– Тогда сейчас к бабке Марье заедем, опять у нее курица пропала, решим этот вопрос и скатаемся к обоим домам. Я с тобой прокачусь. Прослежу, что и как. – Это хорошо, – согласился я, натягивая поводья и останавливая повозку у нужного дома. Где жила всем известная старушка-скандалистка, я знал. Участковый, постучавшись, зашел в дом, после чего вышел из него с хозяйкой и, выслушивая ее жалобы, вместе с ней ушел куда-то за дом, где находился курятник. Дожидаясь его, я сходил к колонке за водой. Напоив Красавца, я скучающе полулежал на сене, благо повозка находилась в тени высокой ивы, когда вдруг заметил, что в мою сторону, вывернув из ближайшего проулка, едет Аля. Затормозив у повозки, она прислонила к ней велосипед и, достав из кармана письмо, молча протянула его мне. – Что это? – поинтересовался я, принимая плотный конверт. – Телеграмма из Свердловска, тетя умерла. Давно уже, когда война началась, – ответила сестренка и, вытерев мокрый от пота лоб, с прищуром посмотрела на солнце – сегодня была просто аномальная жара – и вздохнула: – Ирка с соседней улицы видела, как ты проехал в эту сторону, вот я велосипед взяла, и за тобой. – Понятно, – протянул я, внимательно читая неровно наклеенные на бумагу телеграфные ленты. Там было написано, что в Свердловске по таким данным проживают всего три человека. Опрос показал, что подходит только одна женщина, но, к сожалению, она скончалась двадцать шестого июня этого года. Квартира, которую ей выделило заводоуправление, уже перешла новым жильцам, личные вещи складированы на одном из заводов. При желании их можно было забрать. Причина смерти не была указана, однако и без этого стало ясно, что девочки останутся со мной, пришлось очень быстро менять планы. После небольшого раздумья я даже порадовался. Свою берлогу я не передумал покупать, а кто о ней позаботится, когда я буду отсутствовать, как не мои милые сестренки? – Знаешь, – серьезно сказал я, – то, что тетка ваша померла, это, конечно, плохо, но я даже рад, что вы останетесь со мной. Вместе веселее. Аля подскочила и уткнулась лицом в мою грудь, тихо заплакав от облегчения. Видимо, боялась, что я не захочу их оставить. Поглаживая ее по спине, я шептал успокаивающие слова. – Что-то случилось? – поинтересовался подошедший участковый. Для меня его появление неожиданностью не стало. Еще минуту назад я услышал ворчливую хозяйку, что ругала воров на чем свет стоит, потом был скрип калитки и шелест листьев под сапогами. Я все еще по привычке контролировал ситуацию вокруг себя. – Есть такое дело, – ответил я и, осторожно высвободив одну руку, протянул ему телеграмму. – Вот оно как, – пробормотал старшина, быстро, но внимательно пробежавшись по тексту. – Да, теперь придется тут устраиваться. Так что, Андрей Владимирович, потребуется ваша помощь в устройстве сестер. Им нужно учиться. – Сделаем, это нетрудно, – серьезно кивнул тот, возвращая бланк, который я аккуратно сложил и убрал в карман рубахи. По местным меркам, это серьезный документ, подтверждающий, что у сестер, кроме меня, родственников не осталось. – Ну что, дом поедем смотреть? – спросил я. Аля уже отстранилась и вытирала глаза моим платком. – Можно и заехать, – согласился участковый. – Если у вас, конечно, планы не поменялись. – Теперь уже точно нужно дом брать, деваться некуда, зима скоро. Готовь сани летом, так говорят крестьяне. – Это да. – А мне можно с вами? – спросила Аля. – Можно, почему нет? – согласился я. Взяв велосипед за раму, я положил его в повозку и помог Але забраться следом, после чего, отвязав поводья Красавца от забора, занял место возницы и стегнул коня по крупу. – Этот дом, – указав на довольно высокий кирпичный дом, сказал участковый. Это был уже второй дом, к которому мы подъезжали на смотрины. Первый не понравился мне, хотя Аля была в