– Серёга, я старшину узнал, – быстро зашептал я, старясь не шевелить губами. – Не подавай виду, как будто ничего не подозреваешь. Это немец, из тех диверсантов, что у меня куртку отобрал и плюху отвесил. – Понял, значит, не всех тогда побили, часть и вправду ушла, – так же тихо шепнул он. – Берём? – А кто машину вытаскивать из ямы будет? Потом возьмём. – Логично, – признал тот. Мы сблизились уже на расстояние, когда можно обмениваться словами, поэтому, широко улыбнувшись, я спросил у девушки, ведь она тут была самой старшей по званию, благодаря двум кубарям в петлицах: – Доброго дня, товарищи, помощь нужна? – Очень, – немного настороженно нас разглядывая, неожиданно улыбнулась та. Улыбка у неё была какой-то… доброй, что ли? – Тогда помощь за помощь. Мы вас вытаскиваем из ямы, а вы подбросите до ближайшего пропускного поста или населённого пункта. – Хорошо, договорились. Места у нас в машине, правда, мало, но уместитесь, товарищ старшина вам поможет устроиться. – Отлично, – снова подарив девушке улыбку, кивнул я и поправил сидор с продовольствием, висевший на правом плече. – Вы от железной дороги идёте? – настороженно нас разглядывая, спросил лжестаршина. – Там вроде бомбёжка была… С эшелона, да? – Да с него, снаряды артиллерийские везли. Так что, когда немцы появились, кто куда рванул, а эшелон-то тю-тю, – пояснил ему Сергей, с легкой ленцой. Молодец, отлично играет. Подойдя к машине, я присел у края лужи и посмотрел на левые задние колеса, что почти полностью ушли под воду. – Капитально сел. Водитель только понурил голову, возразить ему было нечего. Судя по расщепленным мокрым доскам, что торчали из воды, вытащить машину подручными средствами они уже пытались, даже толкать пробовали, судя по слою грязи на шинелях и лицах, но ничего так и не вышло. – Тягач нужен, товарищ командир. – Шустрый какой, где ты его тут найдёшь? – Ближайшую колонну подождать, вытащат. – Давно стоите? – Два часа уже как. – Хм, домкратить нужно, сам не выйдешь, а так поднимем да доски подсунем. Я один раз так вытащил свою машину. Груз тяжёлый? – Материя, бинты и вата в основном. – В принципе не тяжёлый, вытащить можно, – сделал я вывод. В это время как раз подбежал Юрий с тремя двухметровыми досками от борта грузовика. – Ого, хорошо сели, – оценил он глубину ямы по наклону грузовичка. – Не слабо, – согласился я и посмотрел в обе стороны дороги, никого не было видно. – Тут что, мало ездят? – Грунтовая трасса в паре километров левее, – подтвердил водитель. – На полустанке, где мы грузились, сказали, что немцы мост взорвали, пробка там. Вот и поехали в обход. – Вам сказали, сами слышали? – приподнял я брови. – Старшина слышал. – Понятно. Про мост ничего не скажу, не знаю, мы эшелоном двигались из Москвы… Ладно, нечего тут базар устраивать, раз собрались вытащить машину, нужно вытаскивать. Ну что, взялись? Вот мы и взялись, тут и доски пригодились, что принёс Юрий, и мятый диск от колеса, найденный чуть дальше по дороге. Водитель разделся до кальсон, так как требовалось лезть в воду, а на ней ещё плавали льдинки, и, подсунув доску, а на неё домкрат, стал поднимать машину. Мы рядом развели костёр из щепок, грея его одежду, чтобы он у костра мог согреться и сразу надеть тёплые вещи. За костром и формой с телогрейкой следила Аня, как представилась девушка, ну, а мы занимались машиной. Когда «полуторка» была поднята, водила раза три греться бегал, подсунули под колеса диск. А на него уже уложили доски. Машина с нашей помощью легко выехала из грязи. Всё это заняло минут двадцать. Самое печальное, когда мы закончили, со стороны тыла появилась колонна машин. Обидно, действительно буксиром выдернуть можно было. Ну да ладно. Водила оделся, оставил у лужи знак, что тут глубоко, воткнул палку с материей, и мы, забравшись в машину, поехали дальше. Что нас троих изрядно развеселило, мы вместе со старшиной ехали на мягких мешках в