Осназовец
Часть 6 из 37 Информация о книге
У входа спал немец. Зажав ему рот, я ударил его в грудь, нож легко скользнул между ребрами и достал до сердца. Подождав, пока тот совсем замрет, я выдернул клинок и тихо скользнул к следующему.
Скажу честно, из одиннадцати немцев в избе никто так и не проснулся, даже офицер, которого я обнаружил спящим на печи, на медвежьей шкуре. Он мне не нужен был, в плен я его поэтому и не брал. После этого я стал шарить в темноте, собирая трофеи. Ну, как собирая, мне нужно было только оружие. К счастью, у формы офицера висела кобура, а в ней я обнаружил «вальтер». Странно, что он был у простого пехотного обер-лейтенанта.
Прихватив два запасных магазина, я покинул избу и, прикрыв дверь дома, направился к свинарнику. Нужно было накрутить резьбу на ствол пистолета. Мне требовалось бесшумное оружие, такой короткоствол подходил для этого неплохо.
Когда я сидел в свинарнике и с легким скрипом крутил инструмент, зажимая коленями пистолет, то вдруг замер и прислушался. Снаружи шла пересменка. Это меня заинтересовало, и я выскользнул из свинарника, на ходу накручивая на ствол «вальтера» глушитель.
Немцы подсвечивали себе дорогу фонариком, поэтому я легко проследил за ними. К моему удивлению, у немцев все же был еще один пост, секрет на дороге, именно его и сменяли. Я его не обнаружил, потому что он находился в пятидесяти метрах от деревни, можно сказать в открытом поле. Немцы сделали импровизированный бруствер из всякой деревенской мелочи, что защищал их от ветра, и спокойно охраняли сон товарищей.
В секрете сидели двое с пулеметом. После смены часовых четверо немцев направились обратно. Отметив, в какую избу они вошли, я посетил секрет и проверил оружие на практике. Тихо сработало, это хорошо. Секрет остался лежать на пучке соломы и наброшенном сверху брезенте, а я поспешил обратно. Следующим умер часовой, все равно еще часа два ждать, пока его не сменят, да и некому его менять будет к этому времени.
Потом я пробежался по остальным домам. Вот тут была одна сложность: я же не видел, кого лишаю жизни. Ладно, в том доме, где встал на постой, хозяев выгнали, и я работал спокойно, а тут-то как определишь, где немец спит, а где хозяева? Но повезло, немцы почти всех хозяев выгнали, так что я проверил все дома, в одном чуть старушку не прирезал, немцы ее не выгоняли, и довершил начатое.
Конечно же, я не знал, сколько нацистов въехало в село, подсчитать просто не имел возможности, но уничтожая противника, я пересчитывал, сколько единиц оружия в доме. Всегда совпадало.
К полуночи живых немцев в деревушке не осталось, последними я убрал танкистов и экипаж бронетранспортера. Старшим был фельдфебель, видимо он и был командиром танка. В той избе хозяев не было, поэтому собрав всю форму, оружие, документы и обувь, с этой тяжелой охапкой дошел до закрытого бронетранспортера и, отперев его спецключом, что нашел у экипажа, откинул заднюю дверцу, прошел внутрь и свалил все трофеи у кабины. Так работая, я обошел все дома, трофейный фонарик в этом хорошо помогал, и прибрал все трофеи, что были на немцах и рядом, и про секрет не забыл. Брал абсолютно всё. Свои вещи я тоже забрал, как и Шмеля, проснувшегося, когда я его брал на руки, и недовольно заворчавшего. Его и свои вещи я убрал в танк, ключ к нему у меня тоже был.
Только после этого я застучал сапогом по створке двери сарая и позвал хозяев:
— Павел Аристархович, открывайте, помощь ваша нужна.
— Тихо ты, — почти сразу сонно откликнулся он. — Немцы же рядом.
— Уже нет, побил я их. Всех. Помогите тела вынести из изб и погрузить в машину, один я не справлюсь. Нужно увезти их подальше и сбросить где-нибудь, а кровь вы замоете. Иначе следующие немцы прознают, накажут. Убрать улики надо.
— Сейчас иду, — мгновенно откликнулся тот.
