На крыльце кроме князя, который сверлил меня буравчиками глаз, стояли еще несколько человек. Женщина — это явно жена и трое мужчин, ближние товарищи или родственники. Когда я подошел, жена князя — кстати, а как его зовут? — спустилась на одну ступень и протянула мне литровый ковш с каким-то напитком. Это было кстати, пить я хотел. С подозрением посмотрев на ковш, я стал пить. Сложно сказать, что это было, но мне понравился вкус. Напиток явно не алкогольный, букет больше ягодный. Хотя от местного владыки можно чего угодно ожидать. Перевернув ковш и тем самым показав, что выпил все до дна, и дурных мыслей относительно дома у меня нет, я вернул ковш хозяйке и трижды, согласно традиции подобных встреч, поцеловал ее. — Лепо, — сказал я громко. Князь слегка улыбнулся, показывая, что доволен, но продолжал буравить меня взглядом. Родственники же заулыбались шире. — Прошу, — указала хозяйка на вход в терем. Мою свиту увели в другое помещение один из воинов князя, так что о них я не беспокоился. Когда мы вошли в терем, то я пошел рядом с хозяином. — Князь, не подскажете, что было в ковше? Никогда такого напитка не пил. Мне показалось, князь споткнулся от моего вопроса, но потом, после некоторой заминки, все-таки ответил: — Сбитень, — тут я удостоился внимательного изучающего взгляда. Терем я изучить не успел, мы буквально сразу после освещенного лучинами коридора оказались в трапезной. Стол мог вместить человек двадцать, но нас было только десять — появились еще трое детишек, видимо, дети князя. Я знал, что деловые вопросы не решаются в первые мгновения, сейчас меня изучат хозяева дома, а пока они составят свое мнение, можно успеть и перехватить чего-нибудь. Прежде чем сесть, я решил разродиться подарками, это тоже соответствовало правилам, если, конечно, желал гость. Я желал. — Прими в дар, княже, — сказал я и, сняв со спины две быстрые булатные сабли, протянул их хозяину дома вместе с ножнами. — Эти сабли уже побывали в бою и испили крови. Когда я захватил дома начальника стражи и главного казначея Кырыма, то немало поработал ими. Реклама себе любимому не повредит. Князь подарки принял, хоть и удивленно поднял брови, когда немного вытащил клинки из ножен и увидел узоры. Он оценил стоимость таких клинков. Хуже у меня не было. Пришлось дарить эти. — Княгиня, твой лик прекрасен, а глаза просто драгоценные изумруды, но прими и ты подарок, который покажет всем, как ты прекрасна, — с легким поклоном протянул я хозяйке разложенное на ладонях изумрудное ожерелье. По стоимости оно равнялось подарку князю. Дорогое и красивое ожерелье, там только изумрудов было около тридцати, и отнюдь не маленьких. — Спасибо, боярин, — поблагодарила хозяйка и повернулась ко мне спиной, предлагая надеть подарок на шею. Это был высший знак доверия от хозяйки. Застегнув ожерелье, я сделал шаг назад, предоставляя присутствующим возможность оценить подарок на хозяйке. Судя по восхищенным возгласам, я угадал с ним. — Дети, для вас у меня тоже кое-что есть, — сказал я детишкам. — Мы не были представлены друг другу, поэтому давайте знакомиться. Боярин Артур Красновский, мастер двуручного боя. Выкупился из плена в Крымском ханстве и плыву в Великий Новгород. До этого на Руси никогда не был. Показалось мне или нет, но князь, услышав мои последние слова, ощутимо расслабился. Князь сам представил своих детей: — Это князь Владимир Курбский, мой старший сын, наследник. Его младший брат Андрей Курбский и сестра Анна Курбская. «Курбский? Курбский?.. Что-то знакомое. Где-то это я уже слышал, — задумался я. — Нет, кажется, этот урок истории я прогулял». Брату было лет девять, а девочке все пять. Представили и хозяев дома. Князь звался Михаилом Курбским, а жена Ольгой. Князь оказался ставленником московского царя, поэтому сопровождавшие его мужчины были не родственниками, а военными. Один начальник стражи, другой тысяцкий, третий советник князя. С подарками я не мудрил. Старшему сыну отдал настоящий ханский щит и небольшой кинжал с серебряной насечкой на ножнах, с описанием, где взял, не зря же я их у начальника стражи из сокровищницы тиснул. Младшему подарил расшитый золотом пояс, он лежал у меня за пазухой, а девочке — настоящее стеклянное зеркальце с ручкой и серебряный гребень. Все подарки, которыми я одарил детей, предназначались для взрослых, я же не знал, что князь