Однако ушлый делец начал юлить, говоря о бедности варшавян, ну и прочую пургу гнать. – Да что вы говорите? Поляки – известные ювелиры. А у меня дом разваливается, новый купить не на что, детей кормить нечем, на море не свозишь, – завздыхал я. Тут пришлось так подставляться, поляк, видимо, считал, что советские люди так просто взятки не берут, видимо не с теми общался. А я беру, мне по фигу. Делец сразу оживился и спросил, доставая из портфеля дорогую коробочку, оббитую красным бархатом: – Как насчёт маленького презента? Одно из самых дорогих и совершенных ювелирных изделий, диадема ювелира Франка. – Это мне ничего не говорит, – с безразличием пожал я плечами. – Вот золото мне интересно. Давайте, доставайте все, что у вас есть в портфеле. Он явно тяжёлый, и там многое у вас сохранено. Не сразу, но убедил, в основном угрозами прервать переговоры, показать содержимое портфеля. Да уж, четыре килограммовых золотых слитка, с десяток явно дорогих ювелирных украшений, все в упаковках, думаю, тут солидно набирается. В общем, я категоричным тоном заявил: или я всё забираю, или иду в Варшаву. А если мне передадут всё это, то Варшаву атаковать я не буду, но только её. Пусть мэрия других польских городков сама откупается. Тот внял мне и с горестным видом спросил: – А как мне убедить начальство, что вы сдержите слово? – Слово офицера для вас подойдёт? Если нет, готов написать расписку. – Хотелось бы получить и то и другое. – Хорошо. Я дал слово офицера, что до конца войны не буду участвовать в штурме Варшавы, как и моё подразделение, другие советские офицеры мне не подвластны, и говорил я тут только за себя и своих подчинённых. Потом расписку написал на листке из своего блокнота. При этом попросил дельца написать расписку, что я получил подарок, а офицер, что стоял с ним, во второй раз подписался. Как свидетель. Расписка по моей просьбе была на немецком языке. После этого прихватил портфель, который мне вместе с дарами отдали, держа его в одной руке, а во второй тот же платок, я направился обратно. Дошёл благополучно, хотя казалось, что в спину вот-вот прилетит пуля. Забравшись в танк, бросил портфель на место механика-водителя и стал разворачивать танки. Несмотря на то что до перекрёстка нужно было проехать всего несколько километров, я всё же дал обещание, что в сторону Варшавы не пойду. Летуны не понимали, почему танки на месте разворачиваются, но им пришлось последовать общему примеру, и, перестроившись на ходу, колонна вернулась к позициям уничтоженного батальона. К нужному мне аэродрому, что находился возле города Радом, и другие пути найдутся. Сейчас километров пятнадцать проедем, и повернём. Двигались мы на максимальной скорости, какую мог поддерживать японец. Надо было все же изобразить его потерю при штурме батальона! Добравшись до перекрёстка, мы остановились на опушке небольшого леса. Выбравшись из тяжа, я недовольно посмотрел на небо, где крутился воздушный разведчик, тот с полчаса как появился. До наступления темноты ещё около часа, тогда и избавимся от соглядатая-стукача. Когда я подошёл к грузовому «Опелю», летуны уже покинули кузов, Тарасов вышел вперёд. – Что это за встреча с немцами была? – Извините, рассказать не могу… сразу… – всхлипнув от смеха, сказал я, после чего пояснил сразу же заинтересовавшимся лётчикам: – Те немцы и поляки, что руководят Варшавой, с чего-то решили, что я собрался взять штурмом город. Слухи о том, что мой отряд невозможно уничтожить, уже вовсю гуляет по тылам. Мне даже дали кодовое наименование Феникс. Так вот, они решили со мной договориться и выслали своего человека, чтобы откупиться от меня, предложили драгоценности, чтобы в Варшаву я не ходил. И знаете, что самое главное? Я осмотрел летунов, которые внимательно слушали, у некоторых мелькали усмешки, но молчали все, пришлось продолжить: – А самое забавное в том, что в Варшаву я и не собирался идти. Нам нужно было проехать три километра и повернуть на город Радом, у которого и находится нужный нам аэродром. Но немцы так перетрусили, что были готовы на всё и отдали мне целый портфель разных драгоценностей и золотых слитков. Даже пришлось расписку написать, что воевать в Варшаву я не пойду. Да и не приближусь к ней. Вместе с распиской я дал слово офицера. Они моей шутки не поняли, что в Союзе офицеров нет. И вместе с летунами посмеялись над