кузове. По моему знаку парни легко спеленали старшину. Отобрали у него винтовку, сняли пояс, проверили воротник и оторвали его, Сергею показалось, там есть какое-то утолщение. Тот, конечно, возмущался, но ему воткнули в рот кляп, и дальше продолжали обыск уже только под рёв мотора, что еле тянул машину по весенней грязи. Среди находок был наган, горсть патронов к нему, три гранаты, зажигалка, пачка «Казбека», мелочь всякая, но главное – какая-то непонятная ампула и шприц. Я таких и не видел никогда, явно что-то импортное. Бойцы подобное явно видели, потому как радостно переглянулись, похоже, мы в цвет попали. Когда они закончили, я перебрался ближе к старшине и, повернув рукой его лицо к себе, спросил: – Ну что, так и не узнал меня?.. По глазам вижу, не узнаешь. А я свою куртку, что вы у меня украли под Киевом, никогда не забуду… О, я вижу, что узнал. Ты тогда, помнится, с кубарями старшего лейтенанта ходил, сейчас что, за провал в звании понизили? – Да пошёл ты, – как выплюнув, сказал немец, когда я выдернул кляп. – Сколько вас тогда уцелело?.. Ну?! Лжестаршина говорить отказался и только матерился на обоих языках, на русском у него это получалось куда лучше. – Сержант, он твой. Нужно выяснить его задание, а также, сколько выжило тогда диверсантов. – Понял, сделаем, – кивнул тот и с напарником уже крепко принялся за немца, отчего наша машина раскачивалась не только от выбоин и ям. Сам я пересел в сторону, чтобы не мешать профессионалам, и через открытый полог заднего борта поглядывал на транспортную колонну, что медленно, но неуклонно нас догоняла. Кстати, лужу с рытвиной они благополучно объехали, или знали про неё, или знак помог. – Чёрт! – прозвучал возглас сержанта. – Что такое? – подскочил я к ним. – Живой, но, похоже, вырубили мы его надолго. Глубокий нокаут. Машина качается, работать непривычно, – покаялся тот. – Успел что сказать? – Выбили из него только то, что из всех диверсантов тогда на дороге выжило восемь. Оплошали танкисты, не всех размазали по гусеницам. Они ушли, прорвались и вернулись к своим. Это всё. – Ладно, работаем по тем, что в кабине. Вполне возможно, что они к старшине никакого отношения не имеют, кроме как по службе, но позже разберёмся. Сейчас берём их, пеленаем и едем в особый отдел фронта. Там разберутся. – Хорошо, – кивнул сержант. Напарника его мы со лжестаршиной оставили. Кто его знает, что от диверсанта ожидать. Я ему, конечно, веко приподнимал, разглядывая зрачок, но, похоже, он реально в нокауте, а вот, когда очнётся, неизвестно. В общем, мы работали вдвоём с Сергеем. Остановить машину оказалось просто, выглянули сзади, чтобы водитель увидел сержанта в зеркальце заднего вида, и остановил машину. Когда та встала, я метнулся к кабине со стороны пассажира, а он – к водителю. Распахнув дверь, я негромко приказал: – Руки держать на виду. Сержант уже выволок водилу из-за руля и сейчас обыскивал, пеленая, а вот девушка реально испугалась, даже заикаться стала от волнения: – Что происходит? – наконец выдохнула она. – Старшина ваш шпионом оказался, причём настоящим, не поддельным. Если вы к нему никакого отношения не имеете, разберёмся. Сейчас выйти из машины и положить обе руки на борт кузова. Девушка выполнила моё требование и встала, слегка расставив ноги. Поза, конечно, соблазнительная, да и шинель показывала приятные округлости, но я работал. Достал из её кобуры наган и остановился на этом. Конечно, я мог обыскать девушку, но если она не виновата? Мне такой славы не нужно. К счастью, в это время подошла та транспортная колонна, что следовала за нами. Сержант уже освободился, передав связанного водителя напарнику в кузов, поэтому я послал его к начальнику колонны с просьбой прислать в помощь военнослужащего женского пола, для обыска такой же военнослужащей. К счастью, особа женского пола в колонне нашлась и довольно быстро произвела обыск. Ничего серьёзного, кроме