– Конечно. Кто, как не я, из магов хорошо знал твоего младшего сына? – Благодарю, – слегка склонил голову адмирал и попросил: – Оставь нас. Когда маг вышел, продолжая излучать оптимизм – мне нравятся такие люди, они любят жить, – герцог сказал: – Я принимаю твоё предложение. Слуги сведут родинки, а ты официально подтвердишь свои показания о пребывании у горцев, сообщив о смерти моего сына. Сейчас я вызову офицера тайной стражи из магистрата столицы, он оформит документы свидетеля. Это нужно, чтобы моего сына официально признали мёртвым, мастер Гуан дополнительно подтвердит эту версию. После этого ты волен идти куда хочешь. В своём доме я видеть тебя не хочу. Раз ты бродяга, то выжить и сам сможешь. – Благодарю, ваша светлость, меня всё устраивает. – Подождешь пока в комнате, где провёл ночь. Лучан всё сделает. Молча кивнув, я встал и направился к двери, где меня перехватил слуга и повёл обратно в апартаменты. Когда мы проходили лестницу, я заметил, что наверху, на втором этаже, стоит парень лет тридцати и, облокотившись о перила, с интересом, но несколько брезгливым, смотрит на меня. Видимо, один из родственников Арнеса, старший брат. Он был в форме, предположу, что в форме морского офицера. Династия сказывается. Я лишь скосил на него глаза, не особо изучая и не останавливаясь. В махине здания действительно можно заблудиться. В спальне я провёл не полный час, когда открылась дверь и в комнату прошёл Лучан. За ним зашли двое слуг с жаровней. Ясно, герцог отдал приказ убрать особые метки, можно сказать, паспорт Арнеса. Лучан выглядел бледным, мало чего понимающим, видимо, ему просто поставили задачу, ничего не объяснив, но он выполнил всё от и до. Сначала выгнал слуг: то, что дальше произойдёт, видеть они не должны, потом проверил, как накалился в углях прут. Я же скинул камзол и рубаху, сел на стул, слегка наклонившись вперёд, чтобы Лучану было удобно, и замер, ожидая начала натуральной пытки. Слуга ножом по живому срезал кожу, а потом прижёг прутом. Я только шипел от боли, едва удерживаясь от крика. А дальше Лучан меня удивил: воровато осмотревшись, он достал из-за пояса один из тех камешков и стал водить над раной. Боль ушла, да и тянуть там перестало. После этого он проветрил комнату, оставив окна открытыми, а я прошёл к зеркалу. Шрам от ожога есть, но заметно подживший, и его уверенно можно назвать старым. Полгода, не меньше. Спасибо тебе, Лучан. Он вызвал слуг, а я надел и застегнул рубаху и сверху камзол. Слуги унесли жаровню, и Лучан, низко поклонившись, ушёл следом. Почти сразу мне принесли завтрак, кашу на молоке с маслом, стакан молока и кусок ноздреватого хлеба. Есть хотелось очень, так что я быстро всё смолотил. Слуги унесли грязную посуду, а я стал ожидать офицера. Прибыл он только через час, и меня сразу отправили в кабинет герцога, где, кроме него самого, находился дородный, да откровенно толстый мужчина с обрюзгшим лицом, но в форме, который стал активно меня расспрашивать, удивился плохому знанию языка, но записал протокол с описанием гибели графа. Я не стал особо разукрашивать, сообщил полуправду. Так и описал: бросили его в реку, чтобы помыть, а вытащили на верёвке труп. Нежным граф Арнес оказался, вот такие дела. Всё это офицер и записал, включая ужасающее обращение горцев к дворянину и пленным вообще. Естественно, мне нужно было как-то представиться, вот я и назвался Ганом Бутом, сыном горшечника с Островов, что вполне удовлетворило офицера. Это имя и откуда я, мне через герцога передал слуга, пока вёл сюда в кабинет. Видимо, он этот момент продумать успел. В кабинет ещё забегал дружок герцога, маг, который и подтвердил, что я не Арнес, поставив свою подпись на документе, а вот я ничего не подписывал, опросили, и всё. Перед тем как отпустить офицера, герцог уточнил у него, когда он получит официальную бумагу, подтверждающую гибель младшего сына. Обещали через три дня, нужно через все реестры и архивы её провести. После этого офицер, непрестанно кланяясь, покинул кабинет, а местный хозяин перевёл взгляд на меня. – Надеюсь, ты в будущем не будешь говорить, что являешься членом моей семьи. Это чревато. Сейчас слуга выведет тебя за ворота. Что ты будешь делать, меня не касается. Одежду, что на тебе сейчас, оставлю. В дар. Это всё. Зашедший в кабинет на звонок колокольчика слуга выслушал распоряжения герцога и сопроводил меня на выход. Ворота въезда на территорию усадьбы закрылись – и всё, я свободен. Что-то как-то всё просто оказалось. Честно говоря, я действительно не думал, что будет так легко. Машинально поведя плечом, где травма была, я быстро осмотрелся и энергичным шагом направился вглубь города. Свалить нужно поскорее, пока герцог не передумал. Дворяне не бегают, это привлекает внимание, а весь мой вид, особенно одежда, об этом говорили. Поэтому я шёл не так и быстро, но широким шагом. Повернув на улицу, ведущую в сторону набережной, прикинул: по ней прогуляюсь до центра, там поищу рынок. Мне нужны средства, а получить их быстро – это продать одежду, которая была на мне. Слишком она привлекает внимание, дорогая, поэтому я надеялся получить за неё хорошую цену. Куплю более дешёвую, но крепкую, сумку да вещи. В общем, по деньгам будет видно. Обувь тоже продам, и она дорогая и стильная, но для дальних походов негодная, будем подыскивать другую. Тут тоже нужно проявить осторожность. Любой торговец может за шкирку взять и привести к стражнику, вот, мол, украл одежду дворянина. Как я смогу убедить, что одежда теперь принадлежит мне и её продажа вполне законна? Придумаю что-нибудь, а может, и правду скажу. Герцог мне сам её подарил. Столица наверняка уже мусолит слухи о возвращении младшего сына адмирала. Будем на месте разбираться, а там посмотрим. Пройдя километров пять мимо разных роскошных особняков, потом уже не таких дорогих домов, но всё равно принадлежавших видным людям города, я вышел на набережную. Заложив руки за спину, неторопливо шагая, поглядывая на воды реки и множество лодок, шлюпок и баркасов, курсировавших по ней, я размышлял, собирая воедино все сведения, которые удалось услышать за эти дни, и анализируя их. Пока меня интересовала тема магии, остальное всё житейское, решу, не проблема. Как я понял, создателями называли артефакторов. Остальные маги – или слабосилки, или могут плести слишком толстые линии и являются боевиками, ну или ещё кем. В общем, такое количество артефакторов на подобную столицу – это не просто мало, это мизер, ничто. Поэтому я не удивлён такому трепетному отношению к амулетам. Я не знаю, как относятся здесь к магам, поэтому сообщать о том, что тоже им являюсь, а я в этом уверен, нужно лишь провести инициацию в каком-нибудь тихом месте, никому не стоит. Сначала поживу здесь, знание языка подниму, обживусь, заодно побольше информации соберу. Особенно о магах и магии. Размышляя обо всём этом, я шёл, изредка движением головы откидывая с глаз чёлку, у меня это уже рефлекторно выходит. Пару раз останавливал прохожих, уточняя по поводу рынков. Оказалось, тут их с десяток, мне описали, где находится ближайший, и я направился туда, уйдя с набережной в одну из узких улиц, между высокими каменными домами. В Чехии, когда я там был в одном старинном городке, всё выглядело так же, даже черепица на крыше схожая была. По этой улице я и дошёл до нужного перекрёстка, от которого рассмотрел границы рынка со множеством людей на нём. Пройдя на территорию рынка, я пошёл по рядам, изучая представленный товар и чувствуя себя здесь белой вороной. Да, ассортимент здесь другой, не чета моему эксклюзивно пошитому камзолу, продать будет сложно. Хотя и возможно. Приметив торговца с плутоватым лицом, у меня такое же было, когда я на Хлое жил, я подошёл и поздоровался с ним, на что тот сразу откликнулся: – И вам здравствовать, ваше благородие. – Я не дворянин, – сразу остановил я его, отчего торговец нахмурился: назвал простолюдина дворянином, это не поощряется. Правда, я по правилам Хлои судил, как здесь – ещё не знаю, но выражение лица торговца, думаю, интерпретировал правильно, поэтому постарался пояснить: – Меня из рабства выкупили, горцы уморили сына адмирала, и те меня выдали за него. Герцог меня простил и отпустил. Только денег не дал, вот хочу продать всю одежду, что на мне. Я старался говорить максимально коротко и понятно. Тот морщился от моих слов, но смог продраться через дебри акцента и разобрался, в чём суть. Моё предложение, конечно, его заинтересовало, так что он предложил пройти внутрь своей лавки. Дальше начался торг, однако, благодаря беседам с Лучаном, цены я более-менее знал, а походив по рядам, прикинул, сколько может стоить такая одежда, как на мне. В общем, поначалу торговец предложил от силы процентов десять от стоимости, на что я только рассмеялся и сообщил, сколько она в действительности стоит, скинул треть, и торг продолжился. Опыт-то у