Потом наступление остановилось, встали в оборону. Делать мне тут было нечего, поэтому я покидал Джанкой, куда перебрался штаб обороны Крыма. Поеду своим ходом, местных об этом предупредил. Вечерело. Я доехал до побережья, где достал шлюпку, ту самую, купленную в Риге, – хорошая вещь. Отплыв и уйдя в темноту, достал гидросамолёт и обер-лейтенанта, умевшего на нём летать. Поднявшись в воздух, мы полетели в сторону Турции, я был за штурмана. Летели на высоте метров двести. Для моего страха высоты темень не преграда, Взор всё показывал, так что было страшно, однако я крепился. За этот неполный месяц я не раз получал ранения, да и сам себе наносил, а потому Исцеление работало практически постоянно. Так что следующая опция лечения в Исцелении, которая должна открыться, как раз лечение фобий. Открою, излечусь и буду учиться летать. Ну и всему остальному, что запланировал. Мы летели к берегам Турции, потому что я решил побывать на Средиземном море, прибрать трофеи из британского или пиндосского вооружения. Пока летели, я прикидывал, как прошёл этот месяц. Приказ я выполнил, Крым освобождён, и в Москве это событие отметили праздничным салютом, вторым после того, как немцев откинули от Москвы. Что касается трофеев, то после того, как я отдал все трофеи, взятые под Москвой, пополнение составило не более пяти процентов объёма Хранилища – мизер. В основном это артиллерия и боеприпасы к ней, в том числе две тяжёлые самоходные мортиры «Карл», которые я обнаружил в Джанкое при наступлении, видимо только-только прибыли. Забрал их вместе с транспортно-заряжающими машинами и боезапасом, примерно по сотне снарядов к каждой вышло. Также я набрал немало стрелкового румынского вооружения с шестью складами боеприпасов к ним, но главное – холодное оружие. Я реально гонялся за кавалеристами и набрал четыре тысячи сабель разного вида и типа – неплохая коллекция. Сотни три были нашими казачьими шашками и саблями Златоустовского завода. Я подумал: мало ли куда меня закинет, можно будет найти неплохих фехтовальщиков и попроситься к кому-нибудь из них в ученики. Хоть буду знать, как использовать трофеи. Помимо холодного оружия я взял с десяток настоящих шатров, с обстановкой и коврами внутри – классные вещи, как квартиры. Забрал также семьдесят шесть коней под седлом, выбирая самых лучших, офицерских, примерно трёхлеток. Ими я делиться не собирался. В принципе, на этом и всё. Трофеев я особо не брал, не хотел заполнять Хранилище, поскольку рассчитывал на средиземноморские трофеи. Думал насчёт боевых кораблей румын, но прикинув, понял, что мне это их старьё без надобности. Лучше у британцев и пиндосов наберу – ух, как я хотел им по носу дать! Союзниками я их не считал и считать не собираюсь. Но работать нужно осторожно и лицо светить точно не стоит. Официально я сейчас на пути к Москве. Не было меня на Средиземноморье, и всё тут. До побережья Турции было около семисот километров, а дальность у нашего самолёта едва дотягивала до восемьсот. Однако топлива всё равно едва хватило. Начался шторм, и пришлось, тратя топливо, подниматься выше облаков, на предельную высоту самолёта – шесть с половиной километров. Ладно обледенения не было, но всё равно приятного мало. Вроде и одеты оба были тепло, и кабина закрытая, а всё равно мёрзли. Я достал термос и, налив кофе в крышку, с удовольствием пил, это согревало. Налил и лётчику: сиденья в кабине не были перекрыты, была возможность передать. Этот кофе я взял трофеем у немцев, он из пайков для подводников, там было много бразильского кофе в зёрнах. Наш «Ар-196» благополучно добрался до Турции. Непогода здесь была заметно слабее, что позволило совершить посадку на поверхность небольшого озера, которое я обнаружил в двенадцати километрах от побережья