Офицер Красной Армии
Часть 7 из 37 Информация о книге
— Окруженцы, двигаемся к фронту, – спокойно пояснил Громов.
— Я лейтенант Воронин, командир танковой роты двадцатой танковой дивизии. Девятый мехкорпус.
— Генерала Рокоссовского? – уточнил Громов.
— Да. Вы с ним знакомы?
— Не лично, воевал с одним из полков корпуса под Ровно. Заблудился он, но нам помог здорово, добил бронеколонну противника, что мы долбили из засады, вовремя подоспели.
— Понятно, – невольно улыбнулся танкист. Было видно, что ему приятно встретить того, с кем он, возможно, воевал плечом к плечу. – Так что, разрешите присоединиться к вам?
Тут Громов, к удивлению Захаренко, который знал о его планах, поморщился и ответил:
— Понимаешь, я не знаю, кто ты, как поведёшь себя в бою. Почему ты укрываешься в тылу, пока остальные воюют на фронте. То есть для меня ты тёмная птица, лейтенант, и просто так я тебя взять не могу.
— У меня сохранились документы, комбинезон обгорел, как и форма, но есть оружие.
— Вот когда всё это будет при тебе, тогда предметно поговорим.
— Понял, – кивнул лейтенант, но уходить не спешил. – Двое нас, товарищ старший лейтенант. Когда нас подбили, из машины смогли вытащить только меня и заряжающего, сержанта Кривошеина. Мы были тяжелоранеными, поэтому при отступлении нас оставили здесь. Потом зима, сами понимаете. Когда восстановились, решили двигаться к фронту, как потеплеет, да вот вы раньше успели.
Захаренко только покачал головой, слушая танкиста. Всё, как и предполагал Громов.
— Как подчинённый? Здоров?
— Лёгкая хромота осталась, но он не отстанет. Сибиряк.
— Хорошо, ожидаю вас здесь. Выдвигаемся через час. Как понял, лейтенант?
— Успеем, – уверенно кивнул тот и поспешил к выходу, видимо, искать своего
сержанта и собирать вещи, чтобы присоединиться к группе окруженцев.
В это время Громова окликнул следующий претендент. Это был на удивление высокий, худой, хорошо выбритый субъект в красноармейской шинели со споротыми знаками различия. Больше всего удивляло в нём то, что в рукав его шинели вцепилась, не отпуская, достаточно молодая светловолосая женщина, что‑то шипя.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? – спросил он.
— Обращайтесь, – привычно ответил Громов и замер, готовясь выслушать очередного претендента.
* * *
Привстав на стременах, я осмотрел обоз из четырёх телег и двух верховых, что сопровождали его. Село с типичным украинским названием Раговичи, где я обогатился изрядным обозом, людьми и вооружением, осталось позади километрах в пяти.
Село вроде небольшое, но восемь человек я там набрал. Причём самое главное – среди них оказался военврач. Это была женщина лет тридцати на вид, довольно мирной внешности, но как мне нашептали некоторые жители Раговичей, ой непростая штучка! Она ещё осенью выходила капитана–артиллериста и буквально женила его на себе – короче, жили они вместе. Крутила она мужиком как хотела, слушался он её во всём, хотя характер имел жёсткий и немцев и полицаев ненавидел люто, но она как‑то умудрялась найти к нему подход. Именно капитан и командовал повешением, делая это с немыслимым наслаждением.
Кстати, Боров, который до этого крепился, с надеждой поглядывая вдаль, в момент, когда его поставили на ноги, обделался и дальше визжал и выл, крутился, не давая набросить на себя верёвку. Но ничего, он тоже повис рядом с остальными.
Хотя о чём это я? Нужно рассказать всё по порядку. Покачиваясь в седле и улыбаясь выглянувшему солнышку, я стал вспоминать. Времени у меня на это немного, скоро будет ещё одна деревня, Марьяновка. Следует и её посетить, там полицаи стоят, а вот в следующем селе уже немцы.
