– Кажется, девятнадцать миллиардов. Честно сказать, та акция в проливе Гибралтара – она последняя. Ушли парни, отозвали их срочно, там же, в Африке. Возможно, и навсегда. – Вам известны причины? – Слышал, – кивнул я. – Учёные нашли чистый мир без населения. Хотят переселить туда три миллиарда и искать следующий мир. Как я понял, свою планету они хотят бросить: она настолько загрязнена, что весь животный мир умер, остались только те, что в клетках или аквариумах. Даже в морях всё мертво. Мертвый мир. Они хотели миллионов двести к нам переселить, с вами на контакт выйти, даже программу переселенцев составили, но запустить не успели. А тут такая удача. Вот и забрали бойцов спецназа и разведчиков для исследования этого нового мира. И будут другие подобные искать: есть один – найдут и другие. Хотя, думаю, несколько агентов у них тут осталось. Как найти меня, знают, может, и выйдут на связь. Но я не уверен, что они выйдут на связь. У меня тут за ухом под кожу был вшит радиоприёмник, дальность работы – двести километров, я мог общаться с парнями из спецназа, как будто они рядом стоят. Но в Африке мне его удалили. Пару минут операция шла, и следа шрама нет – такие высокие технологии. Высокие, а вылечить амнезию не смогли. Голова и в их будущем – тёмный предмет, который до сих пор исследуют. Там же, в Африке, я узнал правду о своей амнезии. Это всё, что я знал о парнях. Разве что ещё то, что в основном там русские, наши парни с территории бывшей России. Меня доставили до столицы, вернули машину, а дальше вы знаете: встретили у одного из постов и сопроводили в Кремль. – Любопытно. – Сталин задумался, а после посмотрел на меня и уточнил: – А что там с амнезией? – Оказалось, они сами её и устроили, а потом разыграли всё с вербовщиком, как будто ничего не знают. Мальцев идиот, согласился на непроверенный эксперимент по обучению иностранным языкам: в память загружают гипнограммы с нужной информацией. Языки я теперь знаю, но его личность они случайно стёрли, и очнулся уже я. Для пришельцев ситуация оказалась неприятной, но они её шикарно разыграли. Я поинтересовался, не захотели ли они в тело Мальцева загрузить другую личность, так они заюлили и стали убеждать меня, что это не так. Но как-то не верится уже. – Любопытно… Они расплатились с тобой информацией? – Это да, всё для страны, всё для победы. К слову, мой «мерседес» теперь нет возможности перекидывать из города в город, поэтому я бы хотел передать его в гараж Генштаба. Хорошая машина. Что касается этой войны и последующих лет, то я краткой информационной выжимкой дам, что у них происходило. Война у них закончилась девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, когда трое наших солдат водрузили над Рейхстагом в Берлине красный флаг. Именно солдат: вами были введены погоны и звания советского офицера и советского солдата, в начале сорок третьего, я это хорошо запомнил. Потери Советского Союза в этой войне убитыми и пропавшими без вести составили около двадцати семи миллионов, цифры приблизительные, точно подсчитать так и не смогли. По сути, победу над немцами у нас украли. Британские и американские войска подошли к Берлину, когда мы его уже взяли. Причём на нашем пути немцы цеплялись за каждый клочок земли, а перед силами США и Британии дорогу чуть ли не коврами устилали. Они желали оказаться в зоне оккупации наших так называемых союзников, а не нашей. Именно поэтому немцы капитулировали восьмого мая, и американцы с британцами капитуляцию приняли, наших не позвали, только какой-то наш генерал был, не помню фамилию. Вы тогда осерчали, стукнули кулаком по столу, и с нами тоже была подписана капитуляция, но девятого мая. Поэтому получается, что союзники празднуют победу восьмого, а мы девятого мая. Причём победу они приписали себе. Вы попытались возразить, но вам напомнили о долгах по ленд-лизу. К тому же осенью сорок пятого на Японию были сброшены две ядерные бомбы – мощные бомбы разрушительной силы. Япония сразу капитулировала, а у нас такого оружия не было. Сейчас его создают в Штатах, называется «Манхэттенский проект». Так что с нами американцы разговаривали с позиции силы. Только в сорок девятом у нас была создана и