А копию фотографии я получил, отправив её жене. После я ещё пять дней провёл в запасном полку, пока не поступил приказ, отправить меня на юг, в отдельный высотный истребительный полк что летает на «Мигах». Дислоцируется тот на окраине недавно освобождённого Ростова-на-Дону. Приказ удивил не только меня, но и командование запасного полка, как мне шепнули ранее, уже было принято решение направить меня на службу в корпус ПВО Москвы. Даже известен полк куда я поступлю и то что приму командование вторым звеном третьей эскадрильи. А тут такой финт, отправляют к чёрту на рога. Честно сказать, служить с женой под боком я бы предпочёл больше чем юга. Всё же в Ростов я не отправился. Переиграли в последнюю минуту, когда я документы оформлял. Оказалось, у командира корпуса меня чуть из-под носа не увели. Вовремя информация прошла и тормознули, так что меня отправили в тот полк куда ранее сватали, и уже к вечеру я принял звено и познакомился со своими ведомыми. Оба старшие сержанты, имеют сбитых на счету, боевые награды. Полк вооружён истребителями «Миг-3». *** Дальше потянулась лямка службы. Летать приходилось часто, в феврале я сбил «Юнкерс» и в марте второй, доведя личный счёт до десяти. В марте же мне лейтенанта присвоили. Раз в месяц нам давали увольнительные в город, которые я проводил с семьёй. Мне моя служба нравилась. А в мае я сбил разведчика, которого отправили к Москве, и получил орден «Красной Звезды» за него. Мне нравилась моя служба, тянется потихоньку, много летаем, опыта набираемся. А тут раз, Харьковская катастрофа, и приказ, вывести наш полк из состава корпуса ПВО Москвы и отправить на фронт. Уже через пять дней наш полк базировался на окраине Сталинграда, охраняя город и танковый завод. Немцы ещё далеко были, да и обстановка не самая такая понятная, слишком много противоречивой информация расходится, поэтому я не удивился, когда меня комполка вызвал: - Кузьмин, слушай приказ. Нужно вылететь на разведку, определить где находятся наши части, а где немецкие. Нанесёшь информацию на карту. В бой не вступать, помни, развединформация важнее. Летишь один. - Есть. Получив карту, я покинул землянку штаба полка, и побежал к стоянке. Дальше двадцатиминутная готовность, проверка состояния и вооружения, и вот вскоре я поднимаюсь в голубое жаркое небо. Поднявшись на трёхкилометровую высоту, я направился в сторону Харькова, изучая дороги и степи вокруг. Пару раз видел наши самолёты, «Яки» и «ишачки». Однако они не мешали, занимались своими делами, похоже патрулированием. Надеюсь радиуса действий моего самолёта хватит для ведения разведки. Когда начали встречаться наши части, я снижался и наносил на карту метки, так пока и не увидел немцев. На четыреста километров от города только наши редкие части, немцев пока нет. Топливо к концу подходило, только на возращение, вот и повернул обратно. Заметив пару худых силуэтов в небе, набирая высоту, я стал уходить к своим. Что мог собрал, и главное определил, что немцев пока нет, ещё далеко. К счастью, пара «охотников» мной не заинтересовалась, а возможно и не заметила, так что я благополучно вернулся на аэродром, не забывая поглядывать за хвостом, чтобы не навести на свой аэродром противника. Однако вернулся я чисто. Подогнав истребитель к капониру, сообщив механику что замечаний нет, и пока тот с напарниками закатывал самолёт в капонир, готовясь заправить и провести обслуживание, сам побежал в штаб. Там доложился комполка и начальнику по разведке, после чего последний отбыл в штаб армии, и тут же услышал от подполковника: - Лейтенант, поздравляю. Информация только что прошла. У тебя сын родился. Алексеем назвали. О том, что я в последнее время на нервах, знали все в полку, Надя уже неделю в больнице лежала, разродится не могла, так что командир выяснил нужную информацию, по служебной линии, и получил её. Добавив, что с матерью и ребёнком всё хорошо. Поблагодарив того за отличную новость, я с улыбкой на лице направился к своим, где достал две бутылки водки из сидора. - Сын, - пояснил на вопросительные взгляды парней, так что к вечеру хорошо обмыли ножки моего первенца. Пока у меня полётов не было, а вот другие поднимались в небо для защиты города. Дежурные звенья часто поднимались, трижды отбивая