– Так точно, вы размещены в одной из кают, – кивнул лейтенант. Капитанскую я брать не стал, это уж наглость капитана из его каюты выгонять. Так что занял одну из свободных, нашему корреспонденту тоже выделили отдельную. Через час мы двинули дальше. Пока немец общался с экипажем, его как переводчик Самохин сопровождал, я отдыхал в каюте. – Дымы на правой скуле! – раздался крик дежурного сигнальщика. Самохин прислал вестового, так что, позёвывая, я прошёл в рубку. Капитан выкладывал курс, так что, посмотрев, где мы находимся, я кивнул сам себе и велел поворачивать в сторону дымов. Мы прибыли, и, если я не ошибаюсь, те дымы, стоящие в одном месте, от «Новика» и того неизвестного транспорта, загруженного углём и с перегонной командой. Лейтенант пользовался картами и приборами с моего «Листика», с японскими он работать не умел – обозначения были непонятны. Конечно, если припрёт, как Боголюбову, и с ними поработал бы, но к чему, если мы всё штурманское имущество с джонки тоже сняли? Вот оптика здесь была среди трофеев куда лучше моей подзорной трубы. Так что, выйдя на боковой мостик рубки, я стал в бинокль рассматривать суда на горизонте. Шли мы по моему приказу на двадцати узлах, так что достаточно быстро из-за горизонта показались корпуса. Тут я заметил, что один дым сдвинулся. Значит, нас заметили, и Эссен решил посмотреть, кого это к ним несёт. – Японцы? – спросил стоявший рядом Самохин, он никак не мог опознать, кто вдали находится: дым был в нашу сторону и скрадывал силуэты. – Что? – рассеянно спросил я, судов на горизонте было не два, а четыре, что настораживало, но всё же тряхнул головой и приказал: – Дать две сигнальные ракеты одновременно, ровно через десять секунд пустить ещё одну. Самохин, тут же подозвав сигнальщика, выполнил приказ. Почти сразу с неизвестного боевого корабля ответили. Друг за дружкой пустили две ракеты. Отзыв, который я обговорил с Эссеном, верен. Мы с ним не успели нормально познакомиться и пообщаться, тот прибыл во дворец наместника перед самым моим уходом, мы лишь с интересом посмотрели друг на друга, каждый слышал о другом много интересного, и обговорили точку встречи, как ожидать, ну и сигналы при встрече. – Боголюбов сигналит. Запрашивает, что ему делать? – передал Самохин. – Спустить до середины флаги, следовать навстречу нашему крейсеру. Это свои. Лейтенант схватился за бинокль и присмотрелся, но опознать корабль не успел, почти сразу раздался вопль сигнальщика: – «Новик», братцы! Это «Новик»! На полном ходу к нам идёт! На обоих миноносцах летели вверх фуражки и бескозырки. Свои. Приятно встретить в практически чужих, вражеских водах своих. Понаблюдав за приближающимся крейсером, я приказал Самохину передать через сигнальщиков, чтобы тот подошёл к борту его миноносца, я перейду на борт крейсера. – Теперь всё? Домой? – счастливо улыбаясь, спросил Самохин. – Нет, лейтенант, сейчас только и начнётся настоящее дело. А то, что мы совершили, это так, детские шалости. Оба миноносца, сбрасывая скорость, шли прямо, за обоими на буксире шло по шлюпке, одна поменьше, другая достаточно крупная, сломанную мачту уже восстановили, заметно укоротив. Крейсер, сделав полукруг, догнал нас и, уравняв скорости, подошёл к борту. С его палубы, выстроившись в несколько рядов, экипаж «Новика» прокричал нам троекратное «ура». Помахав рукой офицерам боевого корабля и Эссену, я стал ожидать, когда можно будет перебраться на его борт. – Уходите совсем? Теперь капитан «Новика» будет командовать? – насторожился лейтенант. – Нет. Эссен находится у меня в подчинении. Я тут старший по приказу наместника Алексеева. Флаг я буду держать у вас, сейчас перейду на борт крейсера и двинем к остальным судам, там вас ждёт пополнение командного состава и, возможно, отдых. – Ура-а-а командиру! – крикнул Самохин, и его поддержали как на обоих миноносцах, так и на «Новике». С «Новика» в это время подали люльку, я сел в неё и после короткого полёта, от которого всё обмерло внутри, оказался на борту крейсера. Не знаю, кто их научил, но меня стали кидать в воздух сначала простые матросы, а потом и до офицеров дошло. Причём среди них был и капитан корабля. Не стеснялся руки приложить, молодец. Наконец радость встречи немного поутихла. Мельком взглянув на уже