будет со всей семьей, вот и пришлось каждому понемногу. Хозяйка дома ревниво посмотрела на подарки и сияющую дочку, но потом вздохнула. Младшие дети поклонились и вышли из трапезной, а вот старший мальчишка остался. Мы сели за стол, и слуги закружили вокруг нас, принося полные блюда и убирая пустые. Я был изрядно голоден, но на еду особо не налегал, хоть и хорошо перекусил. Ужин закончился через час, а за окном уже темнело. Поблагодарив меня за подарки, хозяйка с сыном скрылись в дверях, оставив наедине с князем и приближенными. После непродолжительного молчания, князь попросил выйти своих людей, решив поговорить тет-а-тет. — Ну и почему? — спросил он, слегка подавшись вперед. — Вопрос, княже, некорректный. Ты о чем? — Платить виру не хочешь, но подарки, как три виры. — Вира была назначена не по Правде, а подарки от всей души. — Хм, — только и сказал хозяин дома, откинувшись на спинку стула. Он пребывал в раздумьях. — Расскажи о себе, — попросил он, видимо, так и не придя к определенным выводам. Князь просто не понимал, кто я. Сидит перед ним явный новик, но не брит наголо, хоть и коротко стрижен. Правду знает, но законы не понимает. Явно чужой, сбитень никогда не пробовал, но называется боярином Великого Новгорода. На иконки в углу при входе не перекрестился, только хмыкнул презрительно, когда это сделали другие. Говорит, что никогда на Руси не был. Кто же он? Я и рассказал практически все, только утаил, откуда я, и что грабанул сокровищницу хана, но князь, по-моему, и так понял. После моего рассказа мы просидели в задумчивости минут десять, пока князь не сказал: — Я хорошо знал Кузьму Михайловича, встречались. Значит, вот как было дело. Предательство… Я принимаю его решение, раз боярин считал, что ты достоин быть его сыном, то пусть так и будет. Я промолчал, князь хоть и был мужиком в годах, но оказался вполне приличным человеком. Он уже пояснил мне, в чем я был не прав. Пришлось согласиться, извиниться и пообещать выплатить виру. В этом деле я оказался не прав со всех сторон. Остальные пять дней я могу описать так. Пролетели они как один день. Князь взялся за мое воспитание и натаскивание. Осмотрев мой корабль и воинство, остался доволен, учить не стал, а вот в повседневной жизни учил всерьез. Мои офицеры это очень одобряли. В первый же день я официально принес ему извинения, выплатил причитающуюся виру, так что с этой стороны все было в порядке. Церковь вякнула было про то, что я не крещусь и ни разу не посетил их, но тогда я официально признался, что являюсь мусульманином. Оказалось, среди новгородских бояр и такие были, так что ничего удивительного, отстали. Воспользовавшись расположением князя, я переодел и перевооружил своих людей. Теперь в одинаковой униформе и одинаковой броне — я остановился на кольчугах — они действительно смотрелись как боевые холопы. Мало того, разыскав отличного кузнеца, я договорился с ним о работах. Решил начать с пистолей, если их испортят — ничего страшного, отдал один свой как образец, так кузнец со своими помощниками все восемь пистолетов переделал под кремневые замки. Мои командиры оценили это новшество, жаль аркебузы переделать времени не хватило. Пришла пора отплывать. Кстати, князь помогал мне не просто так, выцыганил-таки две шестифунтовые пушки на колесном ходу. Теперь у него будет своя полевая артиллерия. Синицын за мзду малую обучил четверых способных молодцов основам артиллерийского дела. Князь после моих рассказов очень серьезно отнесся к этому оружию. Пушки и тюфяки на крепостной стене, конечно, были, но к ним у воинов было предубеждение, не считали их серьезным оружием. Хотя в прошлых войнах оно себя очень хорошо показало. Это еще не все, артиллеристов у меня по сути не было, поэтому я и озаботил Синицына подбором молодцов. Искали парней от четырнадцати до семнадцати лет, смышленых и желательно сирот. Таких в Нижнем хватало. Олег за пять дней нашел одиннадцать мальчишек, согласившихся пойти ко мне в услужение. В боевые холопы им по возрасту было еще рано, поэтому взяли просто помощниками канониров, отроками. Синицын их теперь серьезно натаскивал. Ничего мальчишки, смышленые, схватывали все на лету. Когда они сбрасывали свои обноски и примеривали срочно заказанную униформу — это надо было видеть. Такая гордость сквозила в их движениях. А когда они получили пояса с ножами, обеденными