Чёрного моря. Мы находились где-то в районе города Синоп. Мы подошли к берегу, и пока лётчик отходил по мелкой надобности (бежать он, к его счастью, не пытался), я заправил машину и убрал её в Хранилище. Потом мы вместе поужинали, а после ужина я убрал в Хранилище и лейтенанта. Выбравшись на дорогу, вызвал четырёхместный связной «мессершмит» и капитана. У этой машины дальность в тысячу километров, да и скорость куда выше, поэтому дальше лучше лететь на ней. Так я пересёк Турцию и с двумя дозаправками, двигаясь у побережья Сирии, добрался до Александрии. Прибыл как раз к наступлению рассвета. Самолёт и лётчика сразу убрал в Хранилище, не забыв заправить машину: у меня это уже в привычку вошло, чтобы самолёт всегда был заправлен и можно было сразу им пользоваться. Я снял форму советского военного моряка (вот уж чем тут точно нельзя светить!) и переоделся в гражданскую одежду. Теперь нужно глянуть, что есть в порту. Именно сюда шли основные поставки для британской армии и её союзников, ну и через Тобрук тоже. Карты местных вод у меня были, я добыл их на аэродромах румын. У немцев карты тоже имелись, но немного: нечего им тут делать. Вообще, трофеи стоит брать в открытых водах, чтобы свидетелей не осталось, а то быстро свяжут работы террор-групп в портах Германии и в местных африканских: схожесть-то явная. Мне нужны такие проблемы? Вот и я думаю, что нет. И вообще, как я думаю, мне стоит перебраться к Гибралтару и в самом узком месте выслеживать транспорты из конвоев, которые проводят британцы, и самые вкусные из них увести. Приняв такое решение, я устроился в гостинице, после чего посетил рынок, где в течение двух часов скупал разные фрукты. Особенно много фиников накупил, но и других тоже, включая апельсины и мандарины. Купил также несколько мешков орехов и свежую местную рыбу. Потом я вернулся в гостиницу, где проспал до наступления темноты. С темнотой я покинул город. На выходе из города пришлось из пистолета с глушителем уничтожить патруль, остановивший меня для проверки документов. Их форма, оружие и машина (открытый «Виллис») стали моими трофеями. При них были два пистолета-пулемёта «Стэн», винтовка «Ли-Энфилд» и у капрала – пистолет «Браунинг». Неплохие трофеи с трёх австралийцев (а это были они). Времени было мало, и его стоило экономить. Покинув город, я достал самолёт и капитана, который поднял машину в воздух и направил её к проливу. Пока летели, я нанёс себе ножом рану на ноге, после чего вылечил, потратив весь заряд. Но следующая опция пока не открылась. С двумя дозаправками добравшись до Гибралтара, я убрал самолёт. Следовало спешить. Сразу отойдя на шлюпке от берега, я достал катер, у которого была более глубокая осадка, и направился по проливу к конвою, который как раз проходил мимо. Взором тем временем спешно изучал транспортные суда, выбирая самую жирную цель. И такая была – транспортное судно типа «Либерти», видно, что новое. И самое главное, судно было на мазуте, а не на угле. Груз сборный, как и обычно в это время. В основном боеприпасы, но помимо них имелись двадцать два бронетранспортёра «М3 Стюард». Все бронемашины вооружены крупнокалиберными пулемётами М2Н, четыре из них превращены в подвижные зенитные точки счетверённых пулемётов. Кроме этого были тридцать шесть танков «М3 Лее», тридцать два легковых автомобиля «Виллис», шесть из которых в командирской версии с радиостанциями, а остальные, видимо, для патрульных сил. Потом сорок пять «Доджей» – отличные машины повышенной проходимости, причём на всех установлены усовершенствованные турели с крупнокалиберными пулемётами, позволяющими использовать их и как зенитные средства. К слову, в основном турели на патрульных машинах имели низкий угол подъёма ствола, а эти турели уже как