комизмом ситуации. После чего я сказал Тарасову: – Отправлю вас к нашим, портфель со всем содержимым заберёте с собой. Так как добыл их я, то сам решу, куда потратить. Я танкист, так что на закупку оборудования для производства бронетехники и желаю потратить эту добычу. Или, как тот делец сказал, презент. Нужно опись ценностей сделать, с росписями всех присутствующих, ну и назначить ответственного за хранение и передачу в Гохран. – Этим мой зам займётся, – Тарасов положил руку на плечо своего бомбардира. – Сейчас оформим, или чуть позже? – Пока светло и этот гад в небе, есть время. Как стемнеет, двинем дальше без этого соглядатая. – Хорошо. Я сходил к тяжу и достал портфель и газету с моим фото. Газета пошла по рукам, а я рассказал, как дело было и как танк смог уничтожить. Потом оформили передачу драгоценностей. И всё, за портфель теперь отвечал бомбардир. Ну а я органам советской власти написал, мол, такой-то и такой-то, прошу направить эти средства на производство танков. Куда именно, сами пусть решат. Уж стемнело, когда мы закончили, я как-то упустил тот факт, что газета ко мне уже не вернулась, но решив, что её пустили в дело, махнул рукой, а колонна наша уже шустро двигалась к нужному городу. Глава 22 Кто не был на войне, не имеет права говорить о ней. М. Дитрих Добрались нормально, японец выжимал из своего движка всё что мог, но доехали часам к двум ночи. Попытки остановить предпринимались, даже была одна особо отчаянная, перед нами взорвали мост. Он взлетел под дозорным танком, отчего мой немец рухнул в воду, получив такие повреждения, что я его потерял по сути. Ну да, тот в магазин вернулся. Знал бы, японца впереди бы гнал, чтобы потерять его и иметь более высокую скорость. А вообще, по дороге не один раз пришлось открывать огонь. Хорошо, летуны в конце, в основном только слышат пальбу. А потом проезжают мимо горящей техники противника или строений. Да, до пожаров часто доходило. Немцы дома как доты использовали. Мост взорвали, но я на карте брод нашёл, и мы туда направились. В этот раз ошибку я не совершил, впереди японец шёл, а немец замыкал. Я его снова купил, всё равно летуны не видели, как тот погиб, так что солгал, мол, обошлось, мост перед дозором рванули. Обидно, но японца я потерял перед самым городом, и он весь путь замедлял нас. Покупать новый не стал, потерял и потерял. Следующий уровень японцев ведь тоже тихоход. К счастью, на аэродроме были самолёты, в том числе мы застали два военных, из которых как раз высаживались десантники. Наверняка по мою душу перекидывали. Самолёты над нашими головами прогудели, заходя на посадку. Десантников, засевших в строениях, я уничтожил, хотя и трудно было. Против моих фугасов аргументов у них не нашлось. Один самолёт мои попутчики забрали, среди них был командир борта, который такие «юнкерсы» хорошо знал, а больше управлять никто не умел. Поэтому летуны перегрузили всё на этот самолёт и под моим прикрытием заправили его из цистерн. И на бреющем, чтобы не перехватили, направились в сторону наших. Я же, уничтожив инфраструктуру и частично продав, направился к городу, где выстраивалась оборона. Там едва рота была. Так что я её сбил с позиции, от роты едва пара отделений осталось, но поленился их добивать, пусть других пугают рассказами, как их советские танки гоняли. Ушёл к Бугу так же: пересел на мотоцикл-одиночку, добытый на аэродроме. К сожалению, «шторьха» там не нашлось. А танки бросил. До рассвета добраться до реки я не успел, тем более мне нужно было вернуться на трассу Варшава – Брест, однако сделаю это, когда пересеку водную границу Брест – Кобрин. С этой стороны я уже нашумел и намусорил, а с той пока нет. Ещё только первое июля, время есть, и я подумывал проверить, как там в Брестской крепости, держатся наши или нет? Признаться, стыдно, но я вспомнил о них только сейчас. Думаю, защитников крепости уже не осталось, а если даже кто ещё прячется, то единицы. Но герои, настоящие герои! Ради них рискнуть и наведаться в крепость было бы неплохо. Только этот день нужно тихариться, едва рассвело, а в небе уже несколько разведывательных самолётов крутятся в разных районах, ищут мою танковую группу, где она снова вынырнет. Причём мелкие, вроде «шторьха», висят низко, и сбить их легко, на то, видимо, и надежда, что я не выдержу и сразу выдам своё местоположение. Я же случайно