Надо сказать, с Павлом Аристарховичем мне повезло, он позвал еще двух пожилых, но крепких мужиков, и мы за час перенесли все тела в кузов грузовика. Мне пришлось загонять его во двор домов, чтобы носить было меньше. Наконец с этим мы закончили, про секрет и часового не забыли, и я с одним из жителей деревушки поехал к какому-то глубокому оврагу, дорогу он знал. Проехали мы километров шесть, и наконец, нашли то, что нужно, и я, под указанием Петровича, подогнал задом машину к крутому обрыву. Там мы просто покидали тела вниз прямо из кузова, после чего, закрыв борт, погнали обратно. Время было два часа ночи, а до утра я собирался покинуть деревню.
Танк и бронетранспортер были мной заперты, так что местные в них не попали, остальное я тоже запретил трогать, сообщив, что это мои трофеи, да, в принципе, никто и не трогал. Еще когда мы отъезжали, я попросил Павла Аристарховича обдумать, как можно загнать мотоциклы в кузов грузовика. Трофеи я собирался прибрать все, танк этот автопоезд потянет. Греться будет, и расход увеличится, но потянет. Так что когда мы вернулись, он с другим соседом предложил загнать грузовик в неглубокий овраг, который будет как раз вровень кузову, после чего по доскам закатить мотоциклы. Доски были. Так мы и сделали, я отогнал грузовик к оврагу. Он был в двухстах метрах от деревушки. Потом по очереди заводил мотоциклы, и мы с Павлом Аристарховичем загнали их в кузов, пока другие мужики носили воду от колодцев, а женщины в домах отмывали полы от крови. Поработал я там кроваво.
Вернувшись в деревню на «Опеле» — он стал заметно тяжелее вести себя на дороге, груз давал о себе знать, — я подогнал машину вплотную к заднему борту бронетранспортера. Дойдя до танка, я открыл его и, выпустив Шмеля — тот отбежал к ближайшему столбу, — и забравшись внутрь, методом тыка запустил двигатель. Остывший, тот схватился не сразу, но все же я его немного прогрел и подогнал к переду бронетранспортера. Все, теперь сделать связку, и можно сваливать. Трофеи я набрал, вон пистолетов одних пятнадцать штук, и можно возвращаться домой. А что, по проселочным дорогам, подальше от населенных пунктов да еще ночью я без проблем доберусь до Москвы. Шучу, конечно, наверняка какой-нибудь пост остановит, главное, чтобы не стрелял, но все же попробую.
За час мы сделали сцепку из тросов и трех поленьев, отчего бронетранспортер был жестко прикреплен к корме танка, а грузовик к нему, и я проверил, как все держится, проехавшись до конца улицы. Естественно, вся техника стояла на нейтральной скорости.
После этого, пока танк прогревался на холостом ходу, я добежал до хозяев, обнял и попрощался. К моему удивлению, вся деревня, что собралась для проводов, вдруг поклонилась мне.
— Курсант, тебя как звать-то? — спросил Павел Аристархович.
— Евгений. Евгений Иванов, — на миг задумавшись, честно ответил я. — Из Москвы я.
Повернувшись, я побежал к танку, пытаясь на ходу поймать играющего Шмеля. Наконец он был пойман и испуганно скулящим сунут в люк танка. Тот его пугал своим шумом. Потом залез сам, выключил внутреннее освещение и, включив фару на передке, осторожно стронулся с места. Танк нехотя начал движение и пошлепал гусеницами по слегка подмерзшей дороге в сторону Москвы.
Перед тем как я покинул деревню, Павел Аристархович попросил оставить ему немного оружия. Я пошел навстречу этому желанию и незаметно для других жителей деревни передал ему пять карабинов и «парабеллум» в жесткой кобуре. Потом добавил патронов, чтобы было по сотне на ствол, и четыре гранаты-«колотушки». Как ими пользоваться, он знал, я только сообщил время горения замедлителя.
С управлением было тяжело, я фактически учился методом тыка. Ладно хоть приборы на панели подсвечивались, и я мог все отслеживать. Так постепенно осваиваясь с управлением, я удалялся от этой безымянной деревушки.
