– А, был такой, – вспомнил лейтенант. – С рукой на перевязи был. Пулевое ранение у него было в плечо. – А где он сейчас? – так же тихо спросил старший лейтенант. – Почему у меня стоит метка о его уходе? Удивленно посмотрев на товарища, сменившийся ответил со злостью в голосе: – Я его к Стешину отправил. Он всеми сотрудниками из Луцка интересовался. Ты же знаешь, брат у него где-то там пропал. Потом капитан позвонил злой как черт. Велел вывести Москаля из штата, изъять оружие и пинком выпроводить. Мы приказ выполнили, кроме пинка, конечно. Нормальный парень был, не знаю, чем он Стешину не угодил. – Слава, ты видишь под стеклом этот список? – ткнул в столешницу дежурный. – Ты посмотри, чья третья снизу фамилия с пометкой «особо важно», и кого нужно немедленно отправить к секретарю Самого. Наклонившись, лейтенант прочитал дважды подчеркнутые данные сотрудника, что заинтересовал самого наркома, и, побледнев, прошептал: – Москаль. Внештатный сотрудник. Луцк. – Беги, Слава, беги. Хоть из-под земли доставай этого Москаля, а я пока секретарю позвоню. – Может, затрем? – с надеждой прошептал лейтенант. Дежурный покачал головой и печально вздохнул: – У тебя осталось мало времени. – Но у меня адреса его нет, – сознался, наконец, тот. – Ты что, не знаешь инструкцию? – удивился дежурный. – Твою мать, отошел на пару часиков! Чую, еще долго мне это аукаться будет. – Да я его думал опросить после Стешина, а потом замотался. Да и не требовалось это, выгнали и выгнали. – Ладно, будем надеяться, что пронесет, и этот Москаль наркому уже не нужен. Что стоишь? Иди, собирай информацию по этому Москалю, опроси всех, с кем он общался, – велел дежурный и, сняв трубку, покрутил ручку телефона, попросив телефонистку связать его с секретарем наркома. Ни за час, ни за день, ни даже за неделю никакой информации о Михайло Москале получить не удалось. Он как будто растворился в огромном городе. Однако все участковые получили описание юноши и его данные, особенно о ранении. Оставалась надежда, что кто-то его опознает. Повозка стояла на месте, поэтому, подкатив к ней велосипед, я снял с багажника узел и, положив в кузов, одной рукой неловко забросил туда же и велосипед, причем руль немного свешивался наружу. Следом положил кожаный ранец с запчастями и ремкомлектом, который выкупил у продавца, чтобы было где хранить все велосипедные принадлежности. – С покупками, я смотрю? – окликнула меня та же бойкая старушка. – Есть немного, – ответил я, после чего, подумав, решил что-нибудь прикупить у бабушек. Вроде как и за работу по охране повозки, и заодно для нашей хозяйки, не все же нам ее объедать. Я был в курсе, что некоторые продукты в погребе подходили к концу, так что в повозке оказались две выкупленные мной корзины с овощами и корнеплодами. А также кувшин со свежим медом и сотами и три банки сгущенки, последние я купил у мужичка, что торговал с земли, подстелив тряпицу. На пробу мед оказался очень неплох. Еще, к моему удивлению, мешками и почти за бесценок в год войны продавали разные крупы. Короче, я купил два мешка с горохом, два с гречкой и один с рисом. Спрятав все под сеном, я поехал в сторону нашего временного жилища. Надо будет завтра вернуться сюда с девчатами и устроить им день покупок, чтобы они хорошо выглядели, а то со стороны деревня деревней, я видел, как сестренки стесняются своего вида, но молчат. Да еще завтра можно заехать на телеграф и отправить их тетке телеграмму, надеюсь, она ответит. Спустя сорок минут я въехал во двор дома Марьи Авдотьевны. На скрип ворот и басовитый лай пса сбежалась вернувшаяся с речки малышня, так что я нашел им применение, вручил большую часть покупок, чтобы они отнесли их в дом. – Не надо было так тратиться, – не совсем уверенно сказала хозяйка, выходя на крыльцо и провожая глазами носильщиков. Как раз мимо нее трое детишек – два парнишки на вид лет пяти и девчушка на год старше – пыхтя, пронесли в дом корзину с мукой. Силенок хватило. – Надо-надо, – уверенно ответил я, открывая ворота амбара. – Я же знаю, что свежий урожай еще только дорастает, а прошлогодний уже к концу подошел. Этого хватит на неделю-другую, а там на новый перей дем. – А это кому? – спросил Аля, подходя к повозке и трогая блестевший на солнце руль. Трехлетний карапуз, кажется, его