лежками и, главное, с легкими саблями, то вообще пребывали в эйфории. По моему совету, вернее приказу, Синицын сформировал из них три полнокровных расчета, усиленно тренируя. Пока, конечно, без практических стрельб, зарядил-разрядил выстрелом, но зато на скорость это очень повлияло. В общем, прощались мы с князем на пристани сердечно. Напрягало только неоднозначное отношение ко мне церкви и так и не проявившийся хмырь-святоша. Князь перед расставанием подарил мне отличную кольчугу двойного плетения. Не знал, что у меня в каюте в одном из сундуков, хорошо смазанные маслом, лежат три похожих кольчуги из сокровищницы начальника стражи Кырыма. Но подарок я взял, чего отказываться-то? И так меня на две пушки поимели, но тут они действительно были нужны. Немцов в новенькой синей униформе и с красными лампасами на штанах командовал отходом. Я помахал провожающим. Проводить меня вышли если не полгорода, то треть точно. Видимо, хотели убедиться, что я действительно уплываю. Перед отплытием меня тихо отвел в сторону Ветров и шепнул на ухо, что по начавшим резко циркулировать слухам, мой ушкуй просто набит золотом. — Это не наши проболтались, — честно сказал он. — По пьяни в принципе могли… Но ты прав, я догадываюсь, чьи уши тут торчат. Святоши решили меня убрать по-тихому. Ладно, по ходу дела разберемся. Следующим крупным городом, где мы остановимся на пару дней, будет Москва. Так что у них только два выхода: перехватить нас по пути или после. Как только Нижний скрылся с глаз, я, позевывая, спустился в свою каюту. Прежде чем лечь отдохнуть, почистил пистолеты, провел заточку и смазал маслом сабли. Убедившись, что оружие под рукой, я лег спать. Время было утреннее, но я не спал почти всю ночь, улаживал кое-какие дела, поэтому и решил придавить набитую пухом подушку до обеда. По плану Соловейчик шел первым, Прохоров последним, команда моя знала, что делать в нештатной ситуации, так что уснул я вполне спокойно. Старшим я назначил Ветрова, пусть командует. Если надо, разбудят. Две недели до Москвы мы шли без приключений, но как по враждебной земле, со всеми предосторожностями и охранениями. Поэтому никаких стычек с бандитами и речными разбойниками не было. Чтобы сократить путь, купцы вели нас по разным рекам, поэтому пришлось пройти два волока. Но как бы то ни было, мы все же прибыли в будущую столицу России, Москву. «М-да. И это Москва?!» — озадаченно смотрел я на деревянный город. Каменных строений там было дай боже пару штук. Кремль я не считал. По словам новгородского князя Михаила Курбского, правил в данный момент великий князь московский Иван III Васильевич сын Василия II Васильевича Темного. — Что-то, боярин, служивых на берегу много, да и судов тоже, — проговорил стоявший рядом Немцов, продолжая рассматривать порт в подзорную трубу. — Похоже, в поход собираются, — добавил Ветров, он пользовался третьей, запасной трубой. — Наверное, Казань брать хотят, — пожал я плечами. — По времени поздно уже. В Нижнем слух был, что на Великий Новгород царь хотел пойти. Только верить купчишкам я бы не стал. В такие походы зимой ходят. — Да? Хм, пристанем — узнаем. Давай за Соловейчиком. Он обещал бесплатно своей личной пристанью дать попользоваться. Ушкуй Прохорова ушел в сторону за две стоявших на якоре ладьи, у него было свое место стоянки. Мы попрощались еще во время обеда в шести километрах от города, так что только помахали им вслед руками. Пристань купца располагалась недалеко от рыбачьих, поэтому неповторимый запах рыбы просто шибал в нос. Не особо приятное соседство, но делать нечего. Халява, она и в Африке халява. — Долго задерживаться не будем, закупим припасы — и все. Авдей, отправь лазутчиков в город, пусть разузнают, что происходит. Отходим до наступления темноты, ночевать мне тут что-то расхотелось, — скомандовал я, осмотрев припортовые строения, и добавил: — Пойду-ка я осмотрюсь. Но не успел сделать и шага, как мне преградили путь. — Боярин, — проникновенно начал Корнилов, — может, не надо? В Нижнем тебя полгорода ловило, хочешь, чтобы так же и в Москве было? — Надо, Авдей, надо, — ответил я. — Скучно мне тут, две недели на судне уже. Ноги хочется размять. — Хорошо, но тогда пойдешь под присмотром. Я распоряжусь. — Ну ладно, — пожав плечами, согласился я. Как с ребенком возятся. Это не я нахожу неприятности, а они меня.