За приготовлением завтрака я обдумывал свои планы. На этот раз решил рвануть напрямую к Бугу, не отвлекаясь на уничтожение складов, хотя прошлой ночью уничтожил едва ли треть. Вчера я пропускал те склады, что мне были неинтересны, выбирал то, потеря чего особенно ударит по немцам. Дефицит боеприпасов может возникнуть, и интендантам придётся изрядно постараться, чтобы восполнить потери. Ведь в основном немцы спасались тем, что немало складов РККА захватили в первые дни войны и сразу начали использовать трофеи. Особенно топливо и артиллерийские боеприпасы. Ну и склады с продовольствием не оставили без внимания, сразу включили его в свой рацион. Насколько я знал, советская тушёнка очень немецким солдатам по душе пришлась. Вон, даже у жандармов в запасе три банки нашёл. Теперь они при мне. Позавтракав, я залил угли водой и выкатил своё транспортное средство на дорогу. Добравшись до Буга, этой водной границы двух государств, мотоцикл не бросил. Просто купил надувную лодку побольше и закатил мотоцикл в неё, завернув в брезент таким образом, чтобы какая-нибудь выступающая деталь не пропорола резиновые борта. Немного помучился на противоположном берегу, доставая мотоцикл, весь вымок, но справился. Потом искупался и покатил дальше. Теперь нужно местных жандармов ловить, чтобы узнать, где тут аэродромы. Это дело сразу не задалось. Первый пост оказался слишком большой, полтора десятка для перекрёстка автотрасс, на мой взгляд, многовато. Да ещё бронетранспортёром усилены. Чуть позже перехватил посыльного, тоже на мотоцикле-одиночке. Заодно запас топлива пополнил, а то у меня канистра почти опустела. Теперь полный бак. Посыльному провёл довольно жёсткий допрос, и в этот раз меня даже почти не тошнило. В принципе, можно было и без этого обойтись, но необходимы тренировки. Посыльный оказался из комендатуры Кракова, что находился километрах в тридцати. По интендантским надобностям вёз пакет с разными накладными на один из захваченных советских складов. То есть у этого немца был пропуск через мост. Жаль, но мне он не пригодится. Да он мне вообще ни в чём не пригодился. Ни хрена не знает и, похоже, не врёт. Что у Кракова есть военный аэродром, я и без него знаю, но это транспортный, а не боевой, меня он мало интересует. Немца я пристрелил – ножом воспользоваться побрезговал, хотя отметил, что нужно себя отучать от брезгливости. Спрятав тело и продав трофейный мотоцикл, покатил дальше. Краков оставил по правую руку и километров через десять наконец обнаружил ещё один пост. Отлично, три человека при мотоцикле. Это мне уже знакомо. Тут я работал по старой схеме: подкатил руками мотоцикл, потом босиком – опять подошву пропорол, похоже, тут кто-то бутылку разбил, – подкрался к посту. Двух пристрелил, а старшего ранил в ногу и плечо, чтобы не скакал так резво. А то больно уж шустро за автомат схватился. Допрос длился более получаса, и хотя это оказались не фельджандармы, а солдаты из комендантской роты Кракова, информации от унтера я получил на удивление много. Про те три уничтоженных мной аэродрома он был в курсе, да об этом тут, похоже, все уже в курсе. Ещё бы, советские танки глубоко в тылу, эта новость серьёзно взбодрила тылы и напугала. Мой рейд с уничтожением бронепоезда и складов тоже был известен. Даже в газетах писали, хотя и отредактированную версию. Цензура. Два аэродрома восстанавливать не стали, там идёт разбор завалов и поиск уцелевшей материальной части, а вот третий, с бетонной полосой, уже начал работать, несколько самолётов туда перегнали. В частности, два разведывательных «хейнкеля». Он это слышал из вчерашнего разговора двух офицеров в комендатуре, где получал приказ выставить тут временный пост. Причины такого ажиотажа на дороге – побег советских военнопленных. Во время перегона эшелона, в одном из вагонов они сумели сломать