Проехал я километров двенадцать, когда начало светать, поэтому свернул к лесу, что виднелся левее моего движения. Двигаться дальше на трофейной технике смерти подобно, сожгут к черту. Да к тому же я не спал и сильно устал, а тут пока есть время, высплюсь за весь световой день и, как стемнеет, двину дальше.
Естественно, двигался я с остановками, проверяя, как там буксируется техника. Бронетранспортер и грузовик были в порядке, а вот мотоциклы мотало по кузову. Одному люльку помяло. Пришлось жестко закреплять их веревками.
Добравшись до леса, я проехал по опушке дальше и, найдя ельник, стал осторожно заводить технику под деревья. Ладно танк и бронетранспортер, они низкие да железные, а вот высокий брезентовый кузов грузовика можно было повредить. К счастью, обошлось. Развернув автопоезд — небольшая поляна это позволяла, — я поставил технику так, чтобы можно было легко ее выгнать, и, заглушив двигатель «тройки», несколько секунд сидел, привыкая к тишине. Наконец, скинув наушники, я положил их на сиденье и, открыв люк, первым выпустил Шмеля. Пока тот обнюхивал все вокруг, я обслуживал технику, то есть сливал с нее воду из радиаторов в два ведра и две пустые канистры. Подмораживало, так и до беды недалеко, терять трофеи я не собирался. Также я снял канистры с бортов и заправил танк, расход у него действительно был приличный. Главное, чтобы движок выдержал и доставил нас до Москвы, я уже начал думать, что спокойно доберусь до нее. Смешно, конечно, кто же меня через посты пропустит?
Осмотрев и заправив технику, я осмотрел лес и, достав из танка топорик, пошел рубить ветви, чтобы замаскировать технику. Когда я закончил с этим, уже совсем рассвело, так что, быстро поев — узел с домашней едой мне сунула жена Павла Аристарховича, да еще у немцев приличные запасы набрал, — я вернулся в танк и, закрывшись, завалился спать на одном из сидений. Шмель устроился у меня под ногами на запасном комбинезоне танкистов.
За день просыпался я дважды. Первый раз, когда где-то рядом началась интенсивная стрельба, даже пушки били. Я выходил на опушку, стреляли рядом, но за поросшим лесом холмом мне не было видно. Второй раз разбудил меня Шмель — захотел по нужде. Сходили вместе, и до самой темноты я благополучно продрых.
Проснулись мы полностью выспавшимися где-то около шести, за час до заката. Пока Шмель носился вокруг, я пробежался по лесу, источника воды так и не нашел, после чего вернулся, потренировался и снял с бронетранспортера одну канистру. Там была вода, я это еще вчера понял, и пока котелок и чайник вскипали, я залил воду в радиатор танка из других емкостей и запустил его прогреваться. Чуть позже заглушив мотор, я стал готовить завтрак.
Поев, я подтянул к себе офицерский планшет, туда у меня были запиханы еще документы офицера, и, достав карту, стал искать ориентиры. Через минуту я уже определился на местности и лес нашел, в котором заночевал. Деревушка, где я побил немцев, называлась Гавриловка. Что примечательно, остановился я на ночевку в двух километрах от Матвеевки. Она притулилась с другой стороны этого небольшого леса как раз за холмом. Как мы друг друга не обнаружили, непонятно. С одной стороны, хорошо, что деревенские меня не нашли и не заметили.
Когда я доел кашу с мясом, вдруг недовольно заворчал лежавший рядом Шмель. Он уже поел. Присмотревшись, куда смотрел щенок, я рассмотрел пса, который разглядывал нас, выглядывая из-за дерева. Это был довольно здоровый взрослый пес, в ошейнике и с обрывком веревки на шее. Пес, то и дело облизываясь и переступая на месте, не отрываясь смотрел на нас. Видимо, был голоден.
Свистнув, я выскреб на осеннюю листву остатки каши и начал подзывать пса. Тот сперва неуверенно сделал пару шагов, замер, но потом, так же неуверенно поглядывая на нас голодными глазами, все же приблизился. Я отодвигаться не стал, проверяя его. Косясь на нас, пес подошел ко мне на расстояние вытянутой руки и стал быстро хватать кашу. Отхлебывая чаю, я с интересом его разглядывал. Пес был не элитной породы, обычный деревенский. Видимо, он или сам сорвался, или что-то случилось, а так на вид, кроме небольшой худобы и впалого живота, он был в порядке. Думаю, он из Матвеевки.
