– В телеграмме ничего не указано. Если бы случилось, обязательно бы написали. – Хорошо, бабуль. Я тогда Серафиму с дочкой отвезу на вокзал, провожу и поеду на телеграф, свяжусь с ним. – Вот и ладушки. Иди, ужинай. Там Роза отличные блинчики испекла. – Ага. Вскочив, я направился к столу. Сейчас поужинаю и спать, что-то я устал сегодня. Утром меня разбудила одна из дочек, когда перебиралась через мои ноги. Спустив ее на пол (та сразу заняла один из ночных горшков), я сел и сонно посмотрел на остальных, что завозились на нашей общей, достаточно широкой кровати. Нам всем четверым вполне хватало места. Из-за большого наплыва детворы и несколько ограниченного спального места, приходилось уплотняться. Свой гамак я отдал Томе. – Так, умываться и завтракать, – зевнув, велел я. Я одел полусонных дочек и отправил их вниз, собирая одежду в корзину. Чистая кончилась, последнее на них надел, эту в стирку к тете Розе. Вернувшись в комнату, я оделся в тренировочную форму, бегом спустился вниз, на лестнице чуть не столкнувшись с дедом, и начал свою привычную утреннюю разминку во дворе, в конце избив беззащитный безответный мешок. Когда дети в саду сели завтракать, выбежал со двора на улицу и легкой трусцой направился вниз, собираясь оббежать четыре квартала. Четырнадцать километров, пора увеличивать время и длину забега. – Здравствуй, Игорь, – встретился мне на одном из перекрестков наш участковый. Я за это время успел преодолеть большую часть запланированного маршрута. – Здравствуйте, Павел Алексеевич, я смотрю, вас можно поздравить с дополнительной звездочкой на погоны? – остановился я рядом с Митрохиным. – Три месяца, как получил. Майора уже не жду, если только за выслугу перед пенсией, – улыбнулся участковый. – Давно приехал? – Третий день тут. Забегал к вам, да хозяйка сказала, что вы уехали на повышение квалификации. – Да, учили криминалистике. Надо сказать, много интересного узнал. – А-а-а, – понятливо кивнул я. – Кстати, вы не знаете, кто сдает дом на соседней улице, там еще флюгер в виде ишачка? – С ишачком там один. Бывшего военного летчика-фронтовика. Новый хозяин сейчас в соседнем районе живет, а дом сдает. Он ранее принадлежал брату жены, погибшему года три назад. Насколько помню, катер перевернулся на высокой волне, и он в сетях запутался. Почему интересуешься? – Интересные люди там поселились. На пляж не ходят, а сидят по очереди на чердаке с биноклем и наблюдают. Попросите их умерить свое любопытство, хорошо? – Хм, спасибо за сигнал, проверю этот дом. – Спасибо. Я сейчас пару кругов сделаю – и домой, вы тоже подходите, у нас на завтрак рыбные пироги с чаем. Бабушка делает, а она в этом мастерица. – Спасибо, обязательно буду. – Тогда ждем, прощаться не буду. Я побежал вниз по улице, продолжая забег, а участковый, сбив фуражку на затылок, задумчиво проводил меня взглядом и направился выяснять по полученному сигналу. Митрохин был настоящим ментом в полном смысле этого слова, и другой работы не знал и не хотел знать, выполняя то, что умел от и до. Причина натравить участкового на наблюдателей была достаточно прозаична. За эти полтора года службы от моих рук не пал ни один маньяк, я хоть и излечился от своей мании, но бросать свое хобби не собирался. Четыре будущих маньяка, предназначенных мной к закланию, все еще коптили небо, и мне это как серпом по яйцам… Это я близкую аналогию привел. В моих планах было немного отдохнуть с семьей, недели две – три, и покататься по Союзу, очищая нашу землю от этой мерзости. В моих планах была ликвидация Алмазяна, которого прозвали бы в будущем Стальные пальцы. Вторым я рассчитывал найти Уткина, в будущем он бы получил прозвище Ульяновский маньяк. Третьим Серебрякова, прозвище в моем мире он получил Ночная тварь, тут уже не получит. Ну а четвертым, естественно, был Чикатило – Ростовский Потрошитель. Им я собирался заняться в последнюю очередь. Вот поэтому я и собирался показать своим сторожам, что знаю о них. По инструкции, в случае обнаружении им следует сменить месторасположение и продолжить слежку, или вообще снять ее. Я надеялся на последнее. На последнем круге, когда пробегал перекресток улицы, где находился мой дом, я повстречал детишек, спускающихся к морю, среди них были и мои дочки. Возглавляла эту процессию Серафима-три. – Последний раз искупаюсь, – пояснила она на мой вопросительный