восхищении. Участок большой, я на нем сдохну, обрабатывая все. Да и дом большой. Три печки для отопления, включая ту, что на кухне. Конечно, приятно полежать на теплой печи, слушая завывания ветра за окном… Да ну, на фиг, у меня не такая большая семья. Этот дом мне сразу понравился. Еще подъезжая, я довольно кивнул. Находился он в тени двух высоких тополей, что росли буквально в десяти метрах от его окон, впереди был палисадник, засаженный цветами, слева небольшой, двухметровой ширины огороженный участок, дальше уже соседи. А вот справа находились ворота, что вели в не особо большой двор, и сарай, одной стеной выходивший на улицу. Дальше был участок соседей. Сам дом был высок, нижняя кромка верхних окон была в двух с половиной метрах от земли. Зато в тридцати сантиметрах от поверхности были окна полуподвала. Это тоже в плюс. Хотя если судить по тому, что они были грязные, этим подвалом не особо пользовались. На улицу выходило три верхних окна и два нижних. Верхние были закрыты тюлевыми занавесками, а вот нижние какой-то непонятной материей, плотной, вроде брезента. Что было во дворе и в огороде, не видно, все закрывал высокий деревянный некрашеный забор. Это тоже в плюс, не будут подглядывать. Остановив повозку, я помог Але спуститься, пока участковый стучал в ворота. Когда мы подошли, их как раз открыла хозяйка. Старшина быстро ввел ее в курс дела, благо дом еще не успели продать, после чего та пригласила нас проходить, с некоторым недоумением осмотрев меня и сестренку. В этот раз я, стараясь не показывать своего удовлетворения, внимательно осмотрел дом, участок и хозпостройки. Перво-наперво эти самые постройки, включая баню, под слом. Труха. Пол на кухне тоже надо было менять. Таких деталей я нашел немало. В принципе мне понравились только дом и небольшой участок, остальное требовалось менять. Именно на это я и упирал, торгуясь со срочно прибывшим хозяином, тем самым Кацем, директором ателье, пока участковый, Аля и жена Каца беседовали за домом у кустов созревшей малины. Как я ни торговался, но старого, заметно испуганного еврея переторговать не получилось. Всего шесть процентов сбросил. Но как бы то ни было, мы ударили по рукам. По соглашению, оформляться мы начнем прямо сейчас. Сегодня же я получу на руки документы, но съедут они только через три дня. Вся живность оставалась нам, а это шестнадцать куриц, петух и коза. Двух свиней Кац решил пустить на мясо и продать на рынке, я не возражал. Кроме этого он забирал всю мебель, как оказалось, у него была возможность нанять две грузовые машины и вагон до Казани, куда они с женой и переезжали. Именно этого я и ждал – исхода евреев из столицы, решив купить жилище по дешевке. Правда, он должен был начаться чуть позже, но раз попался такой приличный дом, то чего искать? Меня устраивал и сам дом с участком, и удобное его месторасположение. До окраин Москвы еще три улицы. В принципе, и цена меня устраивала – трофеи трачу, если что, еще добуду. Деньги пока были. Честно говоря, было столько, что мог купить еще три дома. Старшину я уже расспросил об особенностях купли-продажи жилищ во всех подробностях. Это не деревня, придется побегать с бумажками. – Вас подвезти? – спросил я у участкового, когда мы все вместе вышли на улицу. Только Каца не было, он прошел в дом, чтобы собрать документы. Было десять утра. Как сказал старшина, мы должны успеть все оформить достаточно быстро. Потом, пока я прописываюсь в дом и собираюсь, бывшие хозяева съедут. – Не надо, я тут рядом живу, минуты три идти. Данные твоих сестер я записал, попрошу по нашей линии отправить запрос в Архангельск, по месту рождения. Думаю, через несколько недель копии свидетельств о рождении у них будут на руках. – Спасибо, – искренне поблагодарил я его, подумав, что нужно будет как-то отдариться чем-нибудь более