– Как тут темно-то у вас. А-а-а… – подняв очки на лоб, я пробормотал: – Вот так нормально. Быстро окинув взглядом помещение, в котором было довольно много народу, цыкнул зубом. У стойки, где продавали журналы, газеты и книги, стояла очередь в два десятка человек. Трое стояли у стойки дежурной, один из них был капитан-лейтенантом Черноморского флота в форме и с кортиком на боку. Еще пяток находились в кабинках, две кабинки были свободны, еще с десяток человек сидели и чего-то ожидали на скамьях в небольшом тупике. Мне их было плохо видно, колонны частично скрывали. Но главное, у входа стояла девушка моей мечты. Такую можно и не на одну ночь снять. В легком белом платье, с частично открытой спиной, она держала на уровне восхитительной груди букетик полевых цветов. – Какая прелесть! – воскликнул я, обходя девушку по кругу. – И букетик у прелести тоже ничего. Видимо, девушка подумала, что первая фраза была о цветах, но когда до нее дошла вторая, она густо покраснела. Подобные довольно грубые комплименты здесь были не в чести. Да еще на публике. – Эй, ты там не очень! – окликнули меня сзади. Обернувшись, я увидел здоровяка моих лет, который хмурил брови и явно озадаченно смотрел на меня. Весь его вид говорил, что он что-то пытается вспомнить. – Какая наглая молодежь пошла, – возмутилась какая-то женщина в очереди. – Вам не стыдно, молодой человек? – Мне нет, а вам? – ответно спросил я и усмехнулся. Пока женщина набирала воздуха в легкие, чтобы ответить на столь возмутительный выпад, как здоровяк неуверенно спросил: – Товарищ лейтенант? – парень все увереннее и увереннее заговорил: – Помните захват каравана контрабандистов у перевала Зульфагар? – Какой именно? Я в том районе в трех перехватах участвовал в разное время. – Где пограничный наряд почти весь погиб. – Ах, этот, – протянул я, задумчиво глядя на парня, который вышел из кабинки – видимо, он закончил говорить. – Так ты тот единственный выживший? Среди усиленного отряда, что привел командир заставы, я тебя не видел. – Да, товарищ лейтенант. Если бы не вы, пару минут – и до меня бы добрались. Спасало то, что я между камней успел упасть. – Я тогда буквально на минуту не успел, одному из ваших на моих глазах полголовы снесли в упор из винтовки… Хотя о чем это я? – потряс я головой. – Не было меня там. Парень, ты ошибся. Закончил? Топай давай отсюда. – Но как же? – растерялся парень. – Я ведь вас четко помню, особенно до последней секунды. Вы тогда штык-ножом почти разрубили душмана, потом вскинули пистолет и выстрелили в двух бандитов, что ко мне со спины подбирались, один из них скатился со скалы и упал на мои перебитые ноги. Я от боли потерял сознание и очнулся уже в госпитале, но бой я хорошо помню. Вы это были, вы! Я не только по лицу вас узнал, вы же с такой же улыбкой тогда убивали. Потерев колючий подбородок (побриться забыл), я задумчиво посмотрел на парня, который подошел ближе и приобнял свою девушку. – Как тебя, такого туповатого, в пограничники-то взяли с их отбором? – вздохнув, спросил я. Этот тугодум и так привлек внимание всех находящихся в телеграфе. – Ладно, как ноги? – Две недели, как из госпиталя, вот дали путевку в наш санаторий как тяжелораненому для реабилитации. Потом демобилизуют – и домой. – Ну, молодец. – Спасибо вам. Если бы не вы, то Сережа там и погиб бы, – тихо сказала девушка. – Да чего там, – отмахнулся я. – Скажите спасибо, что у нас учения рядом шли. Это все? Тогда у меня еще дела есть. Не дураки (хоть я и сомневаюсь), должны понять, что разговаривать я с ними не хочу. Подойдя к стойке, где находилась свободная служащая, я протянул ей листок со словами: – Игорь Соколов. Киев, частный номер. Должны ожидать звонка. Оплата по