Тут Нина налетела вихрем и стала всех обнимать, смеясь и целуя, так что где те успели побывать, я узнал уже только за столом. И кстати, их идея мне понравилась. Ну и я новости по новым способам перемещения между мирами рассказал. Когда Нина закончила обнимать всех подряд, даже мне досталось, я сказал парням: — Извините, я решил, что вы сразу меня не узнаете, — и стал сдирать с лица искусственную дряхлую кожу, поясняя свои действия: — Профессиональный гримёр накладывал. Через несколько секунд перед шокированными парнями предстал паренёк лет пятнадцати. Им был я. — А я смотрю, голос странно хриплый и молодой, — сообщил Раневский, стараясь прогнать шок и изумление. Он первым пришёл в себя. — Я специально так говорил, чтобы не было диссонанса с возрастом и молодым голосом. Сейчас мне едва пятнадцать лет. Правда, в том, что так сильно омолодился, сам виноват. Кстати, советую и вам пройти ту же процедуру. А то отправились в портал молодыми цветущими мужчинами в самом расцвете сил, а сейчас после двух войн на шестьдесят выглядите. Старички. — Понятно, почему ты нас раньше стариками обзывал. Теперь вполне имеешь право так говорить, — с интересом меня разглядывая, сказал Евгений. — Ещё налюбуетесь им, — сказал Нина. — У Олега даже все ранения исчезли, никаких следов. Давайте за стол. Зря, что ли, я столько на кухне творила? Кстати, Егор, твой любимый холодец сделала и купила грузинские вина. А Олег баню затопил, потом попаритесь. — Вина-а, — радостно протянул тот, и они направились в столовую на первом этаже, по пути заглянув в ванную руки помыть. Пришлось мне подниматься на второй этаж, в свою спальню, там отдельный санузел был. Сняв парик с седыми волосами, я убрал следы клея, помыл руки и лицо, переоделся в домашнюю одежду — на крыльце я в двух свитерах был, чтобы скрыть худощавую подростковую фигуру, — после чего спустился к столу. Наши уже были там. — Однако, — изучая меня, сказал шурин. — Давай рассказывай, как ты смог молодость получить? Не томи. — Объясню, но с одним условием. — Каким? — спросил шурин с подозрением. — Потом узнаете. Согласны? — Ладно, выполним, если оно не самое сложное, — подумав, за всех ответил шурин. — Отлично. Так вот, оказывается, перемещаться можно без портала в болоте: резкая боль, сильное желание, и ты в другом мире. Я так оказался там, где вас встретил. Причём не один, а с жителем из деревни Анатолия. Тот сбежал, ловить я его не стал. Потом снова использовал этот способ, и снова случайно — вредить себе я не собирался. Так вот, помимо перемещения обратно сюда, причём вместе с ценностями, я параллельно желал вернуться в молодость, вспоминал школьные годы — без конкретики, и меня омолодило до подростка. Вот такая история, хорошо ещё, в Союз не отправило, во времена, когда я молодым был. Парни переглянулись со значением, как будто обмениваясь мыслями, и шурин спросил: — А что за условие? — Нина, — коротко ответил я. Те синхронно посмотрели на мою сестру и так же синхронно понимающе хмыкнули, сразу поняв суть проблемы. Судя по их молчанию, возражений ни у кого не было, и они понимали желание Нины получить вторую молодость. Это она ещё тихо сидит, накладывая салат в тарелку мужа, а вот со мной по-другому разговаривала, до крика дошло, пока я не сдался. Судя по задумчивому виду Раневского, тот явно подумывал и супругу свою омолодить, которую нежно любил. — Интересная информация, — сказал Евгений. — Знаешь, я добавлю нашу историю. Мы ведь из шарашки сбежали, используя тот же способ, что и ты. Егор коленом ударился об угол стола, видимо по нерву попал, заорал, схватившись за ногу, и исчез. Связать его действия с исчезновением было не трудно. Сначала Саша попробовал, и пропал, потом уже я. Оказались мы, с разницей в полчаса, в одном мире и в одном месте, на окраине Москвы, как раз там, где у тебя дача сейчас стоит, в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Там два месяц провели, перебили всю шушеру, что участвовала в развале страны, включая Горбачёва, и перешли сюда через портал в болоте — переместиться с помощью боли, как в прошлый раз, у нас не получилось. — Ясно, — протянул я. — Егор, а о чём ты думал, когда коленом ударился? Тот стал неспешно выкладывать свои воспоминания: — Мы тогда собрались у Жени в комнате и как раз обсуждали возвращение. Я почему-то про перестройку вспомнил. А ещё баньку твою, тут на даче. — Ясно. А вы? — А мы за Егором захотели отправиться. — Понятно: о чём Егор думал, там и оказался, а вы за ним последовали. Интересный феномен. — Объясни, — потребовал Евгений. — Дело в том, что, вернувшись сюда, я совершил двенадцать попыток отправиться в мир Сталина, где племяш ждёт. Глухо. Везде и всегда одно время — два дня перед началом войны. Я, когда болью заставлял срабатывать перемещение, думал о мире