створки и покинули его прямо на ходу. С учётом того что перевозили их стоя, набив в один вагон порядка восьмидесяти человек, ушло много. Правда, ослабевшие от голода и ран, часть уже поймали, но большая ещё где-то бегает. А тревогу вызвало то, что в том вагоне перевозили офицеров, то есть командиров. Вот комендачей и подняли. Если будет возможность, поищу беглецов, помогу чем смогу, но интересовала меня всё же совсем другая информация. Про другие военные аэродромы этот унтер знал не так уж много, точно рассказал только об одном, в районе города Седльце. Он даже служил там в комендатуре. В Краков только недели две назад перевели, перед самой войной. Аэродром там не крупный, бомбардировщики дислоцируются, но около сорока машин, и сколько-то истребителей точно есть. Ну хоть это хлеб. За остаток ночи я не успею посетить оба, а желательно не затягивать, а то пока уничтожаю один, следующей ночью немцы могут перегнать самолёты со второго на оккупированную территорию. На захваченные советские аэродромы, поближе к своим войскам. Нет, эту ночь посвящу сбору информации, авось пропажу поста и посыльного на беглецов спишут, а следующей ночью наношу удар разом по всему, что добыл. Только вот два неполноценных аэродрома – это как-то маловато, так что еще поразведаю. Жандармы или комендачи – это, конечно, хорошо, но вот солдаты из частей люфтваффе, а желательно вообще офицера изловить, это будет куда лучше. Они помогут спланировать мои действия на следующую ночь. Пристрелив унтера, я собрал оружие, амуницию, ну и обувь, думаю, с ней у беглецов тоже проблемы, после чего подкатил свой мотоцикл и скрепил две машины. Да, я решил прихватить транспортное средство комендачей. Тем более на нём пулемёт стоит с неплохим запасом патронов. Встречу беглецов, передам, не думаю, что они будут против пулемёта, автомата, двух карабинов и двух пистолетов. Но пока на карте нет их меток. А вообще этот унтер подал мне неплохую идею. Он тоже упомянул аэродром у Кракова, вот я и подумал: почему бы его не навестить? Вот уж где языка смогу найти, особенно если штурман попадётся, такой выложит все расклады по аэродромам в западных областях. Это же аэродром транспортной авиации, у них должна быть вся информация. Убедившись, что мотоцикл закреплён хорошо, я сел на трофей и покатил прочь от Кракова в обратную сторону. Если и искать своих, то в направлении границы. И не прогадал, вскоре обнаружил две группы, что обособленно двигались неподалёку от железной дороги в сторону Буга. Теперь нужно нагнать их и как-то выйти на контакт. Одно успокаивало: у беглецов нет оружия, и на выстрел я не нарвусь. Таким образом успокаивая себя, я прибавил газу. Проехав ещё пару километров, я притормозил и включил дополнительное колесо на коляске, что позволяло мотоциклу стать вездеходным, и прямо по полю – тут, кажется, гречка засеяна была, – покатил к железнодорожным путям, до которых оставалось около полукилометра. Это была линия Львов – Краков. В этом промежутке и двигалась одна из групп. В данный момент она залегла, укрываясь. Видать, услышали рёв моего мотоцикла. Вторая двигалась с другой стороны путей, отстав метров на двести. А впереди по курсу, в четырёх километрах, несколько секретов, и они наверняка бы заметили беглецов. Приближаясь, я видел, что беглецы забеспокоились, некоторые расползаться начали, видимо, чтобы была свобода манёвра. До этого плотной группой двигались и мне казались одной большой точкой, а при приближении я их подсчитал. Девять человек. Один мерцал, видимо ранен, остальные помогали ему при передвижении. Во второй группе пара десятков человек было. Где остальные беглецы, не знаю, на двадцать километров вокруг их точно не было. А может, просто на карте ещё не проявились. Подъехав к беглецам метров на тридцать, ближе посчитал опасным, и заглушив движок, громко