счету. – Хорошо, ожидайте вызова. – Лады. Отойдя к колоннам, я посмотрел на шушукающуюся очередь и поморщился. – Здравствуйте, Тамара Николаевна, не ожидал вас тут увидеть. – Здравствуй, Игорь, – соседка, которая до этого была скрыта широкой спиной какого-то мужичка, так и лучилась доброжелательностью, что заставило меня еще раз поморщиться. Более чем уверен: все, что сейчас тут было, узнают все мои соседи. – Прабабка твоя говорила, что ты недавно из армии вернулся, но я и не думала, что у тебя такая интересная служба была. – Она в общих чертах знает, боевые награды подсказали, так что пошантажировать вам меня не удастся. Ситуация была донельзя бредовой, но нужно было как-то выкручиваться. – Ну что ты, Игорь, разве я могла так поступить? – Вы?! – искренне удивился я и покачал головой. – Еще как можете! – Да как ты можешь говорить так с пожилой женщиной?! – возмутилась та же поборница нравов. – Захлопнись, – просто сказал я ей, потом посмотрел на соседку. – А вы, Тамара Николаевна, тут что делаете, кстати говоря? – Игорь Соколов, кабинка номер семь! – громко сказала телеграфистка, прерывая наш разговор. «Блин, попался же этот тормозной недоросль! Надо же ему было меня вспомнить, да еще громогласно об этом сообщить! Придурок, надо особистов на него натравить, пусть всю душу вынут!» – злобно пыхтел я, подходя к кабинке и открывая дверцу. Сняв трубку, я сказал: – У телефона. Зашедший в кабину удивительно уверенный в себе молодой парень неплотно закрыл дверь, через щель в которую могла пролезть рука, сидевшие и ожидавшие междугороднего звонка группка пожилых и совсем молодых посетителей телеграфа слышали все, о чем говорил парень. – Привет, бать… да нет, нормально все. Купаемся, загораем. Я, вон, машиной занимаюсь, довожу, так сказать, ее до идеала… Что? Со мной, но они на улице, там цирк, побежали смотреть… Ага… Не понял? Ты только из-за этого звонишь?! Бать, мы с тобой раз и навсегда выяснили момент. Ты для меня сирота! Напомнить, что он сказал, когда я заболел?! А я еще раз напомню. Он сказал: «Это не мои проблемы». С этой мразью я ничего общего иметь не собираюсь. Это ясно?! Так какого, на хрен?!.. Блин, какой, нафиг, еще юбилей?! Да в гробу я твоего отца видел с его шестидесятипятилетием. Батя, хочешь, я тебя реально сиротой сделаю? Ты знаешь – я умею. Пару недель – и все… Даже слышать об этом не хочу. Я все сказал! Посетители, которые стали невольными свидетелями тяжелого разговора, чутко прислушивались и со значением переглядывались, как будто им было до этого свое личное дело. Пожилая статная дама приложила край платка к уголкам глаз, где набухли слезы. Минуты две юноша молча слушал собеседника, потом ответил: – Да, я понял. Когда вас ждать?.. Ага-ага. Ну, я вас встречу на вокзале, вы только заранее телеграмму дайте с номером поезда и вагоном… Хорошо… И еще извини, если нагрубил, сорвался. Довел тут один… Могу предложить альтернативный вариант. Толя тоже твой сын и внук этой мраз… э-э-э… твоего отца… Да нашел проблему! Он тут рядом служит, а с его командованием я договорюсь. Пару недель отпуска гарантирую. Ну, вот и ладушки… Нет, еще не появились, видимо на клоуна смотрят, я когда заходил, там один жонглировал на площади… Да вы все равно через пять – шесть дней приедете, увидитесь еще… Ну все, пока, маме привет передай. Да передай, что я вас люблю. Повесив трубку, я тяжело вздохнул и буркнул: – Странно, он же знает, как я отношусь к его родственникам. Почему звонил? Обернувшись, чтобы выйти, заметил, что дверь оказалась неплотно закрытой. Толкнув ее, я вышел наружу. Справа находилась длинная стойка с окошечками, где сидели телеграфистки, вряд ли они слышали наш разговор, там шла обычная работа, а вот