налёты вражеских бомбардировщиков. В нашем полку настоящие асы служили, поэтому неудивительно что без потерь с нашей стороны они смогли сбить пять бомбардировщиков и два «мессершмита». А на четвёртый день меня снова вызвали в штаб полка, приказ тот же, провести разведывательный вылет, нанести на карту новые обозначения местоположений немцев. Я не скажу, что на разведку у нас летают так редко, нет, раз в сутки отправляют кого на вылет, посмотреть где немцы. Вот только вчера не вернулся из вылета лейтенант Борисов, командир звена в первой эскадрильи. Сам вылет прошёл благополучно, изучил что нужно, нашёл колонны немцев, смог дважды удрать от «мессеров», которые явно охотились за мной, и уже когда возвращался, отметил какую-то неправильность внизу. Спикировал вниз и обнаружил стоявший в степи истребитель, наш «Миг». Расцветка нашего полка, по номеру машина Борисова. Да тот и сам вскоре выскочил из-под крыла и замахал руками. Покачав крыльями, мол, вижу, я осмотрелся и направился домой. После посадки, привычно сдав машину, побежал к штабу полка, где быстро описал что видел: - Значит на земле сидит? Наверное, что-то с машиной, - потёр подполковник подбородок, и тут же поинтересовался. - Где именно? Я показал на карте, это пока на нашей стороне, так что я сел писать рапорт, а к Борисову вылетел «У-2» с нашим инженером, тот посмотрит на месте что там случилось, и почему тот сел. Информация пришла уже через два часа, когда связной самолёт вернулся. В общем, был бой, самолёт повреждён, и пошёл на вынужденную. Так что ремонт нужен серьёзный и к самолёту выслали грузовик, чтобы его эвакуировать. А так чем ближе немцы подходили к Сталинграду, тем больше работы было нашему полку. За четыре дня я сбил три бомбардировщика, штурмовик, тот самый «Лаптёжник», и два «мессершмита», доведя свой счёт до шестнадцати. А согласно постановлению правительства, за пятнадцать сбитых полагается «Золотая Звезда Героя». Так что представление на меня ушло. А через неделю, когда я ещё два бомбардировщика сбил, мне присвоили звание старшего лейтенанта. Правда, я всё также командовал звеном. Зато мои ведомые теперь младшие лейтенанты, недавно приказ на них пришёл. Немцы добрались до окраин Сталинграда только в середине июля, мы целый месяц летали и бились с асами Геринга. Потери полка росли, усталость тоже накапливалась, но мы до конца выполняли свой долг. На данный момент у меня на личном счету двадцать четыре сбитых, официально подтверждённых, и восемь в группе. А награждение мне подтвердили, только пока нет приказа отбыть в Москву, где вручают эту боевую награду. За два дня до того, как немецкие танки появились у стен Сталинграда, мы передислоцировались за Волгу, на данный момент от всего полка осталось девятнадцать машин из сорока трёх, что способны подняться в воздух. Моя в том числе, как и одного из моих ведомых. Второго подбили и тот дотянул до аэродрома, но отправился в госпиталь. Скапотировал, перевернулся при посадке, вот травмы и получил. А город горел. Сначала на него волной за волной шли бомбардировщики Люфтваффе, мы их хорошо проредили, а сейчас по нему вражеская артиллерия работала. Первые части противника уже ворвались в город. - Старший лейтенант Кузьмин, к комполка! - услышал я крик вестового. Бегом добежав до землянки штаба, я спустился вниз, и козырнув, вопросительно посмотрел на командира. Сегодня уже было три боевых вылета на прикрытие переправы и наших войск, поэтому подустал, но похоже ещё будет вылет на сегодня. - Кузьмин, - обратился ко мне подполковник. - Ты сейчас исполняешь обязанности командира эскадрильи, после ранения капитана Зиновьева. Поднимай остатки эскадрильи. Немецкая артиллерия нашим войскам дышать не даёт, нужно заставить замолчать. Вылетаете прикрывать полк «Илов». - «Илов»? Откуда они у нас, товарищ подполковник? - Утро только прибыли. Свежая часть. И командование сразу отправляет их в бой. Тридцать машин, всё что есть. Новички почти все. - Хана полку. Я удивлюсь если половина вернётся. - Не каркай. - Кто их поведёт? Как я понимаю, карту местности они ещё не знают? - Наш штурман будет ведущим, и выведет их на артиллерийские батареи противника. Всё, иди, готовься. - Есть, - козырнул я и побежал на стоянку. Да, эти