Кто-то спросит, как я нашёл эту поляну в лесу, как «язык» мог на пальцах объяснить, где искать отстойник и базу? Однако всё было просто, на поляну вела заброшенная дорога со свежей колеей. Такая тут была одна. Именно по ней я и вышел к отстойнику и подсчитал количество захваченной техники. По словам «языка», ночью им с самолётов должны были высадить полноценную роту, место они уже подобрали. Правда, никто в ней не говорил по-русски, но зато все в нашей форме. Их задача – уничтожение нескольких стратегических объектов, налёт на какой-то армейский штаб РККА – «язык» не знал, на какой – и перед подходом передовых частей – захват важных мостов. Каких именно, до них пока не доводили. Им требовалось десять грузовиков и несколько легковых машин. Захватили девять грузовиков и три легковых, с прибытием последних стало на три единицы больше. Главное, диверсантам как-то удалось захватить броневик, БА-10, я его тушу видел в стороне, видимо, другой пост сработал, «язык» мне о нём ничего не сказал. Экипаж уже сформировали, доставят с той ротой. Будет в сопровождении и в усилении. Вот такие дела тут творятся. Новые сведения я получу от камуфляжного, а сейчас нужно разобраться с тремя прибывшими диверсантами, ну и освободить девчат. Пока машины заезжали на поляну и их водители с несколькими разворотами загоняли их под деревья, чтобы невозможно было разглядеть с воздуха, мне пришлось постараться, чтобы меня не заметили за кузовом легковушки. Наконец моторы стихли, и диверсанты покинули кабины, выкрикивая какое-то имя. Вполне возможно, часового, которого я положил первым. Выскользнув из-за корпуса «эмки», я добежал до ближайшего грузовика, это был ГАЗ-ААА с зенитным счетверённым пулемётом в кузове, он скрыл меня от диверсантов, и, выскочив из-за машины, метнул над капотом два ножа в спины диверсантам. На бегу достав третий нож, метнул его в третьего противника, который уже разворачивался в мою сторону, вскидывая к плечу карабин. К моему удивлению, он умудрился отбить нож прикладом в сторону, но четвёртый клинок вошёл в его горло. Тот секунду постоял, но тут внезапно раздался выстрел, пуля вошла в землю между нами, видимо, тот сжал пальцы и нажал на спуск, после чего упал на спину. – Тьфу ты, блин, нашумел всё-таки, – сплюнул я. Достав пистолет, я осмотрел кузовы. В санитарной полуторке нашел испуганных связанных девчат в красноармейской форме с эмблемами медиков. Откинув полог, я забрался в кузов и, успокаивающе бормоча, освободил их. – Ты кто? – спросила одна с красными от слёз веками и искусанными до крови губами, при этом растирая руки и стыдливо поправляя юбку. Белья у них не было, «язык» не соврал, что они всласть успели повеселиться с ними. – Александров. Артур Александров, агент два ноля с правом убийства, – шаркнув ножкой и склонив голову, представился я. – Чего? – переспросила другая. – Мимо я шёл, – вздохнув, ответил я, сетуя, что Флеминга на них не хватает. – Вот решил помочь. Давайте вылезайте. Сейчас немцы на выстрел набегут, до их базы тут с полкилометра, могли услышать, так что руки в ноги и бегом. Я помог девчатам спуститься, выдал каждой по карабину и указал направление. – Там дорога, где вас захватили. Немецких диверсантов на посту я уже уничтожил, так что скорее всего там работают следователи. Покажите им, в какой стороне находится отстойник, то есть эти машины, пусть высылают сюда людей. – А ты? – спросила третья. Невысокая, но удивительно красивая, с косой до попы и синяком на скуле. Видимо, не давалась. – А я тут немного повоюю, – зло усмехнулся я, после чего быстро сообщил адреса местных помощников немцев, чтобы девчата передали информацию сотрудникам госбезопасности, и рявкнул: – Бегом! Девчата кинулись вглубь леса, но как-то неуверенно. После группового изнасилования удивительно, что они вообще ходить могли. Не успели девушки скрыться среди деревьев, когда я подбежал к камуфляжному и, расстроенно поморщившись – времени на допрос у меня не