меня есть, полгода на торговца в столице Ханства работал. В общем, остановились мы примерно на половине реальной цены за этот комплект одежды. А продавал я его полностью: нательная шёлковая одежда, рубаха, брюки, носки, ремень, штаны, камзол и полусапожки. Вот головного убора не было. Он мне не понравился, оттого я и носить не стал. Торговец даже пот со лба вытер, яростная торговля его слегка утомила, и он с некоторым уважением стал поглядывать на меня. Сам он использовал в торговле не совсем честные приёмы, нажимал на вызов стражников, что я могу вором оказаться и всё такое. Шантаж в лёгкой форме. Но договориться мы смогли, цена устроила обе стороны. Однако прежде чем передать товар и получить деньги, я уточнил об одежде для меня, я же не выйду голым на рынок, на что торговец захихикал, видимо представив себе такой вид. К сожалению, он хоть и торговал одеждой, но в основном для взрослых. Мужик надолго закопался в мешки, но наконец смог найти сильно мятые, но отличные коричневые штаны моего размера. Я проверил – то, что надо. И тут мы снова впали в яростный торг: я напирал на то, что штаны у него – явно лежалый товар, что они не стоят этих денег, а он защищал свой товар и старался продать его подороже. Плут и есть плут. В общем, купил я штаны за шесть медных монет, переплатив на пару монет точно. А за свою дворянскую одежду я получил две монеты золотом тридцать шесть серебром и почти сотню медью. Причём получил просто на руки, кошель торговец зажал. Ну и ладно, у меня платок остался, тот, с вензелями, в него я сложил крупные монеты, крепко завязал узлы и сунул в карман, благо у брюк они были, отчего тот сильно оттопырился. Мелочь ссыпал в другой карман. После этого я покинул лавку этого жучары. Но требовалось побыстрее подобрать одежду: как я заметил, тут ходить, несмотря на жару, с открытым торсом было не принято. К счастью, подходящая рубаха кремового цвета попалась быстро, через три прилавка. Убедившись, что размер мой, я достал из кармана горсть медяков, сразу расплатившись. У этого же торговца я купил отличный кожаный ремень и кошель к нему. Ремень продел в шлёвки штанов и застегнул – то, что надо, кошель сверху повесил и ссыпал в него медь. От торговца узнал, где можно найти обувь, и направился в указанную сторону. По пути приметил нательное бельё, привычное мне, как армейское – рубаха и кальсоны на завязках. Зашёл в лавку и, раздевшись в закутке, примерил. За семь медных монет купил. Уточнил по поводу куртки, и торговка крикнула соседу, который принёс три куртки. Одна, тёмно-серая, вполне по размеру была, с четырьмя карманами и высоким воротом, из парусиновой ткани, плотная, не продуваемая, можно укрываться по ночам. Её и взял. За неё целую серебряную монету запросили, но куртка того стоила. Хотя после небольшого торга я сбил на три медяка цену. Ещё у торговки я купил широкополую шляпу в тон подобранной одежде и только тогда, повесив куртку на сгиб локтя, направился дальше. И снова не успел дойти до лавки торговца обувью, как приметил заплечные вещевые походные мешки разных размеров. Поискал и выбрал вполне подходящий вещмешок литров на сорок. Тут же и котомку подобрал. Сразу убрал в мешок куртку, в которую незаметно сунул узелок с деньгами, тот закинул за спину, котомку – на бок, и теперь уже ничто не помешало мне дойти до рядов с обувью. Найти и подобрать нужный размер оказалось не проблема. Взял те же полусапожки, но уже крепкий походный вариант и на размер больше, портянки скрыли эту проблему, да и расту я. После этого я направился в сторону рядов, где можно купить продукты и утварь, и двигался так, чтобы отслеживать всё вокруг – всё же некоторый опыт в этом был, – чтобы выявить, есть ли интерес именно ко мне, и он был. Три парня работали, примерно моего возраста. Дважды, пока один отвлекал меня, другой пытался срезать кошель. Вести меня начали от соседней лавки плута, видимо, тот и навёл, чтобы вернуть свои деньги, хотя бы часть. В общем, мне это надоело, и при очередной попытке я так двинул в солнечное сплетение тому, что за кошелём потянулся, что он согнулся, а я подхватил из его руки крохотный нож, настоящий засапожник, заточенный до бритвенной остроты, и на ходу, быстро наклонившись, сунул его себе в сапог. Больше попыток подойти ко мне те не делали, поначалу мелькали в стороне, но потом совсем пропали. Поняли, что я засёк их действия и работать больше не дам, засветились они. Всё это