испытана первая бомба, показали бывшим союзникам. К слову, к середине девяностых годов двадцатого века в США из учебников истории убрали информацию о том, что в Великой Отечественной войне, которая сейчас идёт, участвовали русские. Войну выиграли США при небольшой помощи Британии, и точка. И убедить простых американцев в нашем участии практически невозможно: в учебниках же правда написана. Они ещё и возмущаются, чего это мы их победу прикарманили и празднуем. Сталин внимательно слушал, заметно осев в кресле и осунувшись. Неприятные новости, понимаю, хотя то, что мы победим, его и порадовало. Я же продолжал вываливать на него информацию о том, что будет дальше, с небольшими своими фантазиями. – После окончания войны началась другая война, но уже холодная. Продолжалась гонка вооружений, которую Советский Союз в итоге проиграл, потратив силы и ресурсы, так необходимые разрушенной стране. Поэтому в тысяча девятьсот девяносто первом году последовал развал страны и создание Российской Федерации, где властвовала демократия. Как говорили американцы: мы планировали развалить Союз за десять лет, а русские справились за полгода. Кто виноват, я не скажу, хотя винят Хрущёва. После вашей смерти в пятьдесят третьем власть силой захватил Хрущёв, которому помогал маршал Жуков, убирая ваших людей. Кого расстреляли, кого посадили. Берию вот расстреляли, он в командировке был. Позднее Хрущёв, чтобы поднять свой авторитет, заговорил о культе личности, о вас, делая из вас монстра, пьющего кровь младенцев, а Берии, со слов Хрущёва, каждый день привозили девственниц-школьниц. Хрущёву рукоплескали стоя, толпа ещё та проститутка: кто платит, тот девушку и танцует. Также Хрущёв снял наблюдение за высшими чиновниками и запретил их аресты. Это и привело к развалу страны: рыба гниёт с головы. Дети этих чиновников, разъезжая по заграницам и видя, как там живут, сами становились чиновниками и привели всё к развалу. В девяностые, после развала в стране, был голод, девушки мечтали стать проститутками, толпами идя на панель, а парни – бандитами. Страну захлестнул вал бандитизма и наркомании. Многие молодые люди, отринув заветы предков, стали нацистами, вскидывая руки в нацистском приветствии и читая гитлеровский «Майн капф». Они нападали на кавказцев, как на расово неполноценных, а также на ветеранов этой войны, срывая награды с их пиджаков, избивая стариков и крича, что если бы не они, то мы жили бы в цивилизованной стране под немцем. Постепенно ситуация в стране выправилась. Однако Россия занимала огромные площади, на которые исходили слюной все соседи, а количество населения росло, особенно в Китае. Пытались нападать, устроить гражданскую войну, чтобы ввести войска и не уходить, как это постоянно делали пиндосы с другими государствами. Постепенно границы сдвигались, а земли занимали китайцы, войска США и их прихвостни. Думаю, теперь вы поймёте, почему наши потомки так их ненавидят и готовы порвать голыми руками – все наши беды от них. Сначала англичане гадили, но после этой войны они сдадут позиции США, и потом уже пиндосы поднимут выпавший из ослабевших британских рук флаг, объявив нас своими главными врагами. Так и было до момента, пока не заработала установка: не жили – выживали. К слову, переводить будут только своих, а установку уничтожат. Говоря, что всех выведут в новый мир, они имели в виду своих, три с половиной миллиарда, остальные им безразличны, пусть дохнут, заслужили. Мне так прямо и сказали. Если коротко, это всё, товарищ Сталин. Он молча кивнул, уйдя в свои мысли, и мы минут пять просидели в тишине, пока Сталин не очнулся и не спросил: – Есть ещё что-то, что я должен знать? – Мне дали короткую выжимку по богатствам нашей земли, которые пригодятся в этой войне. В Татарстане, вверх по реке Кама, находится самое крупное нефтяное месторождение в мире. В Якутии алмазы можно руками собирать. Алмазы – для оплаты ленд-лиза, нефть – для наших танков и самолётов. До месторождения от города Чистополь вверх по реке километров двести. Точнее не скажу. В будущем там будут стоять города нефтяников: Лениногорск, Альметьевск, Набережные Челны, но пока там нет поселений. Искать нужно. После этого Сталин отправил