батареи наша постоянная головная боль с момента, как они начали подавать голос. Вот только прикрыты те были ну очень серьёзно. Там и зенитная артиллерия, даже с излишком, и быстро появляющиеся истребители противника. Наверняка с аэродромов подскока. Как прикрыть полк «Илов» четырьмя «Мигами», основная работа которых на высоте, на средних и малых высотах это отстойный самолёт, не для того создавался, я не знаю, но приказ нужно выполнять. Под ложечкой как-то неприятно засосало. Все лётчики, что летят на задание, сдали документы и награды. Так положено, в немецкий тыл летим, я тоже так поступил, если не вернусь, всё отправят жене. И вот сигнал, две пары «мигарей» поднялись в небо и нагнав по пути «Илы», их уже вёл наш полковой штурман на своём «Миге», стали сопровождать их. Направлять вперёд никого я не стал, нас мало, тем более предупредят немцев, и те истребители вызовут, лучше уж так, совместно обрушится на противников. Кстати, все мои истребители были дополнительно вооружены неуправляемыми ракетами. Поэтому на подлёте набрав скорость мы разделились на пары и обрушились на зенитные батареи, проводя зенитный манёвр, слишком бешенный огонь по нам открыли, сотни раскалённых шаров снарядов пытались нас зацепить. Однако всё же «эрэсы» сошли, и часть зениток замолчали. Немного, но всё легче нашим будет. Так что выйдя из атаки мы стали набирать высоту, теперь наша задача прикрыть штурмовики от атак истребителей противника. «Месерры» появились быстро, как раз полк штурмовиков провёл первую атаку, разделившись на звенья и атакуя каждый свою артиллерийскую батарею. Их тут в степи много было, что направили свои стволы на Сталинград. Он в десяти километрах за нами был. - Внимание, три пары охотников с юга, - сообщи я. - Первая пара атакует головную группу. Я беру вторую, потом третью. Атака. Мы обрушились вниз, немцы нас видели, их о нас предупредили, так что стали активно маневрировать. Однако, никого не сбив, мы вышли из атаки, выполнив свою задачу. Немцы отвернули и атаковать «Илы» не спешили. Мы же с набранной в пике скоростью снова полезли на высоту, предлагая немцам последовать за нами. К ним ещё помощь спешила, четыре истребителя, поэтому те не стали за нами гонятся, а попытались снова к «Илам» прорваться, что делали второй заход, добивая то что уцелело. Мы снова атаковали, и немцы всё же навязали нам бой на малых высотах. Второй паре я велел лезть обратно наверх, прикрывать нас редкими атаками сверху, а сам с ведомым начал вести бой, нельзя немцев пропустить к штурмовикам. Бой шёл на грани, и мне удалось сбить одного и вогнать в землю второго «мессера», парни что нас сверху прикрывали, помогали как могли, качая «Качели», но всё же уйти мы не смогли. «Илы» уходили, и к моему удивлению их там два десятка уцелело, а вот за нас взялись серьёзно. Сбивая пламя, которое начало проникать в кабину, я в пике пошёл вниз и сел на брюхо, согнув винты и скользя по траве. А когда машина остановилась, колпак я уже отрыл, то вывалился наружу, сбивая пламя с рукава и отстёгивая ремни парашюта. Уф, не успел обгореть, вовремя всё проделал. Отбежав от самолёта, я осмотрелся, обнаружив метрах в трёхстах лежавший на брюхе «Ил-2», от которого ко мне уже бежал лётчик, а дальше в полукилометре я увидел «Миг» моего ведомого, тот тоже полыхал. Его сбили прямо передо мной. Бросив свой истребитель, его уже не спасти, выгорит и хорошо, я побежал навстречу лётчику-штурмовику, оказавшемуся молоденьким сержантом. Не удивлюсь что это его первый боевой вылет. - Товарищ старший лейтенант, сержант Анисимов, сто третий ШАП. - Исполняющий обязанности командира эскадрильи, старший лейтенант Кузьмин. Сержант, почему машину не поджёг? - Нечем, товарищ старший лейтенант. - Держи зажигалку и исправь это недоразумение. Я к дальнему истребителю бегу, нагонишь. Выполнять. - Есть. Когда я половину пути пробежал к самолёту ведомого, то обернувшись, отметил, что «Ил» позади, тоже загорелся, и сержант бежит за мной. Ведомый был ранен, ноги прострелены, лежал метрах в десяти от самолёта. Недалеко уполз. Подбежав, я сразу достал индивидуальный пакет и начал перевязку. Закончил как раз когда сержант рядом оказался. - Товарищ старший лейтенант, - пытаясь восстановить дыхание, прохрипел