набрёл на заброшенный хутор в двадцати километрах от Буга, закатил мотоцикл в покосившийся сарай, а сам на втором этаже сделал лежанку и стал готовить ужин на примусе. Люблю это дело, под размышления. Жаль, на бывшем сеновале соломы не осталось, хорошая была бы постель, но и голые доски с плащ-палаткой вместо одеяла тоже сойдут. Хотя когда укладывался спать, матрас всё же купил, вместе с одеялом и подушкой. Да и про растяжки не забыл, и положил автомат на расстоянии вытянутой руки. Встал я что-то рановато, но выспался. Сбегав за сарай по естественным надобностям, привёл себя в порядок, побрился и, пока на примусе пыхтел чайник, окончил гигиенические процедуры. Потом попил чаю с бутербродами, на масле и с колбасой, и, собравшись, снова сменил шлемофон на немецкое кепи и покинул хутор. До полевой дороги километра два доехал и свернул в сторону Буга. Самолётов-разведчиков двоих видел как точки вдали, но над головой никого не было. Зато на каждой возвышенности, и даже на колокольнях в сёлах, сидели люди. Скорее всего, наблюдатели, выискивают меня. Но на одинокого солдата в комбинезоне никто не обратил внимания, а посты, которые выявляла тактическая карта, я объезжал стороной. Добравшись по бездорожью до берега, поискал удобное место, чтобы спустить мотоцикл, где можно его на лодку закатить. Потом пришлось поработать вёслами, а на другом берегу заторопился снять мотоцикл. Но не успел. Звук мотора по водной глади реки я услышал ещё на середине реки, и теперь торопливо замаскировал лодку и мотоцикл и залёг на берегу. Тут мне несколько не повезло, местность открытая, песчаная. Собрав сухой камыш по берегу, я охапками накрыл лодку, но маскировка так себе, надежда только на то, что неизвестные не обратят внимания. Сам за лодку спрятался. И вот из-за поворота реки, тарахтя мотором, показался катер. Надежды мои не оправдались: не прогулочный, патрульный. Правда, переделанный из прогулочного. Пулемёт на носу, обычный МГ-08 на треноге, со щитком, и зенитный пулемёт на корме. Семь матросов, как карта показала. Так себе катерок, но наделать бед сможет. Похоже, заметили странную кучу камыша сразу, офицер, что стоял на мостике, сверкал в мою сторону оптикой. Видать, плохо я замаскировал, и жёлтые борта моей резиновой лодки просвечивали. Мотор сменил тональность, и катерок повернул в мою сторону. Матросы забегали, к расчёту пулемёта на носу перебрался второй. Оружие было наведено в мою сторону. Ну ладно, сами напросились. Шуметь я не хотел, но теперь вынужден. Рядом со мной на берегу появился немец, танк шестого уровня. Матросы в шоке застыли, но этого хватило, чтобы довернуть орудие и выстрелить осколочным снарядом. Этого оказалось достаточно, и катер, получив пробоину, начал тонуть под свинцовым ливнем двух пулемётов, что расстреливали команду. Точки погасли все. Нашумел, к сожалению, но вроде места глухие, некому услышать. На границе карты виднелись красные точки, но здесь-то места глухие. Выстрелить моряки не успели, поэтому моё имущество осталось в целости. Я выкатил мотоцикл на берег, продал лодку и поднялся по крутому склону. А чуть позже услышал за спиной грохот взорвавшегося танка. Продать эту технику в магазин мне до сих пор не удавалось. Тут берег очень крутой, он бы ни за что не поднялся, да и не нужен он мне пока, помог, и молодец. А мотоцикл я по узкой расселине поднял, тут явно вода стекала в паводках и прорыла узкий овражек. Толкать не такое уж лёгкое транспортное средство по мягкой почве было неудобно, поэтому я запустил движок и покатил верхом. Иногда упавшая валежина перекрывала путь, или ещё какое препятствие, приходилось искать объездные пути, однако я всё же продвигался вперёд. Намучился, пока не выехал на тропинку, укатанную телегами. Она шла параллельно реке. На первом же перекрестке я свернул. Куда приведёт меня эта дорога, не знаю, но карта показывала, что люди есть только на хуторе, что в километре в стороне. Хм, все красные. Может, навестить? Но всё же проехал мимо. Пару раз я отмечал, что в некоторых местах горят красные точки, совсем редко оранжевые, нейтралы. Видимо, хуторяне на работах в лесу были. Не знаю, на каких, но раз гуляли по лесу, значит, были дела. Добравшись до опушки, я посмотрел на часы. Семь вечера. Неплохой результат по преодоленному расстоянию за такое время! Оставив мотоцикл на подножке, я