отошедший метров на двадцать в сторону миноносец, с которого меня сняли, и поблагодарив команду крейсера за такую приятную встречу, я пообещал им лично рассказать, откуда взялись эти два трофейных миноносца, а пока надо пообщаться с офицерами. Мы прошли в кают-компанию, и я, поздоровавшись и, что уж говорить, познакомившись со всеми офицерами, достаточно подробно описал всё, что с нами было. Как в Чемульпо наведались, отомстив за «Варяг» с «Корейцем», что из этого вышло, потом как в Сасебо завернули, взорвали и сожгли там многочисленные склады, они, наверное, до сих пор горят, как захватили миноносцы, торпедировав два броненосца и крейсер, снова то же количество, ну и сторожевик прихватили на выходе. Дальше им было известно, произошла встреча. Вопросы посыпались как из рога изобилия, молодым офицерам было очень интересно, а я нисколько не скрывал, на всё отвечал обстоятельно. Один юнец только взбесил, молоденький мичман, сказав, что я воюю бесчестно, подло. И я взбеленился, но со стороны это было незаметно, только побледнел. Когда я очень злюсь, как мне говорили, то белею. – Я морской диверсант, господин мичман, и диверсанты действуют только так, по-другому их не учат. Попрошу покинуть кают-компанию, вы мне стали резко антипатичны. Брезгую я более с вами общаться. Тот скривился, но всё же вышел, а мы продолжили, но атмосфера уже была не та, и я попросил остальных офицеров оставить нас с их капитаном. Когда мы остались одни, сидевший в кресле Эссен, закинув ногу на ногу, закурил трубку и, откинувшись на спинку кресла, задумчиво посмотрел на меня. – Знаете, господин Ларин, впечатляет. Никогда не слышал ни о чём подобном. О Чемульпо мы в курсе, случайно остановили несколько транспортов с военными грузами, получилось взять их на абордаж, и там были газеты из Шанхая. Но наместник ничего не говорил, что вы так нагло решите наведаться в эти два порта, поставив на карту основную морскую операцию. – Он не знал, а я не говорил ему об этом из-за режима секретности. Надеюсь, понятие «секретность» вам ясно, а то среди моряков, насколько я слышал, его применяют как ругательное и ненужное слово. Эссен чуть улыбнулся, дав понять, что понял мою шутку, но продолжал смотреть с некоторой холодностью. Пришлось ставить на место. – Господин Эссен… – Обращайтесь ко мне «ваше высокоблагородие», – попросил тот. – Вот как? – приподнял я бровь. – Значит, я уже не командую в этом походе? Он отвёл взгляд и нехотя ответил: – Нет, почему же. Согласно приказу наместника и его превосходительства вице-адмирала Старка я получил прямой приказ выполнять все ваши приказания. – Так в чём дело, что это за тон и недовольство? В чём дело, капитан? – Ваш возраст. С момента нашей первой встречи мне не даёт покоя ваш возраст. – А-а-а, – с некоторым облегчением протянул я. – В некоторой степени могу вас понять. Хорошо, чтобы эти несколько дней мы не мозолили глаза друг другу, я отпущу вас на свободную охоту. То есть, забрав оба миноносца, как только они пополнят штаты команд из перегонщиков, вы направитесь к Токио. Даю вам три дня. Вы должны хорошенько повеселиться на побережье. Повеселиться так, чтобы по всей Японии шёл крик: «Русские идут!» Топите рыбачье шхуны, все попадающиеся суда. Если встретите в прибрежных японских водах иностранные суда, требуйте и проводите досмотр. При обнаружении военной контрабанды, судно на дно, экипаж на лодках на берег. Лишние жертвы не нужны. На возмущение и флаги не обращайте внимания, вы будете действовать вполне законно. Семнадцатого февраля к полудню вы должны быть на новом месте встречи, я чуть позже сообщу вам его. Всё ясно? – Более чем, – выпустив очередной кружок дыма, кивнул тот. – Хорошо, теперь поясните, почему вас стало больше? Что это ещё за два лишних судна? Мы вроде с Алексеевым договаривались о двух, транспорте с углём и перегонными командами, с казаками, а также крейсере. На крейсере наместник настоял. – Его превосходительство Алексеев, – поправил меня Эссен. Чёрт, да он педант. В принципе это хорошо, сам немного такой, но лучше вместе нам не находиться, поссоримся. Я уже подумывал отправить крейсер в рейд по берегам Японии, а теперь появилась для этого серьёзная причина. Да и пусть отведёт душу, миноносцы, как собачки, будут настигать и