дамской мелочёвки, та у неё не нашла, ну и документы в нагрудном кармане френча. Кстати, по словам военфельдшера, старшина являлся завскладом в их госпитале. Старший транспортной колонны в звании капитана тоже подошел. Закурив, он с интересом следил за нашими действиями. Потом, когда Анне связали руки спереди и поместили в кузов, он подошёл и спросил: – На диверсанта настоящего можно посмотреть? – Да, он в кузове. Сержант, пропусти его. Тот, выпустив очередное дымное облачко, подошёл к заднему борту и, заглянув, нахмурился. – О, так я его знаю… – удивился капитан, но ничего добавить не успел, старшина как пружина разжался и ударил того по лицу обеими ногами, отчего капитан отлетел метра на три. Подскочивший Сергей осмотрел его и сказал: – Живой, но, похоже, челюсть сломана и зубы выбиты… Нос тоже всмятку. Вокруг собралась толпа от машин, многие из водителей и сопровождающих предлагали линчевать немца сразу на месте. Еле удалось их успокоить. К счастью, в колонне был врач, даже хирург, он и занялся капитаном, а я, записав данные капитана, мало ли, что он интересного потом сможет рассказать, прошёл к кабине и, сев в неё, стронул машину с места. Оба бойца находились в кузове, охраняя задержанных, но дорогу мне объяснили, так что, надеюсь, не заплутаю. Чуть позже транспортная колонна тронулась за нами следом. М-да, не повезло их командиру, посмотрел на диверсанта, называется. Тут любопытство, похоже, не только кошку губит. Где-то через три километра мы выехали на трассу, и стало заметно легче вести машину. Впереди показался пост у неизвестного села, я даже вздохнул с облегчением. Подъехав к нему и припарковавшись, я зычно крикнул бойцу, что направлялся ко мне с намерением проверить документы. – Командира ко мне, быстро! Командир поста подошёл почти сразу и моментально въехал в ситуацию. Он выделил бойца для сопровождения, связался с особым отделом фронта, предупредив о нашем появлении. И я с бойцом, который подсел ко мне в кабину, стронув машину, поехали дальше. Не знаю, видимо, госпиталь находился где-то неподалёку, потому как бак был почти пуст, поэтому на посту нас ещё и заправили. Через час мы были на месте, нас уже ждали, и как только машина встала, лжестаршину вытащили из кузова, водилу и девушку не так грубо, и повели в здание, где размещался особый отдел. Штаб фронта находился рядом, через три здания. Ну, а мы с сержантом и его напарником, на словах всё объяснив дежурному, что принял задержанных, чтобы те разобрались и поняли, как вести следствие, сели в одном из кабинетов писать рапорты о задержании. Ох, сколько же писанины меня ждало. Правда, меня почти сразу вызвали… Как оказалось, совещание закончилось, и подошёл заместитель начальника особого отдела Юго-Западного фронта майор госбезопасности Харламов. Сам начальник находился в Москве, вызвали три дня назад. Я вышел на улицу, в сопровождении дежурного, и, когда ему доложили, отбил три шага и доложился, что прибыл на новое место службы, ну и как случайно выявил врага в нашей форме. Как только я закончил доклад, послышался шум разбитого стекла и в вихре стёкол с третьего этажа на брусчатку улицы рухнул лжестаршина. Даже я понял, по тому, как он упал, что всё, не жилец. Гнетущую тишину нарушил мой возглас: – М-да, а я думал, тут профессионалы работают. – Это что, оскорбление? – резко повернулся ко мне майор Харламов. Видимо, он тоже понял, что ниточка оборвалась, и виноват в этом явно кто-то из его сотрудников, поэтому сейчас он пребывал в раздражении, а тут такой удобный повод сорвать своё недовольство на новеньком молодом сотруднике, что не может держать язык за зубами. Ну, на такую реакцию я и рассчитывал. – Я бы сказал, констатация факта. С другой стороны, вполне возможно, что кто-то заметает следы и избавился от свидетеля. – Что вы несёте, младший сержант?! – резко спросил Харламов. – Как вы посмели даже подумать о таком?