произошло у прилавка торговца разным холодным оружием, который, положив локти на прилавок, с интересом за всем наблюдал. Кстати, это был гном. – Неплохо, – прокомментировал он, когда я подошёл. Меня его восхищение не особо волновало, поэтому, изучив неплохой ассортимент выставленного товара, я сказал: – Мне нужно два ножа, обеденный и боевой, с ножнами, простыми, из кожи, а также небольшой походный топорик, хорошей стали, а ручку не украшенную. – Повтори, я не всё понял, – смутился продавец. Пришлось повторить, произнося некоторые слова по нескольку раз, видимо, неправильно поначалу их выговаривал, так гном морщился. Ну, не знаю, при торговле с плутом тот особо на это внимания не обращал, сколько эмоций, сколько экспрессии было, он буквально упивался торговлей, маньяк от торговли. Наконец продавец разобрался с тем, что мне нужно, и достал несколько ножей. Не тех, что с прилавка, а простых, действительно походных, с лезвиями из хорошего металла. Я довольно профессионально проверил и купил два ножа, обеденный с двусторонней заточкой, длиной десять сантиметров и боевой, двадцать пять сантиметров с односторонней заточкой, на мой охотничий похож был, который остался на Земле в моей московской квартире. Вот топорик выбирал долго, мне предоставили на выбор шесть штук. Я покидал их, лезвия проверил, как рукоятка держится, и выбрал подходящий. За все покупки попросили девять серебряных монет – да, металл у ножей дорогой был, очень качественный. Да и топорик неплох. Топорик и боевой нож я убрал в вещмешок, а обеденный нож в ножнах повесил на ремень рядом с кошелём. Я уже собирался уходить, когда продавец поинтересовался, не нужна ли мне фляга для воды. По виду я куда-то собирался в поход, и фляга – это та необходимость, без которой не обойтись. Оказалось, тут и флягами торговали, они просто не на виду висели. Он достал, и я подобрал жестяную, обшитую коричневой кожей, на два литра, плоскую в виде блина. Переносилась она на длинном ремне на боку, как котомка. Купил за три серебряные монеты – цена такая потому, что фляга была посеребрена внутри, что позволяет долго сохранять воду свежей. Флягу я убрал тоже в вещмешок. Потом я купил отличное одеяло, новое, полотенце, и в рядах, где продавали утварь, взял котелок, небольшую сковороду, вот чайник брать я не стал, а взял литровую кружку. Прямо в ней и буду кипятить воду. Тарелку подобрал, ложку и вилку. Дальше прошёл до продовольственных рядов, закупил всё необходимое, не забыв местный чай. Котомка и вещмешок уже полны были, и, жуя на ходу тут же купленный пирожок с капустой, а в котомке ещё полтора десятка лежало, на весь день взял, направился к набережной. Лодки через реку курсировали постоянно, за одну медную монету можно было переправиться. По пути я приметил цирюльника и, зайдя и отстояв очередь, сел перед зеркалом и сказал, что мне нужно. Пришлось несколько раз объяснять, для примера тыкая пальцем в одного мужчину, присутствовавшего в зале. Мол, как у него хочу. Цирюльнику явно жаль было резать мои локоны, очень красиво они смотрелись, но я настоял. Две монеты – и я был коротко, но вполне хорошо пострижен. Ну наконец-то. Через реку я переправился не на частной лодке, на которых многие зарабатывали, платя налоги, а на рейсовом пассажирском паромчике. Цена та же – медная монета. До порта я добрался на своих двоих ближе к полудню. Не знаю, что решит герцог, но мне лучше свалить из столицы, чтобы не мозолить ему глаза. Мог ведь он и приказ отдать на ликвидацию, зачем ему такой свидетель? Ещё как мог! Поэтому я так основательно и готовился. В порту, поспрашивав докеров, узнал, к кому нужно обратиться, чтобы купить лодку. Обязательно морскую. Пожилой старик, служащий в администрации местного порта, отвечающий за конфискат, устало переставляя ноги, дошёл наконец до отдельного охраняемого причала, где и покачивались арестованные лодки, выставленные на продажу. Понятно, хороших лодок здесь не найти, служащие сами их выкупали и продавали с наценкой, имея с этого денежку малую, но найти подходящее судно было возможно. Моё внимание сразу привлёк один из трёх баркасов. Десять метров длиной, имел крытый нос, с небольшим трюмом, полуметровые, слегка заваленные борта. Высокий форштевень и слегка расширенный нос, способный взбираться на морские волны. Остальное всё открыто было, включая корму, где имелся румпель. Мачта высокая, корпус узкий, вполне, на мой взгляд, ходкое