сказал: – Эй, славяне! Долго ещё пузом землю греть будем? Свои. Старший лейтенант Шестаков, командир тяжёлой танковой роты. Диверсионю тут понемногу, да вот вас приметил. Это вы с эшелона сбежали? Я, когда пост вырезал, у пленного про это узнал. Как заметил движение, сразу понял, кто идёт… Давайте вылезайте. Хотя бы один. Рассвет скоро, а мне убраться отсюда нужно как можно дальше. Я вам мотоцикл пригнал с уничтоженного поста, пулемёт и другое оружие. Ну и еды. На пару дней хватит… Мне долго ждать? Сейчас уеду. Видимо, особого доверия я не вызывал, послышался шёпот яростных переговоров с той стороны, пока наконец не встали двое и не направились ко мне, настороженно крутя головами. Луна неплохо это всё подсвечивала. Когда они подошли, я осветил себя фонариком, ненадолго, но чтобы показать, что я одет в форму советского танкиста со шлемофоном, а на груди у меня ППД. Один из подошедших представился: – Лейтенант Суслов, восемьдесят седьмая стрелковая дивизия. Товарищ старший лейтенант, а можно ваши документы посмотреть? – Особист, что ли? – Заметив, как он дёрнулся, я пояснил: – По тону понял. Довелось изрядно пообщаться с вашим братом. Столько крови своими подписками выпили, гады. Ладно, держи. Передав ему документы, выдал и фонарик. Тот быстро присел, укрывшись за мотоциклом, и просмотрел их. Убедившись, что всё в порядке, вернул мне и поинтересовался: – Товарищ старший лейтенант, а что вы за Бугом делаете? – Лейтенант, я же не спрашиваю, как вы живы остались, хотя у немцев приказ по армиям ходит комиссаров и сотрудников НКВД расстреливать на месте. А вы, как особист, не только представитель НКВД, так ещё и для прикрытия обычно в форме политсостава ходите. – И всё же? – Такое чувство, что я на допросе. Привычки неискоренимы, да? Ладно, отвечу. Я тут со своей ротой провожу рейд, атакую аэродромы и склады противника. На счету моей роты три уничтоженных аэродрома, со всеми самолётами и личным составом, бронепоезд, несколько десятков единиц автотранспорта и множество складов. Два дня назад моя группа участвовала в обороне Ковеля, меня там точно запомнили. И ладно бы за боевые заслуги, так нет, съел какую-то гадость, и у меня кожа посинела. Даже врачи, что меня осматривали, в ужасе были. Хорошо, на следующие сутки естественный цвет вернулся. А то я уж испугался, думал, навсегда таким останусь. – И как Ковель? – спросил второй беглец, который даже представиться не удосужился. – Приказ моя рота выполнила, госпиталь успели эвакуировать. Правда, немцы атаковали, а наши войска уже отошли. Драпали, если честно, вот я и остался один на один с противником. Пришлось принять бой на окраине города. Больше ста танков мы там сожгли. Я две машины потерял. – Две против сотни? – с явной насмешкой спросил тот. – Да. Насчёт сотни, конечно, это неправда. Уничтожено было сто пятьдесят танков. А по поводу потерь, так слишком много танков противника наступало, сумели-таки прорваться к нам и стреляли в упор, тут даже толстая бронированная шкура наших танков не выдержала. – КВ? – деловито поинтересовался тот. – Нет, КВ полная ерунда по сравнению с моими танками. Экспериментальные машины, более мощные. Извини, подробнее рассказать не могу, подписки давал. – Эти экспериментальные машины тут?! – возмутился особист. – Ну да, – спокойно ответил я. – Рота моя хорошо повоевала, сейчас мои люди в укромном месте отдыхают, я им два дня дал, а сам вот на разведку поехал. Немецкий в совершенстве знаю, так что проблем не вижу. Вас вот встретил. Вы лучше время не тяните. Забирайте все, что я с поста добыл, и я поеду, мне ещё возвращаться, а рассветёт скоро. – Мы можем к вам присоединиться? – поинтересовался тот неизвестный. – Нет. Для начала, рота у меня секретная, и потом, место её стоянки и отдыха находится за сорок километров отсюда. Я на своём мотоцикле быстро доеду, а