решил побаловать себя похлёбкой. Но не забывал поглядывать на тактическую карту, мало ли что там вдруг проявится. – Оп-па, а это что? – удивился я, обнаружив на карте пару зелёных точек. Надо подумать, что делать. Не всегда нашим помощь требуется, а бывают такие моменты, когда свидетель не нужен. Может, это сбитые лётчики, а может, разведгруппа дальней заброски, поди знай? Поэтому прежде, чем выходить на контакт, стоит со стороны на них посмотреть. Тем более что-то меня в них смущало. Я увеличил масштаб карты и кивнул сам себе. Неизвестные двигались, но не от Буга в сторону наших, а, наоборот, к речке. Значит, не беглецы из военнопленных. На контакт выходить не буду, подозрительны они мне, но со стороны гляну, кто это такие. Отдыхая после обеда, я отслеживал движения неизвестных. Чуть позже смог в бинокль их рассмотреть: гражданская одежда, большие вещмешки, с виду обычные крестьяне, а горят зелёным. Чую, серьёзная контора работает. Так что мы разошлись, как в море корабли, я выехал на дорогу, что вела к трассе на Брест. От того перекрестка направо Кобрин, до него километров сорок, налево Брест, до него десяточка. Ничего, доберусь и присмотрюсь. Как раз когда ночь наступит, буду на месте. Карта мне позволит издалека разведку провести, не нужно лезть к немцам под нос. Это меня более чем устраивало, шуметь я не хотел. Да, не хотел, но придётся. До перекрёстка добрался благополучно, были и встречные, и попутчики, в основном из немцев. На местных, которых на дорогах было немного, я не зацикливался, хотя очень внимательно приглядывал за ними. Немало среди них горело оранжевым, были и зелёные, но редко, а вот красных было больше. На удивление, даже больше, чем нейтралов. Поначалу я всё же на них поглядывал с подозрением, но не трогал. Не за что местным любить советскую власть, я даже в чём-то их понимал. Но однажды на дороге телегу встретил, а в ней в окружении красных горел мигающий зелёный. Оттуда ещё смех доносился. Это местные чужую девчонку отловили да так позабавились с ней, что та жить не захотела, отходила. Куда её везли, не знаю, может, прикопать решили, но, к их явному сожалению, посмертному, я этим всем заинтересовался. Остановился, изображая немца-посыльного, и, держа их на прицеле МП-40, осмотрел телегу, где под ворохом мешков кто-то горел зелёным. Ну и нашёл. Девчонка совсем, лет пятнадцати, а этих ухарей пятеро, пустили по кругу, совсем изувечили и порвали. По факту, девчонка умерла у меня на руках. В общем, в какую ярость я впал, рассказывать как-то не хочется, длинной очередью положил их, потом добил одиночными трёх подранков, бросив тела на обочине. А девочку похоронил на опушке. Бросил там же коня и телегу, не забыв порезать постромки. Эта история задержала меня на час. И ведь не полицаями были, обычные деревенские трудяги. Может быть, это послужило спусковым крючком, но я больше не сомневался и, пока катил до перекрёстка трассы Брест – Минск, погасил ещё семнадцать красных точек из местных жителей, кто навстречу попался или кого нагнал. И не смотрел, гражданские они или военные. В смысле ставшие помощниками немцев. Такие мне, к слову, не попадались. Немцы были, их перехватывал только одиночек или небольшие группы. Пусть думают, что на той дороге кто-то из окруженцев или беглецов поработал. В итоге до перекрёстка я добрался уже затемно. Там повернул к Бресту. Один раз встретил пост, но не тронул, объехал по большому кругу, немного потеряв во времени. На въезде тоже пост был, ничего серьёзного, но мелькать там не стал, документов-то нет, да и выглядеть могу подозрительно, тоже объехал стороной, ну и в город, подумав, въезжать не стал. Сам город горел на карте красно-оранжевым. Зеленых было очень мало, и сотни не наберётся. Крепость в зону работы карты тоже попадала, она была окружена войсками противника. Плотность не такая уж высокая, но всё перекрыто, не выберешься. Единственным минусом у них я обнаружил то, что тыл немцы не держат, всё внимание к самой крепости. Защитников, к моему разочарованию, там было всего около сотни, они были разобщены, а некоторые, похоже, вообще в одиночку действовали. Остались те, кто силён духом, остальные, видимо, давно погибли или сдались в плен. Генофонд нации, нельзя дать им погибнуть. Поэтому будет шумно. Не успел я об этом подумать, как вдруг пришло письмо от администрации