Пес поел и лег на листву метрах в трех от нас, но не уходил. Я выплеснул остатки чая из кружки и, встав, водой из канистры вымыл посуду, поскоблил ее, после чего убрал в баул, а потом в танк. Когда я закреплял канистру обратно на борт бронетранспортера, пес встал и глухо ухнул. Видимо, он так лаял.
— А что, — пробормотал я себе под нос, — пса-то сторожевого у меня дома нет, Шмель со мной мотается. Кто-то же должен двор охранять.
Отойдя от бронетранспортера, я мельком осмотрелся, не оставил ли чего. После чего подошел к неизвестному псу. Шмель с подозрением наблюдал за нами. Протянув руку, я осторожно погладил пса. Тот сам дернул головой мне навстречу, подставляясь под ласку. Я осмотрел ошейник. Тот был самодельный. Пес без сомнения был деревенским. Вполне возможно, действительно из Матвеевки.
— Иди домой, тебе тут недалеко.
Пес сделал вид, что не понял меня, и когда я направился к танку, последовал следом. На землю уже опустились сумерки, вот-вот окончательно стемнеет, поэтому возиться долго я не хотел.
— Ладно, черт с тобой, — сказал я и, открыв дверцу бронетранспортера со стороны водителя, махнул рукой: — Залазь.
К моему удивлению, пес одним прыжком запрыгнул в салон и стал принюхиваться. Некоторая форма была в крови. Заперев дверцу, я вернулся к танку и запустил внутрь Шмеля — сам он не мог забраться и полез следом в узкий люк. Через минуту я выгнал колонну из леса и в сгущающейся темноте направился обратно к полевой дороге.
Проехал я буквально три или четыре километра, когда на дорогу, махая свободной рукой, вдруг вышел боец. Самый обычный такой солдат в каске, телогрейке и с винтовкой за спиной. Он специально вступил в световое пятно от фары и, махая, шел навстречу.
Я сразу понял, что меня приняли за своего — ну а кто еще ночью будет ездить по дорогам? Похоже, уже все бойцы знали, что немцы ночью спят, раз спокойно так встретили мою технику. Чувствуя, что если я сейчас промедлю, тот, опознав танк, метнется в сторону, отдавая приказ противотанковым пушкам обстрелять меня, поэтому остановил танк в трех метрах от него и, глуша двигатель, открыл люк механика-водителя и громко спросил:
— Чего случилось?
Через приборы было плохо видно, только силуэт и пятно света на дороге. Ну, а когда наполовину вылез, то понял, что он в звании сержанта, опрятный такой, где нужно подтянутый — в общем, нормальный боец. Чуть левее его я рассмотрел шевеление и еще две каски, кажется, там был окоп или ячейка.
Тот уже понял, кого он остановил, и на пару секунд завис, разглядывая меня и темную громаду техники у меня за спиной. Ох, хорошо, что я не переоделся, моя армейская телогрейка, похоже, и вывела его из ступора.
— Это что такое?
— Трофеи в тыл гоню, что, не видишь? — громко спросил его, чтобы и в секрете слышали. Не хватало, чтобы еще по мне из пулемета ударили, или вообще из пушки.
— Ничего себе… Документы есть? — наконец вспомнил он о причинах остановки.
— Конечно есть, — пробормотал я и, вернувшись в салон, включил внутренний свет. Сержант подошел и заглянул внутрь, потрепав по холке Шмеля, который встал мне на ноги и с интересом принюхивался к незнакомцу.
— Новенький? — поинтересовался он, осматривая салон и блестящие ряды снарядов.
— Похоже, что да, командир сказал, что меньше года ему. Я немецкий не знаю, не скажу, — рассеянно ответил я и, достав из планшета свои документы диверсанта Брянского фронта и от руки написанный приказ моего «командира» доставить трофейную технику под Москву в часть номер такую-то, протянул сержанту. Проще говоря, гнал я технику согласно этой бумаге на нашу базу осназа в Подмосковье. А куда еще? Трофеи наши, майор, командир базы, куркуль почище меня, хрен он ее кому отдаст, учебные пособия как-никак.
