– Мне об этом ничего не известно. – Комфронта лейтенанта тебе дал, ещё вчера приказ подписали. Исправь. Документы сейчас поправят. Да, по бронегруппе. Получишь запас топлива, припасов и боеприпасов. Даю сутки на формирование подразделения – и выходите. А то некоторые уже к Брянску чуть ли не выезжали. Паника стоит, звонят, сообщают о немцах. Один паникёр и за Брянском нашёлся. – К какому подразделению приписан мой взвод? – Пока к охране штаба фронта, войска выходят из окружения малыми группами, там дальше видно будет. Может, куда пополнением пойдёте. После этого меня отпустили. Документы мне действительно изменили, убрав приставку «младший», так что в отдельном кабинете прикрутил по кубарю в петлицы и нарукавные нашивки сменил. Теперь соответствую новому званию. Покинув здание штаба, пешком направился в сторону железнодорожной станции. Там рядом стоят броневики, уже экипажи принимают. Нужно познакомиться с ними. И, понятно, был я не один, капитан вёл, он и представит подчиненным. Сделав своё дело, капитан убыл. А я для начала перегнал броневики за город – встали на опушке леса. Сообщил в штаб бронетанкового управления фронта о новом месте дислокации, и ко мне прислали тот стрелковый взвод, машины и зенитку. Старшину, тот за тылы отвечает. Так что проверил припасы, а дальше стал сбивать экипажи. Провели тренировку атаки на холм, движение в колонне при внезапной встрече с противником и как встают в засаде. Кошмар. Пришлось обучать, давая многие нормативы. Более того, предупредил: кто ринется в атаку – на кол посажу. И это не шутки. Бить врага будем только из засад. Наша задача – уничтожение, а не противостояние, кто лучше стреляет. В общем, сержанты (а три командира других бронемашин сержантами были, один старший) кивали, понимая, о чём я. Младший лейтенант Медведев, командир взвода стрелков, спокойно выполнял приказы. Старший сержант-зенитчик также не вызывал проблемы – в кузове ЗИСа стояла счетверённая зенитная установка пулемётов Максима. А вот старшина мутный какой-то, не нравится он мне. Попросил Медведева к нему опытного бойца приставить, чтоб приглядывал за ним. Также пообщался со всеми подчинёнными. А они из окружения выходили, на фильтре побывали – и сюда их. Старшина, значит, тоже из окружения? Хм, что-то крутит это меня. Чуйка сработала. Надо к особистам обращаться, пусть его тщательно проверят. Послал бойца с запиской к ним. А мы тренировались, каждую секунду, минуту, перерывы только на ужин были. Ужин наступил. А с утра – дальше. Старшину ещё вчера вечером забрали, и вскоре прибыла замена. Значит, я был прав. Вот так утром двадцать третьего сентября моя группа выдвинулась в сторону немцев. Передовой не было, поэтому о ней говорить не стоит. Будем работать. Даже какие-то разведданные выдали об обнаружении пяти групп, да за это время те давно успели в другое место уйти. У нас свободная охота. И знаете, мне это даже нравится. Ещё есть приказ на руках от командующего Кирпоноса. С таким приказом те командиры, что попадутся, взять меня и переподчинить не смогут, чтобы я их вывез. Могу послать. Вежливо, но могу. Конечно, за неполный месяц такая карьера – это то ещё приключение, но я старался быть в струе, на виду у командования, показывая, что чего-то стою. А те это любят, так по-тихому и двигали в должностях и чинах. От Кирпоноса я вообще не ожидал, что он меня полным лейтенантом сделает. Награду ещё вроде обещали, и, видимо, такую, что вручают в Кремле, а не из тех, что даёт сам комфронта. Поэтому придётся подождать. Мы выдвинулись, дрон уже проводил разведку, но в ближайшие шестьдесят километров немцев нет, и это факт. Наши кое-где копаются, организуют оборону, но это на берегу рек, у переправ, у дорог. В общем, там стоят, где могут идти немцы, с явным приказом задержать. Шла наша колонна сорок километров в час: выше