игры. Подтвердив открытие, я стал изучать, что мне прислали. «Внимание, игрок. Ваш квест под Пинском аннулирован, он принят другим игроком. Вам предлагается три квеста на выбор. Вы не узнаете о цели заданий, пока не выберете. Однако вы можете узнать, какой приз вас ждёт за выполнение того или иного квеста». Такого ещё не было! Почесав в недоумении в затылке, я облокотился о сиденье мотоцикла и стал изучать, какие плюшки я могу получить за то или иное задание. За первое – стандартные пятьдесят тысяч баллов и следующее воинское звание капитана. За второе – возможность управления шестой единицей техники и плюс тридцать тысяч баллов на личный счёт. За третье задание меня готовы были облагодетельствовать премиум-техникой, которую можно приобрести только за золото, ну и теми же пятьюдесятью тысячами баллов на личный счёт. Похоже, награда всегда в двух вариациях, и одна постоянная – это баллы на личный счёт. Золото у меня было в начале игры, но я его обменял на обычные деньги, мне они тогда нужнее были. Техника за золото разная предлагалась, однако я решил, что и обычные танки для этого времени это круто, так что ну их. Сведения о другом игроке требовали осмысления, но я пока отложил это, решив сначала закончить с выбором квеста. Повышение в звании меня тоже мало интересовало, я жажде карьеры подвержен не был, это игра. А вот возможность управлять шестой единицей… знали, что мне предложить. В общем, выбрал второй квест и сразу подтвердил, после чего мне пришла информация. Я только головой покачал в сомнении. Лагеря военнопленных мне в Польше часто встречались, а тут, в Белоруссии, пару раз, пересыльные, но я их особо не трогал. Освобожу – придется брать ответственность за них, да и шуметь я тогда не хотел. Что обидно, лагеря эти попадались тогда, когда я жуть как торопился. Или нашуметь не мог, чтобы не выдать своего местоположения. Только один раз беглецам помог, да и то бежали-то они сами, а я уже потом на них наткнулся. Такой вот намёк на мою ошибку. Теперь моя задача – освободить военнопленных из лагеря в Минске. Он находился в самом городе на Переспе по Долгиновскому тракту, там было около ста тридцати тысяч пленных. Лагерь сформирован на днях, но уже забит пленными, так что люди там чуть ли не стоя спят. Это всё было указано в сопроводительных документах на квест. Как и в первом, выдавалась карта для облегчения передвижения по дорогам и вообще по территории Белоруссии. Опыт работы с подобной картой у меня был, так что убрал её пока в сторонку. Единственно, что меня не устроило, лимит времени на работу. Через сутки я должен начать освобождение военнопленных, если до шести утра следующего дня не начну, квест будет аннулирован. Так что у меня чуть более суток. Что освобождённые дальше делать будут, уже не моё дело, главное – помочь бежать, а там сами разберутся. Ну, может, с оружием помочь, с убитой охраны снимут, и захватить склады с советским оружием в городе. Но это со старшими в лагерях обсуждать буду. В общем, квест я обдумал и решил, что он мне нравится. Совесть хоть подуспокоится. Однако главное, несмотря на лимит времени, я понял: мне дают такое неявное добро поработать в Брестской крепости. Иначе письмо бы так вовремя не пришло, когда я окончательно принял решение помочь блокированным парням. И у меня на это всего одна ночь, а следующей, с наступлением темноты, я уже должен быть в Минске. Чем быстрее закончу в крепости, тем быстрее освобожусь, а мне ведь ещё до столицы Белоруссии добираться, на это остаётся световое время суток, что мне тоже не подходило. Или это намёк на то, чтобы я в крепость не совался? Мол, за эту ночь как раз бы добрался до Минска, подготовился и, как стемнеет, атаковал? Может, и так. О, план прорезался. Штурмовать город и не нужно, проникну незаметно внутрь и, изучив городской лагерь для военнопленных, вызову танки на улицах и немедленно атакую. Ну, а пользуясь темнотой, пленные уже разбегутся самостоятельно. Те, кому плен не мил. Разве что подчищу им путь к выходу, чтобы не перехватили, и дам собрать оружие убитых немцев. Вот теперь я действительно решил поторопиться. Понимаю, что спешка может плохо сказаться, но нужно действовать. Оставив мотоцикл в овражке среди кустарника, я побежал к батарее. Начну с неё, а дальше уже по ситуации. Там, частично в палатках или устроившись в полуразрушенных казармах, стояло