Сталина и специально об одном месте для выхода — окрестностях того хутора, который Вячеслав обстреливал. И всегда наблюдал пролёт звена истребителей, ставил метку на определённом дубе, и все двенадцать раз дуб оказывался чистым, без меток. То есть я побывал в двенадцати новых мирах-копиях. И знаете, у меня возникло предположение — не было никаких миров-копий. Мы сами и создаём их. Есть основной мир, наш, и его прошлое, и когда мы отправляемся через портал, то от нашего отделяется копия. То есть мы все эти копии сами и наделали, когда перемещались. Сколько сейчас этих копий, штук двадцать уже? Тридцать? Я думаю, даже больше. Мы успели пообедать, вина немного выпили и направились в баню. Парились и выходили в предбанник, где Нина заранее накрыла стол, расставив тарелки с закусками. Тут же разливали по кружкам домашнее пиво из бочонка и с удовольствием угощались под разную закуску. Парни не в первый раз пили моё пиво, только Толик впервые, дегустировал с довольным видом. Успели поведать о своих приключениях, я поразил парней, а те меня. Мою версию про миры-копии, что мы их сами перемещениями создаём, приняли как основную. Мы так прыжками можем их тысячи наделать, оно нам надо? Смог парней убедить, что помогать нашим в мирах-копиях нужно, но не стоит видеть в этом серьёзную работу, на которую можно жизнь положить, надо воспринимать как приключения. Причём о трофеях забывать не стоит, нужно же на что-то жить. А это считай нами честно заработанное. Нехотя, но они и это моё предложение приняли. И ещё одно, работать надо самостоятельно, к правительствам не обращаться, мы теперь по собственному опыту знаем, к чему это может привести. Долго сидели, первым Сашка ушёл, давно с женой не виделся, вот и сбежал. К полуночи мы одни с Евгением остались, остальные спать ушли, всё обговаривали подробности действий. Последними спать и отправились. Утром встал с больной головой, три литровых кружки пива высосал вчера, а оно домашнее, крепкое. Спустившись на кухню, прямо из графина, проигнорировав стоявшие рядом стаканы, выдул всю воду и только тогда почувствовал облегчение. Стараясь не трясти головой, осмотрел дом, но он был пуст. Снаружи снег выпал, машина Толи отсутствовала, и следов не было, значит, до снегопада уехал. Дома прохладно было, столбик термометра снаружи опустился до минус двенадцати, так что, спустившись в кочегарку, я чуть прибавил температуру. Когда поднимался на кухню, заметил на дверце холодильника записку, прижатую магнитиком. «Олег, мы решили не тянуть и омолодиться, отправившись в мир-копию. Толя уехал нас встречать к болотам. Будем через пару дней. Метку на дубе поищем. Евгений». — Вот ведь терпенья у людей нет, — хмыкнул я и по привычке сжёг листок, после чего, накинув куртку, пошёл чистить снег, сантиметров двадцать выпало, не меньше. Свежий воздух окончательно вернул меня в отличную физическую форму, голова тоже прошла. Закончив чистить, я обиходил баньку. Та уже остыла. Убрал закуски со стола да прибрался. После этого, вернувшись к себе в кабинет, стал рыскать по интернету, собирая нужные сведения. Молодости я, конечно же, рад, но был один жирный минус: с бывшими коллегами контакты теперь поддерживать невозможно, сразу возникнут вопросы. Дистанционно с ними общаться тоже долго не получится, быстро что-то заподозрят, а я не хочу, чтобы мою дачу штурмом брали. С бывшей женой свёл общение к минимуму. Я её и не видел, только по телефону разговаривали, да и то редко, больше с тёщей и сыновьями говорил. Её новый мужик армянином оказался и тянул её к себе, а та сыновей забрать хотела. Вот этого я допустить не мог и дал категорический отказ — моё слово решающее, без разрешения она детей за границу вывезти не могла. В общем, пока что я прятался и свёл всё общение к минимуму. Проблема с возрастом была и будет, и её надо решать — обычным способом, прожить несколько лет в одном из миров-копий, взрослея естественным путем, там пройдёт пять лет, а здесь пара недель, не больше. Дожидаться парней и сестру я и не думал, те меня тоже в известность не ставили. Великая Отечественная меня не интересовала, приелась как-то, так что, кинув монетку, я понял, что в ближайший час отправляюсь в выпавшее время. Спустился в арсенал в подвале — не зная, где он находится, найти его фактически невозможно, дверь под стену замаскирована, — я изучил стойку с разнообразным оружием и стал отбирать нужное. Тут стоит подумать. Монета отправляла меня во времена наполеоновских войн. Если бы я на Русско-японскую попал, или Первую мировую, то не думая ПКМ бы взял, там бы проблем с боеприпасами не было, а машинка всё же затратная. Возьму автомат «Вал» и два цинка патронов. Всё же с дальностью в четыреста метров, по сравнению с гладкоствольными ружьями той эпохи, будет казаться