оставалось, добил его ножом. Потом забрал велосипед и, сделав крюк, я направился к базе. Насчёт того, что выстрел могли слышать, я не солгал, в стороне цепью, сторожась, прошла группа солдат, кто в нашей форме был, а кто и в камуфляже. Кстати, камуфляж отстойный – двухцветный. Я оставил велик в кустарнике и, не сбавляя хода, двинул к базе. Пока там мало немцев, стоит поработать и еще уменьшить число их голов. База находилась на крохотной полянке, где в ряд стояло шесть палаток, каждая на десять человек. Метрах в тридцати – крохотный ручей. Часовых было три, причём держались они настороже, поэтому пришлось постараться и оббежать лагерь по кругу, чтобы убрать их. Третий и последний часовой находился на посту у отдельно стоявшей палатки, видимо штаба, тот был на виду. А так как на поляне находилось четыре диверсанта, брать его на нож сразу я не рискнул. Кстати, похоже, тройка немцев чем-то провинилась, потому как крепкий парень в форме красноармейца с треугольниками старшего сержанта, командуя на немецком языке, проводил муштру, заставляя отрабатывать их разнообразные приёмы: то оружие на плечо, то шаг отбивать. Ждать, когда они закончат, я не мог, всё-таки скоро отправленные к отстойнику разберутся, что к чему, и известят базу, поэтому стоило поторопиться. Быстро прикинув свои действия, я выработал несколько вариантов противодействия на разные случаи. Тем более палатки стояли закрытыми, хотя из штабной и доносился монотонный голос, причём на русском и заметно усталый. Как бы там не пленного допрашивают. Так вот, продумав варианты, я скользнул к часовому со спины, чиркнул ему ножом по горлу и, пока тот падал, метнул с двух рук ножи в старшего сержанта и одного из отрабатывающих наряд – не знаю, как это называется у немцев. Потом сразу два других ножа в оставшуюся двойку и, взяв наизготовку вальтер и нож, скользнул в штабную палатку. На меня удивлённо вытаращились четверо: писарь в нашей форме, два офицера, как ни странно, в немецкой форме – капитан и обер-лейтенант, а также на складном стульчике – наш командир с избитым и окровавленным лицом. Капитан железнодорожных войск. Его и допрашивали. Руки у него были связаны за спиной, видать, буйным был. Метнув нож в гауптмана, он мне казался по движениям самым опасным, я прошипел остальным: – Тихо, не то прикончу. Это не помогло, писарь уже начал открывать рот, да и лейтенант лапал кобуру, поэтому раздалось два выстрела, отчего в их лбах появились аккуратные дырочки, а я подогнул колени и наполовину вывалился на спину из штабной палатки. И сразу вскинул руки с пистолетами. Успел вовремя, из соседней палатки полезли диверсанты, из другой выглянули ещё двое, причём в лётной форме люфтваффе. Диверсантов было всего трое, к моему удивлению. Видать, отсыпались после ночной смены, так что я их тут же и положил. Причем не используя ТТ, а стрелял из трофейного оружия, чтобы сильно не насторожить ушедшего к отстойнику противника. А летуны, видно, со сбитого штурмовика или бомбардировщика, их я тоже положил, поморщившись. «Язык» из их лётной банды мне бы пригодился. Быстро пробежавшись, я аккуратно проверил палатки. Пустые. Потом вернулся в штабную, аккуратно извлёк нож из груди немца, вытер лезвие и перерезал им верёвки на капитане. – Желание есть повоевать? – спросил я у него. – А то, – кивнул тот и поморщился. Похоже, избили его действительно серьёзно. – Тогда так. Вооружайся, вот твои документы лежат, там в стороне на опушке на сошках два пулемёта стоят. С «МГ» справишься? Ну, вот, бери оба и устраивайся на опушке, немцы появятся с той стороны. Сразу открывай огонь. Можешь даже не дожидаться, когда они выйдут на поляну. – А ты? – Ты мне нужен лишь как шумовой фон, положишь кого или нет, не важно, я буду работать у них со спины. Нужно всех уничтожить. – Не зацеплю случайной пулей? – застёгивая командирский ремень, видно свой, и сгоняя складки назад, спросил капитан. – Не достанете, – криво усмехнулся я, и мы разбежались, время