взгляд. Потрепав по макушке две первые попавшиеся детские головки, я пожелал им удачи и направился дальше. Нужно заканчивать пробежку. Когда я вбежал во двор, участковый был уже там, баловался чайком вприкуску с куском пирога. Мои знали, что с участковым у меня вась-вась, так что всегда привечали его со всей доброжелательностью. Стянув пропотевшую спортивную форму, бросил ее в бак (тетя Роза постирает) и рванул в душевую. После душа я сбегал в дом, надел шорты и футболку, после чего присоединился к завтраку. – Божественно, – невнятно сказал участковый, когда я плюхнулся рядом. – Это да, – согласился я, тоже беря кусок пирога и кружку с крепко заваренным чаем. После завтрака, когда мы на время остались одни, я как бы между делом поинтересовался: – Как там дом с примечательным флюгером? – А ты знаешь, Игорь, опустел. Курортники, что снимали его, решили внезапно прервать свой отпуск. Капитан дураком отнюдь не был и все давно понял, поэтому я спросил прямо: – Старшим капитан был? – Удостоверение только у одного видел, с такими резкими чертами. Старший лейтенант оказался. – Передали что? – Не этот, другой. – Невысокий, с русыми волосами и водянистыми глазами? – Он, лицо неприметное, сейчас пытаюсь вспомнить, а не могу. Лейтенанта этого помню, а про которого ты говорил – нет. – Так что он сказал? – Просил передать моему источнику, что их отозвали. Наверняка видели нашу встречу у дома Митрофановны. – Это да, – согласился я. Полученные новости окрылили, поэтому я мысленно довольно улыбнулся, внешне оставаясь все так же невозмутимым. Ур-ра-а-а!!! Да здравствует охота на нелюдей!!! Поболтав с Митрохиным еще с полчаса, я проводил его до калитки и стал готовить машину. Нужно будет отвезти на вокзал Серафиму с дочкой и проследить за тем, как они сядут, дождаться отправления. В Киеве их встретят. Потом в телеграф, созвониться с отцом, по магазинам, мне тетя Роза целый список дала, чего надо купить, доставка всего домой – и можно скататься на мой пляж. Искупаться. А то вон плечи и нос уже облезли, а я всего пять раз в морских волнах барахтался. Наверстаем. Закончив с машиной, я окатил ее из ведра, смывая пыль, и протер губкой с сухой замшевой тряпочкой. Теперь «Волга» блестела красно-белыми лакированными боками и хромом на колпаках, бамперах и радиаторной решетке. К обеду вернулась часть купальщиков с пляжа: Серафима со своим ребенком, мои сестры и дочки. Ну, Серафима-то понятно, у нее, вон, вещи на веранде сложены, а сестры с дочками, оказалось, решили провести этот день со мной. То есть сопроводить во всех поездках, а то, мол, мало видели город, да и меня тоже. Фактически только вечером и утром, да в редкие времена, когда прибегали с пляжа, чтобы поесть. Я был не против, да и места всем в машине хватит, поэтому после обеда оделся не по-пляжному, а в черные брюки и белую шелковую рубашку навыпуск. Забавная тут мода, кстати. Кроме нас, по пляжу в шортах мало кто ходит, меня, например, не раз принимали за иностранца, благо работа дяди Якова была на высоте. Я поддерживал убежденность прохожих, разговаривая с ними то на английском, то на французском, и делал недоуменное и непонимающее лицо, когда они пытались донести до меня что-то на русском. В общем, развлекался, много что о себе нового узнал при этом. Наши особо не стеснялись, когда до них доходило, что «иностранец» их не понимает. Так вот, в шортах мало кто ходил, это считалось неприлично. А если в брюках с рубашкой, то никак не навыпуск, это все равно, что в трусах на улицах ходить, не можно и не прилично. А что мне эта мода? Ходить с брюками, застегнутыми выше пупка? Нафиг мне такую моду. Поэтому ремень на два пальца ниже пупка и рубашка навыпуск. Моду делают те, кто в этом понимает. Я понимал, и вливаться в серую массу отпускников не собирался. Кроме рубашки и брюк пришлось натягивать носки и итальянские черные ботинки, чтобы они не выбивались из образа. Оставив две верхние пуговицы у рубахи не застегнутыми, надел золотую цепочку, зеркальные солнцезащитные импортные очки и глянул, как смотрится все это, в зеркале. – Мачо, – улыбнулся я, поднимая очки на лоб. А что, я уже четвертый день отдыхаю, а ни одну бабенку еще не помял. Перед охотой на маньяков нужно устроить сексуальный террор в отдельно взятом районе города Сочи, тем более что бы ни говорили, многие за этим и едут… Только