супероружием. Да и не собираюсь я участвовать в сражениях — обычная диверсионная деятельность, что мне более знакома. Пострелял и отошёл. Может, вообще где-нибудь устроюсь и отдыхать буду. Мне пять лет прожить нужно, не делать же этого в постоянных сражениях. Я отложил разгрузочную систему, набитую снаряжёнными магазинами к автомату, подумав, добавил пистолет Стечкина и две сотни патронов к нему. Оба цинка убрал в большой армейский рюкзак. Десять оборонительных гранат отобрал, лески для растяжек, одну МОН-50, прибор ночного виденья, туристическую солнечную панель для зарядки. Десять сухпайков — армейских ИРП, перевязочные средства. Фонарик. Зарядить можно от той же солнечной батареи. Полотенце взял, мыло, зеркальце. Бритвы хорошо пока не нужно, хотя всё равно взял, в девятнадцать я бриться начал. Сверху на рюкзак скатку пенки и спальный мешок, в рюкзак убрал тент из тонкой плащовки — защита лагеря от дождя, размер пять на пять метров, а в кулаке удержать можно. Мелочевка разная, бинокль цифровой. Напоследок отобрал форму — у меня в запасе разная была, а как фигура на подростковую поменялась, сразу все велико стало. Тогда мы с Толей съездили в магазин военторга, и я приобрёл немало комплектов разного камуфляжа под себя. В данный момент выбрал лесной плюс маскировочную накидку «Леший». Споро одевшись, написал записку своим, прилепил ее к холодильнику, выключил свет, всё проверил. Дом изнутри закрыт, но Нина и парни знают, где запасные ключи лежат, сигнализация выключена, так что разберутся, оделся, рюкзак за спину, автомат на боку, пистолет у бедра — в общем, готов. Поправил панамку на голове, лёгкая кевларовая каска на ремне на груди закреплена, на мне бронежилет, общий вес почти сорок пять килограмм — что-то я переборщил, но собираюсь половину закопать — лопатка есть. Ну и прямо через штанину уколол себя. Стоит описать, как я раньше отправлялся в миры-копии. Ничего я себе не ломал и не дробил молотком. Всё куда проще: есть такие витамины, которые колоть просто страшно — очень болезненно. Вот мне Нина их и колола без анестезии — и полезно, и больно. Правда, я оказывался в новом мире со спущенными штанами, но это не страшно, мелочи, быстро привык. А тут вообще через штанину уколол. Парни использовали тот же способ, я посмотрел, как раз трёх ампул не хватало. Нину считать не нужно, думаю, та за мужа держалась, чтобы переместиться. А вообще, зря они со мной не посоветовались и всё наспех сделали. Скинут, допустим, до двадцати лет возраст, а дальше что? Как обратно в привычную жизнь войти, как знакомым и друзьям все объяснить? Я-то случайно всё проделал, вот естественным образом и собирался годков прибавить, ну и попутешествовать заодно. Нет, думал опять порталом возраст увеличить, но побоялся так рисковать и решил, что самостоятельно вырасти как-то проще. Да и интереснее, чего уж там. И вот когда боль в ягодице затопила сознание и перенос сработал, меня вдруг озарило. На черта я на своих двоих поперся? У меня же «козлик» есть. Загрузил бы до предела топливом и припасами, и делай что хочешь. Вот же я идиот. Да уж, сам себя не покритикуешь, никто не покритикует. Чувствую себя деревенским дурачком. А ведь парням я про того мужичка-тракториста рассказал, которого к ним отправил. Они были удивлены — не слышали о нём. Видимо, как я и предполагал, отправили того в психушку и там залечили. Ничуть не жаль. Лишь Толя его поминал, а пропажу списали на то, что тот спьяну утоп. Никто ведь не видел нашего исчезновения. Картинка мигнула, и из кухни своего дома я переместился… — А где это я? Если это окрестности Ковно, то я русский монарх. Я планировал отправиться в июнь тысяча восемьсот двенадцатого года в окрестности литовского города Ковно, где через реку Неман должны были переправиться французские части. Это первые стычки и перестрелки с русскими войсками, и я планировал в них поучаствовать. Тем более местность лесистая. Однако вокруг я видел натуральную степь, кое-где изрезанную оврагами. Вдали подымалось несколько столбов дыма, похоже, что пожарища, точно не дымы от костров. Солнце слепит сверху, ни облачка, жара серьёзная. Правда, и я в лёгкую форму одет, не пустынная, конечно, но вытерпеть жару можно. — Чего мне делать с лесным камуфляжем в степи? У меня даже тент имеет лесную маскировку, — пробормотал я и, достав солнцезащитные очки, надел их. Скинув рюкзак, я привёл автомат к бою, взведя затвор, и, достав из чехла на бедре бинокль, стал внимательно изучать горизонт в стороне, где дымило. Похоже, там море — голубая гладь мелькнула. Чёрт, а ведь кажется, я знаю, где нахожусь. Меня подвёл мой аналитический ум. При переходе нужно думать только о точке назначения, а когда я перемещался, у меня почему-то в памяти всплыла фотография захвата японцами порта Дальний. Так