меня в один из кабинетов Кремля, приказав всё, что я помню и знаю, изложить на бумаге. Никаких машинисток: никакой утечки информации быть не должно. Писал я собственной рукой на пронумерованных страницах. Снаружи стояла охрана. Тут я жил (благо санузел с душевой имелся), тут и писал, убирая в сейф листы, когда кто-то заходил. Через неделю зашёл Сталин. Вообще, он каждый день на часок заглядывал, читал, что я успел написать: почерк у меня неплохой, разборчивый. Но в этот раз он был не один, с ним был Берия. Значит, ему доверяли, раз посвятили его в эту информацию. Теперь уже он плотно контролировал меня, и именно он задавал вопросы, на которые я письменно отвечал. Или показывал на карте: на стене висела довольно подробная карта всего Союза. Особенно его интересовал «Манхэттенский проект». Всё, что помнил, я описал. А помнил я, как оказалось, немало. * * * Честно сказать, я не ожидал, что проведу в том кабинете аж два месяца. Могу сказать уверенно, что меня выжали досуха. Похоже, Сталин с Берией тоже в этом убедились. Так что в середине марта меня пригласили в кабинет Сталина, где он поблагодарил меня за предоставленную информацию. Ему только что доложили, что первое же пробное бурение ясно показало, что нефть в Татарстане есть, и богатые залежи. Это многое меняло. А меня отпускали по месту службы. – Вот так просто я могу идти? – даже не поверил я поначалу. – Я не могу лишить флот хорошего и уже знаменитого подводника. Ваша подводная лодка, товарищ Мальцев, всё так же закреплена за вами, хотя и совершила два похода под командованием командира дивизиона. Удачные, насколько я знаю. – Спасибо, товарищ Сталин. На этом меня отпустили. Я посетил наркомат, где закрыл, наконец, командировочное. Дежурный созвонился с аэродромом и сообщил мне, что вечером вылетает борт в Мурманск, а там и до Полярного недалеко. Распрощавшись со всеми, я доехал на машине, выделенной мне наркоматом, до аэродрома и вскоре уже был в воздухе. Недолго осталось, вскоре я окажусь дома. Уф, наконец-то боевая работа, а то действительно засиделся. В своём вынужденном затворничестве я видел всего два плюса. Во-первых, за Крым меня наградили орденом Боевого Красного Знамени, а во-вторых, среди охраны Сталина я нашёл неплохого сабельника, с которым мы каждый день по часу фехтовали – больше времени не давали. С ним я постигал азы фехтования. А боец оказался настоящим учителем и наставником, только они могут спокойно, без крепких выражений, раз за разом показывать нужное движение, пока ты его не освоишь. Я бы сорвался, а этот нет, и за два месяца совершил чудо – дал мне основы. Да и тело я неплохо подготовил, уже не опасаюсь повредить связки при резких движениях шашкой или ударах. Самолёт был практически переполнен, но место мне досталось неплохое. Я сидел на лавке, положив ноги на мешки с почтой, и размышлял. Отпустили меня, конечно же, не просто так. Подписок надавал множество, в том числе и о том, что если пришельцы выйдут на контакт, то обязуюсь немедленно сообщить. Мой особист будет посредником и даст знать кому нужно. То, что теперь я всю жизнь буду под колпаком, это понятно, с самого начала знал, что так и будет. Но это ладно. Инфу я слил, вроде поверили, тем более я большей частью правду говорил, а остальное мной же и придумано. А теперь меня ждут боевая работа и служба. Сейчас нужно добраться до Полярного, узнать, как там моя лодка и команда, заселиться в квартиру, ну и начинать работать и учиться. У Полярного неподалёку есть свой аэродром, стоит договориться о частных уроках по пилотированию, а со штурманом моей лодки – об учёбе по навигации. Он уже опытный, несмотря на молодость. Даст основы, а опыта сам наберусь. У особиста научиться управлению корабельной артиллерией, там много нюансов, которые я должен знать. В принципе, пока всё, хватит и этого. А самое главное – не афишировать содержимое Хранилища, это я о мелочах вроде еды, в том числе тропических фруктов. Нет, я понимаю, что не удержусь, я себя знаю, но просто важно не оставлять улик: весь мусор убирать в Хранилище и потом при удобном случае избавляться от него. Вот так я и размышлял. Дозаправка не требовалось, дальности как раз хватало долететь