у вас транспорта нет. – А если вы в плен попадёте? – продолжал возмущаться особист. Как я отметил, остальные беглецы тоже подошли к нам, даже раненого принесли, похоже, тот не ходячий. – Ну и что? Тем более я уже был в плену, вместе со своим танком. Попал под выстрел бронепоезда, и танк лёг на бок. Очнулся, когда меня из машины вытаскивали. Экипаж, к сожалению, погиб. Меня уже увозили, когда, на счастье, парни из другого взвода моей роты – наши взводы автономно действовали – увидели это и отбили при перевозке. А танк мы взорвали, чтобы секретная техника немцам в руки не попала. Я тогда тот бронепоезд со злости уничтожил, мстил за ребят погибших, и дальше пошёл немцев громить, ну и ещё на одном аэродроме побывал. Вот такие дела. Теперь по вам. Тут в двух ранцах припасы, оружие в коляске, пулемёт, автомат, два пистолета, два карабина. Несколько гранат, ремни. Три пары обуви. Разберётесь. Дальше по пути у немцев секреты, видел, мимо проезжая, так что если пойдёте дальше, влетите в сети. А вообще ищут вас серьёзно, и пути подхода к Бугу все перекрыты. – Есть предложение? – тут же отреагировал особист. – В принципе, да. У Кракова, туда эта железнодорожная ветка и идёт, имеется транспортный аэродром. Я собираюсь со своими ребятами его посетить. Следующей ночью. Так что почему бы вам поблизости не дождаться нас? Если среди вас найдётся лётчик, способный вести их самолёт, отлично, если нет, немца заставите. Я постараюсь один из самолётов захватить целым, вот и улетите к своим. Только сами добирайтесь до места. У аэродрома я за полночь буду. Думайте. Если надумаете, с той стороны, как я приметил, ещё одна группа беглецов идёт, только побольше. Можно и два самолёта угнать. Я уже так делал. Отправил летунов из дальней бомбардировочной, тоже их на этих территориях встретил. Под Варшавой их сбили. Глава 19 Войны будут, пока хоть один человек сможет зарабатывать на них. Б. Брехт На этом я решил, что хватит общаться с беглецами, и так немало информации выдал. Дальше сами. Пусть принимают решение самостоятельно. Сняв свой мотоцикл, мне два командира помогли, остальные ранцы со съестным потрошили и вооружались, я поставил его на подножку и перед расставанием ещё чуть усилил отряд. Одному из командиров отдал свой ППД и вещмешок, подсумки с запасными магазинами к автомату не забыл, при себе только пистолет оставил, в карман убрал. Гранат два десятка, они разошлись по рукам. Ну и особисту отдал один из наганов с глушителем и отсыпал патронов. Тот с этим оружием неплохо знаком был, остался доволен. Можно часовых тихо снимать с расстояния, а не ножом, подкрадываясь. Тесаков им тоже перепало, пару финок от меня и штыки от карабинов. Ещё я карту выдал местных территорий, фонариком подсветив и указав, где мы находимся. Компас, фонарик тоже отдал, надеюсь, не заблудятся. Если к аэродрому направятся, конечно. После этого простился и уже реально на максимально возможной и безопасной скорости поехал к Кракову. Мне ещё языка брать, а до рассвета всего ничего. Проснулся я в четыре часа. Что-то рано в этот раз вскочил. Думаю, просто выспался, сколько мне нужно. К Кракову я поспел затемно, но это единственное, что сделал, как рассвело, и не до языка стало, так что устроился на днёвку, и вот результат – только что проснулся. Я уже закупил в магазине всё необходимое: вещмешок, припасы, остальное снаряжение, новенькую бритву. Автомат купил, гранат и лески для растяжек, поясной ремень с кобурой и даже плащ-палатку. Всё старое у беглецов осталось, на моей плащ-палатке теперь раненого переносить будут. Хотя в мотоцикле вроде ещё два тюка таких имеется. До краковского аэродрома им сорок километров топать, но ждать я их не стану, посещу его на своих танках сегодня. Хотя тут тоже всё зависит от того, что язык наплетёт, я планировал взять его из служащих того же