поджимало. Капитан, подхватив со стола свои документы и протокол допроса, убрал их в карман френча и заковылял к пулемётам. Он не забыл прихватить ППД, что стоял у входа, а я, на бегу снаряжая пустые магазины, скрылся в лесу. Диверсанты появились минуты через три, было их чуть больше десятка. Подсчитав и прикинув свои дальнейшие действия, я подождал, когда они пройдут цепью мимо, и направился следом. Я пока видел спины то трёх, то четверых солдат, остальные мелькали среди деревьев левее и правее, и ждал, когда тот неизвестный капитан откроет огонь. Так и не дождался, утёк, падла. Немцы добрались до опушки, обнаружили тела убитых товарищей и стали охватывать поляну по бокам. Ножи я уже давно извлёк, поэтому, подкравшись к двум, метнул клинки, положив обоих. Забрав ножи, я отправился за той группой, что обходила по правому флангу. Правда, догнать я её не успел, заметил в стороне трёх парней в форме пограничников, понял, что подоспели силы реагирования, наверняка девчата повстречали по пути, до дороги добраться они никак не успели бы, и сообщили, где искать отстойник, а те вышли на мои выстрелы. Пришлось падать за дерево и по-пластунски уходить в сторону от разгоравшегося боя – немцы тоже обнаружили ребят. Рота пограничников отжимала выживших диверсантов от поляны в сторону реки, что пересекала этот лес. К счастью, я успел обойти пограничников, что обходили диверсантов, поэтому сбегал за велосипедом и направился в сторону опушки, прочь от уже стихающего боя, видно выжившие диверсанты недолго продержались, проредил я их хорошо. Небольшая речка встретилась мне через километр, брод даже искать не нужно было, глубина по колено, поэтому, сняв сапоги и закатав штанины выше колен, я спокойно перебрался через неё, держа на весу велосипед. Не забыл помыть ноги и постирать портянки, и покатил дальше. Постиранные повесил на раму, а надел запасные. Добравшись до опушки, я обнаружил вдали дорогу, по которой двигалась разнообразная техника, а когда добрался до неё по полю, обернулся. От опушки по моим следам бежали трое пограничников с собакой на поводке. Они как раз покинули опушку. – Не успели, – улыбнулся я и, заняв седло, приналёг на педали. Однако я не учёл упорства пограничников. Они не стали догонять меня пешком, я был просто быстрее, а остановили попутную машину, старый автобус, вроде того, на котором Жеглов с командой рассекал по Москве, и погнали следом. Пришлось уходить в поле и пересекать овраг, а там я ушёл от пограничников. Без машины, которая летать через овраги не умеет, догнать они меня не смогли, а попытки привлечь моё внимание я проигнорировал. Чуть позже мне попалась полевая дорога. Набрав приличную скорость, я еще увеличил расстояние между нами. Общаться с пограничниками и их командованием никакого желания у меня не было. Через час после того, как я сбежал от преследователей, наткнулся на уничтоженную с воздуха танковую колонну. Столько сразу битой техники мне ещё не попадалось. Около тридцати танков застыло на дороге, на обочине и в поле. Похоже, работала целая группа самолётов, нанесли удар по колонне, а потом добивали поодиночке. «КВ» мне уже встречались, вот и сейчас среди поля возвышалось шесть этих колоссов. Вернее, пять, у одного от взрыва боекомплекта снесло башню, и та лежала в стороне. Было две «двойки» и четыре «единички». Также были и «тридцатьчетвёрки» в количестве шестнадцати единиц, остальные танки – устаревшие БТ. Были горелые и целые на вид. Похоже, уцелевшие ушли дальше, так как я обнаружил только ряд тел в танковых комбинезонах и без них – это те, кто сгорел в танках – и четверых бойцов, тоже в танковых комбинезонах и шлемофонах, что копали братскую могилу. Уже по грудь заглубились и теперь копали в длину, чтобы всем места хватило. Вздохнув, я направился дальше. Тут мне ловить было нечего. Была мысль пошукать в боевых отделениях целых на вид танков на предмет съестного, но не при танкистах же это делать. Проехал мимо трёх