до Мурманска, но на полпути посадку всё равно сделали. Куда бросились все пассажиры и экипаж, как думаете? Правильно, в туалет. Все же четыре часа полёта – это слишком много, чтобы терпеть, так что такие промежуточные посадки необходимы. Полчаса мы там простояли. Уже заметно похолодало, но пока терпимо, хотя я и подумывал незаметно под шинель надеть бушлат. В местной столовой нас напоили горячим чаем со сладкими булочками (вот лётчики живут!), и мы полетели дальше, вскоре добравшись до Мурманска. Прилетели ночью, попутной машины не было, поэтому я устроился в казарме при аэродроме. Тут в общежитии для командиров держали несколько коек для таких вот командированных. Машина будет завтра, идёт в Полярный, заедет за мной. Вскоре я уснул. * * * Подняли меня рано, сказав, что машина ждёт. Глянул на часы – шесть утра. Быстро умывшись и собравшись, я вскоре сел в салон «эмки». Машина была полна, я занял последнее свободное место, причём все командиры были старше меня званием, был даже один контр-адмирал, с которым мы всю дорогу разговаривали о боях в Крыму. Он был в курсе, что я в них участвовал. К слову, он теперь будет служить у нас. Его перевели с Тихоокеанского флота, будет принимать силы береговой обороны. Это значит, под его командованием будут не только пограничники, зенитчики и артиллеристы, но и сторожевые корабли. Оборона территориальных вод и суши – вот его задача. Мы спокойно доехали до Полярного, пройдя все проверки на постах. Меня высадили на перекрёстке, откуда рукой подать до дома, где я получил квартиру. Пока я дошёл до неё, успел встретиться и поболтать со множеством знакомых, так что в квартиру ввалился, можно сказать, уставшим и потрёпанным. Умылся, проверил запасы, оставил чемоданчик и направился в штаб нашей бригады ПЛ Северного флота. Там меня уже ждали. Я сообщил о прибытии, и мне поставили отметку об окончании командировки. Вопрос о задержке здесь даже не прозвучал: видимо, предупредили. Я пообещал позднее накрыть стол, обмыть награды. Потом я посетил стоянку своей лодки. Ох, как меня команда встречала! Я похвастался третьей звездой, всё же получил её благодаря им. С ними тоже обещал обмыть это событие. Лодка была готова к выходу, припасы загружены, осталось узнать в штабе, когда выходим. Денщику я передал грязную форму, а сам отправился во флотскую баню, которая сегодня работала. Отдыхаем! * * * Два следующих дня пролетели быстро. Я принял лодку (после длительной командировки это обязательно), и на следующий день мы направились к выходу. Командир нашего первого дивизиона капитан второго ранга Гаджиев был на борту, наблюдал за работой. Это он командовал лодкой, пока меня не было. Без меня у них было два выхода, результатом которых стали потопленный транспорт в три тысячи тонн водоизмещением во время первого похода, а во время второго – установка якорных мин, на которых подорвались норвежский пароход и небольшой немецкий тральщик. Успех несомненный, не зря у Гаджиева на груди сияет новенький «боевик», успел получить. Кстати, орден он обмывал вместе со мной, так сошлось. А вообще, эти два дня отлично прошли: в самом деле, как домой вернулся. Правда, есть опасения. Я уверен на все сто, что мне готовят медовую ловушку. Моего старого радиста, он же шифровальщик, сплавили на другую лодку с повышением в звании, и на его место была направлена младший лейтенант Марина Червенец. Я когда получил приказ о переводе, подмахнул не глядя: по фамилии же не понятно, что это девушка двадцати лет, тем более отзывы о ней, как о специалисте, были восхитительны. А там вон оно как. Это в Кремле дело было. Парни из охраны, когда мы тренировались в боксе и фехтовании, завели разговор о том, какие девушки мне нравятся, ну и свои предпочтения описывали. Вот я и ляпнул, что мне нравятся девушки (красивые, естественно, плюс дал описание по своему вкусу) в военно-морской форме: мол, в форме они особенно заводят, аж с ума схожу. Пошутил, блин. Надо сказать, быстро сработали, не ожидал. Я предполагал, что медовую ловушку как-то по службе проведут, но чтобы дошло до такого – чтобы на подводную лодку, где априори нет и не может быть женщин, направили девушку, – вот этого точно не ожидал. Я