тот, я ему сразу фляжку сунул, там половина после того как ведомый попил, осталось. - Немцы к нам едут. Машина от тех батарей. - Видел, - буркнул я. - Воспринимай это не как вражеское появление, а как доставку нам автомобиля, на которым мы уедем отсюда. - А? - не понял тот. - Спрячься в траве и не высовывайся, я сам договорюсь с немцами чтобы нас подвезли. Всё ясно? - Да, товарищ старший лейтенант. Тот укрылся неподалёку, а я, забрав пистолет ведомого, у меня теперь в руках было два «ТТ», и сунув их за ремень сзади, предварительно приведя к бою. Когда машина подъехала, это был крытый «Опель-Блиц», то встал и поднял руки, показывая, что сдаюсь. В правой руке у меня был пистолет ведомого, который я демонстративно отбросил в сторону. Отчего немцы расслабились, видел я пятерых, трое кузов покинули, карабинами вооружены, и двое в кабине. Один из них унтер, сам водитель имел знаки различия ефрейтора. Когда унтер подошёл, я вытряхнул в ладонь из рукава финку и воткнул её в живот унтеру, заваливая того на себя. А падая, выхватил пистолет и быстро сделал четыре выстрела, по солдатам, и последним ефрейтора. Тот как раз на подножку встал, лобовое стекло не попортил, да и форму тоже, пуля в лоб вошла. Сбросив тело, я добавил солдатам, провёл контроль, и перезарядившись, оббежав кузов, Анисимов вооруженный «Наганом», уже бежал ко мне, проверил его. К своему удивлению обнаружив там ещё двух лётчиков. Связанных. Рядом их парашюты лежали. Видимо из полка Анисимова. Штурмовики. Я тут же стал командовать: - Сержант, в кузове твои коллеги лежат. Развяжи, вооружитесь, документы пусть вернут, потом всё оружие и документы убитых собрать. Раненого лейтенанта аккуратно поднимите в кузов. А я пока с пленным пообщаюсь. Выполнять. - Есть, - козырнул тот, и побежал выручать своих. Я же разоружил унтера, забрал автомат, подсумки, ремень с пистолетом, планшетку с картой, документы, по карманам прошёлся. Мелочёвка из его карманов оказалась в моих. Заодно сходил и забрал пистолет ведомого, всё же табельное оружие. После этого присев у тела унтера, потрогав рукоятку ножа, начал допрос. Тот в сознании был, отвечать мог, ну и разговорил его. Интересовали меня аэродромы подскока. Добираться до берега Волги, а потом вплавь, это не вариант, а вот захватить такой аэродром, самое то. Воздухом до своих и быстрее доберёмся и скажем так, безопаснее. Унтер знал всего два аэродрома подскока, они туда с офицером ездили, связь налаживать. На своей карте тот мне их показал. Дальше я скинул лётный комбез, надев форму ефрейтора, свою форму убрал в пустую парашютную сумку, и вот так вооружившись, посадив лётчиков в кузове, чтобы в кабине не мелькали, запустив движок, покатил к дороге. Кстати, на пол пути заметил, что кто-то прячется в степи. Если прячется, значит наш, повернул к нему и не доезжая метров сто остановил машину и засигналил, велев Анисимову показаться, чтобы тот его увидел. Это действительно оказался из наших, лейтенант из полка штурмовиков. Тот подбежал и сразу в кузов полез, после чего мы поехали дальше. Кстати, все «Илы» в полку одноместными были. Выбравшись на забитую немецкими войсками дорогу, я так и катил дальше в тыл, пока не заметил на обочине кое-что интересное, и не остановился. Там у легковой машины, рядом с которой стоял мотоцикл с коляской и пулемётом, расположилось семь немцев, из них трое офицеров. Но главное, рядом с ними стоял капитан в форме советской армии, которого я сразу опознал. Это был наш полковой штурман, именно он наводил штурмовиков на батареи. А вот когда его сбили, вот этого я не видел, потому и удивился его тут появлению. Машину я остановил за сто метров до компании, и покинув кабину, делая вид что остановился отлить, прошёл к заднему борту кузова. - Значит так, бойцы. План такой, едем в тыл к немцам, находим аэродром подскока, угоняем технику и летим к нашим. Ваша задача только угонять самолёты, вопрос с охраной я сам решу. Сейчас вопрос не в этом, на дороге я нашего штурмана полкового встретил, это он ваши штурмовики на артиллерию выводил. Видимо тоже сбили. Проезжать мимо я не буду, выручу. Это моё дело, не вмешивайтесь, иначе мне всю игру поломаете. Пусть немцы думают, что кузов у грузовика пустой. Всё ясно? - Ясно. - Тогда