аэродрома. Вот только как это сделать незаметно в светлое время? Завтрак в этот раз я готовил на примусе – костёр разводить опасался, чтобы дымом кого-нибудь не привлечь. Осмотревшись с помощью тактической карты, я аж замер от удивления. Всего в паре километров от меня горело пять зелёных точек. Одна мерцала, явно раненый, а другая была отмечена как особист Суслов. Когда кто-нибудь из своих мне представляется, его отметка на карте сразу получает имя. Тут так же было. Выходит, беглецы решили, что шанс, который я им предложил, куда лучше самостоятельного перехода к своим. А может, они разделились на две группы и добровольцы с раненым приехали сюда на мотоцикле, тогда количество совпадает, остальные, наверное, к Бугу пошли. Или следом за мотоциклом, раз я сказал, что все улетят, сколько бы ни было. Подивившись, как они так быстро смогли добраться до этих мест – я сам едва успел до рассвета, ещё время ушло обустроить ночёвку в паре километров от аэродрома, а беглецы уже тут. Похоже, они захватили часть светового дня. Как только местным на глаза не попались? Поляки бы их вмиг сдали своим хозяевам. Может, переоделись? А что, плащи немецкие есть, каски и оружие, внаглую проехали… Да нет, их пятеро, предположим, одного в коляске скрыли, раненого, как ещё двоих перевозили? Похоже, просто удача была на их стороне. Ну, раз дал обещание, придётся выполнять. На этом аэродроме я так и так планировал побывать, так что не страшно, выполним и это. Главное, чтобы тут имелись самолёты. Мало ли разлетятся по служебным надобностям, или ещё что. Не хотелось бы подводить беглецов, раз на меня так понадеялись. Да и воздухом им действительно быстрее добраться до наших, чем землёй, и опасностей меньше, если так посмотреть. Опыт группы Гаврилова это подтверждает. Надев немецкое кепи вместо шлемофона, я отправился к аэродрому. В принципе, комбинезон обезличен, у немецких техников синие бывают. В общем, кроме кепи, больше ничего из элементов немецкой формы при мне не было. Шлемофон в немецкий ранец убрал. Мотоциклетные очки опустил на глаза. Я проехал мимо поворота на аэродром, поглядывая в ту сторону, но пока никого там не увидел. Съехал с дороги в овражек и стал ожидать, по дороге к городу кто-нибудь да проедет. Второй наган с глушителем при мне, так что взять языка, я думаю, проблем не составит. И часа не прошло, как карта показала легковушку, полную людей, едущую со стороны аэродрома. Как и ожидалось, покатили в город. Я вернулся на дорогу и, поставив мотоцикл на подножку, стал в нём копаться, как будто провожу мелкий ремонт, а сам был наготове. Когда машина подъехала, резко встал, в одной руке ТТ для подстраховки, шуметь я не хотел, а во второй наган. Именно из него я и выстрелил по водителю. Попал точно куда целился – в грудь. Потом досталось пассажиру рядом с водителем. Ну и других пассажиров нашпиговал свинцом, пока патроны в барабане не закончились. Машина замедлялась, дёргаясь на ходу. Мне нужен язык, пусть раненый, но главное, чтобы говорить мог, так что его физическое состояние не важно. Ну и машина целая, на ней тела и спрячу, чтобы на аэродроме не скоро всполошились. Я сразу же рванул за машиной. Та заглохла, последний раз дёрнувшись, и я распахнул заднюю дверь. Двое на задних сиденьях были живы. Один даже пистолет пытался достать. Все офицеры, похоже, лётчики. Кто это конкретно, выявит допрос. Вырубив их ударами рукоятки револьвера, я захлопнул дверь и обежал машину. При этом поглядывал на карту, чтобы меня не застали врасплох, беглецы были далеко и не видели, что тут происходит. Водителя я перетащил и уложил сверху на пассажира. Устроившись за рулём, перегнал машину в тот овражек, где скрывался до этого. Потом и за мотоциклом сбегал. Успел вовремя, по дороге проехала машина с солдатами в кузове, а с другой стороны катила здоровенная