– Запись имеется? – Только во внутренних отсеках, наружные камеры в это время не были подключены. Пройдя в рубку, я велел прокрутить мне запись на пилотском экране визора. Видно, камеры не сразу включились, потому как, когда они заработали, на борт как раз поднимались трое мужчин. Один закинул в медбокс свою сумку, она была штатно открыта, чтобы в капсулу было возможно положить раненого, и сам вручную закрыл ее. Это понятно, в каюты попасть нереально. Второй отправился в рубку, чтобы активировать пульт и искина, но не дошел. Тот, что стоял у шлюзовой – почему-то она была открыта нараспашку, – что-то прокричал, звука не было, и все трое бросились наружу. В течение трех дней искин ожидал их возвращения до выработки питания химической батареи. Не дождавшись, начал обратную процедуру консервации. Химических батарей было три, одна уже использована в прошлом, другую я запустил, третья в резерве. Двое мужчин были явными учеными, по комбезам было понятно, а вот тот, что сумку в медбоксе оставил, диверсант. К бабке не ходи, профи. Правда, встает вопрос, что вообще произошло в ангаре, наружные камеры не работали, тут остается только гадать. Я думаю, их выманили с борта, но в бою они уничтожили друг друга. Судя по тому, как третий не покидал шлюзовую, выглядывая наружу, они точно кого-то ждали, и скорее всего, нападающие под них и сработали. М-да, много что интересного можно узнать о прошлом. Узнав все, что мне было нужно, я вернулся в медбокс и просканировал сумку. Вернее, попробовал, на ней была защитная материя, поэтому без шанса, на ощупь разве что, но все равно не понятно, что внутри. Дроид мой находился тут же, на борту корабля. Поэтому передав ему сумку, я дождался, когда он выйдет в ангар, пройдет к ближайшему из стеллажей и положит сумку на одну из полок. Сама сумка была простая, без запоров, и ничего похожего на кодовые замки, то есть открывать замок не требовалось, и открыть ее мог даже дроид. Вот тот и открыл, пока я в рубке ожидал результата. Взрыва не последовало, а дроид передал мне запись предметов, что внутри хранились. Только открыв запись, я вскочил, как наскипидаренный, и рванул в шлюзовую. Помните, я говорил про личное оружие дворян и гвардии императора? Так вот первым же предметом, что лежал сверху, как раз и был этот посох. Причем не церемониальный для гвардейцев, где не было многих функций, а боевой, узкоспециализированный редкий тип, созданный специально для диверсантов. Ой-ой, мечты сбываются. Дроид уже принес сумку с вещами к шлюзовой, и когда внешняя створка открылась, я тут же схватил ее и, протиснувшись мимо байка, дал место для дроида. Пройдя шлюзование, я осмотрел все, что было в бауле. Ничего особого там не было, видимо просто личные вещи спеца – что успел похватать, то и взял. С десяток инфокристаллов, запасной комбез диверсанта, с пяток зарядных модулей для ручного бластера вроде моих и сам посох в режиме консервации. Достав его, я нажал на выступ на посохе и почувствовал укол, у меня брали кровь. Сейчас произойдет проверка, и я стану владельцем этого достаточно грозного и, надо сказать, страшного оружия в умелых руках. Вот дальше я почувствовал неладное. Вдруг взвыла сеть, сообщая о неизвестном токсине в крови, у меня закатились глаза, и, продолжая крепко сжимать посох, я упал на покрытый мягким материалом пол коридора корабля. Что было дальше, не помню. Очнулся я, когда поднималась крышка капсулы. Привстав на локтях, я вдруг обнаружил, что совершенно голый, комбез сполз на левую ногу в виде ленты, и все еще держу в левой руке посох. Оружия и амуниции не было, куда они пропали, я не знал, но искин и бластер все еще находились на руке в режиме маскировки. – Что произошло? – хриплым голосом спросил я в пространство. – Вы взяли в руки боевое оружие «Рег-М» с неснятым идентификатором прошлого владельца. Посох собирался вас убить. Я едва успел поместить вас в капсулу. Сначала я хотел отрезать вам кисть, чтобы убрать оружие, ни вы его, ни оно вас не отпускали. Однако через некоторое время мне удалось снять привязку и приписать «Рег» уже к вам. Теперь это оружие не опасно. Заметив, что на