что провести параллель и понять, где я в действительности оказался, было не сложно. Достав из нагрудного кармашка разгрузки небольшой блокнот, я отстегнул ручку и записал на первом листке: «Вывод при первом переселении в мир-копию. Мысль о точке перемещения ни хрена не помогает, как на ней ни сосредотачивайся, любое параллельное воспоминание сбивает настройки, и перемещение происходит не туда, куда хочешь, а по случайным координатам от случайных мыслей, которые практически невозможно удержать». Спрятав блокнот на место, я отстегнул чехол с планшетом, где была вся информация по Отечественной войне 1812 года, которую удалось найти в интернете, и убрал его в боковой кармашек рюкзака — сведений по Русско-японской войне в нём не было. Мой просчёт. Что ж, опыт учтём, в следующий раз соберу инфу по разным войнам, где участвовала Россия. Снова достав бинокль, я продолжил изучать горизонт. С одной стороны я смог рассмотреть кавалерию, не скажу принадлежность, с другой вроде обоз и пехота двигались, тоже не знаю чьи. Надо было ПКМ брать, пулемёт тут как раз в тему. Только тяжёлый, зараза, и боеприпаса много не унесёшь. Вот тут «козлик» как раз бы пригодился. А лучше счетверённая зенитная пулемётная установка на базе ЗИС-5. А ещё лучше танк. Даже лёгкий. Натянем японцев на кукан, пока они наших не натянули. Надо с парнями эту тему обговорить и из миров-копий Великой Отечественной войны перетащить сюда несколько единиц бронетехники. Танкист у нас Толя, вот кто фанатом этой идеи станет и захочет поучаствовать. Эх, где бы губозакаточную машинку взять? Была бы техника, так к ней столько топлива и боеприпасов нужно, что не напасёшься. А вот мобильные внедорожники с установленными на них пулемётами — это самое то, и бензина они жрут куда меньше, чем бронетехника. Почесав уколотую ягодицу, я продолжил наблюдение за неизвестными подразделениями на горизонте. Переносить на себе всю тяжесть амуниции и боеприпасов желания у меня особого не было. Это тело у меня всего три недели, я, конечно, серьёзно налегаю на физическую подготовку, тренируюсь, но совершить марш-бросок со всей этой ношей мне точно не под силу. Свои возможности я прекрасно за эти три недели изучил. Нет, далеко. Выключив бинокль и убрав его в чехол, я отсоединил от рюкзака складной стул со спинкой и, сев на него, достал из кармана сложенный лист бумаги. На принтере распечатал. Филькина грамота, сообщавшая, что я русский дворянин из Твери. Для 1812 года ещё более или менее, особенно сияющая голограмма могла произвести впечатление, взял её из своего запаса акцизных марок — трофеев, доставшихся от бандитов, что контрафактный алкоголь гнали. Для этих времён хрень полная. Так что достал зажигалку, дешёвую китайскую в прозрачном корпусе, и сжёг листок, тут он мне точно не пригодится, а туалетная бумага и так запасена. Снова осмотрев горизонт со всех сторон — нужно следить за окрестностями, я продолжал размышлять. Как поступать, встретив наполеоновских солдат, я прекрасно знал, даже план боевых действий подготовил, но что тут делать? Нет, я понимаю, что японцы враги, но я даже не знаю, где нахожусь. Возможно, вдали горит совсем и не Дальний. И что хреново, до портала у Бреста за пару дней не дойдёшь, да и за месяц тоже, разве что по железной дороге. А она уже перерезана японцами. Я ведь не просто так с французами решил повоевать — там портал не так далеко, быстро бы добрался. Оттого и Русско-японскую исключил из круга внимания. Грустя об этом всем, я крепил пучки сорванной травы к костюму «Леший», чтобы хоть как-то маскировку под местные условия подогнать. Неожиданно пришлось прерваться, в мою сторону направилась большая группа всадников. Уложив рюкзак, я накинул на себя маскировочный костюм и выставил навстречу им толстую трубу глушителя автомата. В бинокль разглядел — без сомнений японцы. Те на кочку не обратили внимания, маскировочный костюм я закончил, и тот не сильно выделялся на местности. Стрелять японцев даже и не думал. Мимо прошло две сотни всадников, так что привлекать внимание к себе я не хотел, вот были бы у меня пулемёты с длинными лентами, тогда другое дело. Когда японцы скрылись за горизонтом, я снова сел на стул и решил проанализировать ситуацию. Вообще-то, я не боевик, контрразведка — это немного другая сфера армейской службы. Однако я получил молодое тело, а с ним и гормоны, которые бушевали в крови и требовали приключений. Мне не помогали ни трезвый разум, ни опыт контрразведчика, ни холодная голова. Всё смывалось эмоциями и гормонами. Вот я и подумал, а почему бы нет? И сам развеюсь, а то к пятидесяти годам как-то стал уставать от жизни, тут же всё яркими красками заиграло, эмоции и адреналин дали стимул к жизни. Зачем всё это сдерживать? Я наслаждался молодостью, постоянным стояком и