арба, полная сеном. Укрывшись, я сбегал к заранее нарубленным веткам – я их заготовил, пока ожидал возможности взять языка, как видите, пригодилось, – и закидал машину, чтобы с воздуха её не видно было. Куст и куст. После этого вытащил подранков, второпях их перевязав, чтобы кровью не истекли, ну и занялся допросом. Разговорил того, что в сознании был, второй, к сожалению, ушёл в астрал, похоже отходил, ранение серьёзное. А этот подранок, к моему удивлению, меня узнал. Подивившись моему берлинскому акценту, он сообщил, что видел моё фото в газете. Кстати, та газета в машине была. Я сходил и нашёл портфель этого офицера, и среди разной документации действительно обнаружил газету и не без интереса изучил фото. Его сделали в тот момент, когда меня из танка достали, всего окровавленного, но опознать действительно легко. Статью потом почитаю, когда время будет. Отложив газету, я приступил к допросу. Свою карту окрестностей я имел, лётчик понимал, для чего мне нужны эти сведения, морщился, но на вопросы отвечал. Я же показал, что могу и пытками заняться, потыкав пальцем в рану. Вскоре карта оказалась покрыта десятками меток. Надеюсь, он не врал, потому как устроить перекрёстный допрос через второго раненого не вышло, тот умер. Но в общем-то его сведения подтверждались тем, что я уже знал. Про авиационную часть под Седльцем, о которой мне было известно, он тоже не утаил. Тем более перед допросом я так и сказал, что о координатах некоторых аэродромов знаю; посмотрим, сообщит он о них или нет. Детская уловка, но, похоже, сработала. Добив подранка, я завалил тела ветками, машину и их оружие я уже продал. Я изучил координаты аэродромов, особенно ближайших, и так крутил карту и этак, и по всему выходило, что за ночь смогу посетить всего семь аэродромов. Да и то если очень сильно поспешу. Причём в эту семёрку входит и тот аэродром, который пытаются восстановить после моего визита, и транспортный, что остался за спиной. Стоит отметить, что я в этих краях впервые был, нашуметь ещё не успел, так что начну отсюда. Седльце оставлю напоследок. Единственный минус, до него от Кракова почти четыреста километров. Казалось бы, за одну ночь никак не успеть, но и на это у меня была идея. Радовало то, что остальные пять аэродромов – настоящие фронтовые части, потери которых немцы ещё долго будут восполнять. К тому же последние три фронтовых аэродрома из намеченных как раз располагаются в стороне Пинска. То есть когда я буду выполнять квест, налёты вражеской авиации там будут носить эпизодический характер. И всё благодаря моим действиям тут. Будущим действиям. Начну с двух ближайших фронтовых аэродромов. Так удобнее, и полосой от окрестностей Кракова пойду до Люблина, зачищая авиационные части. Потом посещу транспортный, отправлю ребят к нашим. Паника, конечно, поднимется, но надеюсь, к концу ночи я всё успею выполнить. И свалю за зону поисков, а после такой пощёчины искать меня будут ну очень серьёзно. Неплохой маршрут получается. Два поста на мостах было не объехать, а меня там обязательно остановят. Пришлось переправлять мотоцикл на лодке, благо опыт уже был. Я едва успел до наступления темноты прибыть на место. Сто километров преодолел без малого. Серьёзно тут оборона возведена: окопы, пара противотанковых пушек на въезде, зенитки. Рота в охране, не меньше. Показуха. Видать, кого-то из местных старших офицеров знатно поимело вышестоящее начальство. Вызвав танки, я атаковал. Уничтожение аэродрома заняло у меня едва полчаса. Продав всю подбитую и целую технику, я подошёл к «шторьху», как назывался небольшой самолёт-разведчик. Помнится, я такой уже сбивал, когда на БТ-7 работал. У шасси лежал связанный немецкий лётчик, который согласился быть моим пилотом. Уговаривать я теперь умею. Заодно подучит меня управлять этим транспортным средством, по его словам, это