рабочем столе действительно появилась еще одна иконка, я вошел в нее и поработал копьем, удлиняя его и пробуя другие функции. – Отлично, – с облегчением пробормотал я. – Сколько я провел в капсуле? – Семнадцать дней. – Сколько?!.. – ошарашенно воскликнул я, и у меня с языка сорвались непечатные выражения. – Семнадцать дней, – повторил тот и добавил: – И еще шесть часов. – Да понял я, понял, – быстро приходя в себя, пробормотал я, покидая капсулу. В себя я пришел быстро и, мысленно ругая самого себя за такой косяк, реально ведь умереть мог, и сеть с симбиотом бы не помогли, оделся. Комбез снова растекся по всему телу, и я вдруг обнаружил, что все вооружение и амуниция снова на мне. Получается, комбез тоже сворачивал их, когда это надо. Удобно. – Что с расконсервацией? – Закончена, корабль готов к немедленному вылету. – Это правильно, вылетаем немедленно, нечего ждать. И так столько времени потеряли из-за чьей-то глупости. Прицепив копье к бедру, тут специальные зажимы были, потом потренируюсь с ним, я направился в рубку, одновременно держа связь с искином ангара. Ему была оставлена задача открыть створки, чтобы курьер мог покинуть ангар. У того все было готово, проверено, поэтому когда я садился в ложе пилота, то курьер слегка тряхнуло, щит корабля принял на себя огромную массу воды, что затопила ангар. Запустив двигатели – антиграва, в отличие от корвета, тут не было, – я стал выводить корабль наружу. Обе створки были открыты штатно, так что вышли нормально и стали подниматься к поверхности. Там я под режимом маскировки совершил взлет, выходя на орбиту. Делать это пришлось днем, эта сторона была освещена местным светилом, и на орбите, набрав скорость, мы ушли в верхние слои гипера. Курс я проложил к Земле. Пришлось самому вычисления делать. На навигационных картах корабельного искина ее почему-то не было. Когда корабль ушел в прыжок, я сказал искину: – Сейчас поем, и в капсулу. Базы, чтобы использовать новое оружие, у меня есть, но выучены не так и высоко. До Земли на форсаже мы будем лететь шесть дней, обе базы успею поднять с четвертого ранга в пятый. – Хорошо, капитан. Проверив, как работает пищевой синтезатор в крохотной кают-компании, я прошел в свою капитанскую каюту. Она состояла из одного небольшого помещения, примерно три на три метра. Я после душа голышом направился в медбокс. Там лег в капсулу и, дождавшись, когда крышка опустится, закрыл глаза, готовясь учебе. Открыв глаза, я посмотрел на поднимающуюся крышку. – Сколько времени? – спросил я у искина. – Через два часа выход из гипера. Время привести себя в порядок у вас еще есть. – Это хорошо. Одевшись у себя в каюте, я прошел в кают-компанию. Эти шесть дней прошли хорошо, обе базы были подняты до пятого ранга, теперь нужны тренировки, чтобы усвоить полученные знания. До выхода из гипера еще было полтора часа, так что я изобразил в коридоре бой с тенью. Несмотря на опасения искина, что я что-нибудь проткну, красиво провел тренировку и был доволен собой. За все время я так ничего и не коснулся, да и основная задача в ней была именно тренировка по движениям и управлению этим копьем в тесном помещении. Бои с ударами я буду отрабатывать позже. Тут этим заняться просто было негде. Уже подходило время выхода, меньше пары минут осталось, так что, привычным жестом прикрепив копье к бедру в универсальном креплении, я прошел в рубку и лег в пилотское ложе. Наш выход в обычный космос так никем замечен и не был. В системе я обнаружил старый транспортник четвертого поколения, что находился на орбите планеты, кажется, там набирали новых рабов. Челноки то опускались, то поднимались, работали они в районе Европы, так что я с безразличием смотрел на их действия. На европейцев и уж тем более их ценности мне было плевать. Вот если бы те над Россией висели, тогда да, отстрелил бы им движки. Чтобы они Антона дождались и получили от него за все хорошее. Он тут со дня на день должен прибыть, кажется, даже на этой неделе. Одним словом, пираты меня не особо заинтересовали, у меня другое дело было. Сблизившись с орбитой, я стал высчитывать, где может находиться корабль