Сержант, пользуясь освещением танка, отошел к фаре и стал с интересом читать. Убрав Шмеля в сторону, я снова наполовину вылез. Теперь уже можно, стрелять не будут. Так и было: от окопов отделились двое, один в командирской длиннополой шинели и фуражке, второй также в телогрейке и каске.
— Кузьмин, что там? — спросил подходивший командир. При свете фары в петлицах его шинели мелькнули рубиновым цветом кубари старшего лейтенанта.
— Да вот, товарищ старший лейтенант, товарищи из осназа НКВД технику трофейную захватили и гонят ее куда-то в тыл, — ответил тот и протянул мои документы подошедшему командиру. Тот рассмотрел их, задумался на миг, бросая на меня изучающие взгляды, и подошел.
— Командир сборного отряда старший лейтенант Морозов. Назначен приказом командующего двадцать первого стрелкового корпуса, командиром этого участка обороны.
— Курсант Якименко, в отряде лейтенанта Лешего проходил практику, поэтому в связи с ее окончанием и захватом техники направлен в тыл. В общем, мне и технику нужно отогнать, и на базу вернуться.
— Ясно… — теребя поддельные документы — половину я, вон, вчера во время ужина перед сном написал, — пробормотал лейтенант, бросая на меня косые взгляды и явно что-то прикидывая.
— Лейтенант, если у тебя что есть, ты говори, время не тяни. Я сегодня планирую проехать еще километров пятьдесят. Завтра в Орле должен быть, а там железной дорогой на Москву.
— Не могу я тебя остановить, права не имею, но попросить есть желание. Мне ведь окруженцев дали, моя рота тут и почти сотня всяких бойцов из разных частей. Вчера шестеро зенитчиков вышли. Они тут недалеко стояли, в Матвеевке, и немцы на них вышли, все подразделение уничтожили, да еще и деревню сожгли. Вон, шестеро только и выжило.
— Так вот что за стрельба была, — пробормотал я себе под нос. — Какой твой интерес?
— А то, что у меня на три сотни человек всего два ручных пулемета и не одного орудия! — зло проговорил старлей, явно выплескивая этим криком все, что накопилось в его душе.
— Еб… а я-то думал, меня на прицеле пушечных стволов держат, — хмыкнул я, покачав головой. — Ладно, дам я тебе два МГ с запасом патронов и… одно противотанковое ружье. Думаю, меня за это по голове не погладят, но ничего, расписку напишешь, ею прикроюсь. Напишешь?
— Еще как напишу, дорогой, ты даже не представляешь, как ты нам помогаешь!
— Не надо говорить помогающему, как важна его помощь, платить в два раза больше придется, — сказал я и, покинув танк, погладил вылезшего следом Шмеля. — Хорошо, что мы вот так вот опознались, а то я ехал и гадал, влепят мне снаряд в борт или нет.
— Так нужно связаться с командованием и предупредить, что по нашей дороге гонят трофейную технику.
Мне это предложение не понравилось, командование, несмотря на бардак, может сообразить, что я тут не совсем законно, и документы, которые вернул мне лейтенант, не настоящие, но я уловил главное.
— У вас что, и связь есть?
— Ну да, в километре позади село расположено, там есть телефон в сельсовете. У него мой политрук дежурит.
— Лейтенант, ты даже не представляешь, как обрадовал меня! Сейчас оружие выдам и погоню к селу, свяжусь со своими и получу дальнейшие указания.
Мы прошли к бронетранспортеру, и там я отобрал два пулемета, один был с зенитным станком, противотанковое ружье, вручив между делом старлею обшарпанный МП-38 и чехлы с запасными магазинами. Тот подсвечивал мне фонариком, наблюдая, как я передаю оружие подходившим бойцам, и с восхищением сказал:
— Настреляли, я смотрю, много немцев!
— Было дело.
— А ты в группе кем был?
— Снайпер-наблюдатель. Кстати, с оружием освоитесь, или помочь? — спросил я, передавая следующему бойцу коробки с запасными лентами к пулеметам.
— Было бы неплохо помочь.