Вчера двигались мы весь день до самой темноты, пришлось даже своего Рыжего запрячь в повозку, потому что мерин один быстро выдыхался. Штурман всё это пропустил, отсыпаясь. Я даже пожалел, хотел поговорить с ним об обстановке на фронтах, да и вообще какие новости в мире, но не получилось, попробую ещё вечером вернуться к этой теме.
Вечером мы попали под небольшой дождь, но успели подготовиться и даже углубиться в лес, который выбрали для стоянки. Там, оставив Ивана готовить ужин и продолжавшего спать штурмана, я направился к населённому пункту, который выбрал своей второй жертвой.
В село я не пошёл, сходил к озеру, надеясь встретить там малолетних рыбаков. Надежда оправдалась, несмотря на дождь, там оказалось трое мальчишек. Встреча и опознание прошли нормально, после чего пионеры рассказали мне, что творили местные полицаи с неким Боровом во главе, как позже стало ясно, западенцем. Также они нарисовали схему села и указали, где находятся дома полицаев. Кроме всего прочего выяснилось, что сегодня утром в село на телеге приехали трое немцев из комендатуры.
Выяснив у них всё, что мне было нужно, и взяв клятву молчать – про окруженцев я не спрашивал, это могло навести на подозрения – вернулся к лагерю. Там после ужина я подумал было поговорить с лейтенантом о Большой земле, но решил оставить это на потом.
На следующий день мы начали операцию. План у меня был давно составлен, поэтому оставив лейтенанта дожидаться сигнала на дороге, мы с Иваном направились к селу, где нас встретил один из пионеров. Именно он незаметно и провёл нас к дому, где ночевали немцы. Всё прошло на удивление нормально, штатно, я бы сказал.
Часовым был полусонный полицай, он только выпучил глаза, когда увидел перед собой самого настоящего советского командира, и тут же, получив лезвие ножа в горло, захрипел и сполз по забору. Дальше тоже не было ничего необычного. Я вошёл в дом, а Иван страховал меня снаружи, отслеживая окна.
Пройдя в дом, я определил, где сложено оружие – немцы аккуратисты, оставили его у входа – и, достав нож, стал склоняться над каждым, нанося один–единственный, но верный удар. Из немцев так никто и не проснулся.
Вот тут меня ждала первая неожиданность: третий, спавший не на кровати, а на лавке, был не немцем, а полицаем, хотя я точно знал, что их было трое. Быстро выскочив во двор, я обнаружил Ивана, который катался по земле в обнимку с моей пропажей. Судя по расхристанному виду, наше нападение застало немца в туалете.
Подскочив, я нанёс прикладом удар по голове немца, вырубив его.
— Вяжи, – приказал я Ивану и направился обратно в дом – нужно проверить тела и добить в случае нужды. Я не успел это сделать.
После этого мы направились ко второму дому, где жили полицаи. Все они были не местные, поэтому жили в одной хате. Как я понял объяснения пионера Сережи, хозяев, еврейскую семью, они вывезли, и что с ними стало, никто не знает. Хотя подозрения у жителей деревни были. У бывших хозяев была красивая дочка, пятнадцатилетняя Соня. Больно уж на неё масляно поглядывал Боров, а когда семью вывезли и полицаи вернулись, у Борова появились свежие царапины на щеке. Глубокие, нанесённые явно женской рукой. Больше об этой семье никто не слышал, может, их останки до сих пор где в лесу лежат. Кто знает?
Тут часового не было, даже дверь не была заперта. Пройдя в хату, я дал короткую очередь и заорал благим матом:
— Встать, твари! Поубиваю всех на хрен! Психологический прессинг помог, никто даже не подумал схватиться за оружие. Винтовки я прибрал, сложив под ноги, но у полицаев вполне могли оказаться пистолеты под подушкой. Двое упали на пол, закрывая головы руками, другие рванули к окнам. Достав пистолет, я успел пристрелить одного, двух других завалил Иван, когда они вывалились во двор. В живых осталось только трое. Да и то один оказался подраненным.
Выведя их на улицу, я держал полицаев на прицеле, пока Иван их вязал, после чего, проверив проделанную работу, спросил:
— Ты своих под окном проверил?
— Нет ещё, – отрицательно покачал он головой.
