Двойной удар
Часть 21 из 53 Информация о книге
«Вот гад, значит, решил никому не сообщать о своем позоре?» — мысленно хмыкнул я. Поразмыслив нескольких секунд, я принял решение:
— Пусть твои люди побудут тут, а ты прогуляешься со мной до залива. У меня есть, что показать тебе. Безопасность гарантирую.
— А как насчет груза? — кивнул он на арбы.
— Ждали неделю, подождут еще. Идем.
Мы спустились к заливу и направились к скале, где трое воинов охраняли прикрытые холстом корзины.
Велев воинам отойти на тридцать шагов в сторону, я откинул холстину и развязал один из мешков, мне повезло, там оказалось золото.
— Что это?! — жадно глядя, как я, взяв горсть монет, сыплю их обратно, спросил торговец.
— Это деньги Агдаля, начальника стражи. Я ограбил его и вынес все, оставив только медь, причем в не очень хорошем состоянии.
Торговец быстро справился с удивлением и задал очевидный вопрос:
— Чего ты хочешь от меня? — Он прекрасно понял, что показывал я ему деньги не просто так.
— Я хочу, чтобы самый затрапезный нищий знал, что начальника стражи ограбили и что ему оставили в подарок. Кто ограбил, знать кроме тебя и ограбленного никто не должен. Это за труды, — высыпал я ему на ладонь горсть монет, где-то штук пятнадцать.
— Я все сделаю, уважаемый Олег, — поклонился торговец.
— Хорошо, теперь, думаю, нужно решить нашу главную проблему.
— О да, я жду этого момента уже неделю.
Оставив сокровища под охраной, мы вернулись к повозкам, там все было как прежде. Только появилась прорезь на материи верха одной из арб. Явно кто-то следил за обстановкой.
— Вы двое проверьте, что в арбах, — кивнул я своим людям, которые вышли со мной к каравану.
Они тут же беспрепятственно подскочили к повозкам и, откинув пологи, заглянули внутрь. В течение минуты они с кем-то общались, после чего оба вернулись.
— Там восемнадцать человек. Троих я знаю, мы с ними служили в одной сотне, пока не попали в плен. Еще там местный мальчишка и трое раненых, — доложил воин лет двадцати пяти.
— Хорошо, пойдем, я должен поговорить с ними сам.
Когда началось восстание рабов, которое достаточно быстро и жестко подавили, все-таки они были безоружные, около тридцати узников смяли охрану, ворвались в дом Агабек-оглы и, перепугав прислугу, захватили дом. Все бы ничего, но они приставили нож к горлу единственного и любимого сына торговца. Условие было таково: оказать медпомощь раненым и организовать переправку на Русь. Бывшие невольники были настроены решительно. Торговец горячо любил сына и стал искать возможность избавиться от них. Тут вовремя подвернулся я, решив и его проблемы, и свои. В захватчиках мне понравилось то, что они первым делом попросили оказать медпомощь своим товарищам. После этого стоило к ним присмотреться. А что заложник? Всякое бывает.
Когда мой боец откинул полог, на меня уставился десяток пар глаз, это были русские воины. Правда, в отличие от моих людей, косматые и бородатые.
— Кто старший? — тут же спросил я.
— Я, — ответил один.
— Я боярин Красновский. Приемный сын воеводы Великого Новгорода. Иду на Русь. Торговец выполнил ваши требования, можете отпустить ребенка.
— Слово? — протянул руку старший.
— Слово, — пожал я протянутую руку.
Меня несколько забавляла вера людей в обещание. На Руси есть свод законов, который пока действует. Он называется «Правда». По их понятиям, благородный, давший слово вывезти их на Русь, просто не мог обмануть. Да я и не собирался, вывезу.
— Игорь, отпускай, — скомандовал старший.
Захватчики уже давно убедились, что тут не подстава и происходит реальная сделка. Да еще мой воин все подтвердил, благо его опознали.
— Веди людей к заливу, вас там встретят. А у меня еще остались дела, — велел я тому воину, который опознал своих боевых товарищей.
— Хорошо, боярин.
