьсот километров. Машину бросил перед широкой рекой, там переправлялся с помощью подручных средств. В Италии угнал с берегового аэродрома дальний бомбардировщик, охрана совсем мух не ловила. Я угнал, а им казалось, это штатный вылет. Спохватились, только когда подо мной уже было Средиземное море. Потом достиг Сирии и полетел дальше у побережья Персидского залива, почти добрался до Индии. Садиться пришлось на последних каплях горючего на побережье. Повезло, что мало того что бомбардировщик был дальним, так ещё с дополнительными топливными баками, а бомбы, после довольно тяжёлого взлёта, я сбросил на один из портов. Повредил там причалы, а также склады. Пожары были сильные. Четырёхмоторной махиной, честно говоря, управлять было сложно, тем более без соответствующей практики и обучения, но я справился. Было пару ошибок, но я не доводил их до уровня критичных, так что до Индии добрался. Приводнился в ста метрах от берега, ну а пока техника тонула, уничтожая тем самым все улики, я на надувной лодочке с велосипедом и вещами добрался до берега. Дальше пятидневное путешествие к ближайшему порту пешком, и на торговом судне из Карачи направился в Бенгальский залив. Там был мелкий порт, конечная остановка этого судёнышка. Из него направился уже в Калькутту. Именно там я и нашёл «Красавицу». Один британец продавал всё своё имущество, вот я и прикупил яхту в полной оснастке. Деньги у меня были, я грабанул пару банков в Италии, взяв ценными вещами, а не деньгами. Мне их фантики были не интересны, а золото и серебро можно везде продать. Так и оказалось. Там же в Калькутте я купил Мэй. Её продавали работорговцы. Официально их, конечно, не существовало, но богатые аристократические семьи охотно пользовались подобными услугами. Наложницы были у всех британцев в Индии, зачастую не добровольные. Но кого это интересует, правда? Я решил проверить, получится ли из меня колонизатор. Оказалось, вполне, но одной Мэй мне было мало. Так вот, управлять яхтой было сложно, но возможно. Мы с Мэй вывели её по реке в залив и направились к Таиланду. По пути я приобрел команду, так и добрался до этих мест. Понятно, что медленно, но моя «Красавица» по нескольку недель стояла в бухтах разных островов, где пустынных, где в портах, принимая припасы. Естественно, мне приходилось встречать военные корабли, то британские, то японские, штатовские тоже были, но обходилось без трагедий. Флаг у меня висел филиппинский. В принципе всё это время я провёл с пользой и начал даже подумывать вернуться в Союз, повеселиться там хотелось на передовой. Да и вообще узнать, как дела, тем более я обещал себе, что разберусь с теми штурмовиками, что атаковали колонны беженцев. Надеюсь, они пережили этот период войны, и мы с ними встретимся. – Да уж-ж, цветник, – внезапно услышал я рядом юношеский весёлый голос. По звонкому тембру определил примерный возраст, а говорили на чистейшем русском. Я напрягся. На борту просто никого не могло быть кроме нас, а если бы подошла лодка, я бы услышал плеск вёсел. Я открыл глаза и с удивлением посмотрел на парня примерно моих лет, что сидел на крышке люка в двух метрах от меня и с интересом осматривался. Что больше всего привлекло меня в нём, так это то, что он был в облегающем комбинезоне, какой можно создать только с помощью высоких технологий, в явно армейских ботинках, что, видимо, срослись с комбезом, а также тем, что на его высокотехнологичном поясе мигало несколько индикаторов. Одежда была влажной, с каплями, но не мокрой. То есть прибыл он с воды, но не вплавь. Оружия на виду нет, только какая-то нашлёпка на плече. – Ты кто, чудо? – озадаченно спросил я его, прикидывая, как атаковать. Проводить молниеносную атаку из позы лотоса не представлялось возможным. Нужно сперва ноги расплести. Да уж, поймали меня в момент максимальной расслабленности, когда я не ожидал атаки.