свежестью взора. И не собирался это терять, а планировал насладиться каждой минутой и даже секундой жизни в теле молодого парня. Пришлось ждать наступления темноты. Потом собрался и, пошатываясь от тяжести и кряхтя от натуги, направился к порту Дальний. Время от времени я сканировал окружающее пространство с помощью прибора ночного видения. Модель военная, качество картинки отличное, да и прибор разбить сложно, антиударный корпус. На горизонте были видны отсветы костров, там какие-то части на ночёвку встали, но на моём пути никого не было. К полуночи я добрался до крайних строений. Причина, почему я двигался именно сюда, в том, что мне нужен был транспорт, и я планировал его здесь найти — хоть пару верховых лошадей. Второго коня я как вьючного собирался использовать. Оставив рюкзак за пределами населённого пункта и приметив место, я, держа в руках АПБ с глушителем, скользнул к крайним домам. Левее виднелась железнодорожная станция, по виду целая, видимо наши не успели её уничтожить. Пока шёл по городку, ликвидировал шесть часовых и трёх гуляк. Лошадей выбрал лучших, явно офицерских. Оседлал одного из коней и повёл их к выходу. Так же по-тихому и спокойно вывел из поселения, те не шумели, голос не подавали. Дальше, достав из рюкзака «монку» и две гранаты, загрузил поклажу на лошадей и бегом вернулся к городку. Там на окраине почти два десятка гаубиц стояли, готовых к открытию огня. Я поставил растяжку на пути патруля и чуть дальше у строений, где спали артиллеристы, «монку» установил, чтобы та как можно больше потерь японцам нанесла. Патруль подорвёт растяжку, на шум японцы поднимутся и побегут к орудиям, тут и «монка» сработает. В штабель ящиков со снарядами я подложил гранату, выдернув кольцо. Поднимут верхний ящик, та и подорвётся. Снаряды у японцев не особо устойчивые, бывают даже самоподрывы, так что я был уверен, что детонация произойдёт. Пока минированием занимался, ещё семерых японцев ухлопал. Бегом вернувшись к лошадям, я устроился в седле верхового и, ударив каблуками берцев по бокам, стал ускорять коня. В галоп не переходил — это я всё видел благодаря ПНВ, а лошади слепы как кроты. Луна подсвечивала, но не так ярко, как хотелось бы. Но я все-таки удалялся, обходя ночные стоянки японских войск. Через двадцать минут у Дальнего раздались хлопок и несколько выстрелов. Далеко, но расслышать смог, потом еще один хлопок, сильнее, «монка» сработала, — надеюсь, не зря. А чуть позже на горизонте вспухло небольшое солнце, через секунду донеслись раскаты грома. Похоже, склад снарядов рванул. Это они мою гранату сдвинули? Возможно. Дальше ехал, поглядывая назад, там свечение еще не погасло, видимо строения горят и сам склад. Нет-нет да доносится гул разрывающихся снарядов. Двигался я всю ночь, пока не обнаружил довольно густые заросли, которые поначалу принял за кустарник, а потом понял, что это такая местная роща с невысокими деревьями. К сожалению, она занята была, причём какой-то русской армейской частью. Уставшие солдаты спали кто где, лошади дремали, стоя на опушке, телеги обоза стояли, несколько пушек. Около тысячи солдат было. Я обошёл их и, найдя овраг, спустился в него, напоил лошадей в ручье и устроился на днёвку. Разбудил меня удар по ноге, и такой знакомый насмешливый голос: — Ну что, турыст, где тут французы? Сейчас покажем им кузькину мать. Пять лет спустя. Приграничная зона СССР, до Бреста около ста километров. Мир-копия Я сидел на поваленном стволе старой берёзы в позе роденовского мыслителя и смотрел на колышущиеся под лёгким ветерком молодые колоски пшеницы. Под ногами шевелился и мычал связанный польский бандит с хутора. Единственный оставшийся в живых, остальных я перебил. Настроение ни к чёрту, вот и сорвался на них. Хотя надо было на тех агрономах хреновых, что дамбу тут поставили у реки и осушили болота, где был портал, после чего вспахали поле, посадив пшеницу. Весь свой арсенал пыток бы на них использовал. А сейчас сидел и как раз на первый урожай смотрел. Ещё желание было сжечь тут всё к чёртовой матери. А ведь так всё хорошо было, хотя я даже не помнил, как в этом мире оказался, причём в одних семейных трусах — был пьян в стельку, поэтому кусок жизни отсутствовал, но последствия вижу невооружённым глазом. Чёрт возьми, я слабо представлял, как теперь вернуться в родной мир. Оставалось последнее средство — ранение. Потому что при причинении боли другими способами перемещение не всегда срабатывает, мы сколько раз пробовали, только портал в болоте работал. Пару раз парней подстреливали во время наших приключений, и те стабильно возвращались домой. Не зря тяжелораненого шурина едва откачали. Эти пять лет прошли… весело и интересно. Не жалею ни об одной потраченной минуте. Насколько я знаю, остальные точно так же относились к подобным