Однако когда тот с улыбкой обернулся и его глаза начали расширяться от узнавания, а на лице проступать испуг, я понял, не ошибся. Он это. Шел я через довольно плотную толпу людей, и парня заметил в просвет метрах в пяти, поэтому сразу же откидывая полу куртки и лапая кобуру, рванул за ним следом. А парень мгновенно ввинтился в толпу и уходил в сторону ближайшей улицы. – Блин, и огонь на поражение не откроешь, – зло прорычал я и, вскинув руку вверх, дважды нажал на спуск, производя предупредительные выстрелы и привлекая внимание. – Взять его! – крикнул я и указал в сторону убегающего парнишки. Однако тот уже сам добежал до ближайшего милиционера и, указывая на меня, что-то быстро начал ему объяснять. Тот что-либо предпринять не успел. Подбежав, я махнул корочками, паренек от этого совсем скис. – Этот парень подозревается в попытке ликвидации Верховного в составе диверсионной группы немцев. – Чего? – не понял милиционер. – Сталина они хотели убить, а это соучастник. – Ах ты, сука, – развернулся тот к пареньку. – А мне говорил, что за ним бандит гонится. – Ничего, разберемся. – В чем дело, в чем вы подозреваете нашего сына?! – подбежав с остальной семьей, спросил мужчина. – Так это ваш сын? – искоса посмотрел я на него. – Мне необходимо поговорить с вашим сыном наедине. Уточнить кое-какие вопросы. Подхватив парня под локоть, оружие я уже убрал в кобуру, я повел его обратно к военкомату. – Но я правда не знал, что вы работаете в НКВД, я думал, вы бандит. Я ошибся, простите меня. – Ты что, меня за идиота держишь? Ясно, что ты проявил гражданскую сознательность и помог сотрудникам милиции, которые на тот момент также совершили ошибку и были наказаны не только по службе, но и физически. Одного я там крепко приложил, он в больницу попал. – Зачем тогда вы меня задержали? – А ответ? – тронул я губы свободной рукой. – Я такое не прощаю, отвечу тебе ударом на удар, тогда и претензий иметь не буду. – А, – заметно успокоился парень. – Чего а? Семью свою благодари. Его семья следовала за нами метрах в пяти, но часовой их в здание военкомата не пропустил. Попросив одного местного сотрудника освободить на короткое время кабинет, я завел паренька туда и, скинув куртку, закатывая рукава свитера, велел: – Готовься к бою, посмотрим, чего ты стоишь. Если сможешь еще раз достать меня, считай, претензий я к тебе иметь не буду. Парень быстро скинул пальто и, подняв руки, встал в боксерскую стойку, настороженно глядя на меня. Подойдя ближе, я сделал пару ложных ударов, проверяя его реакцию. Уходил тот от них вполне профессионально, после чего стал проверять меня. Так изучая его, я ушел в сторону от довольно профессионального замаха и, пробив ему в бок и сбив дыхание, коленом достал до подбородка. Клацнув зубами, тот отлетел к стене и с грохотом обрушил полку. Сотрудник, что до этого тут работал и ожидал снаружи у дверей, влетел внутрь и, осмотревшись, возмущенно спросил: – Вы чего тут устроили?! – Уже уходим, извините за беспорядок, силы не рассчитали. Подойдя к пареньку, я протянул ему руку, тот осторожно щупал челюсть и так же настороженно покосился на меня, на руку и обратно, после чего подал свою, и я помог ему встать. – Тебя как зовут-то? – спросил я у него, когда мы входили из кабинета, где сотрудник начал убирать тот бедлам, что мы устроили. Действительно, нехорошо получилось. – Артем. Артем Егоров, – ответил тот. – В боксе второй разряд? – Да. – Ну, я так и думал. Ладно, идем за мной. Мы поднялись в кабинет зама, тот еще занимался с Томской. Там я втолкнул парня в кабинет и сказал капитану: – Это еще один. Оформляй его перевод к нам, – а сам протянул парню листок с моим адресом, велев прибыть туда завтра к обеду. – Хорошо, – кивнул капитан и посмотрел на Егорова. – Документы при тебе?.. Что он там дальше спрашивал, меня не интересовало, я снова покинул здание и направился к своему мотоциклу, но меня перехватила семья парнишки. – Простите, но где наш сын, и все ли с ним в порядке? – спросил меня мужчина. Судя по форменной тужурке под курткой, был он железнодорожником. – Все в порядке. Я с ним поговорил, разобрался в той непростой ситуации, в которую он ранее попал, и даже помог с оформлением документов. Так что скоро вы сможете его увидеть. Это объяснение было принято, пусть их сын сам придумывает, почему на его подбородке наливается синяк, а я поспешил к мотоциклу, весело насвистывая. Настроение поползло вверх. Шмель находился в люльке, но в этот раз я закрыл его брезентом. Народу полно, затискают. Я снял брезент, и щенок тут же покинул люльку и, пока я заводил мотоцикл, справлял малую нужду. Когда он вернулся, я стронулся с места и поехал в школу снайперов, Толя уже должен был отобрать претендентов, ему особист школы в этом помогал, так что пора проведать его. Как я и надеялся, вдвоем они, просмотрев личные дела, отобрали шестерых, то есть три пары. Братьев-близнецов я сразу забраковал, мало ли что, не хватает лишать родителей сразу двух детей, а вот других осмотрел очень внимательно, читая их личные дела. – Вот эти двое мне интересны, – сказал