близко стоявших «тридцатьчетвёрок». Видимо, результат попадания тяжёлой бомбы: воронка впечатляла, – повредила что-то у них внутри, раз их бросили, и положила набок третью машину. Я приналёг на педали, удаляясь от этого места бойни. Ничего, ребята, теперь я как раз займусь птенцами Геринга, вырезая в буквальном смысле его лучшие кадры, так что поквитаюсь и за вас. Именно пилоты и были моей целью. Шанс получить информацию представился мне буквально через пару часов, когда стрелки на моих наручных часах показывали семь вечера. Я уже подумывал о том, чтобы найти удобное место для лагеря, тем более что я приблизился к фронту и уже отчётливо слышал артиллерийскую канонаду, когда над моей головой внезапно разгорелся воздушный бой. Наших уже давно не было видно, поэтому я даже несколько удивился, когда шестёрку немецких штурмовиков, возвращавшихся после бомбёжки без охранения, атаковала тройка стремительных истребителей и с ходу подожгла одного немца. По силуэтам я сразу опознал в истребителях «Миги». – Ух ты, – довольно заулыбался я, наблюдая, как один за другим распускаются два парашюта, – а вот и «языки»! Быстро прикинув скорость и направление ветра, я свернул прямо в поле и, покинув седло, побежал в то место, где, по моим прикидкам, опустится ближайший немецкий лётчик. Пару километров нужно пробежать, не меньше. При этом я не забывал поглядывать на небо. Это ещё было не всё, наши умудрились сбить ещё одного немца, атаковав плотно сбитую группу штурмовиков. Остановившись, я довольно оскалился. Выпрыгнувший в единственном числе парашютист опускался точно на меня. Наши продолжали атаковать немцев, стараясь рассыпать их строй, поэтому они удалялись к фронту, но главное – подарочки, что бултыхались под парашютами, – они мне оставили, и это радовало больше всего. Парашютиста сносило метров на сто в сторону. Я быстро сориентировался и, толкая велосипед, побежал туда. Когда тот приблизился, я увидел, что он уже достал пистолет, подготовившись стрелять в меня. Я положил велик, вскинул вальтер и поразил его в плечо, отчего тот выронил пистолет, который я поймал на лету. Ну, а дальше просто. Сбил его с ног при приземлении и долго и с удовольствием пинал, стараясь попасть по почкам и печени. Добившись того, что летчик перестал орать и сжался в позе эмбриона, прикрываясь руками, я быстро распутал его от строп и достал у него документы. – Ну, что, Клаус, не ожидал такого гостеприимства от русских варваров? – я нанёс хороший удар по копчику, отчего тот заскулил. – Я тебя, мразь, научу уважать унтерменшей! Наконец тот дошёл до кондиции, когда язык готов всё рассказать, лишь бы его больше не трогали. Я приступил к допросу и был огорчён. Это был стрелок-радист, особо информацией он не владел, но зато дал номера двух бомбардировочных частей, что работали по этому направлению, а также указал, где они базируются. Правда, насчёт последнего Клаус был не уверен, их войска быстро передвигались, лётные части перебрасывали на полевые аэродромы, чтобы те не отставали от своих войск. Ладно, хоть эту информацию я получил. Выполняя своё обещание, а я всегда старался их выполнять, я ещё живому немецкому лётчику вспорол живот, вскрыл грудину и сделал колумбийский галстук. К сожалению, тот не дотерпел до конца и умер во время экзекуции. Хоть пар от той злости, что я имел к этим нелюдям, спустил. Вытерев руки о его довольно чистые, но пыльные штанины лётного комбеза, я оттёр от крови нож и, подхватив велосипед, поспешил к тому месту, где приземлились два других немецких лётчика минут пять назад. Я надеялся если не застать их на месте, то найти поблизости. Но если их там нет, не страшно, ходить по следам я мог лучше ищеек. Не хочу перехваливать себя, но думаю, я лучший следопыт на этом континенте. Двадцать лет практики и обучения кого хочешь научат разбираться в следах. У меня в гвардии, когда я был императором, из индейцев были такие уникумы, до которых мне ещё далеко, они-то меня и учили. На