Мы быстро распрощались с торговцем, я проследил, как пустые арбы разворачиваются на пути в город, и помахал мальчишке лет двенадцати, сидевшему с отцом на одной лошади. После чего отправился обратно, приказав встретившемуся на пути Ветрову, чтобы утроил бдительность. Местным я не доверял.
В заливе, к моему удивлению, уже стояли два корабля. Они покачивались в трехстах метрах от берега.
«Надо будет дать ушкую имя, только попроще. Без высокопарных слов», — подумал я, наблюдая за слаженной работой экипажа. Оба торговца оставались на борту. Бдительности они не теряли.
Как только днище судна заскрипело о песок, я крикнул кормчему:
— Федор, быстро чан и продовольствие на берег. У меня тут шесть десятков некормленых гавриков. И быстрее, до обеда мы должны выйти в море. Есть у нас там дела, нужно одно судно перехватить и пустить его на дно.
— Будет сделано, хозяин! — крикнул в ответ кормчий и начал отдавать приказы. Воины, отдыхавшие от службы, включились в работу. Одни потащили пятидесятилитровый чан к ручью, чтобы набрать воды, другие занялись мешками с припасами.
Заметив, что на берегу все спокойно, начали подходить купцы.
Я отвел Федора в сторону, велел ему спустить на берег три пустые бочки и доставить воинам, охранявшим корзины. Нужно как можно быстрее спрятать награбленное. Лучше всего на корабле, у меня в каюте. Благо два сундука еще пусты. Все, конечно, не вместится, но одну бочку можно и рядом со шкафом поставить. Придумаем что-нибудь.
Пока готовили завтрак — было примерно часов семь утра — выяснилось, что ложек на всех не хватает, да и мисок тоже. На девяносто шесть человек нашлось едва ли по сорок штук. Разбились на две смены. Сперва одни поели, потом другие. Надо будет решить этот вопрос, а то неприятно, когда на тебя смотрят голодными глазами.
Как только часовые сменились, чтобы поесть кашу с мясом, а их заменили уже позавтракавшие, мы с купцами отошли в сторону, чтобы прояснить некоторые моменты.
Мы присели на камешек, где ранее хранилось золото, которое уже давно перенесли на судно, в мою каюту, у входа в которую стоял часовой со всем вооружением.
Погладив по спине щенка, Ласку, которая с удобством устроилась у меня на коленях, я спросил Севастьяна Сергеевича:
— Мы же вроде договаривались встретиться в устье Дона?
Щенок соскучился и хватал меня за пальцы, делая вид, что хочет их прокусить, так что я немного отвлекся, почесывая пухлое собачье брюшко.
— Да мы вдоль берега шли, видим поблизости мачты, корпус мысом был скрыт. Авдей опознал твой ушкуй, подошли — точно твой. Там с твоим кормчим и договорились ждать. Все ж надежнее. Воды тут опасные, многие безобразничают.
Второй купец, Прохоров, сидел молча, только согласно кивал головой, оглаживая окладистую бороду. Что ж, в смекалке им не откажешь. По местным представлениям, у меня боевой корабль. Про пушки они, к счастью, не знают.
— Понятно, но все-таки придется разделиться. Я вам дам три десятка пассажиров, примерно по пятнадцать человек. Не простых, воинов, многие с оружием. Если что, можно отбиться. Догоню я вас, как и договаривались, в устье Дона.
— Воины — это хорошо, — кивнул Соловейчик.
— Оплату проведу я.
— Что ж мы совсем крохоборы? Не гневи бога, боярин, понимаем, что из неволи едут воины. Не нужно денег.
— Вот и хорошо, — хлопнул я по коленям, посмотрев, как два воина пронесли мимо чан, они собирались мыть его в ручье.
Распределение прошло быстро, на ушкуе остались только воины, которые давали мне присягу, и я выплатил им первую зарплату, аванс, так сказать. Несколько мешочков с медью я все-таки тиснул, несмотря на тяжесть, вот половина одного мешочка и немного серебра ушли на зарплаты. Да еще я другим дал, не своим, чтобы хоть что-то звенело в кармане. Хотя у некоторых деньги были — например, те, кого я вызволил из тюрьмы, успели забрать кошельки тюремщиков. У рабов, которых привез торговец, были свои трофеи. Однако своим поступком я показал им, что не забываю о людях.