звали Михаилом, уже взобрался на повозку и сейчас играл со звонком, отчего по двору разносился веселый перезвон. – Это нам, в магазин скататься, по делам, не все же повозку с Красавцем гонять. – А можно?.. – Да, – ответил я на недосказанный вопрос. – Сейчас сниму, и опробуете… Так, малышня, все, остальное не трогайте. Там запчасти для велосипеда и мои личные вещи. Аля, уйми их! Весь интерес малышни, которые забрались в повозку и зарылись в сено, хихикая под ним, перекинулся на велосипед. Я его снял и передал Але и подошедшей Ольге. Те по очереди опробовали его во дворе, всем понравилось, и обе сестренки вместе с малышней ушли на улицу, кататься. Малые уже начали спорить, кто первый из них покатается на багажнике. – Тишина, – с удовольствием пробормотал я и, открыв кладовку ключом, стал переносить личные покупки туда. В кладовку я с трудом уволок и сложил небольшим штабелем мешки с крупами. Раз пока продают за бесценок, надо этим пользоваться, накупить консервов и сделать другие запасы. А перевозить можно в повозке под сеном и убирать в кладовку, чтобы мне хозяева не задавали вопроса о причинах таких крупных покупок продовольствия. Меньше знаешь – тише спишь. Но мысль потихоньку закупаться мне понравилась, наверное, так и сделаю. Кладовка большая, мешков сорок спокойно вместит. Пока Марья Авдотьевна в доме с Анной и присоединившейся чуть позже Алей сортировали мои покупки, определяя, что в кладовку, а что на ледник, я закончил раскладывать вещи. Вечером после бани, лежа на постели, я сказал сестренкам: – Аля, Оля, у меня есть к вам небольшая просьба. В темноте послышалось шуршание, и Аля спросила: – Что-то случилось? – Ничего важного. Хочу только попросить, чтобы о том, что я служил в НКВД, никто не знал. Хорошо? Это тайна. Про то, что у меня есть оружие, я вас и так просил никому не говорить, так что повторю. Об этом никто не должен знать. Для всех я Женя Иванов, беженец из Луцка. Простой паренек… О ранении, кстати, тоже никому не говорите. Не нужно об этом никому знать, пусть будет вывих, хорошо? – Ясно, – ответила Ольга. – А теперь приятная новость. Вы сегодня видели те обновки, что я надел после бани. Сегодня не было времени с вами съездить на рынок, но завтра утром поедем. Анну я уже предупредил, она прокатится с нами и поможет в покупках. Заодно потом заедем на телеграф, отправим сообщение вашей тете и будем ожидать ответа. – Ура-а, – негромко закричала от радости Оля и полезла через Алю ко мне, целоваться. – Ну все, давайте спать, завтра утром нужно будет похлопотать по хозяйству, а вот когда закончим, часикам к девяти и поедем на рынок. – Хорошо, – хором ответили сестренки и захихикали. Внизу всхрапнул Красавец, рядом завозился уставший после игр с малышней Шмель и сонно ткнулся мне в бок мокрым и холодным носом, а я, закинув руки за голову – левая уже позволяла это делать, засыпал с легкой и спокойной улыбкой. * * * – Удобно? – спросил я у бойца с перевязанными ногами и грудью, которого укрывала шинелью медсестра. – Да, мягко, – слабо кивнул тот. Еще когда участковый приходил в первый раз знакомиться, он сказал, что припишет меня и повозку к больнице или госпиталю. Их у нас в районе было две. За десять дней с момента той нашей встречи я его видел только один раз, случайно, когда приходил за паспортом, и не преминул отблагодарить его за прописку, попросив в случае нужды обращаться ко мне. Пока не обращался, видимо, этой самой нужды не было, а вот посыльные из больницы, к которой меня приписали, приходили уже три раза, вызывая на вокзал, принимать раненых с поезда и перевозить их в больницу. Моя повозка считалась особой, с мягким ходом, поэтому мне грузили тяжелораненых, тех, кто плохо переносил дорогу. Вот и в этот раз, когда я подъехал к перрону, начальник эшелона велел грузить мне самых тяжелых. Только один из них был в сознании, двое других нет. – Можно ехать, – сообщила медсестра и, еще раз проверив, как уложены раненые, села рядом со мной на облучок. Стегнув Красавца по крупу, я шагом вывел его с перрона и последовал за тремя телегами, что двигались с ранеными, еще с десяток следовало позади, плюс грузовики, что уже ушли по разным госпиталям и больницам. По мере движения транспортные средства с ранеными поворачивали к тем