два батальона, которые блокировали крепость с этой стороны, вот ими и займёмся. А остальные сами на шум подтянутся. Ну, а если нет, то я к ним. Думаю, шум и наших разбудит, войду в крепость, если получится, может, удастся вывести защитников. Хотя бы часть. Лимит времени не позволяет обыскивать всю территорию и уговаривать покинуть крепость. Кто сам выйдет, тех и выведу наружу, да ещё оснащу до предела из магазина, чтобы дорога до наших полегче была. Подобравшись к батарее, я вызвал танки. Мою «десяточку» флагманом, потом ИС-2 с китайскими обозначениями, японца пятого уровня, модели 0-I Exp, француза и немца, пока шестого уровня, но оба готовились в скором времени к замене на седьмой. Тот же китаец уже на ходовую и движок заработал, и я их наконец-то установил. Орудие осталось то же, стомиллиметровое. Японца впервые применять буду. Пятое поколение, экипаж шесть человек. Но это ладно, всё равно я один там за всё отвечаю и управляю. Кормовая пулемётная башня осталась, танк куда массивнее предыдущей модели, вперёд смотрят две вспомогательные башни, пушечная и пулемётная, ну и основная башня с довольно крупным орудием в сто двадцать миллиметров. Правда, оно короткоствольное. Но на тех дистанциях, что я собирался его использовать, самое то. Отлично подходит для штурма укреплённых позиций, а для действий в тёмное время суток ему цены нет. Фактически он один как два танка по огневой мощи. Надо будет его вперёд пускать, чтобы баллы быстрее набрал на модернизацию, заодно я с ним освоюсь. Одним словом, неплохое приобретение, но, на мой взгляд, последующие уровни будут ещё лучше и мощнее, да и все детские болезни у них убраны, кроме малой скорости и переутяжелённости конструкции. А «десятке» своей я установил орудие десятого уровня, так что оставшиеся три тысячи баллов уже на десятый уровень пойдут. Там тоже серьёзный монстр, даже лучше моей «десятки». Изучив обновленную технику, я аккуратно, стараясь не шуметь, поднялся на корму своего флагмана и, слегка скрипнув петлями люка, опустился на место командира. Когда я разом запустил движки у всех танков, это заставило всех немцев, находившихся в зоне слышимости, вздрогнуть и вскочить на ноги. Большинство со сна. Вот артиллеристы сразу поняли, что дело плохо, как пять орудий, плюс вспомогательная пушка японца, разом громыхнули, и тут же заработали пулемёты, снося палатки с личным составом, пока пушки и орудия перезаряжались. Бил я только по личному составу, без них орудия мне ничего не сделают, а техника не покинет расположение, не лишит меня трофеев. Удар пяти танков, да ещё в упор, укрытий практически и не было, принес свои плоды. Три минуты, и в живых осталось с десяток, кто успел укрыться в мёртвой зоне, в небольшом овражке впереди, я туда отправил француза с немцем в прикрытие. Зачистка должна быть полной. Пока воинские части вскакивали вокруг по тревоге в ружьё и занимали оборону, я покинул свой тяж, пробежался по стоянке автомашин и тягачей и продал их, также и орудия отправил в магазин, пополняя свой счёт. Тут гаубиц почему-то не четыре было, а пять. Глава 23 На войне все уравниваются в вероятности смерти. Георгий Александров Вернувшись на своё место, я решил, что трофеев на сегодня хватит, дальше буду работать только на уничтожение. Уничтожив всех недобитков в овраге, так что выживших на батарее не осталось, я покатил на ближайший батальон, что занимал оборону. Хм, там даже противотанковые пушки были. Ну, «колотушки» меня не особо интересовали, однако когда начался бой и мои танки начали давить и заваливать окопы, вдруг по французу отработали огнемётом, отчего танк превратился в костёр. По месту огнемётчика сразу несколько орудий отработали, так что там натуральное месиво, да и огненная смесь полыхнула. Я стал работать осторожнее, хотя француза не потерял – штатно сработала система пожаротушения, и тот погас. Так что пулемётами и пушечным огнём окопы обрабатывались очень тщательно, особенно качественно работал мой японец. Окопы не спасение, немцы это тоже поняли и потянулись к казармам за позициями, где засел второй батальон. Самое забавное, эти окопы были рассчитаны на бой против защитников крепости, а с тыла осталось много мёртвых зон. Отступить успели около двух взводов из всего батальона, а до казарм по открытому полю добежали так совсем единицы, настолько плотным был