приключениям. Мы на эти пять лет застряли на Русско-японской войне, в восьми мирах-копиях воевали с японцами. За эти восемь попыток выяснили достаточно чётко — командование Порт-Артурской эскадры и крепости делало всё, чтобы проиграть, как будто преследуя интересы противника, так что в последних пяти мирах мы его физически зачищали. А ведь я проверял, не работали они на противника, хотя жена Стесселя и принимала крупные подарки от японского агента, ну и по ночам шептала мужу, что и как делать, а тот идиот слушал, остальные всего лишь были дуболомами. Мы их просто-напросто уничтожали, используя снайперские винтовки. Результат был заметен сразу. Проигрышей практически не было, как и сдачи крепостей. А так, что мы с японцами только ни делали, и на танках, что перетащили в тот мир, воевали, и на вертолётах с противокорабельными ракетами, и на самолётах. Потом Евгений предложил перетащить подводную лодку. До этого мы такие габаритные вещи ни разу не переправляли. В принципе, проблем не было, но ведь лодкой нужно уметь управлять, вот мы впятером и пошли на службу в Северный флот. Закончили военно-морские школы и поступили на разные лодки. Год воевали, осваивая эту сложную науку. Служил я на субмарине типа «Щука». Рулевым был, управлял лодкой по командам. Мог опустить или поднять её, поворачивать. Ещё три смежных профессии освоил: торпедиста, электрика и акустика. До старшины первой статьи дослужился, медаль «За боевые заслуги» имею. Три потопленных транспорта на нашем счету и тральщик. С последним случайно получилось, мы в норвежский сухогруз целили. Командир потом сильно ругался, это последняя торпеда была и сухогруз ушёл. Освоившись, мы под конец войны отправились к немцам — не наших же грабить. Уничтожив экипаж, угнали у немцев малую подлодку экспериментальной серии типа XVII номер U-793. Экипаж у нее всего двенадцать человек, два носовых торпедных аппарата и четыре торпеды в запасе. Толе, который был дизелистом, пришлось изучать двигатель Вальтера, что стоял на лодке. Тот работал на жидком ракетном топливе, благодаря ему подводная скорость лодки составляла двадцать пять узлов. А без него — только пять. И что мы сделали? Евгений, сидя на палубе лодки, выстрелил себе в руку, по-другому не переместишься из мира-копии. И пропал, отправившись в другой мир, где уже шла Русско-японская. А мы с парнями следом. Я, например, сидел на штабеле торпед и, порезав ножом руку, отправился следом. И если Женя на лодке в море оказался, хорошо плюхнулся, его аж волной смыло с палубы, то я на берегу появился, да и остальные парни тоже. Мы с немецких складов перенеслись. Торпед было тридцать шесть, запасы топлива для лодки. В общем, всё, что было необходимо. Наши девчата были с нами, Ольга — врач на борту, в бою рулевая, я её учил, Нина — сигнальщик, жена Раневского Маша — кок. Дальше два месяца изучали лодку, проводили ходовые испытания, заодно наших женщин учили, как ею управлять. И так вышло, что командиром лодки стал я, раз постоянно в центральном отсеке службу проходил и видел, как командиры ведут бой. Даже с моим плюшевым опытом всё получилось, и я за девять месяцев наработал личный опыт командования субмариной. Отлично повоевали, все японские броненосцы на дно пустили и почти все броненосные крейсера. Японцы в портах и на базах прятаться стали, наши моряки смелее выходили и гоняли японские транспорты обеспечения. В общем, Россия начала побеждать, трудности возникали только при сдерживании сухопутных сил Японии, когда вмешались англичане. Мы и их топить начали, все броненосцы, что они вывели для демонстрации сил, двенадцать войсковых транспортов с солдатами на дно отправили. На этом торпеды закончились. Вышел скандал, но нам было пофиг. Нас даже прозвали морским подводным дьяволом. Отлично повоевали, и кстати, из восьми миров с Русско-японской войной трижды англичане вмешивались в конфликт, выступая на стороне Японии и принуждая Россию к миру. В этом случае мы сразу начинали войну и с Англией. Одним словом, приключения за пять лет выдались неплохие. Парни и девчата, кроме Толи с Ольгой, которые не проводили процедуры омоложения, стали постарше. Да, парни и Нина стали подростками, хотя, как они мне сказали, когда нашли меня, хотели тридцатилетними стать, но портал сработал, как всегда, криво, и они стали подростками. Сейчас, как и мне, им лет по двадцать на вид. А как я хохотал, когда они меня разбудили и я обнаружил перед собой мальчишек и девчонок, одетых в одежду начала девятнадцатого века. Они, оказывается, в театральных мастерских заказали одежду той эпохи. Это идея Нины была, она тоже тут присутствовала, как и Толя с Ольгой. Правда, часть оружия современная при них оставалась. В каком же шоке они были, когда поняли, что, отправившись следом за мной, оказались