судно. Латинский парус был уложен небрежно на рее, но, главное, был. А вообще баркас по виду комплектный, не разграбленный. Большеват для меня, но мне понравился. Вот только подойдя, я слегка поморщился. Теперь понятно, почему его ещё не продали. Рыбачий, рыбой от него несло. Однако я уже решил, баркас беру, а к запаху привыкну. – Сколько?.. Цена какая?.. – пытался достучаться я до старика. Тот общался с охранником, но отвлёкся и, разобрав, что я хочу, сообщил, что цена баркаса две золотые монеты ровно. Цена, установленная комиссией, и она не меняется, торг тут неуместен. Хочешь – бери, не хочешь – ищи что другое. А я хочу. Судёнышко новым было, года три, свежее, и ещё долго прослужит, я его полностью облазил. Так что я кивнул, поморщившись, судно покупаю. Чёрт, плохо дело, одну монету я планировал пустить на закупку материалов для создания пентаграммы ну и драгоценных камней, хотя бы мелких. Кварц тут всё же не подойдёт, не даст закончить процедуру до конца, раньше рассыплется, и всё пойдёт прахом. Если только крупные камни кварца выдержат, да и то вряд ли, а рисковать я не хотел. Ладно, придумаю ещё что-нибудь. Проходить инициацию мне не к спеху. Мы вернулись в здание администрации, где мне оформили акт купли-продажи. Вписан я в него был как Борис Градов, отдельной строкой давалось описание моих особых примет, например ожог на лопатке плеча. Я сам показал его, других примет всё равно не было. А получив бумагу и выплатив две золотые монеты, поинтересовался у того же старика, можно ли через них закупить оснащение для судна. Оказалось, можно, только в другом отделе, материально-технического обеспечения. Это на этаж выше было. Пообщался там с сотрудниками, они подобными мелочами лично не занимались и препоручили меня стажёру. И тот, узнав, что мне нужно, согласился помочь. С его помощью я купил два двадцатилитровых бочонка для питьевой воды, новых, бухту тридцатиметрового каната, кусок брезента, пять на десять метров, как чехол для баркаса пойдёт или как навес на берегу. Почесав затылок, стажёр пообещал поискать, есть ли у них на складах медная проволока, навскидку он это сказать не мог. А вот постельное бельё, подушка и матрас есть. Уточнил, нужен ли мне гамак, и, узнав, что нужен, пусть будет, вписал в ведомость. Я также попробовал узнать насчёт карты местных вод и компаса, но это уже не к ним. Я сразу расплатился за заказы, кроме медной проволоки, которую, если найдут, доставят на борт баркаса. Осталось шесть серебряных монет и полсотни медных. Однако здание администрации я не покинул, а всё так же таская с собой вещмешок и котомку, зашёл в другой отдел, тут карту можно купить, прибор дальнего видения, то бишь подзорную трубу, и компас. С компасом проблема, дорогой девайс, ползолотого, да и карта не дешевле. Карту мне всё же продали, как раз за шесть серебряных монет сторговались, но старую, повреждённую, правда, сотрудник сообщил, что она довольно точная. Ну-ну. Хоть что-то. Я расплатился и, аккуратно свернув её, убрал под рубаху. Теперь направился к той пристани, где стоял конфискат. Стражник осмотрел акт купли-продажи и пропустил. И я стал обустраиваться на баркасе. На дне была вода, но это не течь, дождь был. Я положил вещи на носовую палубу и стал черпать воду кружкой, выплёскивая её за борт. Пока этим занимался, прибыла повозка с моим заказом со складов. Приехавший с ней стажёр сообщил, что проволока медная есть, катушкой, он её привёз, сколько, мол, надо? Я взял на всё то, что у меня было, лишь три медные монеты оставил, как НЗ. Парень отмерил почти семьдесят метров и отрезал. На этом всё. Возница повозки согласился за одну медную монету поработать грузчиком и спустил всё в баркас, благо с водой я практически закончил. После этого я продолжил обустраиваться. Уйти нужно до темноты, пристань служебная, долго стоять нельзя, мне это стражник сообщил. Ничего страшного, за час до темноты я отвязал швартовы и, свернув их, оттолкнувшись ногой, стал возиться с парусом, снимая с него небрежно напяленный чехол. Вот ещё одна проблема: вёсел-то нет, хотя бы два весла, но нужно для маневрирования, как в данном случае, так что пришлось задействовать парус. Побегать пришлось, но я поставил его. Направился же я не к выходу в море, а стал подниматься вверх по реке. Мне удалось благополучно пройти через столицу, хотя, надо сказать, движение тут было непростое: пока паром не достигнет берега и канат не потонет – не пройдёшь, а паромов шесть, да лодок множество шныряло. Мне таким тяжёлым судном было сложно управлять, но ничего, опыт имелся. Столицу я проходил, уже когда окончательно стемнело и набережные были ярко освещены. Пару раз чуть до столкновения не дошло, оказалось, я не купил масляный светильник, чтобы освещать судно, а они даже у маленьких лодок были, мата наслушался да ругани разной, но наконец столица осталась позади, и я двинул дальше. Единственный, кто мне помогал, – это ветер с моря, и, поставив парус до полного, я вполне ходко пошёл вверх по реке, стараясь не зацепить другие суда. Но чем дальше, тем меньше их становилось, пока совсем река не опустела. До полуночи я поднялся километров на тридцать, а дальше не смог, ветер сменился, и пришлось приставать к берегу. Не сразу, но мне удалось найти неплохую стоянку. Не бухту, закрытую со всех сторон, но зато вода тихая. Вытащив нос баркаса чуть на берег, точнее, по дну реки чуть поднял, привязал его за ветку кустарника. Больше подтянуть к берегу судно я не смог, силы не те. Спать я лёг на дне баркаса, расстелив брезент, а поверху раскатав матрас. Следующие дни я находился на этой реке. Мне удалось подобрать место для стоянки баркаса, где его не видно с реки, – бухточка была, низко свисали ветви деревьев, маскировав мачту. Я рыбачил острогой, сушил и заготавливал запасы. Соли у меня чуть больше кило было, и она стремительно уходила. Один раз утку подбил, часть поджарил и часть сварил, отлично поел. Но в основном работал я по реке, стараясь найти на дне что-нибудь ценное. Опыт-то по Хлое есть. Сделал трал на верёвке, привязав камень, и тралил у берега, причём на повороте, где не самое удобное место для судоходства. Позавчера была первая настоящая находка, не топляк, как обычно. Я долго нырял, пока не определил её как полузанесённую песком лодку. Привязал верёвку к кольцу на носу, а другой конец – к кормовому кольцу на баркасе и, спускаясь по течению, выдернул шлюпку из песка и потащил за собой к берегу. А дальше дело техники. Вытащил, смог перевернуть, лодка была двухвёсельной, так что пришлось попыхтеть. Сейчас она на месте моей стоянки, перевёрнутая и отмытая, сохнет на берегу. А я продолжил траление. Утром был результат, но это оказались обломки, понырял, покопался вокруг, ничего ценного не было. В это время по реке стало проходить какое-то судно, поэтому я, торопливо свернув верёвку, спрятался в кустарнике. Не знаю, как здесь с разрешением поднимать что-нибудь со дна, а то, помня Гею на Хлое, не хотел бы загреметь на штраф или ещё что, так что работал втихую, поглядывая по сторонам. Когда судно прошло, снова вошёл в воду по пояс и продолжил кидать камень, двигаясь вдоль берега. Я как раз по кромке иду, дальше уже глубина начиналась, так что, надеюсь, находки ещё будут. Оп-па, есть зацеп. Надеюсь, это не лодка, а судно, я бы покопался на борту, может, что ценное поднял бы. Однако очередное судно пошло, да ещё не одно, похоже, караван, и я опять, свернув верёвку и приметив, где был зацеп, ориентировался по обоим берегам, скрылся в кустарнике и по берегу пошёл к своей бухте. Время вечернее, поужинаю и, как ночь наступит, постараюсь перегнать баркас к месту находки. С него нырять удобнее. А может, лодку возьму, с ней проще управляться, маленькая. Надо только якорь сделать, чтобы течением не сносило. Посмотрим на месте. Стоит глянуть, как там она, подсохла или нет. Когда я уже приблизился к своему скрытому лагерю, то заметил движение. Чужак! Замерев и присев, я крепко сжал боевой нож и стал всматриваться, кто это у меня хозяйничает. А рассмотрев воришку, с криком рванул к баркасу, но было поздно: держа в пасти крупную рыбину, рыжий лисёнок спрыгнул на берег и рванул наутёк. Так вот кто у меня ворует, а я-то думал! Третья рыба за последние два дня, прорва ненасытная! Ругаясь, я подошёл и осмотрел баркас. Основные вещи у меня под палубой были спрятаны, на щеколду закрыты (навесного замка не было, хотя проушины для него имелись), так что до провизии и вещей моих воришка не добрался. А от мачты до короткого бушприта была натянута верёвка, на которой на самодельных деревянных крючках сохла рыба. Вот и сейчас одна пропала, а две лис, видимо, в прыжке с палубы сбил на днище. Подняв их, я повесил рыбу обратно, бурча: – Чтобы ты после этой солёной рыбы никак напиться не мог. Чтобы тебя тоже ограбили, морда рыжая. Прибравшись, я достал утварь и, разведя на