полноценные зенитки. Были также восемь «Доджей» в виде санитарных фургонов и восемь транспортных амфибий – модель не знаю, но кроме двух-трёх членов экипажа такая легко возьмёт на борт с десяток солдат. Сто шестнадцать британских бескапотных грузовиков, трёхтонники, из них половина не крытые, а другие с крытыми кузовами. Не вездеходы, две задних оси и передняя. Остальной груз составлял боеприпас для вышеперечисленной техники и топливо к ней в бочках. Однако помимо всего судно перевозило полнокровный пехотный батальон с миномётной батареей. Я на катере рванул наперерез судну. Один из кораблей охранения, видимо, засёк движение и направился ко мне, не включая прожекторы, его наводил акустик. Я же продолжал исследовать содержимое в трюмах и на палубах судна. О, нашёл ещё восемь ящиков с разобранными истребителями «Аэрокобра», причём все модели с установленными 37-миллиметровыми пушками. В соседних ящиках были боеприпасы к ним, топливо в бочках и даже полётные костюмы, куртки, и парашюты в кабинах сложены были. Не знал, что пиндосы так их комплектовали. Судно уже шло на меня, когда я, раздевшись до исподнего, коснулся борта катера и, отправив его в Хранилище, ухнул в холодную воду. Ну, это не Север, терпеть можно. Успел вовремя: направлявшийся ко мне эсминец включил два прожектора, освещая местные воды. Я узнал этот тип – британский эскадренный миноносец типа Р. Я даже смог прочитать Взором название – «Джон Браун». А корабль-то новый, это его первый поход. Вообще, такие эсминцы могут ходить на тридцати шести узлах, а сейчас он шёл на двадцати. И шёл прямо на меня, лучи прожекторов метались, ища опасность. Когда он приблизился ко мне, я коснулся его борта, отправив в Хранилище. Меня затянуло в образовавшуюся воронку, но я выплыл. Странно, но тревоги никто не поднял: видимо, посчитали, что команда корвета просто выключила прожекторы. А я как можно быстрее погрёб навстречу «Либерти», который взял чуть правее, чтобы не столкнуться с эсминцем. К счастью, я успел его коснуться. И тут же ухнул в образовавшуюся полость по размеру корпуса транспортного судна. Выплыл я только благодаря призванному с эсминца спасательному жилету, крепко держась за него и подрабатывая ногами. Хорошо, что конвой шёл без сигнальных огней, видимо, опасаясь подводных лодок. Вполне здраво, между прочим: за конвоем в подводном положении шла подлодка. Хотя нет, это же британец типа Т. Прикинув, что глубина у субмарины двадцать метров, я достал катер и перегнал его на то место, где будет проходить субмарина. Приготовил чушку 120-миллиметрового снаряда и, убрав катер, ухнул с ней в воду, опускаясь точно на лодку. Глазомер не подвёл, я опустился как раз на подходившую рубку и, коснувшись её ногой, отправил субмарину в Хранилище. Теперь оно было заполнено на восемьдесят семь процентов. К сожалению, пора было возвращаться. Я сменил снаряд на спасательный жилет, всплыл и на катере добрался до берега. Пока гнал по волнам, избавился от всех, кто был на «Либерти», эсминце и подлодке. Умеют плавать – доплывут до берега, а нет – да и пофиг. Начинало светать. Доплыв до берега, я тут же убрался подальше, а то там охрана и артиллерийские батареи. После этого я достал «шторьх», и мы с капитаном полетели на нём прочь, к городу Танжер. Закуплюсь там фруктами и отдохну, а когда стемнеет, рвану прямиком к Москве. Хватит пока, добыча и так уже оказалась даже больше, чем я предполагал. * * * Уже начинало светать, когда капитан повёл машину на посадку. Посмотрев на его усталое лицо, я понял, что больше этого лётчика не стоит использовать, пока я не дам ему отдохнуть, причём вне Хранилища, потому что там для него проходят мгновения. А то заснёт в полёте – и всё, считай конец. Даже как-то не верится, что сутки назад я был