вещественным. Хотя участковому просто нравилось помогать людям, я посчитал, что весомый подарок ему будет приятен. Что-нибудь коллекционное. Участковый уже ушел, Аля укатила в сторону дома, радовать сестру, только я скучал в тени тополя, когда появился Кац. – Вы готовы, молодой человек? – спросил он. Это был на удивление высокий и сухощавый мужчина в костюме да еще с самым настоящим моноклем, которым он демонстративно пользовался. – Готов, только надо будет на нашу квартиру за ехать. Документы и деньги за дом взять, – ответил я и пояснил: – Я не готовился к покупке, как-то неожиданно все. – Хорошо, молодой человек, заедем. Время у нас еще есть. Думаю, что мы так быстро сговорились только из-за присутствия старшины, оба знали его как честного и неподкупного служаку. Заехав за деньгами и моими документами, мы покатили в соответствующие службы. Потребовалось посетить две конторы, благо обе находились у нас в районе, и центральный жилищный архив. К моему удивлению, мы все сделали за день. У меня на руках оказались заверенные нотариусом документы на дом и расписка о получении денег от бывшего хозяина, а на сберкнижке Каца – солидная сумма. Наличку он положил в моем присутствии на книжку. После этого я завез его в теперь уже мой дом, и еще раз обговорив, когда они его покинут, поехал к себе. Что-то я устал, насыщенный день оказался. Спозаранку был вызван на Киевский вокзал, перевозил раненых. Потом встреча с участковым, новость о смерти тетки сестер, покупка дома и беготня с последним делом. Но как бы то ни было, к моему удивлению, все получилось. Завтра с утра поеду в паспортный стол, прописываться сам и прописывать сестер, потом нужно заехать в нашу районную школу пообщаться с директором или завучем о поступлении сестер в соответствующие классы… ну и можно позже отдохнуть. Вон, на рыбалку съездить или искупаться. Мне кажется, сегодня был самый жаркий день в этом году, казалось, даже земля плавилась. По приезде в наше съемное жилище я передал сестрам купленные в магазине гостинцы, велев им накрывать стол в саду – будем отмечать покупку, старшина подойдет на новоселье, я его уже пригласил, а сегодня просто посидим. Пока девчонки шуровали в саду, я закончил обихаживать Красавца и отвел его на любимое пастбище, к пруду. Только после этого вернулся, и мы сели праздновать покупку дома. Марья Авдотьевна, конечно, опечалилась нашему отъезду, но была за нас рада. Сладкого было много, поэтому малышня тоже была счастлива. Вечером, как и планировал, я съездил на велосипеде искупаться, и, проезжая пруд, юзом остановился, нажав на тормоза. Красавца на лугу не было. Как оказалось, день этот для меня еще не закончился. Оттолкнувшись, я нажал на педали и, объехав пруд, подкатил к Петровичу, что грелся на солнышке, сидя на завалинке своего слегка просевшего на один бок двухоконного дома. – Здорово, Петрович. Красавец где? – Так разве это не ты его забрал? – поднял кустистые брови тот, от удивления даже привставая. – Я на пару минут отходил нужду справить, часок назад вернулся, коня-то и нет. Думал, ты забрал. Ты же всегда его в это время забираешь. – А-а-а, – хлопнул я себя по плечу. – Извини, Петрович, голову напекло. Забыл. Сам же забрал его. Извини еще раз. – Бывает, – успокоившись, ответил тот, возвращаясь на место. – Шапку-то не носишь, вот и напекло. Распрощавшись, я со все тем же виноватым видом покатил к дому. По пути это выражение исчезло с моего лица, а проступила злость. Никто, кроме меня, Красавцем не занимался, соответственно, его украли. Точно не знаю, кто это сделал, но думаю, цыгане. Их табор я видел в поле у рощи. Там стояли шатры и повозки, а также пасся табун лошадей. Если не они, сделаю крайними и заставлю найти, завязки среди местных воров у них должны быть, кому-то же ворованное они сбывают. – А ты чего