небезопасно. Да, в этом проблема броневиков. Вообще никак не ожидал, что стану танкистом, как ни крути, но это так. Я был в комбинезоне поверх формы, шлемофон сменил пилотку – нам не фуражки выдавали. Всё выдали, хотя и не сразу, пока ещё не доставили из тыла снаряжение. Так вот, броневики – они дороги любят, без дорог быстро застревают. Для этого над колёсными полками лежат гусеничные цепи, которые надеваются на задние колёса. И всё равно вне дорог машина плохо проходима, зато мобильна именно по дорогам. Однако и тут есть минусы. На колёсах резина (а внутри – пористая резина), поэтому колёса не боятся попаданий осколков и пуль, и машины могут дальше вести бой. Однако минус таких колёс (они у нас и стоят) в том, что, если ехать выше сорока километров в час, эта резина сильно греется. Многие идут на хитрость: переобувают броневики обычными колёсами, с камерами, и машины могут держать скорость пятьдесят километров в час, предельную для данной машины, автопробеги броневики совершали именно так. У нас же менять нечего, и так неплохо идём. Впереди броневик номер шесть сержанта Лаптева, там уже основная колонна идёт, отстав на двести метров, мой броневик первым, два следом, грузовики, и замыкает зенитка. Причём все броневики радиофицированы, и я этим пользовался. Четыре раза устраивал тревогу, якобы лоб в лоб встретили противника, или вставали в засаду и спешно маскировались, когда противник рядом. Получалось всё лучше и лучше, хотя и теряли время на это, но лучше время потерять, чем жизни бойцов. Впрочем, к обеду мы вышли к линии соприкосновения. Не сказать, что прям благополучно: нас дважды обстреливали с воздуха. Сначала пара мессеров, потом тройка юнкерсов – те, что бомбардировщики, а не штурмовики. Мой дрон на семи тысячах метрах крутился, его камеры засекали движение, именно не на земле, а в воздухе, и я получал сигнал. Пищал планшет, который у меня в планшетке находился, и я сразу давал тревогу «Воздух», хотя самолёты противника ещё не было видно, и колонна пряталась, разъезжаясь в поисках укрытий. Однако эти вышеперечисленные, в отличие от других авиагрупп люфтваффе, нас всё же заметили, обстреляли (мы на открытой местности оказались на тот момент, и маскировка из веток не помогла) – точно не дала зенитка, – и отбомбились. Без потерь обошлось, хоть это радует. Зенитка никого не сбила, разве что отогнала, что уже в плюс. Настораживало меня и то, что ко мне в группу воткнули ещё одного командира. Когда прибыл майор, который курировал нашу группу от бронетанкового штаба нашего фронта, он представил мне политрука с эмблемами танкиста. Сколько воевал без политработников – Творец оберегал, – впервые всё же придётся, и не сказать, что мне нравится. Майор передал разведданные, указал, куда ехать, и оставил политрука. Фамилия его Иванов, хотя по всем признакам – настоящий еврей. Тот сразу потребовал себе броневик под командование. Но я сообщил, что лишних машин нет, получит, когда будут трофеи, только на такую трофейную он и может рассчитывать, а пока посадил политрука в кабину грузовика. Не сказать, что тот был доволен. Чую, проблемы от него будут. Хотя кого я обманываю? У меня ничего не дрогнет его шлёпнуть, если будет мешать. Вот в таком состоянии моя бронегруппа и вышла к месту, где я, остановив колонну, осмотрелся и указал командирам машин, где готовить позиции. У нас двадцать минут, пока здесь не появится моторизованная группа. Дрон их все показывал, и я до наступления темноты планировал побить в ноль семь таких групп. Сейчас будет первая. Вообще, они не особо большие. Некоторые группы полностью мотоциклетные – пять-шесть тяжёлых мотоциклов и пара лёгких. Этого хватало гонять по дорогам, залетая в деревни и сёла и наводя свой порядок. Иногда и в городки заезжали, шугая отступающие войска и порой ловя от них ответные плюхи. Та группа, что