сторожить жертву, а подошедший «Новик» на шлюпках высаживать казаков, для них абордажи – дополнительная тренировка, вот пусть этим и займутся. – Когда мы сюда шли, то встретили два судна. К сожалению, они могли о нас передать представителям японского флота, пришлось подходить и досматривать. Оба «американцы», радиофицированы. Один – большой угольщик. В трюмах кардиф, для боевых кораблей. Явная контрабанда, во втором станки и доковые ворота. – Всё нам нужное, может пригодиться. Ладно, поведём их также во Владик. Вы ведь, я так понимаю, знаете цель похода? – Так точно, я единственный, кто об этом знает, теперь нас двое. Команда и пассажиры на судах не подозревают о цели нашего прибытия сюда. У меня такой вопрос: своим рейдом мы не навредим операции, ведь крейсеры могут развернуть? – Нет, информация до них не успеет дойти, тут с этим всё в порядке. Так что работайте спокойно и с огоньком. Где мы будем вас ждать, я сейчас сообщу, чтобы вы нас здесь не искали. Я собираюсь сдвинуть места ожидания ближе к Японии. Уже можно. Мы покинули кают-компанию и вышли на палубу под рёв команды. Оказалось, рассказывать о нашем рейде не требовалось, слухи об нём уже распространились по всему кораблю. Дальше Эссен стал командовать, а я посмотрел на лежавшие в дрейфе суда. На них хранилось радиомолчание, так что информация шла через сигнальные флажки. Эссен действительно был очень шустрый, уже через два часа, пополнив корабли углём и командами, небольшая рядовая группа сорвалась с места и скрылась в начавшем темнеть океане. Солнце уходило за небосклон. Я остался на транспорте, где были моряки перегонных команд и лазарет. Почти все казаки ушли в рейд, кроме Зиновьева со своими людьми. Вот его, как успевшего повоевать с японцами, оставили со своими людьми на трофеях, усилив вооружёнными матросами. А Эрих ушёл в рейд с Эссеном. Напросился. Я дал разрешение, несмотря на возражения командира «Новика». Однако я подтвердил приказ. Это тебе, гад, за холодную встречу. Следующие дни я занимался делами. Узнав, что на одном из трофеев была неплохо оборудованная мастерская, собрал весь трофейный короткоствол и сделал его именным. Успел вовремя. Когда вернулся довольный и, я бы даже сказал, счастливый Эссен, прежде чем выслушать его рапорт, я приказал собрать на палубе «Новика» всех, кто участвовал в рейде в Чемульпо и в Сасебо, то есть моряков с миноносцев и казаков. Не так и много их было, с три десятка, четверых на носилках принесли, они на нашем транспорте в лазарете под присмотром неплохого судового врача лежали. В общем, всем вручил от своего имени именное оружие, и офицерам, и простым матросам. Разное, однотипности, как в первый раз, не было, но все были счастливы. Там на табличках указано было, за что кто получил оружие. Вот Эссену, когда официальная часть была закончена и награждённых захлестнула команда крейсера, поздравляя, похоже, вид не понравился. Морщился. – Осуждаете? – спросил я капитана крейсера, подходя к нему. – Нет, тут, я считаю, вы были правы. – Я стараюсь всегда награждать тех, с кем иду лично в бой. С кем дерусь в первых рядах… Ладно, идём к вам. Доложите, что успели сделать. Встретились мы днём, но пока были собраны в одну группу все суда и боевые корабли, пока на борт «Новика» собрались награждаемые и была проведена сама церемония награждения, время подошло к вечеру. Солнце заметно склонилось к горизонту. Доклад капитана второго ранга меня порадовал смелостью и лихостью. Не ожидал, что тот в темноте, войдя в залив, обстреляет само Токио и порт, вызвав в городе пожары, пока миноносцы ожидали его на выходе, подстраховывая. Молодец, работал на моём уровне, лихо, только я жилые дома столицы обстреливать бы не стал. Нет там объектов военного значения. Потом крейсер, пустив мины в сторону стоянки гражданских судов и благополучно покинув залив и линию обстрела береговых батарей, продолжил наводить панику на побережье. Согласно поданному мне рапорту Эссена, одних рыбачьих шхун и джонок было потоплено тридцать две. Шесть японских транспортов, два иностранца, третий, к сожалению, пришлось отпустить, пустой возвращался, к радости его капитана, успели разгрузиться. Сколько было потоплено на стоянке в Токайском заливе, неизвестно, но взрывы и пожары там были, значит, хотя