По остановившемуся взгляду вора я сообразил, что он принял мои слова. – Д-да. – Вот и ладушки. После Зипуна я заехал к Гоги Черному и тоже провел разъяснительную работу, кого можно грабить и кого нет, иначе отдача замучает. После Гоги я проехался по трем угонщикам, что жили рядом с моим районом (в моем почему-то ни одного не было). Из всех только один начал пальцы гнуть, но после того как они затрещали в дверях, он твердо пообещал, что с моей ласточкой ничего не случится, более того, если ее украдут залетные, он сам найдет и лично мне ее доставит. Если не сможет, то угонит похожую. В общем, этот день прошел вполне плодотворно. Может, кто-то скажет, что я зря вот так широко разрекламировал себя, нужно, мол, вести себя тихо. Отвечу так. Разведка у воров работала неплохо, и о появлении богатенького лоха они узнают быстро. Если воры не последуют моему совету и мое имущество пострадает, а уж не дай бог семья, я им устрою кровавую ночь, и шутки в моих словах не было ни на грамм, о чем воры своим волчьим чутьем понимали сразу. Объяснение было простым: квартира с машиной хоть и застрахованы, но надо же мне у кого-то стребовать откупные за моральный ущерб. В общем, я не многого лишусь, если хату ограбят или угонят машину. Быстро выбью все откупными обратно. А то и вообще лишу столицу ворья. Не тех, что на должностях заработают, а домушников и угонщиков. Настоящих сидельцев. А мести их не боялся, не тот я человек, чтобы урок опасаться. Послезавтра улетаю в Киев утренним рейсом, оттуда на поезде в Москву на недельку, показать дочкам и сестрам покупки (родители все еще не могли вырваться, но обещали приехать через пару недель), привезти вещи – и на машине в Сочи, прабабка Серафима уже заждалась, небось. Сегодня утром с мамой разговаривал, бабушка ей звонила из телефона-телеграфа, узнавала, когда мы приедем. Я сообщил примерную дату, мама обещала отправить телеграмму, чтобы нас ждали, и перечислила, кто сейчас отдыхает из наших на берегу моря. Детей было много, а вот взрослых всего трое. Ничего, поместимся. Я еще три года назад озаботился этим и поднял крышу выше – сделал второй этаж с шестью небольшими комнатами. Три тысячи угрохал, причем половину на ремонт внутри и обстановку. Одна комната была зарезервирована за мной – та, из которой окно выходило в сторону моря. После душа я немного посмотрел телевизор (надо будет поставить антенну на крышу, а то снежит иногда), и после десяти вечера направился спать. Завтра дел много, нужно выспаться. А то я что-то устал, пока объезжал воровские малины. На следующее утро я взял все семейные фотографии, что заранее выбрал, и с этим плотным пакетом поехал в ближайшее фотоателье. Я хотел, чтобы мне их увеличили и сделали в рамках. Три больших: я с дочками и Мариной, одни дочки и третья – я в офицерской форме. Правда, старшего лейтенанта пограничных войск и с двумя орденами, но без медали. Когда фантики из отдела составляли мою легенду, то со скрипом пропустили ордена (я им честно сказал, что слил информацию о них), но медаль зажилили. Остальные фото были семейные, с родственниками. Дядя Рома специально для них приготовил крючки, чтобы висели ровно в ряд в спальне у меня, у детей и в кабинете. Всего я собирался повесить тридцать четыре штуки, главное, чтобы рамки сделали подходящие. Многие держат фото семьи, друзей и родственников в фотоальбомах, я лично считаю, что это неправильно. Фото всегда должны быть на виду, чтобы не забывать свои корни. Уж я-то в этом очень хорошо понимаю. Ателье было открыто. Оформив заказ, я отдал фото и объяснил, как я их вижу. Пятерка сверху – и обещали сделать в лучших рамках за пять дней. Могли и за три, но толку-то, если я буду в Киеве? Пришлось объяснять, что делать нужно без спешки. После этого я поехал в одно учреждение, где сделал заявку на домработницу, указав, какие данные мне важны (нет, не 90-60-90, а личные умения). «Институт домработниц» был прикрыт пару лет назад, но, в принципе, найти себе такого помощника не трудно. Адрес мне дал Николай Николаевич, так что, думаю, проблем не будет. После