не знаю, были ли девушки в командах подводных лодок, может, в какой другой стране. Если нет, то наша Марина будет первой. Я устроил ей экзамен по специальности: думал, завалю и сменю спеца. А она его с лёгкостью сдала. Главный специалист Северного флота, такого поди завали, я и половины её ответов не понял. Ажиотаж с её назначением длился два дня. Командиры мне осторожно намекнули: если с ней что случится, мне лучше не возвращаться. Главная красавица флота, папа высоко сидит, недавно в Москву перевели. Мол, береги, иначе плохо будет. К слову, Инга до недавнего времени занимала почётное второе место. Она уже давно утешилась и неделю назад вышла замуж за старпома с флагмана. За это мужской клуб базы и снял её со второго места: замужние не участвовали. Честно скажу: я не знаю пока, как реагировать. Как Марина получила эту должность? Через постель? Но это с Головко надо переспать, да и то сомневаюсь, что тот смог бы продавить, чтобы её в подводники перевели. Тем более она позиционировала себя как недотрогу. Отец? Может быть, большая шишка в политуправлении? Или вот госбезопасность: эта если надавит, то всё, что нужно, получит. В общем, не знаю, но буду держаться настороже. А вообще, я девушку недавно впервые увидел: как-то по штабу флота не бегаю и в радиоузел не заглядываю. Хотя слышал о ней краем уха, не без этого, и хотел поглядеть, на кого вся мужская часть базы флота слюни пускает. Но увидел вот только сейчас. Что сказать, у меня самого слюнки бегут. Всё, не думать, не думать. Госбезопасность тут ошибку совершила: подчинённые для меня неприкосновенны, спать с ней точно не буду, принципы такие. Выглядела она на все сто: длинные, до попы волосы цвета воронова крыла, заплетённые в красивую косу, большие зелёные глаза (никогда таких ярких не видел), тонкие изогнутые брови, полные чувственные губы, красивый подбородок и маленький носик, юбка, подчёркивающая крутой изгиб бёдер, и грудь размера два плюс – всё в ней настолько гармонично и женственно, что вызывает невольное восхищение. Вела она себя как Снежная королева. И красива была, этого не отнять, и форма пошита по фигуре и из отличных материалов – глаз не оторвать. Каюта у неё как у радиста своя, так что где будет жить, понятно, душевая там тоже имеется. В принципе, службу потянет. Тем более это такой специалист, который в основном сидит на своём месте. Так что махнул рукой: пусть будет, самому интересно, что из этого выйдет. Этот первый выход скорее учебный, чем боевой. Флагман Северного флота вполне активно осваивался, и вот, наконец, было решено провести первые ходовые испытания, чтобы узнать, на что способен корабль. Задача мне была поставлена – проверить окрестные воды на предмет подводных лодок противника. Так что побегает крейсер по водам Баренцева моря (первый выход рассчитан где-то на сутки) и вернётся. Всё это время мне необходимо сторожить вход в устье и гонять чужие субмарины, при возможности их уничтожая. Я уже считался вполне состоявшимся подводником и специалистом по охоте на коллег. Сейчас я стоял с вахтой на ходовом мостике рубки, поглядывая по сторонам. Взор брал уже на девять километров и пятьсот пятьдесят два метра. Пока было тихо, только сторожевик, тот самый, переданный мной флоту ледокол, торосил перед нами путь, и всё. Ничего, до выхода из залива пять километров, и там видно будет, ждут нас или нет. Позади под парами стояли флагман и два эсминца, и когда мы вышли на чистую воду, за нами первыми пошли эсминцы. Пора работать. – Внимание, наблюдаю перископ неизвестной подводной лодки, – сообщил я, вглядываясь в бинокль. Тут, кроме моей лодки, никого больше не должно быть. Субмарина действительно была, только британская. Ну и она точно не на перископной глубине находилась, а на сорока метрах. Но главное, показать, как я её засёк, дальше дело техники. Наклонившись в люк, я передал через посыльного: – Радисту. Передать на «Мурманск». Обнаружена неизвестная подводная лодка. Антенна была поднята, так что Марина, сразу зашифровав сообщение, стала отстукивать его на своей машинке. Я же, глядя в бинокль и делая вид, что продолжаю видеть перископ, сообщил: – Перископ ушёл под воду, лодка погрузилась… Малый ход.