шла к нам, не такая лёгкая, имела броню. Состояла она из танка «тройки», двух бронетранспортёров «Ганомаг» (удлинённые версии), двух тяжёлых мотоциклов с пулемётами на колясках (вели разведку) и одной самоходки «Артштурм». Эта самоходка – проблема, бить можно только в борт. Было и пять грузовиков, к одному из которых прицеплена противотанковая пушка. Уверен, и миномёты были. Да точно есть. Такие бронегруппы использовали, если кто обидел мотоциклетные отряды, и те вызывали вот такие группы мщения. Дрон видел, как они работали, поэтому и говорю, что батальонный миномёт у них есть. Ну и взвод пехоты. Или мотопехоты, поди знай? Этого вполне хватало гонять не только наши мелкие группы, выходящие из окружения, но и достаточно крупные. До окончания этого дня я планирую ещё две такие группы встретить из засады. Ну и мотоциклистов проредить. Мы едва успели замаскироваться, как появились два мотоцикла с прикрытием в виде «Ганомага». Внутри открытого сверху корпуса виднелся ровный ряд верхушек касок. Пехотинцы, покачиваясь, ехали в тесном десантном отсеке. За пулемётом, вижу, стоит ещё один. Отстав метров на триста, за ними появилась и остальная колонна. Что ж, веселье начинается. Что не есть хорошо, из Киева бежал народ. Кто-то успел прорваться, кого-то немцы сами пропустили. Вот и сейчас на дороге было пятеро: женщина с молодым парнем толкали тележку с вещами (видать, мать с сыном), потом старушка с узлом, мужчина с ребёнком. Как раз мужчина с ребёнком и старушка (они явно вместе шли) появились на дороге, когда мы съезжали с неё и проводили маскировку, и вполне всё видели. Главное – не зацепить их. Да, перед боем я выстроил личный состав в овражке, который выбрал для позиции, – из всех она одна идеально подходила, потому я к ней и спешил, и оставалось мало времени на подготовку. Так вот, я поставил всем командирам свои задачи, а политруку Иванову – свою. После боя его задача – оценка битой техники на предмет дальнейшего использования. Впрочем, особо ничего захватывать я и не собирался. Вот ночью, с места какой стоянки немецкой группы угнать пару единиц целыми, не битыми нами, вполне можно. Это я тоже озвучил. Одному броневику бить дозор, двум – совместно жечь танк, потом по грузовикам палить, по ним же и зенитка будет работать. Моя задача – это самоходка и второй бронетранспортёр. Мой выстрел был первым. Точно в борт слева от второго катка. Самоходка аж подскочила. Детонация боекомплекта. Грузовик, что шёл следом за ней, перевернуло. В кабину влетел кусок сорванной кормовой брони. Я уже изучал такие машины и знал, куда надо бить, чтобы был такой эффект. С двухсот метров снаряд пробил броню и выбил люки, изувечив корпус мощным взрывом, машину почти на детали разобрало, уничтожил «Арт-штурм». Гильза вылетела, и заряжающий тут же сунул следующий снаряд. Броневики нестройно хлопали выстрелами, вели активную стрельбу, били зенитка и стрелки. Следующий снаряд я пустил в моторный отсек «Ганомага» – полыхнул, – в бак целился и попал, и дальше работал только осколочными снарядами, помогая стрелкам выбивать пехоту противника. Гражданские убегали – не залегли, идиоты. Мужчина упал и не встал, похоже, поражён, тут в круговерти боя и не поймёшь, кто виноват. Я же стал передавать по рации приказ прекратить огонь. Дальше глянул на экран планшета (сделал так, что экипаж не понял, чем я занят) и, определив, где скрываются выжившие, передал командирам машин. Мы их накрыли. Теперь можно выходить. Броневики выезжали из оврага, бойцы, укрываясь за ними, шли следом, и мы пулемётами подчищали всё. Горела техника, рвались боеприпасы в огне, вот так и подходили. Проверка, сбор оружия и документов много времени не заняли, отошли мы быстро, пули от разорвавшихся патронов так и свистели. Санинструктор, что с нами был, осматривал мужчину – убит шальной пулей. У нас