берегу костёр, стал разогревать в кастрюльке суп, приготовленный в обед. Только вздохнул: мука закончилась, без хлеба ем, нужно у кого-нибудь купить его. До темноты пока время было, поэтому я осмотрел лодку. Перевернул её, изучил, спустил на воду и проверил на течи. Признал годной, на ней поплыву. Сделал якорь, обвязав камень. За ним ходить пришлось, вблизи камней не имелось. Срубил топориком шест. А потом я достал проволоку и стал крутить из неё будущие элементы пентаграммы. Самоделка, конечно, но должно сработать. Когда стемнело, вывел лодку на воду и дальше, где глубина позволяла, вёл её за собой на буксире. Добравшись, уже подплыв к тому месту, где был зацеп, бросил якорь. Глубина немалая, четыре метра. Сделав вентиляцию лёгких и набрав воздуха, с камнем, прижатым к груди, нырнул в воды реки. Ночь не давала возможности осмотреться, но я точно опустился на доски палубного настила судна, похоже торгового. Отлично, надеюсь на находки. На ощупь добрался до кормы и обнаружил полузакрытую заклиненную дверь. Упираясь ногами в стенку, я потянул дверь на себя и с трудом смог сдвинуть её, теперь можно протиснуться внутрь, тут наверняка есть каюты. Но уже воздуха не хватает, всё ушло на усилие при открывании двери, так что я стал подниматься по канату. Забравшись в лодку и отдышавшись, я поднял верёвкой тот камень, с которым погружался. А где мне столько камней набрать, чтобы столько нырять? Одним и тем же пользуюсь. Дав себе полчаса отдыха и снова сделав лёгочную разминку, набрал воздуха и нырнул. В этот раз, протиснувшись внутрь, я определил, что здесь было три помещения: дверь вела, видимо, во что-то вроде кают-компании, и из неё двери в две каюты, окна со стороны кормы. Всё это я понял, шустро шаря по всему, что было вокруг. Всё интересное, что попадало в руки, убирал в котомку, висевшую на боку. Двери в каюты и не пытался открыть, пока по кают-компании работал. А когда под стол заплыл, привинченный к полу, то так о столешницу головой врезался, что чуть воды не хватанул. В общем, частично изучив помещение, выбрался наружу и, быстро работая руками и ногами, рванул наверх, воздуха уже не было. Забравшись в лодку и отдышавшись, я первым делом осмотрел реку. Пока тихо, все, кто шёл днём, на ночь приставали к берегу. Я поднял верёвку с камнем и, сняв котомку, стал изучать находки. Первая же крупная находка – большой мужской золотой перстень с камнем, похожим на рубин. Вытряхнув из него останки пальца, ткань которого уже разложилась, я промыл перстень. Откуда палец взялся, непонятно, что-то я внизу тел не находил. Точнее, костяков. Двумя другими находками были скользкие от осадка медные кружки. Чуть меньше моей. Тоже отмыл, надо будет песком оттереть. Пошарив в сумке, достал последнюю находку. Всё же костяк в каюте был, это был ботинок с остатками ноги. Ну, меня такой ерундой не напугать, выкинул за борт. Сделав разминку, снова с камнем ушёл под воду. Костяк нашёл в углу, обшарил его. Находки были, включая монеты, рассыпавшиеся по полу, который покрывал ил сантиметра на три. Встретились и остатки кошеля. На этом всё, всплыл, поднял самодельный якорь и, работая шестом, направился обратно к лагерю. Там, убрав находки в свой кошель – из монет одна золотая, двенадцать серебряных и около двух десятков медных, – лёг спать. Следующие четыре дня в световое время я находился в лагере, активно занимаясь работами по пентаграмме, плёл из проволоки её элементы. Как ни жаль было камень из перстня, но, видимо, он пойдёт в работу. Жалей не жалей, а я любой камень пущу в дело, чтобы снова к Дару доступ иметь. А по ночам лазил по тому судну. Обшарил всю корму, вскрыл все двери. Даже в три этапа выволок из одной каюты сундук, привязал на палубе верёвку к ручке и отбуксировал его к берегу, где и вскрыл. Там в основном были сгнившие тряпки, вероятно одежда пассажира, но я нашёл плотно набитый кошель, и хотя золота там не было, но три сотни серебряных монет – очень неплохо. С учётом курса металлов, один золотой стоит пятьдесят серебряных монет. Одна серебряная – пятьдесят медных. Нашёл дворянскую шпагу, пару ножей, остатки пуговиц с жемчугом. В целом нашарить удалось немного. Сундук я решил приспособить для своих нужд, почистил, отмыл, высушил и перетащил на баркас. И приметил, что дно у него слишком толстое, простучал и, подцепив ножом, вскрыл двойное дно. Там были какие-то бумаги, но они уже расплылись в однородную массу, ещё