Сеятелей. Уверен, он все еще тут. Может, присыпан землей, лесом порос, но он тут. Пересчитав координаты трижды, я сместил курьер ближе к транспортнику. Потом пересчитал еще раз. Мой корабль висел точно над Египтом. Пирамиды что, корабли Сеятелей под маскировкой? Я ошарашенно откинулся на спинку ложа. Пересчитывать координаты снова смысла не было, я не ошибся, точка местоположения корабля – плато Гизы, если я правильно расшифровал его название, скачав из Интернета. Значит, все три крупные пирамиды и есть корабли Сеятелей? Или только один? Как ни думай, анализируй или прикидывай, но все равно пока не спустишься и не пощупаешь своими руками, не поймешь. – Капитан, из-за режима форсажа топлива остался минимум, – отвлек меня от размышлений искин. – Да, точно, – очнувшись, кивнул я. – Летим к Юпитеру, там накачаешь, сколько надо, газа и преобразуешь его в топливо. – Хорошо, капитан. – Лидия, ты местную сеть контролируешь? – Которая называется Интернет? Да у меня свободный доступ в нее. – Поищи информацию об этой хрустальной палочке с навершием, – сбросил я ей фото машины времени Сеятелей. – Будет сделано. Пока мы летали к Юпитеру и проводили заправку, наручный искин резвился в Интернете, собирая нужную информацию. Когда мы уже с полными баками возвращались, Лидия сообщила: – Есть одно упоминание об этой палочке. Даже не информация, а старое фото тысяча девятьсот семьдесят второго года. В Египте работала научная экспедиция из Советского Союза. Вот общий снимок с пирамидами на заднем фоне. Обрати внимание на то, что держит мужчина в центре группы ученых. Увеличив и подчистив изображение, я медленно кивнул: – Да, это то, что нужно. Значит, не зря мы сюда прилетели, скорее всего, с помощью именно этой машины времени я в будущем перенесусь в прошлое. Нужно лишь найти ее. Не думаю, что местные ученые поймут, что это такое, скорее просто взяли как сувенир, приняв за новодел. Больше информации о ней ведь нет? – Только это фото. – Мне нужна информация по этому мужчине, а лучше обо всех, кто участвовал в экспедиции. – Уже. Это профессор Борисов. Из этой экспедиции он вернулся в гробу. Умер от змеиного яда. – Значит, нашей машинки у него нет. Нужно обойти всех, кто все еще жив из этой братии, и поспрашивать, пока кто-нибудь из них не выведет на след. Сколько там сейчас проживает на планете и еще здравствует? – Семеро из одиннадцати. Двое проживают в Израиле, один в США, трое в Российской Федерации и один на Украине. – Хорошо, сбрось мне файлом координаты их местопребывания на данный момент. – Готово, я сверилась с местоположением их личных коммуникаторов связи. – Все же координаты профессора добавь, может, эту палочку с его личными вещами родственникам передали? – Добавила. У профессора три близких родственника, все три получили наследство от него. Всех добавила с привязкой местоположения. – Отлично, начнем с тех, что у иудеев обосновались. По логике, именно у них должно быть то, что нам нужно. – Там сейчас световой день. Нас могут обнаружить визуально. – Хм, а Америка? – Ночь. – Летим туда. Прятать курьер я не стал, оставил его в поле и направился к небольшому городку, что раскинулся в пятидесяти километрах от Вашингтона. Адрес был, мне помогал навигатор земного спутника, так что добрался я быстро. Проникнуть в дом тоже труда не составило. Оказалось, у бывшего ученого большая семья, поэтому, определив, в какой спальне спит именно он, уколол снотворным и, закинув тело на плечи, направился к окраине городка. Работал я в комбезе, оставив скаф на борту. Он мне тут просто был ни к чему, массивный для этого дела. Ученый ничего сказать про палочку не смог. Да, была, профессор нашел ее в пирамиде в нише. Она была одна, это точно. Проверили, решили, что новодел, так что никакой ценности не представляет. Видимо, кто-то подшутил над советскими учеными. Там такое не раз бывало. Нет, он не знает, была ли та отправлена с багажом, он этим не занимался. Нужно у Эдика спросить, который выполнял функции завхоза и собирал личные вещи профессора. Но то, что палочка была у профессора в день его гибели, ученый помнил точно. Она на столе в палатке лежала, когда