на Русско-японской войне! Однако всё равно хорошо повоевали, потом добрались до портала и отправились домой. А потом снова на эту войну, начиная сначала, но уже хорошо подготовленными и снаряжёнными. До сих пор помню, что танк Т-10, купленный нами с хранения, творил среди японских боевых порядков. Толя за штурвалом, я наводчик, Александр заряжающий, а Евгений на месте командира, он сообщал, куда стрелять и где японцев больше. Да уж, до сих пор вспоминать приятно. К слову, отец близнецов, генерал в отставке, герой Советского Союза, тоже с нами прошёл процедуру омоложения, через год боевых действий братья его протащили, но с нами он не развлёкся, ушёл в одну из копий Второй Отечественной и воевал там. Как ушёл, мы его больше и не видели. Славка Раневский тоже не появлялся. Пытались искать, но не нашли. В общем, пять лет прошли, мы стали двадцатилетними. Немного устали от всего этого и решили отдохнуть. Евгений в одном из миров нашёл себе супругу-дворянку, так что Суворовы и Раневские отбыли на заграничные курорты. Документы с новыми личностями они себе давно сделали. Я тоже оформил, но пользовался двумя комплектами, старыми, на тридцатишестилетнего мужчину, и новыми, на двадцатилетнего. А на третий день что-то на душе стало паршиво, решил напиться, обычно помогает. Хорошо принял. И очнулся в лесу, под вечер. Увидел, как пролетает знакомое звено советских истребителей И-16, и рванул к болоту — а там поле. Тогда я побежал к хутору. Тут в лесу встретилось озеро, искупался и напился родниковой воды, привёл себя в порядок, голова перестала так раскалываться, и, добежав до хутора, убедился, что я действительно там, где и обычно. Перебил мужское население хутора, допросив последнего из бандита, тот и сообщил о дамбе и о том, что тут колхозники поле засеяли, сволочи. Майора НКВД я уже упустил, ночью уехал, но на хуторе был парень в форме младшего лейтенанта РККА. Та же молодка перешила форму под меня. Работы ей было немного, форма и так оказалась почти моего размера. Все трофеи с хутора на телеге я отправил в тайный схрон хуторян, потом сжёг сам хутор и, ведя пленного, он часть трофеев сюда доставил, вернулся к опушке леса, горестно изучая пшеничное поле. Нет портала. А вернуться назад я уже пытался, оттого рука и забинтована. Там порез, первая попытка, и огнестрельное ранение, это уже вторая, но не сработало. Похоже, в этом мире я застрял. Но вот надолго ли? Да ещё как бы мои сюда не рванули, обнаружив моё отсутствие. Вполне могут, и тоже вляпаются в эту ловушку, откуда я выхода пока не вижу. Что дальше делать, я ещё на хуторе решил: воевать буду. Пусть боевого опыта у меня немного, всё же с японцами мы действовали скорее как диверсанты, проводили воздушные или подводные атаки, а это другое. Правда, должен сказать, что эти пять лет не прошли зря. Мы учились, и я особо. Что касается иностранных языков, то немецкий я теперь знал в совершенстве, дополнительно изучил японский. Китайский-то и так знал, тут его только улучшил. Также я освоил управление легкомоторной авиацией и вертолётом. Даже небольшой боевой опыт получил. Боевую авиацию мы всего один раз применяли, после удачного эксперимента с подлодкой. Купили в Бразилии с базы хранения пять устаревших американских штурмовиков «Скайрейдер» и использовали их. Результат заметно жиже по сравнению с работой субмарины. Хотя японцев всё равно напугали до мокрых штанов и потопили несколько боевых кораблей, броненосцы только повредили да пожары вызвали. Основными нашими целями транспортные и грузовые суда были, вот тут неплохо вышло: сорок семь отправленных на дно, ещё три десятка повредили, работали поодиночке, чтобы охватить как можно больше. Ну и по наземным сухопутным войскам прошлись, по артиллерии в основном, тут результаты лучше, однако боезапас и топливо быстро к концу подошли, и пришлось взорвать все штурмовики и уже к наземным диверсиям перейти, что стало привычным делом. Так что я неплохой стрелок и пулемётчик, умею управлять самолётами, думаю, и с Ил-2 справлюсь, американский штурмовик посложнее был; владею языками, имею неплохие знания по диверсионной и разведывательной деятельности, богатый личный опыт. Подводник с несколькими специальностями, теперь хорошо знаю советскую бронетехнику, спасибо Толе. Овладел морским штурманским делом, раз работали на море, научился водить суда, хотя опыта мало. В принципе, на этом всё. Ещё как специалист-контрразведчик неплох по старой профессии, но тут будет сложно устроиться в долгосрочной перспективе, раскроют. Вздохнув, я достал из нагрудного кармана документы. Тут были командирское удостоверение, комсомольский билет и отпускное удостоверение. Это липа, хоть и качественная. Согласно этим документам, младший лейтенант Андрей Егорович Агапов, командир пулемётного