мой огонь. Из казарм по нам тоже стреляли, только из лёгкого стрелкового и пулемётов, именно поэтому, пока четыре танка уничтожали батальон, я, закончив давить пустые палатки, сосредоточил огонь орудия и крупнокалиберных пулемётов по казарме, стреляя точно в окна и уничтожая защитников. Фугасы для этого самое милое дело. Что плохо, выковырнуть противника из укреплений было очень трудно, а снаряды плохо брали эти крепкие здания из красного кирпича. Конечно, с каждым выстрелом немцы несли потери, но это мизер, пара огнемётных танков сейчас точно бы пригодились. Я это к чему, задержка меня не устроила. Поэтому я пострелял в окна казарм осколочными снарядами, из пулемётов там только КПВТ неплохо работал, остальные не особо, я решил, что и так потрепал второй батальон, явно уполовинил его, и направился дальше. Тем более слева немецкое подразделение совершило ошибку. Оно не дожидалось меня на месте, как другие, на укреплённых позициях, а выдвинулось навстречу. Думаю, им смелости придавали девять танков, все лёгкие, из них два наши Т-26, и два десятка бронетранспортёров. При этом они должны были знать, что у меня бронетехника, обеспечение связи у немцев обычно на высоте. Но они не знали, что ночь играла на руку не им, как они думали, а мне. И осветительные ракеты их не спасут. Так и оказалось, во встречном бою эта усиленная бронетехникой моторизованная рота полегла вся. Работа с обоими батальонами и этой моторизованной группой была настолько неплохо оценена, что китайцу я купил новое орудие. У меня на ИС-3 такое стояло, стодвадцатидвухмиллиметровое. Ещё на башню бы накопить, и вообще отлично, на башню зенитный ДШКМ можно поставить, будет у меня два зенитных пулемёта, это лучше, чем один. Жаль, на других танках почему-то зенитки не предусмотрены, я проверял. Вон, у тех же американцев практически все машины зенитными пулемётами утыканы, а у остальных кто как. Ну да ладно, зато я накопил баллов на ходовую и двигатель для японца. С приобретением ходовой открылась возможность закупить для него дополнительные опции, от орудийного досылателя до множества других ништяков. Так что, пока мы катили дальше, я в магазине лазил и улучшал этот самый медлительный танк. Да и другим кое-что закупил, раз есть возможность. Осветительные ракеты уже взлетали вокруг всей крепости, если я хотел нашуметь, чтобы сообщить обороняющимся о себе, то я это сделал. После уничтожения бронегруппы с моторизованной ротой для усиления я занялся другими частями. С ними уже сложнее было, танки не везде пройдут, да и артиллерии, к моему удивлению, тут было порядочно. Всё же целая дивизия блокировала крепость, пусть и изрядно потрёпанная. Я двигался, уничтожая всё перед собой, вдоль рва крепости, поглядывая на разрушенные мосты. По перекинутым мостикам я в крепость не попаду, там только пешком. Основные ворота уже расчищены, но я всё равно опасался. А войск вокруг крепости порядочно стояло. После начала боя пехота скрылась в укреплениях или окопах, артиллеристы разворачивали пушки и более мощные орудия в сторону приближающегося источника шума. Ну и после того, как я там проходил, немногие выжившие, в основном в укреплениях, выбирались и оказывали помощь раненым. Тут я работал не так тщательно, главная задача – обескровить дивизию, а убить или ранить – уже не так важно. Времени мало. Добравшись до центральных ворот, я отметил, что все обороняющиеся слышат меня и двигаются. Как я понял, находятся они в катакомбах, причём зачастую немцы прямо над ними, видимо заблокировали выходы. Жаль только, что наши разобщены, в разных местах укрываются, поди их собери. Карта от минского квеста подсказала, что через километр уже нет рва, а укрепления немцы там разрушили. То есть проникнуть на территорию крепости возможно. Видимо, немецкая бронетехника так и сделала, а я чем хуже? Двигаемся дальше. Что меня порадовало, я уже полк пехоты уничтожил, роту танков, пять батарей, плюс шесть миномётных, а ни одного танка не потерял, хотя мне их постоянно повреждали. Гусеницы сбивали, башни клинили и прочее, однако я их ремонтировал и снова бросал в бой. Вот что значит хорошая броня, а будет ещё лучше. Это я к чему? За четыре часа боя я заработал для своих танков немало баллов. Японцу башню купил и радиостанцию. Китайцу тоже башню, сразу приобретя зенитный крупнокалиберный пулемёт и все опции для