слева, в небольшом тупичке, находилось девять человек. Кто стоял, кто сидел. Более чем уверен, вот эти-то мой разговор с отцом точно слышали. Вон какие взгляды на меня бросают. Больше всего привлекал внимание сидевший старик, прямая спина и вид, как будто он тут хозяин. Видимо, глава семьи. На пиджаке старика были орденские колодки и, что привлекало особое внимание, звезда Героя Советского Союза. Быстро осмотрев всех еще раз, я нахмурился, заметив, как пристально смотрит мне в глаза сидевшая с ветераном пожилая женщина, на лице которой читались следы былой красоты. Кого-то она мне напоминала. Тряхнув головой, я отошел от кабинок и спросил у соседки: – Тамара Николаевна, так что вы тут делаете? Может, подвезти вас? – Книгу редкую завезли, вот я и жду, а подвозить не надо. Мне еще на базар. – Так и мне на базар надо, тетя Роза целый список дала… А что за книга? – «Интерны». У меня скоро внук отдыхать приедет, вот хочу ему подарить. – Да тоже мне нашли проблему. У меня вон в багажнике пара книг валя… лежит. Пойдемте, что ноги оттаптывать, подарю я вам. – Ну, не знаю, – неуверенно ответила та. Старушка была ушлой и колебалась. Она понимала, что я так хотел купить ее молчание, вот и выбирала, стоит ли книга этого или нет. Видимо, придя к какому-то выводу, она в подтверждение кивнула. Народ постоянно то выходил, то заходил в большое помещение телеграфа. Я на скрипевшую пружиной дверь бросал изредка взгляды, скорее по своей оперской привычке, чтобы держать ситуацию под контролем. Поэтому когда меня кто-то схватил за воротник и банально поднял под треск ниток, даже как-то растерялся. – Я тебе где велел быть?! – рявкнул кто-то над ухом. В это время мой воротник остался в руках неизвестного, а я мягко приземлился на ноги и мгновенно развернулся, становясь в стойку. Передом мной стоял гориллоподобный мужик лет тридцати пяти – сорока, под два метра ростом, со сросшимися бровями, в легкой летней одежде. В руках он держал обрывки рубашки, которая уже стала сползать с моих плеч. Горилла явно была удивлена. – Извини, я тебя принял за своего сына. – Я тебе сейчас твое извини в глотку забью, – с трудом сдерживаясь от злости (меня аж трясло, вот на ком выпущу зло, спущу пар), прорычал я и, подпрыгнув, нанес удар ногой в подбородок громилы. Закрыться тот не успел, голова дернулась, запрокинулась, изо рта брызнули капли крови на потолок, и обломок зуба, дав пару рикошетов, упал на пол. Секунду постояв, громила закатил глаза и с грохотом упал на спину. Сбросив обрывки рубашки, я задел рукоятку пистолета, который у меня был заткнут за пояс. Достав его, убрал в карман брюк. Пээм вполне поместился. Схватив громилу за рубаху, я приподнял его и прислонил к колонне. Пока я замахивался, оставшийся без поддержки громила в последнее мгновение шлепнулся обратно на пол, а я, не успев сдержать удар, снес покрытие колонны. Обломки плитки брызнули в разные стороны. – Вот урод, – потряс я рукой. Она у меня хоть и тренированная, кирпичи ломаю без проблем, но удар был неожиданным. Я-то рассчитывал на мягкую дробящуюся под кулаком кость. – Н-на! Пройдясь ногами по почкам громилы, я отошел в сторону и стряхнул с левой руки остатки рукава, после чего осмотрелся. У громилы уже суетились те, кто слышал мой разговор, и бросали на меня сердито-испуганные взгляды. В это время в помещение зашел очередной посетитель, пропустив внутрь одну из моих дочурок. – Папа? – завертелась та. – Что, солнышко? – ласково спросил я. Заметив меня, та радостно взвизгнула, подбежала и повисла на моих штанах, стягивая их и тараторя при этом: – Папа, мороженое. Купи-и-и! – Так вы только час назад по две порции съели, ничего у вас не слипнется? – поднял я дочурку на руки.