на Средиземном море и захватил три трофея. Без шуток, это действительно больше, чем я планировал. Кроме того, в дороге я простыл, заболел и, использовав Исцеление, смог, наконец, открыть опцию лечения фобий, которая была мне так необходима. Я тут же ей воспользовался и полностью излечился от своего страха высоты, что и проверил во время этого полёта. «Шторьх» сел в пяти километрах от города, прямо на дороге. Я достал мотоцикл-одиночку и, спокойно въехав в город, от окраины сразу направился к рынку. Когда я ещё цитрусовых куплю? А тут, кстати, и бананы были. На рынке я скупил едва ли не половину товара. Прежде всего купил большую корзину с крышкой, в которую мне убирали все мои покупки, а уж куда чудесным образом всё девалось из самой корзины, знать никому не нужно. После этого я снял номер в лучшей гостинице Танжера и лёг спать. Проснувшись в четыре часа дня по местному времени, я покинул город, вызвал связной «мессер» и капитана и велел ему подниматься в воздух. А поднявшись на километровую высоту, я убедился, что хоть на крыло выйти смогу: нет больше страха. Поэтому я велел лётчику учить меня. Начали с пилотирования. Во время взлёта и посадки для дозаправки самолётом управлял капитан, а в воздухе он передавал управление мне и внимательно следил за тем, как я держу штурвал, делаю лёгкие наклоны для поворота и меняю высоту. Правда, сетовал, что машина для первичного обучения слишком скоростная, лучше начинать хотя бы со «шторьха». Да разве ж я возражаю? Просто я тороплюсь, потому и лечу на «мессере», ну а заодно использую возможность получить опыт пилотирования. К рассвету мы добрались до окраин Москвы. Точнее, до них ещё шестьдесят километров, но дальше нам не долететь: не зря тут стоят корпус ПВО и зенитки. Мы приземлились на заснеженную накатанную дорогу, по которой из-за льда пришлось долго катиться: тормоза не схватывали, нас начинало разворачивать. Наконец остановились. Я убрал капитана в Хранилище, самолёт после заправки отправил следом, достал свой «мерседес» и, поправив шинель (во время одной из дозаправок я переоделся в нашу форму), сел в машину и покатил к столице. К слову, если кто думает, что летели мы над землями Африки, а потом в сторону Москвы, то он ошибается. Напрямую рванули, над Испанией, Францией, потом Италией в районе Милана. Следом Австрия, Польша, Беларусь – и вот уже столица. Передовую мы давно оставили за спиной, наши немцев уже кое-где и на четыреста километров от столицы откинули. Вроде наступление ещё идёт, хотя коммуникации и оказались растянуты. Сегодня второе января сорок второго года, и нахожусь я на второстепенной дороге у трассы Можайск – Москва. На трассу мы садиться не стали: уже рассвело, и машин там хватало, в основном армейские колонны. Выехав с второстепенной дороги на трассу, я покатил в Москву. Дважды меня останавливали, проверяли документы и командировочные. Узнавали, конечно, козыряли и пропускали. Видимо, они доложили о моём прибытии, потому что на третьем посту меня дожидалась машина с командирами в форме госбезопасности, у которых был приказ сопроводить меня в Москву. Ознакомившись с приказом, я кивнул и, вернувшись в свою машину, пристроился за «эмкой» сопровождения. На предельной скорости мы рванули вперёд. Здесь шестьдесят и семьдесят километров в час – это очень высокая скорость, особенно если помнить о гололёде. Я думаю, мы чудом не попали в аварию, ну и благодаря мастерскому вождению, моему и водителя «эмки». В Москве меня доставили к Кремлю. Время обеденное, полдвенадцатого было, когда мы к воротам подъехали. Местная охрана, проверив мои документы, попросила меня оставить машину на стоянке, после чего меня сопроводили в кабинет к Сталину. Шинель я оставил в гардеробе, там же охрана мягко забрала у