взвода, проходил службу в подмосковной части, по крайней мере отпускное удостоверении это тоже подтверждало. Фотографий тут не было, так что использовать эти документы я вполне мог, тем более возраст подходящий. Вернув документы на место, я посмотрел на местное светило. Полдень уже, сегодня двадцать первое июня. Прирезав бандита — хватит тут шуметь, — взял тяжёлый вещмешок, что тот до этого нёс, и, закинув за спину, энергичным шагом направился прочь. Кстати, в кобуре ТТ был, номер пистолета вписан в удостоверение. Такая подробность для немецких специалистов похвальна. Разве что в удостоверении не все положенные метки для московских частей стояли и не было следа от ржавой скрепки, я ещё на хуторе всем этим озаботился. Так что доработанное мной удостоверение от настоящего отличить практически невозможно. Это я как специалист говорю. Двигался по лесу, игнорируя лесную дорогу: бандиты сейчас серьёзно активизировались, стреляют в наших бойцов и командиров, не хочу их жертвой стать. Понятно, что воевать пойду, есть желание немцев проредить, а вот как, пока непонятно. Или к какой-нибудь части прибьюсь, или зайду в комендатуру любого города, мол, полк мой далеко, у Москвы стоит, направьте в действующую часть. Могут послать, служи там, где числишься, а могут и направить, поди угадай. Когда начало темнеть, я прошёл ещё километров пять, уходя подальше от границы, там нашёл место для ночлега, снял вещмешок, положил рядом, сделал лежанку из лапника, сверху накрылся плащом и вскоре уснул. Есть не хотелось, по дороге бутербродом подкрепился. Разбудил меня рёв множества авиационных моторов, а чуть позже докатился грохот канонады. Точнее, разрывов снарядов, а орудия я слышал как дальний рокот. Снаряды рвались где-то неподалёку, кажется, у той артиллерийской части, мимо которой я в темноте прошёл. Судя по орудиям, там был гаубичный дивизион. Вздохнув, я сел, откинув плащ, и посмотрел на светлеющее небо, там во множестве группами плыли немецкие бомбардировщики. Визуально я наблюдал около тридцати бомбардировщиков и около двадцати штурмовиков, ну и с десяток истребителей. Их худые силуэты ни с чем не спутаешь. Встав, я скатал плащ-палатку в тюк и, достав из вещмешка котелок, сходил к ручью, заодно умылся и освежился, развёл костерок и стал готовить завтрак. Похлёбку небольшую решил сделать. Немного овощей с собой было, вот и взял самую маленькую луковицу, почистил и разрезал кубиками, бросил в воду, туда же настрогал солёного сала. Немного, да и то где мясо было, потом картошки почистил и вместе с крупой закинул в котелок. Одной картофелины и горсти крупы мне хватило. В кружке воду для чая вскипятил. Похлёбка вышла сытной и очень вкусной. Доел хлеб, отобранный у хуторян, теперь только сухари ржаные оставались, зато целый пакет, с килограмм весом. Ну и, помыв посуду, уже сытый собрался и направился дальше. До дороги тут было метров двести, выйдя на неё, пошёл по обочине. Навстречу несколько грузовиков проскочило, а потом стал гул моторов сзади нагонять. В небе тоже дела творились, видел два воздушных боя. В одном наши троих немцев сбили, потеряв одного своего, в другом — немцы наших всю шестёрку заземлили, хотя и потеряли четверых своих. А нагоняли меня пять грузовиков. Оказалось, раненых везут, даже без зенитного прикрытия, видимо пока ещё не знают, что это жизненно необходимо. Я поднял руку, пытаясь оставить колонну, но та прошла мимо. Вскоре меня нагнал мотоциклист, командир в звании капитана, проверил документы и подвёз до перекрёстка. Семь километров мне сэкономил. Он влево поворачивал, а мне прямо нужно, так что распрощались. И тут новый воздушный бой, как раз надо мной. Неторопливо шагая и не забывая контролировать окрестности, я наблюдал, как он разворачивается. Сбили всё же нашего. Приметив, куда тот опускается на парашюте, я прикинул время. А не тот ли это старший лейтенант, которого Вячеслав спасти не смог? А вот Толя спас. А летчик везунчик, немцы его попытались расстрелять в воздухе, но того спасли товарищи, сорвав атаку. Сейчас узнаем. Я побежал в сторону леска, где должен был опуститься советский лётчик, на ходу достал пистолет из кобуры, приготовил его к бою и убрал пока за ремень, а кобуру закрыл. Правда, та хлопала по правой ягодице, явно давая понять, что пуста. Успел я вовремя, как раз один из польских батраков пытался «пощекотать» нашего лётчика — точно старлей! — вилами под рёбра. Появился я у них за спинами, так что меня не заметили, встал за дерево и, прицелившись, дважды выстрелил. Оба раза в головы бандитам. Убирая пистолет в кобуру, вытащил из ствола патрон, а то у ТТ есть вредная привычка при резком встряхивании или падении самопроизвольно выстреливать, и подошёл к дереву, где висел лётчик. — Младший лейтенант Агапов, — козырнул я. — Рука?