не сложнее мотоцикла, а я человек грамотный, технически подкованный, думаю, справлюсь. Мотоцикл свой я уже продал, поэтому, развязав пилота, велел подниматься в воздух. Этот маленький шустрый самолетик может совершить посадку где угодно. Вот теперь я точно везде успею. А такие связные самолёты бывают на многих аэродромах, что мне тоже пригодится. Посадку совершили за три километра от второго аэродрома, там место удобное было. Снова связав летуна, я вызвал танки и покатил к аэродрому, где царила явная оживлённость. Похоже, дошла до них информация об уничтожении первого аэродрома. Между ними всего-то меньше ста километров. Тут поработал тщательно и с гарантией, изрядно поднявшись в баллах. Раскатал всё, действуя по старой тактике. Начинал с уничтожения охраны и зенитчиков, потом личного состава, а по завершении уничтожил свою технику. Я понимаю, что моя «десяточка» стоит три миллиона, и каждый раз покупать заново – суммы большие выходили. Но продажа захваченной техники вполне позволяла это делать, не тратя основной счёт. На этом аэродроме, в отличие от первого, велась боевая работа, готовилась группа самолётов к ночному вылету. Я не дал никому взлететь, уничтожил всё. Ночь мне не мешала, и пытавшиеся спрятаться немцы были отлично мной видимы, спасибо карте. Так что и тут я провёл полную зачистку. Кстати, на втором фронтовом аэродроме я купил новые танки, француза шестого поколения, модель ARL 44, японца – четвёртого, модель «Тупе 95». Японца на две трети модернизировал после уничтожения аэродрома, а француз получил ходовую, двигатель и орудие с семидесяти шести миллиметров сменил на девяносто. Остальные тоже модернизировал, например китайца полностью, а немцу осталось купить максимально возможное орудие, и можно будет копить на «Тигр». Вернувшись к связнику, я сел на место пилота, и лётчик стал объяснять, что и как делать. Одну руку я ему освободил, чтобы показывал. Так что в воздух я поднялся сам, внизу на земле рвались танки, система самоуничтожения сработала, а мы направились к транспортному аэродрому у Кракова. Почти сто пятьдесят километров лететь. Посты внизу, наверху их нет, объезжать не нужно, красота. Хм, а самолётом действительно управлять довольно просто, самое проблемное – ночной полёт, взлёт и посадка, да ориентирование, всему этому немец меня и учил. После посадки, а она прошла благополучно, на полевую дорогу сел, я лётчика отпустил, раз уж слово ему дал, всё что мне нужно тот дал, так что он скрылся в темноте. До аэродрома километров пять было, половину я пробежал, дальше решил двигаться на технике. Вызвал танки и бросил вперёд. Информация об уничтожении аэродромов уже расползлась, и все окрестные части подняли по тревоге. Радовало то, что не так их тут и много, но на дорогах постов появилось неприличное количество, и это тоже радовало. Я по воздуху перемещался, оставив их в дураках. На месте появился как и обещал, даже чуть раньше запланированного. Если учесть, что на каждый аэродром я трачу от пятнадцати минут до получаса, то пока из графика не выбиваюсь. На подъезде, по множеству зелёных россыпей, я понял, что меня дожидались. Тут, похоже, человек сорок собралось, и ждут явно меня. К одному раненому присоединилось ещё двое. Это или свежие, или с эшелона, травмировались, когда выпрыгивали на ходу. Ну или были ранены, когда в плен попали, как вариант. Поэтому тянуть я не стал. Рёв приближающихся танков встревожил немцев, на аэродроме тоже не спали и сразу же запустили осветительные ракеты в небо. Ну и наши оживились – дождались. Тем более ракеты осветили характерный, хотя и непривычный силуэт «тридцатьчетвёрки», хотя на самом деле это был китаец. Да и моя «десятка» вползла в пятно света от ракет, для понимающих людей силуэт танка и длинноствольное крупнокалиберное орудие многое скажут. Тем более, когда оно