меня и пистолет. В кабинет меня пропустили без очереди. Сталин, как я понял, недавно встал. В приёмной было не так уж много народу: шестеро сидели, а один генерал-майор ВВС нервно прогуливался у окна, изучая внутренний дворик. – Проходите, – указав на дверь, велел мне секретарь. Под взглядами присутствующих в приёмной, похоже, узнавших меня, я прошёл в кабинет и, кинув кисть правой руки к виску, чётко доложился о прибытии. – Проходите, присаживайтесь, – указав мундштуком трубки на стул рядом с собой, велел Сталин. Сняв фуражку и поместив её на сгиб локтя, я прошёл к стулу и аккуратно сел, вопросительно глядя на Сталина. Он излучал харизму, и становилось понятным, как он смог всё это сделать. Я подумал, что если бы Сталина не стало, наши не смогли бы удержать оборону. Он был тем самым цементирующим материалом, который держал всё в кулаке, он и управлял страной. Сейчас Сталин попросил меня рассказать, как всё проходило в Крыму. Я сообщил, что в Крыму бойцы террор-групп использовали в основном миномётное вооружение, как самое действенное и мобильное. Противнику нанесён большой урон. Сталин, видимо, о многом знал: слушая мой рассказ, он согласно кивал. Когда я закончил, он уточнил по моему рапорту, отправленному адмиралу Кузнецову. – Понимаете, товарищ Сталин, я мог бы снять Октябрьского с поста, но проблема заключается в том, что никого, способного занять его место, я не вижу. Он обладает на флоте достаточной властью и авторитетом, чтобы занимать пост командующего Черноморским флотом. И пусть адмирал излишне, очень излишне, осторожничает, но всё же снимать его сейчас нельзя. Да и как я слышал, сейчас командующий стал вести вполне активные боевые действия: чего стоит недавний обстрел двух румынских портов с многочисленными пожарами. А в остальном всё прошло удачно. Крым освобождён, наша дальняя авиация снова заняла аэродром в Крыму и сможет теперь бомбить румын; идёт усиление наших истребительных частей, с воздуха Крым прикрыт неплохо; захватили множество зениток, пока всего хватает. Трофеев действительно взяли много, бойцы террор-групп не дали отступающему противнику их уничтожить. – Я высоко оценил действия бойцов террор-групп, даже подготовил приказы для награждения. Вот только не знаю, кого награждать. – Я тоже, – развёл я руками. – Знаю только позывные. Мне же награды не нужно, не за награды воюю, делаю что должен. Пора в Полярный возвращаться, лодка моя готова к выходу, командование бригады направляет «Неуловимый» на охоту за подводными лодками противника. Как оказалось, я с этим неплохо справляюсь, мой опыт на Балтике это подтверждает. Немцы охотятся на наши северные конвои, нужно их отвадить. Я уже в предвкушении. – Обсуждать возможности использования вашей подлодки, товарищ Мальцев, я не буду, командиры у вас опытные. У меня вопрос: где вы пропадали перед командировкой и после неё? – В Подмосковье. С одной из групп мы проводили рейды по тылам противника, захватили несколько бывших советских складов, которые позднее были доставлены в Крым. После выполнения задания в Крыму тоже работали по тылам противника. – Хм, и вы не в курсе инцидента в Гибралтаре? Я был шокирован: чуть больше суток прошло, а Сталин уже знает. Да и ладно бы что важное было. Сколько таких транспортников и кораблей сопровождения гибнет в Атлантике от атак немецких подводников. Думаете, Сталин в курсе? Ничуть. А тут узнал. Почему? И тут я понял – моряки. Кто-то всё же доплыл и не смог объяснить, как из тёплой койки сразу оказался в воде. Да и подводники тоже: они же под водой шли, а тут раз – барахтаются на воде среди множества людей под удаляющиеся звуки мотора моего катера. Там в воде около девятисот человек почти разом оказались. Да, свидетели есть. Зря я их там скинул, промашка