сидите тихо. Вернувшись в кабину, кстати, я действительно постоял отливая, и стронув с места покатил к стоявшим на обочине. Подъехав к группе, я остановил машину, оставив грузовик тарахтеть на холостом ходу, и покинув кабину, подбежав к старшему офицеру, в звании майора, вытянувшись перед ним, сообщил: - Господин майор, меня послали за пленным русским офицером по приказу генерала Шрёдера. Конвой для охраны пленного офицера находится в машине. То, как на меня смотрел штурман, и изумленно таращил глаза, я старался не обращать внимания. Да и капитан быстро взял себя в руки, и стал делать вид что ничего не происходит. - Раз прислали забирайте, - пожал тот плечами. - Документы офицера и его оружие, - напомнил я. - Документов не было, а оружие я себе оставлю на память. Генералу я об этом сам сообщу. Молча козырнув, я подхватил капитана под локоть и повёл его к грузовику, громко сказав на немецком, чтобы офицеры слышали: - Берите этого русского. А сам помог ему забраться в кузов. Прикрыл тент и вернувшись в кабину, покатил дальше. Да, сработало на шару, и грозная слава генерала помогла, мне о нём унтер говорил, именно генерал и отправил их собирать сбитых русских лётчиков. Не их одних, несколько групп, но главное сам факт приказа, о котором этот майор явно слышал. Мы проехали километров восемь, до наступления темноты оставалось около часа, когда я заметил, как на пустом поле формируется фронтовой аэродром. Неразбериха царила там, но моё внимание привлёк «Юнкерс-52». Транспортный самолёт, у которого виднелась ленивая возня. Снова остановив машину, я прошёл к заднему борту, сообщая своим пассажирам: - Мной фронтовой аэродром в момент передислокации обнаружен. Значит, делаем так. Подъезжаем к транспортному «Юнкерсу», не суетясь, суета сразу в глаза бросается, делая вид что всё идут как надо, покидаем машину, грузимся в самолёт, трофеи и раненого не забываем, и летим к нашим. План такой. С экипажем самолёта я вопрос решу. Всем всё ясно? - Ясно, - ответил за всех наш штурман, который похоже, пока мы ехали, взял командовании бойцами в кузове на себя. - Отлично. Кузов не покидайте, пока я не скажу - можно. И следите друг за другом чтобы суеты не было. Всё, едем дальше. Вернувшись в кабину, я свернул с дороги прямо в поле, отсюда с обочины отлично видно немецкий аэродром, и покатил к его границам. Похоже только сегодня самолёты были передислоцированы сюда, и пока тут царил бардак, не только у нас такое бывает. Поэтому мало кто обратил внимание как самый обычный на вид грузовик подкатил к транспортному самолёту, что стоял немного отдельно, встав у хвоста. Покинув кабину, я подошёл к механику, тот стоял у левого шасси, проверял систему, и одним ударом вырубил его. Со стороны можно было подумать, что я его слегка приобнял. Да и то нужно присматриваться. Пройдя к дверце в салон самолёта, она была открыта, и судя по шуму там кто-то был, залез в салон. Внутри было двое, оба офицера, лётчики, судя по знакам. Осматривали те мешки, похоже с почтой. - Тебе что, ефрейтор? - спросил один из лётчиков в форме гауптмана, капитана по-нашему. - За почтой прислали? - Руки, - показал я пистолет механика. Быстро связав обоих, не забыв разоружить, сопротивления те не оказали, я покинул салон и крикнув своим что можно выбираться, забрал из кабины парашютную сумку со своей формой и обувью, и автомат с подсумками. Пока бойцы переносили раненого, я прошёл в кабину. Дальше запустил все три движка, и вырулив, грузовик не мешал, специально так поставил, в наглую пошёл на взлёт. Поначалу немцы с недоумением смотрели в нашу сторону, потом один замахал флажками, а с другой стороны начали взлетать сигнальные ракеты, да было поздно, ревя моторами самолёт оторвался от полосы и на бреющем стал уходить в тыл к немцам, постепенно поворачивая в сторону Волги. Сделал это, когда аэродром скрылся вдали. Наш полковой штурман ко мне в кабину зашёл, сел на место второго пилота. Передав ему управление, я достал свою форму и быстро переоделся в салоне, вернув себе привычный вид, бросив форму ефрейтора в угол. - Топлива мало, - сообщил капитан, когда я вернулся в кабину и снова сел за штурвал. - До нашего аэродрома хватит. Похоже, немцы сами только прибыли, не успели заправится. - Похоже.