два мешочка с разными предметами, подозреваю, что это амулеты, ну или основы для них, магическое зрение-то у меня не работает, плетения не вижу. В другом мешочке россыпью было три десятка изумрудов. Ну вот как тут не поверить в судьбу? Так что после этой находки все работы по судну я свернул, для меня сейчас важно инициацию пройти, благо теперь было чем, и занимался я только пентаграммой. Через три дня пентаграмма была готова, немного кривоватая, но на месте установки я выправлю. Получается, с момента, как я покинул столицу, живу здесь уже неполные две недели. Солидно выходит. Однако задерживаться дольше не видел смысла, все припасы подошли к концу, есть, кроме рыбы, которая успела поднадоесть, нечего. Значит, отплываем и двигаемся… Хм, у меня пока не было чёткого плана, хотя время подумать имелось. Подняться выше по реке и поискать укромное место можно, но что-то я не хотел. В основном берега реки были хорошо заселены, всё же эта река – основная транспортная артерия империи. Могут засечь выброс энергии, что мне совсем не хотелось. Однако, изучая карту, которую мне продали, я обратил внимание, что не так далеко находятся пустынные земли. Это, если карте верить, а ей, как я понимаю, лет сто, не меньше. В основном на ней указаны побережья, океан и милях в двухстах от берегов империи острова, до них можно доплыть, незаселённых там наверняка хватает, и провести инициацию, но лезть в незнакомый океан, да ещё без магической поддержки, я откровенно опасался. Вот и думаю уйти в ту пустыню и там провести инициацию. И эта идея мне нравилась всё больше и больше. Лишь одно останавливало: баркас бросить не могу, уведут ведь, найдя мой лагерь. Значит, нужно оставить его кому-нибудь на хранение. Хм, что ж, план дальнейших действий выбран, переходим к исполнению. Не так далеко, в тридцати километрах, находилась довольно крупная деревня, рыбачья, но её жители занимались и сельским хозяйством. Там же останавливались на ночёвку и разные суда, так что деревня имела трактир. Встав на рассвете и поев жареной рыбы, я вывел из укрытия баркас и повёл его вверх по реке. Лодка буксировалась за кормой. Ветер хоть и не совсем попутный, но дул почти в нужную сторону, так что, двигаясь редкими галсами, насколько позволяла река, я ближе к обеду добрался к деревне и подошёл к пирсу. Кстати, пустому, все, кто ночевал в трактире, поспешили утром отбыть, а до вечера пока гостей ожидать не приходилось, оттого я спокойно и причалил. Подходя к причалу, я бросил концы пареньку моих лет, и тот, проявляя изрядную сноровку, помог со швартовкой. Он сообщил, что пристань принадлежит старосте деревни и стоянка стоит один медяк, ночь – два. Бросив ему медяк, велел: – Старосту позови, скажи, дело к нему есть. – Угу. Парень умчался, а я стал перебирать вещи, надо подготовить, что с собой возьму, а что оставлю. Сундук, скорее всего, возьму, мне его второе дно нравилось, утварь и все ценности тоже беру. Оставлю только то, что не пригодится. Запру в носовом отсеке. А увезти я всё смогу, тем более продовольствие собрался закупить. Арендую или куплю в деревне лошадь с телегой, думаю, моё путешествие займёт месяц, всё успею сделать. Когда подошёл староста, я уже всё подготовил, так что осталось только договориться. Тот особо и не против был, охрана баркаса будет стоить пятнадцать серебряных монет. По серебрухе за два дня. Баркас волами вытащит на берег. Аренда лошади с телегой столько же, плюс оставлю залог двадцать серебряных монет. Продовольствие он тоже продаст. Так что мы ударили по рукам, хотя тот даже не двойную, а тройную цену запросил. За целостность он головой отвечал, я так ему и сказал. А староста въедливым оказался. Проверил документы на баркас, посмотрел мою метку на лопатке и только тогда подтвердил, что всё в норме. На моё предложение взять в качестве оплаты малую лодку он, осмотрев её, согласился. Цену ей дал в шесть серебряных монет, вёсел не было, а так десять стоила бы. Мне подогнали телегу с провиантом – шесть петухов было, по три в двух мешках, другая провизия, даже свежий пирог, – я загрузил на неё свои вещи, оплатил сразу полную сумму за охрану и аренду с залогом и покатил в сторону пустыни. До неё около ста километров, дня за три-четыре доберусь. Подъезжая к деревне, я отметил, как в её сторону рванул пастушок. Именно отметил, но не придал этому значения, кто его знает, что ему там надо. А небольшое стадо остался пасти старичок.