этого я прокатился к ателье, где мне шили постельное белье, и забрал заказ для детских кроваток и гостевой. На выходе убрал все на заднее сиденье и только после этого заехал в банно-прачечный комбинат, достал из багажника узлы с грязным бельем и отправился к приемщице. Купил тряпичный рулончик, и за рубль приемщица пришила к каждому белью по номерку. Некоторые рубашки требовали крахмаления, это было указано. Обещали сделать за три дня. Потом я поехал домой. Постелил белье на детские кроватки (по одному комплекту, по три запасных убрал в шкаф). Спустившись обратно к машине, я поехал в магазин и на базар: нужно было купить подушки и одеяла. Этим я занимался до двух часов дня, потом заехал по пути в магазин игрушек и прикупил несколько кукол, трех разных мишек и еще несколько девчачьих игрушек, при этом поразившись бедности выбора. Помню, ходил в прошлой своей жизни с дочкой в магазин, вот там был выбор так выбор! Забив машину покупками, я подъехал к управлению, оставив машину чуть в стороне, после чего проследовал к майору Владимирову за очередной порцией информации. С последнего посещения прошло уже пять дней. Может, новости какие появились? – Привет, – прошел я в кабинет после приглашения. – Есть что новое? Мы с ним давно перешли на ты, поэтому общались без официоза, хотя это и не одобрялось. – Здорово, – пожал он мне руку, после чего снова плюхнулся на стул. – Есть кое-что. Агеева пока продолжает отдыхать в Сочи, по примерным данным, она там пробудет еще три недели, пропустив практику в институте. – Хм, интересная информация. – Да, раньше она себе такого никогда не позволяла, – согласился майор. – Нервничает? – Внешне это не проявляется, но вот судя по ее действиям… Да, похоже. Мы провели полное следствие в Харькове, и выяснили, что наезд был не случайный. Версия попугать пострадавшую тоже не подтвердилась, это был именно хладнокровный наезд. – Месть? – Да, – просто ответил Владимиров. Он был профи, но очень редко выезжал на место преступления, предпочитал анализировать присланные материалы. Следствие вели зачастую трое его подчиненных, которые и мотались по командировкам. Остальным он не особо доверял, так что если майор о чем-то твердо говорил, можно быть уверенным, эта информация проверена-перепроверена. – Причина? – Зацепка была найдена в личном дневнике твоей одноклассницы Анны Ромашкиной, подруги Агеевой. Она в тот момент была в пионерлагере вожатой, поэтому мои люди, представившись сотрудниками милиции, спокойно осмотрели комнату. – А как это объяснили?! – удивился я. – Да по стандарту. Мол, в этот подъезд забежал преступник и спрятал награбленное до ареста, вот по приказу начальника все квартиры и осматривали. В квартире была старушка, она пустила моих сотрудников, а найти дневник и сделать фотокопии, пока второй заговаривает жильца на кухне, труда не составило. Потом зашли для конспирации еще в пару квартир и сообщили в последней, что награбленное было обнаружено на чердаке. – Ну да. Хорошая легенда. Давай, не томи, в чем причина? – О, причина банальна донельзя. И эта причина у нас – ты. Влюбленная женщина может убрать соперницу любыми способами… – А тут она увидела Марину и не сдержалась, – задумчиво протянул я. – Да, по словам очевидцев, пассажир на соседнем сиденье пытался ей помешать, но не успел. Вот такие дела. – Это все было в дневнике? – Не совсем, мы получили толчок к дальнейшему расследованию и осторожно вскрыли квартиру Агеевых в Киеве, пока там никого не было. У Агеевой, видимо, тоже был девичий дневник. Но наши его не обнаружили, зато школьный снимок класса, как оказалось, заимел занимательную дырку вместо головы вашей бывшей школьной учительницы. – Подожди, что-то не сходится. Марина рассталась со мной еще в школе, уехала в другой город рожать и растить детей. Встречались мы эпизодически. Да, до окончания учебы Агеева крутилась около меня, но я цыплятами не интересовался. Потом уехал в Москву учиться, и Марину достаточно долго не видел. Поэтому влюбленной женщине ничто не мешало добиться моего внимания, да и более трех лет прошло, и