моя, надо было на территории немцев: те их быстро бы по лагерям военнопленных определили и к работе приставили. Сглупил в спешке, признаю. Британцы быстро поняли, что к чему, и с претензией сразу бросились к Сталину. Только что-то больно быстро среагировали. Не удивлюсь, если они сами готовили подобие провокации, планируя сымитировать работу террор-групп. Очень уж они им мешают, я в британских газетах об этом прочёл. Столько желчи выливалось на бойцов осназа, как будто и не союзники, не одно дело делаем. А тут такой сюрприз: сам подставился, да ещё и свидетелей оставил. – Не докажут, – вырвалось у меня. – Значит, всё же ваша работа, – как-то устало вздохнул Сталин. – Товарищ Сталин, я тут вообще ни при чём, выступал исключительно как куратор. Я в это время по африканским рынкам ходил, закупал свежие фрукты, да и сухофрукты тоже брал, на Севере вещь нужная. А ребята сработали, что-то у них там к британцам было, претензии какие-то. – А если эти суда появятся и у нас? – устало вздохнул Сталин. – Не всплывут. Всё захваченное (а это эсминец, субмарина и транспорт типа «Либерти») – его уже нет… – Сделав вид, что делаю над собой усилие, я вздохнул и продолжил: – Я скажу вам, товарищ Сталин, то, чего говорить не должен, я подписку давал. Разглашать эту информацию я могу только в крайнем случае, и как мне кажется, сейчас именно такой момент. Я сразу скажу: об этом я буду говорить только с вами, и надеюсь, ЭТО останется между нами. Слово «это» я выделил особо, и Сталин это заметил. Я на несколько секунд замер, собираясь с мыслями, и сообщил следующее: – Бойцы осназа из террор-групп – они не совсем из осназа. Точнее, совсем даже не из осназа. Они из спецназа. Из подразделений специального назначения, если коротко – спецназ. Первые подразделения спецназа в Советском Союзе были созданы в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году в ГРУ. Да, товарищ Сталин, все эти призраки не с нашей Земли, они из будущего, причём не из нашего. Как мне объяснили, даже закон такой есть: перемещения в прошлое невозможны, а в будущее – легко, такие случаи были зафиксированы, а вот в прошлое – нет. Однако параллельных миров, в которых Земля живёт в разные времена, от динозавров до космических цивилизаций, множество. Если сделать прокол между мирами, появляется возможность ходить из одного мира в другой. В одном из миров сделали крайне плохо работающую установку и, совершив прокол в наш мир, перешли. Сначала разведчики, которые тут устроились. Один из них и завербовал меня, ещё до потери памяти, тут всё без лжи, из-за моей амнезии большая часть планов едва не оказалась под угрозой. Хорошо, что я согласился сотрудничать дальше, за информацию о будущем. Потом перешли боевые группы. Так как в том мире всё шло, как и у нас, то о скорой войне там, конечно же, знали. Там немцы с двадцати километров изучали в бинокли окраины Москвы, пока их прочь не погнали. Уж извините, охотники половить рыбку в мутной воде всегда найдутся, так что основное, что пришельцы решили тут брать, это ресурсы и продовольствие. В их мире (там две тысячи двести двадцатый год) перенаселение, еды не хватает, едят всякую химию, из-за чего появились мутанты. Это те, что с несколькими руками или головами; тремя женскими грудями уже никого не удивишь. – И сколько у них населения? – впервые задал вопрос Сталин, с интересом слушавший меня. Похоже, мой рассказ был в тему. По-другому объяснить, как огромные массивы техники и вооружения перемещаются через большие расстояния, невозможно, а тут всё ложится как надо – пришельцы из другого мира. Я для того и рассказал, чтобы снять с себя подозрения, ну и чтобы не гоняли больше по фронтам, нужно заканчивать это всё. И с пришельцами нужно заканчивать, к этому я и подводил.