без потерь обошлось, двое легкораненых не в счёт. Рядом с погибшим рыдали старушка и мальчишка лет десяти, другие беженцы не появились, а вот группа окруженцев вышла, увидев, что наша взяла. Я поговорил со старшим, тоже лейтенант – они похоронят погибшего и дальше направятся. Где ближайший фильтр, я сообщил. А мы, забрав из этой группы трёх танкистов, пригодятся, дальше двинули. Я торопился, хочу до конца дня как можно больше немецких моторизованных групп перехватить. Через полчаса мы уничтожили во встречном бою мотогруппу. Они к нам навстречу выехали, тревожно глядя на дымы вдали. А мы, зная, что скоро те из низины появятся, уже наготове ждали. Семь тяжёлых мотоциклов с пулемётами и один лёгкий – вот что у них было. Лёгкая мотолетучая группа. Тут пленных тоже не брали, я прямо запрещал их брать – мол, некуда девать. Нам удалось захватить два тяжёлых мотоцикла «Цундап», оба в порядке. Так, чуть осколками от снарядов покоцаны, но на ходу. На одном поехал стрелок, который умел водить, второй повёл политрук. Тоже умел. Стрелков за пулемёты посадили, сняв и целые с колясок тех, кто не горел. Документы и тут все собрали и мне передали, планшетка заметно вспухла, но ничего, покатили дальше. Место ночёвки я уже подобрал, в трёх километрах от крупного села, где встала целая моторизованная рота вермахта. А когда стемнело, мы уничтожили все семь групп, что я и планировал перехватить. Бойцы устали, нужен отдых, но были довольны более чем. Итоги одного дня шокировали многих. Пусть у меня в планшетке всего три сотни солдатских книжек и офицерских удостоверений, но результаты действительно впечатляли. Вдобавок трофеями кроме тех двух мотоциклов стали «Ганомаг» (на нём теперь Михайлов рассекал), ещё один мотоцикл и грузовик французской постройки. В него трофеи складировали. Отдыхали мы на хуторе. Всё же ночью сильно холодало, в палатке ещё куда ни шло, да и то можно замёрзнуть под утро, а под открытым небом приходится спать только рядом с открытым огнём. У костра. А хутор имел два крепких жилых дома плюс ещё пять построек. На сеновале взвод стрелков хорошо уместился. Хозяева особо не возражали: кто хмуро смотрел, кто радостно своих встречал. Кто как. Мы припасами поделились, которые взяли трофеями у немцев, нас деревенской едой покормили – пожарили целую сковороду яиц, яичница на славу удалась. Через час, как стемнело, мои бойцы уснули, а я прихватил пришлых танкистов (их с два десятка скопилось, во встречных группах окруженцев отбирали, потому целый грузовик потребовался для их перевозки), и мы бегом домчались от хутора до окраин села. Там я сам снял часового и секрет с пулемётом, и мы спокойно угнали восемь единиц техники. А именно: две «четвёрки», грузовик с боеприпасами и топливом именно к ним, тяжёлый пушечный броневик французского производства, грузовик со спаренной автоматической зенитной пушкой «Эрликон» в кузове. Ну и «Ганомаг» со спаренными зенитными пулемётами да два грузовика с боеприпасами и топливом. Зенитчикам отдам, запас снарядов к пушке тоже был. А «Ганомаг» – Михайлову. Когда мы удалялись от села, там поднялась стрельба и взлетали ракеты, но это ничего не дало, оставшаяся техника, подожжённая, ярко полыхала. Отогнали всё не на хутор, куда по следам придут злые немцы: ещё не хватало хозяев подставлять. Мы по той же причине и припасы свои дали, оставив себе трофейные. Чтобы по разгильдяйству не показать пустые банки и коробки от припасов с немецкой символикой. Чтобы вопросов к ним не было. Технику укрыли – часовые охраняют, – а я вернулся на хутор. Поднял группу рано утром, позавтракали и, спешно погрузившись, покинули хутор. Дальше – до стоянки трофеев. Политруку я приказал принимать под командование три единицы боевой техники. Отдал оба танка и броневик – взвод. Тот командирским сделал именно броневик. Я-то думал, танк