Как только все было готово, мы отошли от берега и разделились. Купцы пошли вдоль побережья к Азовскому морю, а я в открытое Черное море. Как только купцы скрылись с глаз, я велел возвращаться в Кафу, у меня там были планы.
До порта было час пути, поэтому пока было время, я занялся воинами. Мы с Глебом — я все-таки сделал его заместителем — разбили людей на группы и провели опрос, что и как. В общем, у меня теперь в каждой группе было по двенадцать воинов, разбитых по три человека. Лучников всего девять. Да им нововведения и не требовались, вместе с командиром их было десять. Нормально. Учебные стрельбы показали, что на средней дистанции они еще ого-го, но для дальних пока не пришли в норму.
Лазутчики, то есть разведчики, пока кроме единоличных тренировок для восстановления формы, занялись вырезанием ложек. Благо дерева у нас хватало, думаю, к вечеру они нарежут сколько надо. Некоторые даже миски умудрились вырезать. За час, пока готовились к плаванью, я проверил, вполне удобная получилась посуда — жидкое не расплескаешь. Правда, воин, который вырезал ее, признался, что надолго такой посуды не хватит, треснет, когда станет подсыхать.
Места на ушкуе для такого количества пассажиров, конечно, было мало, поэтому, пока одни занимались повседневными делами или отдыхали под палубой, другие тренировались.
Например, моему канониру, как и обещал, я выделил двух воинов, знакомых с пушечным делом. И еще троих на подхват.
Это с пистолетами и ружьями на Руси были проблемы, а пушки или те же тюфяки уже давненько встречались в русских крепостях. Правда, относились к ним настороженно. Бесовым боем называли.
Так вот, двое воинов уже обращались с тюфяками. Вернее, заряжали. Стреляли другие, и не так пугались грохота выстрела. Я в этом успел убедиться, мой канонир Синицын и кормчий Немцов успели за время двухдневной стоянки в одной из скрытых бухт сделать крепления для пушек. Вот их-то я и испытал. После третьего выстрела, когда ушкуй снова содрогнулся, а команда и пассажиры дружно перекрестились, я осмотрел гнезда для пушечной вертлюги.
— Нужно из железных треб гнезда делать. Так еще пять или шесть выстрелов и разнесет гнездо.
Осмотрев гнездо после снятия пушки, оба со мной согласились. Дерево долго не выдержит, вот если бы мореный дуб был, тогда другое дело.
Канонир приставленных воинов похвалил, те ему подходили. К этому времени я уже прикинул, сколько нужно пороха и картечи, поэтому, дав задание артиллеристам шить шелковые мешочки и с помощью весов начинать делать заряды, направился к мачте. Федор сообщил, что вот-вот появится порт.
Взлетев на мачту, я достал из-за пояса подзорную трубу и стал рассматривать город и причалы. Когда мы приблизились, я скользнул вниз и приказал поворачивать в открытое море. Испанца в порту не было.
— Федор. Правь вон к тем рыбакам. Нужно у них кое-что спросить, — скомандовал я, ткнув пальцем в рыбачью лодку. Та, спустив парус, дрейфовала в двух километрах от берега.
— Хорошо.
— Боярин?
— Что? — повернулся я к канониру.
— Свинец только в прутах, картечи нет. Делать нужно или плавить, — показал он мне полуметровый прут диаметром миллиметров двадцать. Тяжелый по виду.
— Рубите пока зубилом, возьмите инструмент. Когда будет возможность, расплавим на дробь и картечь.
— Сделаем, — кивнул канонир.
Рыбаки настороженно разглядывали нас, как только мы подошли, я спросил у старшего, по виду немолодого грека.
— Уважаемые, не проходил ли тут большой корабль с крестом на парусе?
— Утром был. Ушел туда, — показал рукой старик.
— Спасибо, ловите, — кинул я им медную монетку, после чего скомандовал кормчему править туда, куда указал рыбак.