его обнаружили. Старик рассказал мне все без утайки, под действием сыворотки правды, так что когда я узнал все, что нужно, то уколол его специальным препаратом. Из памяти у него сотрутся последние сутки, а пока пусть отдыхает на золотящейся пшенице. Встав, я направился к кораблю, оставив старика на месте. Здоровье у него крепкое, выдержит, а под утро проснется и пойдет домой. Взлетать я не спешил. Пройдя к борту корабля, достал «Рег» и стал проводить тренировку, и занимался этим до самого рассвета, три часа. Хорошая тренировка, мне понравилось. Новое оружие я чувствовал все лучше и лучше, буквально влюбляясь в него. После этого я поднялся на орбиту и направился в Израиль, где наступали сумерки подкрадывающейся ночи. Тот самый Эдуард, что собирал личные вещи покойного профессора, проживал именно там. Не зря я хотел начать оттуда. Курьер пришлось затопить в море, ночи тут оказались светлые, и кто-то мог разглядеть стоящий в пустыне корабль. Так что я покинул его борт на байке, затопил и полетел к нужному городу, где и проживал этот Эдуард. Выстрел снова был холостой. Тот не брал машину времени, но подтвердил, что она лежала на столе, однако когда собирал личные вещи, не нашел ее. Да и не искал, если честно. Кому нужна такая дешевка? Кто мог взять, не знает. Даже не представляет. Оставив ученого на месте, тоже проведет ночь на улице, не страшно, я полетел к другому городу, вернее даже селению, где жил второй ученый. Он с Эдуардом был в ссоре, и они не общались. Этот ученый также ничего мне сказать не смог. Палочка была. Про то, что лежала на столе в день гибель профессора, ничего не скажет, не до того ему было, не видел. В общем, еще одна пустышка. Забрав курьер, я полетел в Россию. Один из ученых проживал в Ростове, так что я оставил корабль в поле и слетал к нему на байке. Опять пустышка. Потом были Москва и Владивосток. В последнем мне наконец улыбнулась удача. – Толя Костюшко взял себе на память, – уверенно сказал ученый. Быстро расспросив, я узнал, что младший научный сотрудник Тадеуш Костюшко забрал палочку со стола, сказав, что это будет память о профессоре. Этому был свидетелем только один человек, как раз тот ученый, что проживал во Владивостоке. Заметив, что скоро рассветет, я заторопился. Снова на корабль, и полет к Украине. Чтобы особо не искать место хранения корабля, я его потопил в районе береговой линии Румынии и вылетел на байке в сторону Львова. Нужный человек жил в поселке рядом с железнодорожной станцией Рава-Русская. До рассвета осталось меньше часа, так что я поспешил найти его в домиках частного сектора, учитывая, что нумерации тут не было. Причем местный навигатор не помогал, он этот дом тоже не видел. Пришлось преобразовывать свой комбез в джинсовый костюм и искать дом ученого на своих двоих. Байк я спрятал на бывшем сеновале полуразвалившегося амбара. Видимо, он никому не принадлежал и медленно ветшал. Поговорить с ученым, как со всеми, не удалось. Я не знал, где он живет, а спросить умудрился у соседа. Именно так, заметив, что в гараже, прогреваясь, тарахтела мотором машина, а у открытых ворот стоял и курил пожилой мужчина в кожанке и кепке, я направился к нему. Окна их дома светились, и там мелькали тени. Видимо, они куда-то решили поехать спозаранку. Мужик мне довольно приветливо кивнул, и, подумав, я все же подошел и спросил – нужно же уточнить, где проживает ученый польского происхождения. – Толя-то? Да вот его дом. Соседи мы. Ты громче стучи, глуховат он на ухо стал, аппаратом пользуется. Как жена-то померла, совсем выходить перестал. Дети не приезжают, не нужен он никому… Собаки у него нет, не бойся. Пришлось под любопытным взглядом соседа пройти к калитке, открыть ее и по выложенной плиткой, зарастающей травой тропинке пройти к дому. На стук хозяин действительно долго не открывал. Соседи, которые уже садились в машину, старую желтую «копейку», с любопытством на меня поглядывали, когда, наконец, ученый открыл дверь. – Хрустальная палочка, с навершием, – коротко сказал я. – Сувенир из Египта. – Ох-ох-ой, – по-старчески вздохнул тот и, пристально меня оглядев, спросил: – Русский?