бы одна мина да дошла. Встречались и с военными судами, потопили канонерку и сторожевой крейсер береговой охраны, как назвали парусно-паровой фрегат. В принципе на этом всё, что успели, паника реально должна была быть сильная. Пока боевые корабли пополняли заметно потраченный уголь, так как почти везде они шли на полном ходу, а расход в этом случае бешеный, мы собрали всех офицеров, и я сообщил нашу основную цель, вызвав у них шок. Нет, конечно, они чего-то ожидали подобного, особенно когда в подробностях узнали последствия того, как мы наведались в корейский порт, захваченный японцами, и на военно-морскую базу Японии. А тут крейсеры брать на абордаж, вроде не времена Моргана. Будто эти три дня не тем же занимались. Правда, узнав, что кроме перегонных команд там никого больше не было, повеселели. Дальше мы уже обсуждали саму работу. Казаки, присутствовавшие на совещании, обсуждали захват крейсеров. Встреча, по моим прикидкам, должна была произойти под утро, то есть до часа икс осталось меньше суток, вот и решали рабочие вопросы, чтобы побыстрее двинуться навстречу «гарибальдийцам». То место, где мы должны провести захват, очищено, японцы о русских кораблях уже знают, так что свидетелей не будет, для того и посылал Эссена, а японские корабли ещё не подошли. Вся работа по захвату и абордажу будет на казаках, а их мы собирались, разделив на две равные группы, отправить на миноносцы. Скоростные, манёвренные, то, что надо, тем более за эти три дня боёв и погонь лейтенант Самохин и мичман Боголюбов вполне освоили корабли, да и с командой познакомились, хоть немного, но и то хлеб. Они получили по два офицера из перегонных команд, по мичману и штурману, так что с вахтами там теперь всё в порядке. Когда все рабочие вопросы были решены, офицеры и капитаны стали расходиться. Раскинув цепь на расстояние в тридцать миль, получалось по пять миль между кораблями, мы в полной темноте пошли навстречу крейсерам, приближаясь крайним судном к берегу Японии. Сам я участие в захвате принимать не собирался, пусть казаки порадуются, поэтому находился на «Новике». Понимая, что до утра мы их вряд ли встретим, я прошёл в выделенную мне каюту с двумя койками, на второй спал Эрих, который обиделся, что я его на совещание не пригласил. Ну да ладно, устроившись на соседней койке, я спокойно уснул. – Максим Евгеньевич, – потрясли меня за плечо. – Что? – сонно спросил я, подняв голову. – Наши заметили крейсеры. Миноносцы уже сближаются. Немчика будить? – Обязательно. Пока я умывался, вахтенный поднял Эриха. Уступив ему место у тазика с чистой водой, я вытер лицо полотенцем, быстро собрался и вышел на палубу, направляясь к боевой рубке. Там уже были почти все офицеры, кто не на боевых постах. Эрих с фотоаппаратом и штативом поскакал на ют. Основная фаза действий уже началась. Миноносец Боголюбова, догнав одного из гарибальдийцев, уже пришвартовался к нему, и по штурмовым канатам, заброшенным с крюками, казаки полезли наверх, их снизу прикрывали. «Истребитель» Самохина, тоже догнав второй крейсер, как раз брал его на абордаж. Да и на миноносцах уже были наши военно-морские флаги, из запасов «Новика», так что всё законно. Вон, до японского окутанного темнотой берега чуть больше морской мили. Буквально через полчаса с обоих крейсеров по очереди подали сигнал, что всё в норме, можно подходить. Оба миноносца уже отошли от них подальше и сейчас несли дозорную службу, чтобы нас тут не застали со спущенными штанами. «Анна», как звали наш угольщик, подошёл к одному из крейсеров. Как мне уже доложили, это был «Ниссин». Пришвартовались, и началась нудная тяжёлая работа. По перекинутым мосткам обе перегонные команды стали переносить уголь в угольные ямы «Ниссина», которые были практически пусты. Часть экипажа с «Новика» на лодках была отправлена им в помощь, нужно быстро завершить эту работу. Полтора часа аврала, и угольщик перебазировался к «Кассуге». Начало светать, но работы всё шли. Заметив сигнал с миноносца Боголюбова, я приказал готовиться к отходу. Команды уже были сформированы для перегона, всех японцев, британцев сняли с обоих крейсеров, несмотря на возмущение последних нарушением законов моря, крейсеры-то шли под торговым британским флагом. Итальянцы-кочегары остались, удалось