— Проверь штыком, ударь несколько раз. Тебе это в практику, чтобы руку набить. Работай.
Тот держался молодцом, бил штыком трупы по нескольку раз, хотя вернулся бледным, готовым вот–вот выплеснуть вчерашний ужин.
— Нормально, – похвалил я его. – Но в следующий раз проводи контроль без напоминания. Ясно?
— Да.
К этому времени стал собираться народ. Попросив одну из девочек помочь привести сюда телегу со штурманом – взрослее из детворы никого не было, а эта, видать, смелая – я вернулся к полицаям, подойдя к ближайшему.
— Так ты, значит, и есть Боров? – спросил я у здорового мужика, который действительно формой лица имел некоторое сходство с этой животиной.
— Ну, – хмуро бросил тот.
— Мне нужна информация о твоих соседях, что стоят в ближайших селах. Валяй, выкладывай всё.
— Пытать будешь? – Буду, – просто ответил я и вопросительно приподнял левую бровь.
Тот запираться не стал и рассказал не только о полицаях, но и о немецких гарнизонах. Знал он немало, так как не раз со своими людьми участвовал в облавах и захватах окруженцев и загоне лётчиков, что сбили над этими территориями.
Чуть позже из толпы начали раздаваться вопросы, пришлось на них отвечать, тут как раз прибыл Захаренко с малолетними помощниками. Потом ко мне обратилось семеро человек из окруженцев, которые в основном остались на оккупированных территориях из‑за ранений, восьмой была военврач. Вот она не особо охотно присоединилась к нам. Всё её в жизни в селе устраивало, но она отправилась следом за своим капитаном, который у меня в отряде занял место зама по тяжёлому вооружению. Будет артиллерия, примет командование, хотя он был гаубичником, командиром батареи.
Так что теперь у меня было двое командиров, причём фронтовиков, которые не раз смотрели смерти в лицо. Остальные четверо были обычной махрой, пехотой, хотя один имел звание сержанта. Но он был сугубо мирной профессии. Повар.
Был ещё один сержант, заряжающий из экипажа Воронина, но на него без содрогания смотреть было нельзя. Это Воронин с пятнами ожогов на лице выглядел принцем, его подчиненный же пострадал куда сильнее.
После знакомства и того, как я записал бойцов в свой отряд, выяснилось, что все они хорошо знали нашего врача, именно она занималась их лечением. Это меня заинтересовало, так как Семёнова работала не только в этом селе, но и выезжала в соседние, взяв на себя обязанности сельского фельдшера. Кушать тоже ведь хотелось. Именно от неё я и получил интересные сведения об окруженцах. В округе их было немало. Правда, треть отсеивалась. Некоторые потеряли руки и ноги. Как это ни цинично, но меня они не интересовали.
Кроме этого пополнения было и другое. Двое детишек. Та самая девочка, что я отправлял за штурманом, и её младшая сестра. Они были детьми командира РККА, и оставлять их в селе было преступно. Немцы после того, что мы сделали, пройдут частой гребёнкой и найдут их. Так что с нами у них хотя бы был шанс выйти на Большую землю.
Пока наша группа была сбродом, хоть и с единым командованием. Мне не нравилось, что многие были в гражданской одежде, можно сказать, в смеси красноармейской и гражданской. У меня были запасы формы, однако требовалось время, чтобы переодеть и нормально оснастить зарождающееся подразделение. Эти три дня, предполагаю, пройдут в цейтноте, работать будем на грани фола, но надеюсь, найдётся время, чтобы привести подразделение в нормальный вид. Ведь встречают по одёжке, вернее, внешнему виду. Вот и надо соответствовать.
Формировать подразделения я буду, когда соберётся больше народу и появится нормальное вооружение. Мне требовался нормальный начальник штаба, зам по тылу, тот же ротный старшина, что будет следить за имуществом, нужен был командир разведвзвода. Пока хватит, это по насущным проблемам. Остальное переживём. Нужно подумать, начальником штаба можно назначить капитана Семёнова, думаю, потянет. Он при встрече без проблем перешёл под моё командование. Командиром разведвзвода можно поставить танкиста, думаю, как временная замена, потянет.