грохнуло оглушительно, подавив зенитку. Мои танки стремительным рывком атаковали аэродром, сея смерть и минимальные разрушения, в основном среди самолётов. Японец сначала отстал, но чуть позже догнал и присоединился к веселью. Личный состав на аэродроме уничтожался качественно и с огоньком, пулемётным и пушечным. Как я отметил, группа зелёных точек весьма неспешно приближалась к аэродрому, видимо не желая попасть под дружественный огонь. Как опознаться, они, видимо, не знали. Когда я заканчивал и согнал группу пленных в одно место, где они стояли с поднятыми руками, от наших замигал фонарик. А ведь мы не обговорили сигнал опознавания, сами додумались. Я повернул башню тяжа, а его из-за пожаров хорошо видно было, и тоже пару раз мигнул фарой. Это, похоже, не сильно успокоило беглецов, мой тяж стоял рядом с пленными, японец подстраховывал, а вот остальные продолжали зачистку, стрельба не стихала, поэтому вышли не все, а только двое, и перебежками, от укрытия к укрытию, направились ко мне. Потом поняли, что таким способом передвижения только вызовут у меня подозрения, и уже не скрываясь пошли напрямую. На аэродроме оказалось восемь транспортных «юнкерсов» и ещё два «шторьха». Это хорошо, мой оставался с пустыми баками, и я его продал – рассчитывал тут новый найти, и угадал. Когда те двое подошли вплотную к танку безоружными, даже не подняли то, что у трупов лежало, я открыл люк, это уже было безопасно, и, выскользнув наружу, встал у левой гусеницы, – все, кто представлял опасность, или тут с поднятыми руками стоят, или лежат мёртвые. Ох, что-то я сомневаюсь, что среди беглецов найдутся лётчики. Одним из тех, кто ко мне подбирался, был особист Суслов. Он молча, ничего не говоря, просто сграбастал меня в объятия. Я поначалу напрягся, мало ли на приём возьмёт и руки крутить будет, но нет, тот просто так выражал свои чувства. Когда наконец разорвал объятия, я грубовато, стараясь скрыть своё волнение, сказал: – Вот, восемь самолётов. Парочка попала под обстрел, могут быть повреждены, но остальные в порядке. Сейчас среди пленных лётчиков поищем, да и штурмана надо. Среди своих спрашивали? Летуны есть? – Есть-есть, – порадовал меня Суслов. – У нас аж два штурмана и три лётчика оказалось. Один истребитель, но обещал справиться, если ему покажут, что нужно делать. Мы, пока добирались до города, многих нашли из тех, кто тот вагон покидал. Сагитировали вот сюда дойти. Многие уже не верили, а ты появился. Да ещё как! Какая всё-таки громадина. А мощь? Мы в километре были, а уши всё равно закладывало, когда его орудие грохотало. Суслов похлопал по броне моего тяжа. Его спутник лишь смог восхищённо промычать. – Приятно это слышать, но у меня мало времени, через двадцать минут я отправляюсь дальше. Мне ещё четыре аэродрома за ночь посетить нужно. Так что зовите своих и грузитесь в самолёты. И поищите лётчиков среди немцев. Нечего исправные транспортные самолёты уничтожать. Перегоним их к нашим, пусть используют. Трофеи есть трофеи. – Это ты прав, – похлопал меня по плечу Суслов. – Кстати, вот там штаб, а там радиорубка с шифровальной машинкой и шифрами, я постарался их не повредить. Советую там побывать и всё забрать. Радист и шифровальщик, к сожалению, погибли, но, надеюсь, разберётесь. – Вот спасибо! Суслов к радиоцентру побежал, а его напарник рванул обратно, хотя группа и так приближалась, видя, что общаемся мы споро. Собирая оружие, беглецы добрались до ближайшей стоянки самолётов. Там четыре машины было, вот и стали проверять их. В помощь я отправил двух техников, что находились среди пленных. А чтобы те ничего не испортили, я им сообщил, что они тоже полетят на этих самолётах. Также удалось двоих лётчиков выявить, под охраной те отправились готовить к вылету свои транспортники. Глава 20 Есть справедливые войны, но нет справедливых войск.