выберет. Зенитчики осваивали новую пушку, Михайлов принял второй бронетранспортёр, грузовики с топливом и боеприпасами в нашу тыловую колонну, и мы двинули дальше. Я уже наметил план по уничтожению ближайших трёх небольших моторизованных групп. Роту ту в селе я тоже побью, но в чистом поле. Выбивать её из села – это огромные потери получить. Лучше встречу на моих условиях. Экипажи в трофеях сформированы из встреченных танкистов, которые потеряли свою технику. Командиров я отсылал дальше в тыл, мне они не нужны, а бойцов оставлял. Впрочем, остались два лейтенанта, которые согласились уйти под мою руку, оба стали командирами танков, так что осваивали технику по ходу дела. Теперь с таким усилением можно и на что-то посерьёзнее замахнуться. А проблемы с боеприпасами я решу – нападу на тыловые автоколонны немцев. Пока немцы сильно заняты: блокируют и уничтожают те войска, что в котле сейчас, особо сильно не влияя на ситуацию в сторону Москвы. Тут у них войск не много, вот эти подразделения бить я и собираюсь. До первой группы было километров девять, немцы остановились в небольшой деревеньке и как раз покидали её, благо именно по той дороге, где мы их и ждали. А тут одна дорога, по одной немцы и приехали, вполне логично, что двинут дальше, а не обратно. Ну наугад встал – и повезло. К нам подкатили пять тяжёлых мотоциклов, усиленных двумя бронетранспортёрами и одним пушечным броневиком. Смешанная группа. Обычно или мотоцикл, или что-то с пушками. Кстати, не так и далеко ночевала группа окруженцев, они видели, как мы встаём в засаду, и двинули к нам по открытому полю. Вот дебилы! Немцы уже приближались, а те увидели точки на горизонте и побежали. А куда? К нам. Имбецилы. А по-другому не назвать. Немцы сближались быстро, дорога сухая, хорошо укатанная, нашим до нас километр бежать, да по вспаханному полю. Немцы бегунов, конечно, заметили – те почти добежали до засады. Я же грязно матерился при экипаже, рацией не пользовался: у нас режим радиотишины. А это единственное хорошее место для засады на десять километров вокруг: до дороги сто метров и густой кустарник в овражке. Из-за двух десятков мудаков, трое из которых в командирской форме, засада на грани провала. Само собой, немцы нас засекли и, резко развернувшись, задали стрекача. Дистанция пятьсот метров – и они ушли в низину, смысла бить вслед не имело. На виду покажутся, когда до них километра полтора будет. Немцы-то уже в курсе, что их мобильные группы бьют в этом районе, потому и были осторожны. – Уходим, – был мой приказ. Броневики, танки, бронетранспортёры скидывали маскировку, покидали овражек и, разгоняясь, уходили. На просьбу политрука подобрать окруженцев, почти добежавших до нас, я ответил категорическим отказом. Да я из принципа с ними никаких дел иметь не желаю. Потому что банально шлёпну командира, старшего по званию, без суда и следствия. И за дело. Связь работала между советскими машинами и трофейными. Два мастера-ломастера из моих бойцов и один из пришлых танкистов в этом деле разбирались, поработали с рациями и так всё настроили, что связь появилась со всеми девятью машинами. Я тут и бронетранспортёры Михайлова считаю, у того тоже рации были. А вот политрук меня неприятно поразил: он остановил свой броневик и оба танка (командиры ему подчинялись) и стал ожидать подхода окруженцев. Те уже не бежали, заполошно дыша, а неторопливо брели, пытаясь отдышаться. Я же приказал увеличить скорость. Кроме четырех броневиков были «Ганомаги» Михайлова, зенитка пулемётная и грузовик ЗИС, что вёз стрелков. Тыловая колонна под прикрытием мотоциклистов и второй зенитки, уже пушечной, ждала в пяти километрах, в роще. Там не обнаружить их с воздуха. Иванов пытался выйти на связь, но я отдал ему приказ радиотишины, сообщив перед этим: – Решил не подчиняться приказам – дальше сам. Что будет с тобой