госпиталям, к которым были приписаны, поэтому к моей цели приехало всего три телеги, не считая моей. Полуторка, приписанная к хлебопекарне, уже заканчивала выгрузку раненых, и как только она отъехала, я первым подкатил к дверям. Тяжелые были только у меня, поэтому освободившиеся санитары аккуратно переложили парней на носилки и понесли их внутрь. Медсестра с документами отправилась следом. Отогнав повозку в сторону, я привязал поводья к перекладине и направился к главврачу, что стоял во дворе и руководил приемом. – Я еще нужен? – поинтересовался я. – А, Женя, – обернулся он ко мне. – Нет, сегодня второго рейса не будет, но завтра сразу два санитарных эшелона ожидается. Так что придется два, а то и три раза съездить за ранеными. За тяжелыми. Ты ведь за ними приписан. – Когда подъезжать? – деловито поинтересовался я. – Да мы сами еще не знаем. Завтра ничего не планируй, ожидай посыльного. – Буду ждать, – кивнул я и направился обратно к повозке. В это время с тем же вопросом подходили другие возницы. Выкатив за пределы больницы, я поехал вниз по улице, в сторону дома, где мы проживали. В принципе за эти одиннадцать дней, с того момента как мы въехали и поселились на окраине Москвы, ничего такого особого не произошло. Ну да, меня выгнали, по-другому не скажешь, из конторы, однако это мало повлияло на мою жизнь. Я оделся сам, одел сестер и купил велосипед, на этом дорогие покупки были закончены. Жил я простой жизнью, с каждым днем чувствуя, как восстанавливается плечо. Помогал по хозяйству, в основном подправляя покосившийся забор и тому подобное, благо инструмент у Марьи Авдотьевны был, так что проблем не возникло, а лес, то есть доски, я купил в лесхозе и привез их на повозке. Когда было свободное время, я ходил купаться и на рыбалку, удил рыбу удочками. Пару раз подкормка срабатывала, и я возвращался с рыбой, так что у нас были рыбные блюда. Однако таким способом много не наловишь, поэтому я решил сделать пару-тройку вентерей и ловить рыбу ими, благо знал, как они делаются. Нарезав лозы, я еще вчера положил ее в корыто отмокать, ну а завтра можно начинать плести. Шесть дней назад, отпраздновав свое шестнадцатилетние, я сходил и получил на руки паспорт. Более того, подал заявку на права. За ними требовалось зайти дня через два. Вот так я и жил, стараясь особо не высовываться. Заметив идущую по дороге знакомую фигуру в форме, я стегнул Красавца по крупу, чтобы он перешел на рысь, и направил его к участковому. – Добрый день, Андрей Владимирович, – поздоровался я с ним, натягивая поводья и останавливаясь рядом. – Подвезти? – Это можно, – кивнул он и, поправив планшет на боку, сел рядом. – Правь пока прямо, там дальше скажу куда… Из больницы едешь? – Да, раненых привез. Сегодня обошлись одним рейсом. – Понятно. – Завтра еще два эшелона ожидается. – Бои идут, – задумчиво протянул старшина. – Это да, – согласился я, поддерживая разговор. – Я вот что вспомнил. Ты вроде говорил, что дом хотел купить? – Да мне в принципе пока не горит. А что, есть какое предложение? – Два дома продаются. Оба у меня в районе. Один неплох, деревянный, большой и просторный с большим участком и хозяйственными постройками. Стоит много, очень много. Второй каменный, бывший купеческий дом, раньше там торговая семья жила, но во время раскулачивания ее в Сибирь отправили. Там сейчас семья Кацев живет. Дом не особо большой, но имеется полуподвальное помещение. Главное, он кирпичный, очень крепкий. Слышал, в соседнем районе три дня назад бомба упала у дома, и тот по бревнам раскидало? Рядом с этим если упадет, только окна повыбивает, да, может, чуть крышу попортит, она там железная. – Участок и хозпостройки? – заинтересованно спросил я, пропустив информацию про бомбежку мимо ушей. Я и так это знал. Да, Москву по ночам бомбили, причем довольно серьезно, были жертвы и порушены здания. Однако в нашем районе пока не упало ни одной бомбы. Немецкие пилоты целились в основном по центру. Недавно зенитки один бомбардировщик зацепили, так потом такие слухи ходили, как наши ловили парашютистов! Поймали, кстати. – Участок небольшой, всего пять соток. Есть сарай, свинарник и баня. Вот и все. Но цена тоже не маленькая. – Осмотреть можно? – Можно, почему нет? Ты сейчас свободен? – На весь день, – кивнул я.