месте приземления я нашёл лишь парашютные сумки и сами парашюты, а следы вели в сторону леса. Ну, это и логично, куда им ещё идти? Поле тут было ровным, поэтому я через несколько секунд наблюдения через бинокль обнаружил две точки, хорошо видневшиеся среди золотистого пшеничного поля. К ним я и побежал, толкая велосипед. Судя по движениям, они тоже не шли, а бежали, так что я прибавил скорость, надеясь догнать их если не к лесу, до него километра четыре было, то на опушке. Меня тоже заметили. Не сразу, когда расстояние между нами сократилось до полукилометра. Да и как на светло-золотистом фоне не заметить? Беглецы сперва замерли, а потом рванули, так что двигались мы к лесу на одной скорости. Заметив какое-то несоответствие на опушке, я остановился, достал бинокль и, выровняв дыхание, всмотрелся в первую линию деревьев. После чего грязно выругался. Там стояло несколько грузовиков, в кузове находился командир и в бинокль наблюдал не только за немцами, но и за мной. У машины на коленях и лёжа приближения немцев ожидали бойцы. – Ушли, сволочи, – я развернул велик и кинулся по полю в обратную сторону. То, что на опушке была замаскирована наша техника, я был уверен, там и танки стояли, я КВ-1 рассмотрел. Эти двое от меня ушли, не стану же я с нашими за них воевать, поэтому приходилось, напрягая связки и мышцы, уходить по полю обратно, забирая левее, там тоже виднелись деревья, только дальше, чем тот лес. Ушёл я на километр, а когда в очередной раз обернулся, снова выругался – у меня это стало уже привычкой. Пилотов люфтваффе повязали, а вот за мной прямо по полю катила, переваливаясь на кочках, полуторка, набитая бойцами. Скорость у неё была чуть выше моей, поэтому шанс догнать имелся. Я уже подумывал бросить велосипед и уходить по-пластунски, пшеница высокая, шансы были. Расстояние между нами неуклонно сокращалось, да и я уставать начал, когда передо мной появилась просёлочная дорога. Выбежав на неё и на ходу вскочив в седло, я приналёг на педали. Дорога лежала немного не в ту сторону, что мне надо, но пока полуторка преодолевала поле – из-за кочек и канав она не могла увеличить скорость, я рассчитывал увеличить расстояние между нами, тогда появится шанс уйти. Так и получилась. Когда машина выехала на дорогу, между нами было уже полтора километра, причём гнал я на максимальной скорости. Причем уже поднялся на холм, а вниз полетел еще быстрее и пронесся мимо ехавшей навстречу полуторки с погранцами в кузове. Мельком обернувшись, я обнаружил, что грузовик разворачивается явно за мной. Похоже, по словесному портрету опознали. – Идёт охота на волков, идёт охота-а! – проорал я и ещё приналёг на педали, набрав скорость не менее сорока – сорока пяти километров в час. Ладно, хоть обочина ровная, иначе убился бы нафиг. Впереди виднелся глубокий овраг и деревянный мост, который в это время пересекала телега, набитая беженцами. Мост с обеих сторон охраняли красноармейцы. Они, конечно, удивились, что я несусь на огромной скорости, но их подкупила моя широкая улыбка – мне нравились скорость и адреналин – и пропустили, не останавливая. Простучав колёсами по настилу, я сразу за мостом свернул влево. Накатанная дорога шла прямо, а тут её не было, но мне это было не важно. В общем, по краю оврага, стараясь держать темп, я уходил от моста, но всё же неуклонно замедлялся: высокая трава мешала. Изредка оборачиваясь, я отслеживал действия преследователей. Погранцы успели развернуться и гнали за мной, на холме появились армейцы и тоже набирали скорость к мосту. Погранцы, видать, сильно удивились, когда свернули следом за мной и обнаружили, что меня преследуют не только они, но и армейцы. Те тоже свернули с моста влево. Правда, быстро остановились, видно командир понял, что есть кому меня брать, поэтому полуторка с армейцами развернулась и, проехав мост, поползла по склону на вершину холма. Обратно к своим двинули, видать. И чего им надо было, я же их не трогал! От погранцов