нужно сперва найти норку, не приведешь же женщину в кишащий родственниками дом? Машина не катит, я не прыщавый подросток, чтобы зажиматься на заднем сиденье отцовской машины или где-нибудь в кустах. А вот палатка в неприметном месте – это, пожалуй, выход. – Готовы? – спросил я у Томы и Лиды, проходя через кухню. Те стояли в проеме двери. Тома о чем-то разговаривала с тетей Розой, а Лида, присев на карточки, поправляла юбку у Сашеньки. Сестры очень ответственно отнеслись к моей просьбе позаботиться и присмотреть за племянницами. – Да, дядя Амрам погрузил вещи в багажник, – ответила Лида, вставая на ноги и отодвигаясь, чтобы пропустить меня. Максим и Женя уже сидели в машине, а Сашенька, запрокинув голову, тянула ко мне ручки, поэтому подхватив ее на руки, я сказал: – Время, пора ехать. Давайте прощайтесь и отбываем. Прощание затянулось на полчаса, но я ожидал этого, поэтому и назначил время отбытия на полчаса раньше. Прощаться пришли все, даже дядя Яков заранее вернулся с пляжа с женой. Детей не было, видимо остались купаться. Наконец все уместились в машине, и мы осторожно, с подсказками Амрама, задом выехали на узкую улочку, стараясь не задавить многочисленных отдыхающих, и тихонько покатились вниз. Народу было много – полвторого: кто шел с моря, кто с обеда или, наоборот, к нему. Наконец мы повернули на ближайшем перекрестке, где было не так многолюдно, и чуть-чуть прибавили скорости. Серафима с дочкой сидели спереди, рядом со мной, остальные уместились сзади. Для пяти худеньких девчушек сиденья хватало с избытком, у меня там и десяток детей умещались, хоть двоим и приходилось ехать стоя. Выехав на главную улицу, где курортники двигались по тротуарам, а не по проезжей части, разогнался до пятидесяти. Через двадцать минут катания по улицам мы подъехали к зданию железнодорожного вокзала. Билеты я еще вчера купил, когда встречал дядю Якова с семьей, поэтому мы сразу направились к нужному составу. Его как раз подали. Я нес чемодан и сумку, остальные шли налегке. Дальше дело пошло быстрее, мы все прошли в купе. Пока я укладывал чемодан и сумку со съестными припасами на багажную полку, сестры и дочки попрощались с Серафимой и ее дочкой, и мы стали ожидать отправки поезда Сочи – Киев. Помахав вслед отошедшему от вокзала поезду, я спросил с улыбкой: – Ну что? По мороженке и на телеграф? – Да-а-а! – возопили дети, сладости любили все пятеро. В заметно опустевшем буфете я заказал шесть порций пломбира в железных вазочках, посыпанного шоколадной крошкой, который мы принялись с удовольствием уничтожать. Заметив, что дочки сидят рядом с пустыми вазочками, и грустными глазами смотрят на мою порцию, где еще оставалась половина (я растягивал удовольствие, и похоже зря), вздохнул и направился прикупить еще шесть порций, решив, что это последнее. Больше нельзя, заболеют. Когда я вернулся, моя вазочка оказалась пуста, а дочурки сидели с таким невинным видом, что стало ясно, куда делось мороженое. – Нате, ешьте, – улыбнулся я, снимая с подноса шесть вазочек. В этот раз я поступил по-умному, поэтому, когда у сестер и дочек закончились их порции (в этот раз они уже растягивали удовольствие от поедания белого холодного лакомства), моя вазочка тоже оказалась пустой. – Поехали. Уже полтретьего, отец, наверное, уже заждался нашего звонка. Мы вернулись к машине, сели в нагретый солнцем до состояния парной, салон и, открыв все окна, поехали в сторону здания Центрального телеграфа Сочи. Покатавшись по улочкам, мы остановились у нужного здания. – Игорь, смотри, цирк! – воскликнула Лида, указав рукой на большой, ярко расписанный шатер, у которого крутилась детвора и взрослые. Работники цирка заканчивали с работой по установке шатра. – Наверное, сегодня приехали, иначе бы слух прошел. Вон, еще машины разбирают и готовятся, – ответил я, тоже осмотрев шатер. – Пока я с отцом общаюсь, вы сбегайте, узнайте, когда цирк заработает и цену на представление. Узнайте также, есть ли возможность купить билеты… э-э-э… на двадцать восемь человек. Если что, вечером устроим культурно-развлекательное мероприятие. Хорошо? – Ага, – кивнула Тома и, подхватив под руки племянниц, побежала к шатру. С улыбкой посмотрев вслед сестрам и дочкам, я обошел две машины, что стояли прямо у входа, и, потянув на себя неожиданно тугую дверь, прошел в прохладное помещение телеграфа.