один? – удивленно спросила Ольга, когда я, открыв одной рукой ворота, другой закатил во двор велосипед и покатил его к амбару. Она как раз гусям корм давала. – Алю позови, я в амбаре буду, – велел я. Когда сестренки прибежали, я сидел в дверях открытой каморки и снаряжал магазины для «парабеллумов». Рядом лежал открытый сидор, в котором была видна часть штанины моего рабочей одежды, той, в которой я обычно охочусь на людей, мой танковый комбинезон, а также виднелась рукоятка одного из пистолетов. Второй, тот, что имел глушитель, лежал рядом со мной. – Что случилось? – запыхавшись, спросила Аля. – Красавца украли, но об этом никто не должен знать. Всем, кто будет спрашивать, куда пропали конь и я, говорите, что я увел его продавать, мол, он нам больше не нужен. – Не поверят, нам хозяйство поднимать. – Поверят. Скажите, что денег на прокорм нет, другого коня нам надо. Даже мебель не на что покупать…. Там придумаете что-нибудь, – сказал я, защелкивая в рукоятку обойму и берясь за следующую. – Меня до ночи не будет, дверь в амбар не закрывайте. Если не вернусь, на утро для вас есть задание. Дом теперь наш, пойдете туда, Римма Абрамовна покажет, как нужно ухаживать за скотиной и огородом, у них там прилично посажено. Будете ходить каждое утро и каждый вечер, пока они не уедут. Кацы в курсе и будут ждать вас в семь утра. Козу научитесь доить, она молочная, до двух литров дает. – Хорошо, – кивнула Аля. – А ты что, можешь не вернуться? – Могу и не вернуться сегодня. Вы не ждите, спать ложитесь. Велосипед я заберу, мне требуется маневренность. Все на этом. – Хорошо, – кивнули сестренки, но уходить не торопились. Они стояли и наблюдали, как я, собравшись, повесил сидор за спину и, забрав велосипед, уехал вниз по улице в сторону выезда за черту города. До темноты еще часа полтора, успею с цыганами пообщаться. Подкрасться к цыганам труда не составило, у них был как раз ужин, и собрались они у двух больших котлов. Спокойно встав и отряхнувшись, я направился прямо к ним, пройдя между двух шатров, оставив повозки справа. – Конина? – с подозрением поинтересовался я, подходя к толпе. По всем прикидкам, тут было порядка шестидесяти человек. На самом деле табор – ветхие старики, статные мужчины и женщины и дети. – Кто ты, добрый юноша? – вышел вперед плотный мужчина с шикарной бородой и небольшим животом, как я подозревал, местный барон. Он обедал на ковре в кругу своих приближенных. – Уж кого, но меня добрым назвать сложно, – усмехнулся я и продолжил: – Понимаешь, какая беда. Коня у меня увели. Молодого статного трехлетку-тяжело воза каурой масти. И у меня появилось такое подозрение, что в котле варится как раз его мясо. – Ты ошибаешься, мы забили старую клячу из нашего табуна, – указал барон в сторону лошадей. – Может быть, – не стал я отрицать. – Однако осматривая ваш лагерь, я обнаружил три свежезасыпанных ямы, где вы закапываете отходы от лагеря, и одну недавно откопанную. Рассматривая ее в бинокль, я разглядел копыто. Я сам подковывал Красавца и его копыта узнаю из тысячи, у вас лошадей с копытами подобной величины нет, уж поверьте мне. Но мне требуется убедиться. – Сонокай! – окликнул барон одного из своих людей. Оружия при мне на виду не было, да и выглядел я как деревенский паренек. Старый комбинезон, расстегнутый до пояса, растоптанные сапоги, командирский ремень, что опоясывал тонкую талию, и сидор за спиной. Пистолет с глушителем у меня находился за пазухой. Сунь руку и вытаскивай, секундное дело. Именно это я и проделал, когда один из мужчин табора, сверкая золотозубой улыбкой, достал слегка изогнутый кинжал и, красуясь, направился ко мне, слегка растопырив руки. Дважды негромко хлопнули выстрелы, и закричали женщины. – Тихо! – рявкнул я, подойдя к лежавшему телу, направил ствол в голову и произвел контроль.