я ушёл так же, как и в прошлый раз: скатился в овраг, вернее даже сполз боком, подхватив велосипед, при этом разбрызгал сапогами воду небольшого ручья, перебрался на противоположную сторону, продрался сквозь кустарник и побежал через колдобины в сторону того леса, который ранее приметил. Погранцы оказались на удивление упорными, и ушёл я от них, только когда окончательно стемнело: повернул на девяносто градусов. Потом ещё два часа так же бегом топал по какой-то роще, прошёл её насквозь, чуть не натолкнувшись на немецкую часть на отдыхе – во мы даём, пока бегали, до передовой добрались! – и ушёл в чистое поле. Прямо посередине него, нарвав колосьев, сделав лежанку, поужинал тушёнкой и галетами. Потом прополоскал рот, завернулся в плащ-палатку и уснул. Ушёл, это радовало. Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 1941 год, 24 июня, 22 часа 11 минут – Разрешите? – заглянул нарком Берия. – Проходи, Лаврентий, – кивнул Сталин, указав мундштуком на стул за своим столом. – Докладывай. Есть что-то новое по Оракулу? – Допрос механика Гаврилова и сержанта Евгеньева закончился. Они особо долго контактировали с Оракулом, Оба подтвердили, что тот рассказывал о будущем и о конце войны. Обладает немалыми способностями входить людям в доверие. А после того как он помог Брестской крепости, уважение к нему обоих свидетелей неимоверно возросло. Вот доклад с допросом обоих сержантов. Надо сказать, интересный парень этот Александров. Несмотря на юношеский максимализм, он, похоже, действительно опытный командир, и ставит себя так, что его волей-неволей слушаются. Да и с немцами азартно воюет. – Это всё? – Сталин пролистал доклад. – Есть новые сведения об Оракуле? – Появилась информация, что он успел поучаствовать в уничтожении группы диверсантов. Взято шесть пленных и много трофеев, но он опять ушёл, погоня ничего не дала. Чуть позже один из наших патрулей опознал его и также пытался взять, но Оракул снова ушёл, пользуясь темнотой. Полчаса назад мне доложили об этом. Пока информации о местонахождении Оракула у нас нет. В том районе смешались наши и немецкие подразделения, линия фронта зыбкая. Поиски были свернуты. Думаю, цель Оракула – тылы противника. Пока ведем работу с теми, кто с ним общался, а также протоколируем места его схваток с немецкими диверсантами. По предварительному заключению моих специалистов, Оракул обладает высоким уровнем подготовки и боевого опыта. У диверсантов практически не было шансов. – Хорошо, все дополнительные материалы мне на стол, – кивнул Сталин. – Приказ по особым отделам тот же. Доставить Александрова в Москву, можно задействовать любые силы и подразделения для этого. Но вежливо, учти это. Парень, похоже, с характером. – Сделаем, товарищ Сталин. Разрешите идти? – Идите. Утром я позавтракал последней банкой, больше консервов у меня не было, а калории требовались молодому растущему организму. Потом почистил зубы, умылся и, собравшись, направился по полю дальше. Нужно найти полевую дорогу, добраться до ближайшего лестного массива и там переждать, пока немцы двинутся дальше. Я хотел оказаться в глубоком немецком тылу, поймать пару фельджандармов, они обо всём знают, и в буквальном смысле слова выбить у них информацию, где расположены ближайшие полевые аэродромы немцев. Охоту на немецких лётчиков я отменять не собираюсь. По дороге, поднимая клубы пыли, шли немецкие моторизованные войска. Пехоту я пока не видел, правда, однажды обнаружил двигающуюся навстречу роту на велосипедах. Немцы на меня особо не обращали внимания: ну, едет паренёк и едет. Только встретив велосипедистов, я напрягся, могут и отнять моё транспортное средство, а воевать сразу со всей ротой… тяжеловато будет. Проводив взглядом эту роту, я с облегчением вздохнул. Не обокрали. Почти все солдаты были в нательном белье, в кепи и при оружии, ранцы и снятая форма приторочены к багажникам. В принципе, понять их было можно, сам обливался потом под изнуряющими лучами солнца.