него, в том числе оптические прицелы. Однако главное не это, француз и немец заработали на седьмой уровень, который я сразу исследовал. Ну, у немца, понятно, это «Тигр», а у француза – AMX M4 45. Так как танки я не потерял, а эти машинки захотел сразу получить, то оба танка отправил за пределы управления и купил уже седьмой уровень, сразу бросив в бой. Выстроив танки в колонну, я повёл их в крепость. Впереди японец прокладывал дорогу, а немодернизированные новички ползли сзади. На территории крепости было заметно, что уже велась расчистка, даже на автомашинах можно не бояться проколоть шины, но вокруг громоздились завалы кирпичей. Трупным запахом тянуло, однако самих тел почти не встречалось, видимо вывезли, а те, что встречаются, это уже моя работа. В крепости солдат было много, но тактическая карта – это просто восхитительная вещь. Я видел, кто и где находится, даже если по мне не вели огонь и старались не отсвечивать. А крупный калибр был у всех танков, поэтому разрушения наносил я максимальные, потери, когда снаряды рвались внутри помещений, немцы несли серьёзные. Наши, как я отметил, забеспокоились, несколько зелёных точек начали подниматься, видимо на разведку послали самых отчаянных. Я это заметил и решил помочь. Пока два танка вели огонь по другим зданиям, больно уж много там немцев набилось в помещения, три других открыли огонь по казарме. А может, штабу, и стали выбивать из помещений противника одного за другим. Разведчики замерли у лестничного пролёта, где был выход из катакомб. Осмотревшись, почему-то забегали. Три подранка из немцев погасло, видимо добили. Я не сразу понял, что они собирают оружие с боеприпасами и спускают его вниз, на руки товарищам. Наверняка у них там проблемы с пищей и водой. Ранцы-то и фляжки при немцах должны быть, там много интересного найти можно. Также я отметил, что разведчики подбираются к проломам, которые ранее окнами были, и выглядывают, как я веду бой, а я уже по соседним строениям бил. В том, где наши были, немцы перебрались в помещения с противоположной стороны здания, там я их не доставал, да и не так и много их осталось. А вообще посмотреть на мои танки можно было легко. Гореть тут особо нечему было для освещения, то, что горело, сгорело до нас, но немцы столько осветительных ракет выпускали в небо, что мои танки как днём освещены были. В магазине я закупил разные украшения, например на моей «десятке» на башне хорошо виднелась надпись: «За Сталина». Вот и другие обзавелись схожими лозунгами, которые разведчикам наверняка было отлично видно. И ещё могу ответить уверенно, почти все из обороняющихся были ранены, уцелевших было до крайности мало. И как их теперь выводить? Тут транспорт для эвакуации требуется, тем более я был уверен, что многие от голода и ран ослабели и ходить не могут. Техника моя стояла на месте, заняв круговую оборону. Орудия грохотали без замедлений, целей вокруг пока хватало. Немцы несли серьёзные потери и постепенно начали отходить. Особенно большие опустошения при разрывах вызывали снаряды моего танка, китайца и японца, что имели самый крупный калибр. Отметив, что разведчики изучают мой танк с разных сторон, я стронул свою «десятку» и направился к ближайшему зданию, где было аж двое таких любопытных. Подогнав танк к стене, развернул башню и открыл люк, чтобы защититься крышкой от пуль, после чего купил два сидора, набитых продовольствием, и закрепил за спиной ещё термос на десять литров, на грудь повесил автомат. Закинув вещмешки в пролом, я подпрыгнул, чтобы ухватиться за край высокого окна, меня тут же схватили за руки и втянули в пролом. В стену здания впились несколько пуль, но опоздали, я уже укрылся внутри. Мои танки тут же повернули башни и расстреляли двух стрелков, что едва не успели подстрелить меня. – Спасибо, братцы, – сказал я двум бойцам. С интересом изучая их, грязных, ободранных, я присел, чтобы шальной пулей не зацепило. Они зеркально повторили мои действия, крепко сжимая в руках немецкие карабины. Один точно красноармеец, судя по чистым петлицам изорванной гимнастёрки. Кто второй, непонятно, шаровары красноармейские, а китель немецкий. Внизу холодно, так что любое наденешь, чтобы не замёрзнуть. Оба моих вещмешка лежали у стены. Рассмотрев в полутьме кубари над воротом моего комбинезона, бойцы тут же попытались по вбитой привычке вытянуться.