Имущество, что мы захватили в Раговичах
— это три телеги и три верховых коня со сбруей. Один пулемёт ДП, что уже осваивал один из стрелков, красноармеец Перепёлкин, семь винтовок Мосина, два «нагана», два немецких карабина, также немецкий автомат с деревянным прикладом и «парабеллум» Последний сразу же забрал себе Семёнов – оказывается, у него до ранения был такой же. Автомат я отдал нашему единственному разведчику красноармейцу Белову, остальное ушло на вооружение отряда и в запас. Места теперь хватало. Мелочёвку описывать не было смысла, но среди барахла полицаев Раговичей было найдено несколько комплектов ношеной формы, так что теперь можно вооружить и нормально одеть два отделения бойцов.
Заметив, что навстречу скачет боец из дозора, я мельком посмотрел на Анну Семёнову, жену капитана Семёнова, нашего врача, которая сидела на своих узлах на второй телеге рядом с детишками, и ударил Рыжего по бокам. Требовалось узнать, какие новости нёс мне наш единственный кадровый разведчик, боец разведбата, которого я назначил в головной дозор.
Встретились мы на середине дороги, кони загарцевали на месте, пришлось приложить усилия, чтобы успокоить их.
— Что там? – спросил я бойца.
Тот, перебросив автомат на грудь, сообщил, одновременно успокаивающе похлопывая коня по шее:
— Две двуконные подводы нам навстречу идут. Далеко, не разобрать, но вроде полицаи. Одежда на некоторых чёрная, и вроде оружие есть. Они только–только из деревни вышли.
— Ясно, – задумчиво кивнул я, после чего, встряхнувшись, отдал приказ: – Продолжай наблюдение за ними, стараясь себя не обнаруживать. Вот, держи бинокль, жаль, у нас он в единственном экземпляре. Мы встанем на месте, продохнём, перевооружимся и встретим неизвестных. Всё, вперёд.
Боец поскакал в обратном направлении, пока не скрылся за складками местности, я же, закончив задумчиво разглядывать битую технику в поле, неторопливо двинулся обратно. Время до встречи с неизвестными у нас было. Проскакав около километра, я достиг головной телеги и стал отдавать приказы:
— Обоз, стой. Красноармейцу Ранет занять позицию для наблюдения. Сектор обзора круговой. Выполнять!
— Есть, – козырнув, тот вскочил на телегу и стал активно крутить головой, отслеживая обстановку вокруг, пока я отдавал другие приказы собравшимся вокруг подчинённым.
— Навстречу нам двигаются подводы, две единицы. По непроверенным данным, там полицаи. Нужно организовать им тёплый приём. Однако ко всему прочему мы неподалёку от села Марьяновка, поэтому ждём их тут, в пяти километрах от села. После уничтожения полицаев выдвигаемся к селу. Часть идёт с обозом, хватит одного возницы. Остальные со мной боевым кулаком будут уничтожать гарнизон. Он там небольшой. В данный момент, пока есть необходимое время, нужно привести вас в нормальный внешний вид, чтобы вы соответствовали высокому званию советского воина. Сейчас по очереди подходите со мной к третьей подводе, где я выдам вам комплекты формы, амуницию и знаки различия.
Ко мне не подошли только Ранет, который уже получил приказ наблюдать за дорогой, Захаренко да детишки, которые грелись в подводе в лучах выглянувшего солнышка.
— А ты чего подошёл? – спросил я у сержанта Лаптева, нашего повара. Причём этот крестьянского вида хитрюга ещё и первым встал, не пропустив даже командиров.
Вот уж кто‑кто, а он полностью сохранил как форму, так и снаряжение, даже каска была в наличии. Единственно, что оружия у него не было, забрали однополчане, оставив его раненого у добросердечной хозяйки. Фронт тогда был прорван, и раненых разрозненно отступающие подразделения оставляли в деревнях, правда, были случаи, когда вообще бросали санчасти, оставляя их немцам. Но сержанту попались нормальные командиры и такого не допустили.