и твоим взводом – мне плевать. Удачи желать не буду. Это всё, у меня приказ командования, и его нужно выполнять. Теперь заткнитесь все, тишина в эфире. Тот что-то пытался вякнуть, но плевать. Молча доехали до рощи, забрали тылы и двинули дальше. Как я видел, пообщавшись с окруженцами, взвод политрука пытался нас нагнать – осмотрели следы колёс на поворотах, куда свернули. «Ганомаги» нас демаскировали, правильно ехали, просто не успевали. Потом те вышли на место следующей нашей засады, где дымилась немецкая техника. Да, тут удача нам улыбнулась, не было окруженцев-идиотов. Тут повезло: немцы вызвали-таки авиаразведчик, и тот первым нашёл группу именно политрука у остатков дымившейся расстрелянной колонны. Правильно опознаться немец не смог, всё понял и направил в этот квадрат ближайшие бронегруппы. Те, что усилены танками или самоходками. Сначала навели авиацию, а там и две самоходки отработали, потом пехота подошла и подчистила. Я за этим со стороны наблюдал, дроном. Из людей политрука Иванова и окруженцев, что как десант ехали на танках, выжило восемь человек. Они бежали к реке – там кустарник, деревья, можно укрыться. Хм, а политрук выжил, улепётывал – любо-дорого посмотреть. Впрочем, я ему даже в какой-то степени благодарен. Пока немцы гоняли его взвод по дорогам, бомбили, на засаду самоходки выводили, я провёл небольшую аферу. В той колонне, что мы побили первой (первая засада сорвалась; хоть и со второго раза, но колонна на сегодня побита первая), нам удалось захватить полевую кухню. Вещь очень нужная. К замыкающей машине немецкой колонны прицеплена была. Причём наша, советская. Трофей, видать. Когда я задачи перед строем бойцов ставил, пообещал яйца оторвать, если кто её повредит. Михайлов отобрал лучшего стрелка, который поразит шофёра машины, чтобы тот не сбежал. Так что технику уничтожили из засады, двенадцать единиц – три танка, самоходка, три бронетранспортёра, грузовики и всего один мотоцикл. Да, зенитки у них не было. Поэтому сожгли всё, а кухню с машиной прибрали. Только стрелок был серьёзно ранен немецким поваром – серьёзное проникающее в грудь. Но это первая потеря за два дня. Затем мы отъехали. Впереди я видел большую группу наших бойцов и командиров, там командовал генерал, к ним и направились. Вообще, небо к обеду тучами заволокло, приходилось дрон под ними гонять, и высота уже не помогала, но приметил наших. Я вышел с ними на контакт и вызвал два самолёта. А что, позывной имею, коды связи со штабом фронта – тоже. Пусть рации у броневиков слабые, но там, в штабе, как раз мощная, и «услышит» нас. Был особый норматив – в случае встречи старших командиров, особенно генералов, вызвать самолёты для эвакуации. Так что я не только генерала отправил в Брянск (тут его зам, полковник, остальных доведёт), но и раненого бойца вторым самолётом. Также с генералом передал свои рапорты, документы убитых немцев и рапорт на политрука Иванова. О том, что не выполнил приказ и бросил мою группу, уведя трофейную технику. Лучше первому подать, иначе тот настучит. А кто первый сделал, тот и прав. Вот так самолёты и улетели, немцам не до них было. От попыток полковника, который остался за генерала, подчинить меня себе, я отбился – бумага со мной серьёзная. Могу посылать и полковников, что я и сделал, так что разошлись. Я ему показал безопасный маршрут, сообщив, что по дороге мы всё подчистили, до ближайшего очага обороны идти тридцать два километра, а сам покатил дальше. Отряд полковника в тысячу штыков так и двинул колонной дальше, им только авиации бояться стоит, а от бронегрупп противника я тут действительно всё подчистил. Немцы думали, что уничтожили тех, кто их группы бил, и расслабились. Это они зря. Что я и доказал к вечеру второго дня, уничтожив ещё девять групп. К тому моменту мой взвод увеличился ещё на четыре танка – две «тройки» и две «четвёрки», – и мы даже целую моторизованную роту из засады ликвидировали. Также в лоб на дороге в открытом поле били две пехотные роты с обозом – занимали свободные территории. Во взводе Михайлова теперь четыре «Ганомага». Было пять, но один сломался, и его бросили да сожгли. Кстати, повара к кухне у меня не было, у того полковника выпросил. Даже скорее выменял. Припасами поделился (те голодали) – и повара получил. А с горячей пищей воевать стало веселее и лучше. Да, к вечеру ещё раз самолёт запрашивал, снова У-2 прилетел, забрал немецкого полковника, которого мы в одном селе на въезде перехватили, уничтожив охрану. При нём важные документы, да и сам много знал. Думал, что тут уже их захваченные земли. Искал штаб пехотного батальона, а его уже не было, мы часа два как уничтожили этот штаб с одной из рот. Я дал код в штаб, что имею важные сведения и срочно требуется самолёт. Прилетел через час, забрал связанного полковника вместе с портфелем (его лётчику передали) и улетел. Неплохо закончился этот второй день, только тучи темнее стали, как бы дожди не пошли. На ночь встали на постой в том самом селе, где полковника взяли. Село пустое: ни наших, ни немцев, только местные. Отдыхали. Дрон показал, что опасности нет. Недалеко две небольших группы наших бойцов шли в эту сторону, вне дорог. По последним немцы нагло катались, но ждать их можно к утру, если на ночёвку не встанут. Следующую неделю мы так и работали – плотно. Без дрона я бы такое количество немцев просто не набил. Две с половиной тысячи. Всё подтверждается документами, собранными с тел солдат. Крупные отряды мы просто не трогали – нам самим вломят так, что пёрышки полетят, – не больше роты. Было дело, из засады встретили моторизованную, усиленную танками и пушками – на ноль помножили, но такое один раз было. Чаще тыловики попадались или артиллеристы, четыре полностью уничтоженных батарей лёгких гаубиц на нашем счету. Их лошади буксировали. С Киевским котлом немцы мало-помалу заканчивали, раздробив его на несколько кусков, и освобождавшиеся части бросали на Москву. В смысле, немцы вставали в виде передовой перед нашими войсками. А мы на марше и перехватывали мелкие подразделения. Наши тоже за это время успели, по сути, Юго-Западный фронт второго формирования создать. Две полные армии есть, которых едва-едва хватало на тоненькую ниточку передовой, и Пятая армия, штаб которой вышел, в стадии формирования, в резерве у комфронта. Хорошо мы воевали, били из засад или в лоб в движении по дороге, если я считал, что все шансы на нашей стороне. Брали чисто, выживших не было, а в плен запрещал брать: девать пленных некуда. Для трофейной техники добывали боеприпасы, уничтожая автоколонны или обозы с обеспечением. Для своих чуть сложнее, но тоже реально. Будучи оторванным от снабжения (по сути, работали уже в тылу у немцев), находил с помощью дрона наши брошенные склады, что у городков, скрытые. Иногда в брошенных машинах что-то интересное попадалось. Поэтому особо недостатка в топливе и боеприпасах я не испытывал. В питании тоже. Тут порядок, кухня до сих пор с нами. Даже вторую удалось добыть, тоже у немцев. Похоже, любят они наши. Свои-то только лошадьми могут буксировать, мотогруппы пайками питаются, а так есть горячая пища. Однако третьего октября, когда отсылали воздухом очередного ценного пленного, лётчик передал приказ немедленно возвращаться. Что ж, хорошо поработали, пора. С лётчиком рапорты отправил, документы немцев тоже. В третий раз уже. Вот так и двинули обратно. Место, где есть шансы проскочить моей группе, которая разрослась уже длиной в километр и насчитывала более двухсот бойцов и командиров, в том числе и медиков, я приметил заранее. Туда и шли всю ночь. И под утро проскочили вброд речушку, оставив по бокам небольшие секреты наших и немецких подразделений.