с ними договориться о найме. Эрих тоже изрядно поработал, побывав на обоих крейсерах, делая разные снимки, иногда применяя вспышку, общаясь с британцами, редко – с японцами. Погибшие были с обеих сторон, особенно японцы яростно защищались. Итальянцам, по-моему, было пофиг, куда гнать корабли, лишь бы платили. Думаю, и британцы не отказались бы наняться, но уже тут я настоял на своём, людей хоть и едва, но хватает, обойдёмся без этих вражин. – Направляемся через Сангарский пролив, – расстелив карту в штурманской «Новика», указал я путь Эссену и его штурманам. – От нас такой наглости не ждут. Пройдём его и напрямую к Владивостоку двинем. Камимуры на пути не будет, разминёмся, я знаю его маршрут. Угля у нас хватает, погода пока вроде неплохая, дойдём. – Извините, Максим Евгеньевич. – Наконец-то у Эссена появились слабенькие, но уважительные нотки в обращении ко мне, правда, непреклонность в тоне мне не понравилась. – Я получил прямой и ясный приказ от его превосходительства наместника Дальнего Востока вице-адмирала Алексеева. После завершения операции двигаться не во Владивосток, а в Порт-Артур. Я собираюсь выполнить этот приказ. Эссен уже сообщил, что с момента благополучного захвата крейсеров он выходит из-под моего командования, в принципе в эскадре я теперь стал никем. – Вот оно как?.. – задумчиво протянул я. – Понятно. Что ж, то, что Алексеев идиот, я знал, сейчас убедился в этом в очередной раз. Выполняйте приказ, капитан. – Вы не с нами? – немного удивился тот. Мою досаду и высказывание вслух тот не пропустил мимо ушей. – Ну почему же. Я своих не привык бросать, доведу вас до Порт-Артура. Маршрут уже проложили? Как и ожидалось, тот меня полностью не устроил, я выстроил свой. Да, расход угля и сроки больше, но зато безопасно, уж там японцев точно нет. Эссен маршрут изучил и неожиданно для меня одобрил его. И я покинул «Новик», перебравшись на «истребитель» Самохина. Эрих со всеми вещами последовал за мной. Почти два дня мы крались сперва через Восточно-Китайское море, потом и через Жёлтое. Там сошёл на берег Эрих с огромным запасом наработанного материала. На траверзе Циндао ночью наш миноносец по моему приказу отстал от эскадры и ушёл к немецкому порту. Самохин знал, что командование на себя принял Эссен, это было доведено до всех офицеров и капитанов, но мне отказать не смог. Хороший офицер, знает, что такое благодарность, дружба и офицерская честь. Там, вблизи порта, мы видели его огни, отдали Эриху маленькую лодку, и он, поставив парус, направился к берегу. Дойдёт. На всякий случай мы дали ему бочонок воды и припасов, мало ли, в море вынесет, моряком он был аховым. Уносил Эрих мой подарок, русский револьвер с дарственной табличкой. Всё же немец участвовал в рейде и честно получил именное оружие. Ну а мы бросились догонять эскадру. Догнали. Те даже не заметили, что мы на два часа исчезали из виду. Молодцы сигнальщики, нечего сказать. Утром, как рассвело, при очередной стоянке лодка с «истребителя» Боголюбова была перекинута на буксировку к нам. Парни сразу стали грузить её припасами. Пару японских винтовок с боезапасом положили, воду, всё было для долгого путешествия. Также лейтенант поделился штурманским инструментом, японской картой местных морей со всеми положенными обозначениями и биноклем. Он, как и его команда, знал, что в Порт-Артур я не пойду, доведу до него эскадру и уйду на лодке. Мы ушли вперёд, разведывая путь, была наша очередь, и уже ближе к вечеру, счастливо миновав японцев, а также наши минные банки (я знал, где «Амур» их поставил, там и подорвались в моём будущем два японских новейших броненосца. Вот как сейчас, не знаю. Оба эти броненосца были потоплены мной, насчёт последнего не уверен, может, и «Фудзи» был), мы встретились с дежурным миноносцем, и тот отправил сообщение в порт. Из бухты показался «Амур». Ага, его направили сопроводить трофейные крейсеры, чтобы с ними, не дай Бог, что в конце маршрута не случилось. Мы же стали дрейфовать в стороне, наблюдая, как в наступающей темноте оба крейсера втягиваются в фарватер. Во главе колонны шёл «Новик» с победно поднятыми флагами. – Ну что, лейтенант, прощай, – протянул я Самохину руку. Тот без сомнений пожал её и спросил, смущённо улыбаясь: – Почему вы не хотите с нами?