Марина как соперница уже была убрана от меня. А я после школы Агееву ни разу не видел. Чушь какая-то, что-то не сходится. – Есть и такое. А теперь смотри, что мы обнаружили в комнате московской квартиры Агеевой, – майор подтолкнул ко мне три фото. – Она состоит в фотокружке. На них были изображения стен и фото на них. Мои фото. Разные, но в основном уличные. Одно было сделано на ступеньках медицинского института. Это я по дверям на заднем фоне узнал. – Фетишистка долбаная, – буркнул я. – Я контролирую ситуацию вокруг себя, и если бы меня фотографировали, заметил бы. Этого не было. – У нее фоторужье в личном пользовании, – спокойно пояснил Владимиров. – «ФС-Три». Издалека снимала. – Ясно… Проверку проводили, она вменяемая? – У меня тоже появилась эта версия, и сейчас она основная. Вполне возможно, что Марина Агеева имеет некоторые психические отклонения. Попробуем проверить ее по возвращении, вызвав к участковому терапевту. В ее больничном листе мы нашли отметку, что у нее дважды были припадки эпилепсии, но это все не то. – Генералу доложил уже? – после пары секунд раздумий поинтересовался я. – Да, велели закрыть дело и сдать его в архив. Дед у этой соплюшки сидит достаточно высоко и имеет влиятельных друзей. – Да это понятно, – махнул я рукой, продолжая пребывать в задумчивости. – Начальство собралось попридержать компромат, вдруг пригодится. – Это точно, – слегка улыбнулся майор. – Ладно, спасибо за информацию, – встал я. – Кстати, я спросить хотел, ты не слишком порезвился вчера? Из сорока шести человек восемь оказались поломанными и поступили в больницу. – Быстро узнали, – удивился я, снова плюхнувшись на стул. – Ну так работаем. Пояснять причин мне не нужно, и так понятно, просто не проще было проехать к смотрящим и старым авторитетным ворам? – Не, не проще. А если информацию не доведут или посадят его? Тут именно нужно было пройтись по мелочи, чтобы запомнили. Что такое жесть, они до этого почти не знали. – Пробежался хорошо. Все это запомнили и впечатлились. Причем так, что даже из своей молодежи отрядили пост у твоего дома, чтобы отваживать залетных. Никто не хочет повторения твоего набега. Они уже поняли, что ты работал на полном серьезе и не шутил. Никому проблем не надо. – Превентивный удар – именно так он называется у военных, – пожав ему руку, я направился к выходу. – Ну да, – пробормотал Владимиров, проводив меня взглядом до дверей. На выходе меня задержал дежурный и сообщил, что меня ожидает в своем кабинете полковник Власов. – Проходи, садись, – велел полковник, когда я после стука заглянул к нему в кабинет. Сев на стул, я с любопытством посмотрел на него. – Что ты там вчера устроил? – Ничего такого, товарищ полковник, чтобы могло мне или нам навредить, – пожал я плечами. – Я популярно объяснил местным лихим людям, чтобы держались от меня подальше. – Каким еще людям?! – не понял мой начальник, но потом сморщившись, спросил: – Ты про этих асоциальных элементов? Я не про это, правильно им досталось, хотя мог и потише сработать. Почему ты не сообщил об интересе к тебе со стороны сотрудников милиции? – А что там не так? Пришли проверить меня по заявлению водителя грузовика. Да и было это позавчера. Расстались мы нормально. – Ты их удостоверения видел? – Да, нашего райотдела. Старший лейтенант Сидихин. Опер. – Опер-то как раз был из райотдела, а вот два других казачка в форме были из Главного управления. – Хм? – Удостоверение светил? – Хотел, да передумал. Обошелся сообщением о том, что заработал на тиражах своих книг. Прошло легко… Кто мной заинтересовался? – Тикунов, по нашим сведениям. – Министр охраны общественного порядка? А ему-то что от меня надо? – Ты нигде у них не мелькал? Не подставлялся? Давай вспоминай. Закатив глаза к потолку, я быстро пробежался по своим воспоминаниям, выкладывая то, что было можно и подходило: – В Харькове разве только что, но меня там знакомый генерал из республиканского министерства прикрыл. Хотя… – Что?.. – После истории с сочинским маньяком я помог следователю из Ростова и полковнику МУРа, он сейчас генерал.