я и, посмотрев на особиста, попросил: – Вызовите их. Тот вернулся через пару минут с двумя парнями в красноармейской форме, но без знаков различия. Бритые под ноль, практически одинаковые лица, фигуры и движения. Они были очень похожи. – Подойдите и встаньте у стены, – велел я им. В течение некоторого времени я задавал им вопросы, пытаясь вывести из себя, но те отвечали спокойно. Характеры у обоих присутствовали, главное, у них были выдержанность и спокойствие, лучшие качества снайперов. – Беру этих, оформляйте перевод, – велел я особисту. – Сделаем, – кивнул тот. После этого начиркав у себя в блокноте адрес, я передал его одному из парней, сказав: – Прибудете по этому адресу завтра к обеду. После этого мы покинули с Толиком школу снайперов и покатили ко мне домой, мне требовалась его помощь. НКВД, кабинет капитана госбезопасности Ремизова, это же время. – А вот это доклад группы наружного наблюдения, – протянул лейтенант Абросимов несколько листов, достав их из папки. – Объект дважды покидал квартиру, но он просто гулял. Как сообщили наблюдатели, гулял бессистемно и проверял, есть ли за ним хвост. Наши себя не выдали. По-видимому, Объект успокоился и, возможно, вскоре встретится со своим контактом. – Ясно, – кивнул Ремизов, читая доклад. – Это все, или еще что-то? – Есть по Москалю, которого вы курируете. Вернее, это сообщение от майора госбезопасности Лучинского. Вот оно. Ремизов взял листы бумаги с докладом. Прочитав один раз, он тряхнул головой в непонимании и начал вчитываться в текст сообщения еще раз. Через некоторое время кабинет потряс взрыв отборного мата. – …ну, ловкач, как все перевернул, – под конец успокоившись, хлопнул открытой ладонью по столу капитан. – Что-то случилось? – уточнил лейтенант. Ему Москаль нравился, поэтому он обеспокоился, что у того могут возникнуть проблемы. – Случилось? – глубоко вздохнув, переспросил тот. – Хитрожопость у него случилась, вот что. – Опять что-то натворил? – Можно сказать и так, – Ремизов, еще раз перечитав доклад, задумался и, чему-то хмыкнув, пробормотал: – Все-таки какой хитрец! – Да что он сделал-то, товарищ капитан? Откинувшись на спинку кресла, тот задумчиво посмотрел на лейтенанта и ответил: – Аферу он устроил, но законную аферу. Сам знаешь, что у него в собственности был дом. – Был? – Он его вчера на мачеху переписал, объяснил, что не хочет оставлять их без всего, если погибнет. В принципе, правильная мотивация. Так вот. Он подал заявку на имя Лучинского и передал весь нижний этаж на баланс его части до конца войны. Как ты знаешь, он решил набрать себе людей в группу со стороны. Ну, в принципе, мы это и предполагали, но жить они будут у него дома, причем на нашем балансе. Свой мотоцикл и лошадей с повозкой он также передает на баланс части Лучинского, но с возвращением по окончании войны или замещением в случае утери. В общем, у него все останется по-прежнему, но в доме теперь будут жить бойцы, которых он переводит в наше подразделение, и на нашем балансе, мотоцикл тоже останется у него, так как он будет, вернее уже приписан к этому подразделению – и все это за наш счет. То есть и питание людей, а также лошадей, и их обеспечение – все это на нас. Даже подал заявку на проведение телефона дежурному и на разрешение набрать двух пожилых соседей на службу. – А их зачем? – Один будет заниматься доставкой продуктов в эту организующуюся точку на приписанной повозке и следить за лошадями. Другой дежурный будет отвечать на телефонные звонки. Оба пожилые. Для службы они не годятся, а вот так вот, как привлеченные вольнонаемные, в самый раз. – Будете подписывать? – Тут от меня уже ничего не зависит, – ответил Ремизов. – У Лучинского вполне хватит полномочий принять это решение без меня, только поставили в известность. И он принял, теперь нижний этаж этого дома находится на балансе его части. Уже наверняка зам по снабжению выехал на место, принимать новое имущество и подготавливать его к приему новых постояльцев. – Да-а, – протянул лейтенант. – Хитрый выверт. – Евгений в своем репертуаре, но в чем-то он прав. Своей семье помог, теперь, в связи с арендой, их жизнь улучшится, кормление рассчитано на всех, своих сестер он оформил как обслуживающий персонал, с иждивения-то с них сняли с появлением матери. – Так и в чем он не прав? – не понял лейтенант. – Вроде все правильно сделал. У нас своя точка появилась в удобном месте, причем которая будет всегда на связи, выдал транспортные средства и набрал людей. То есть помог не только себе, но и соседям. Разницы особой нет, где будет располагаться отряд, на базе Лучинского или тут, тоже в подчиненном ему имуществе. Со всех сторон плюсы. – Да тут все дело в том, как ему вообще пришло в голову так сделать? – Но он же хохол, вы его сами так называете, а как говорит Евгений, «когда родился хохол, еврей повесился, а татарин заплакал». – Да, поговорка в самую суть, – согласился хмыкнувший Ремизов. – Пусть устраиваются. Если что, нам та точка самим пригодится, а группу Москаля отправим к Лучинскому, где ему и самое место. Но позже, не сейчас.